— Чего надо? — спросил гнусавый голос сквозь грохот музыки и нестройное пение.
— Блэкстоун у вас?
— Он всегда у нас, когда заведение открыто.
Телефон ударился обо что-то твердое. Джефф продолжал читать отчеты, пока в трубке не послышался приятный баритон:
— Энтони Дж. Блэкстоун слушает, с кем имею честь?
— Это Джефф. У меня для вас срочная работа. Будьте готовы ко всему — у вас появился новый клиент.
— Вообще-то, Джеффри, у меня есть и другие неотложные дела.
— Надраться вы сможете и завтра. Да и сегодня ночью; если что, клиентами будет кому заняться. Речь идет об официальном деле КБОККа, и за вашим клиентом стоит наш фонд.
— Вот это уже совсем другой разговор, Джеффри. Подробности?
С таким адвокатом, как Блэкстоун, Хэмпстед мог рассчитывать на любую дозволенную законом защиту, а может, и на чуть большую. Покончив с этим, Джефф наконец сосредоточился на отчетах. К трем часам ночи он разрешил себе немного расслабиться и налил в стакан на четыре пальца контрабандного виски. Стоя у окна, он смотрел на спящий город и раскладывал по полочкам выясненное.
Первое: Хэмпстед вел подробные записи обо всех своих пациентах, а также отмечал с их слов, сколько времени они безрезультатно лечились у других врачей.
Второе: все пациенты безуспешно лечились у других врачей от одной до восьми недель.
Третье: все пациенты Хэмпстеда страдали острой простудой, сопровождавшейся лихорадкой и болью в горле.
Четвертое: все пациенты выздоровели.
Многое зависело от правдивости отчетов Хэмпстеда, но это можно было проверить. Джефф не сомневался в их подлинности с тех самых пор, как Хэмпстед начал получать гранты КБОККа. От большинства его снадобий было крайне мало пользы, но отчеты всегда отличались скрупулезной точностью. Шансы на то, что верны и последние, были весьма высоки, и в таком случае Джефф знает, что делать.
К рассвету он уже составил план действий. Побрившись, он принял несколько таблеток кофеина, запил их амфетамином с небольшим количеством бурбона и почувствовал, что готов. Джефф надел чистую рубашку, табачного цвета костюм, большие черные ботинки на толстой подошве, с квадратными носами и легкую серую фетровую шляпу. Сделав на офисном ксероксе копии отчетов Хэмпстеда, он сунул их в карман вместе с бутылочкой «Формулы 21-X» и вышел.
За стимуляторами последовали обильный завтрак и четыре чашки крепкого кофе. Когда он закончил, город вокруг уже просыпался. Позвонив в бар «Последний шанс», он выяснил, что Блэкстоун вернулся с добрыми известиями: доктор Хэмпстед прекрасно себя чувствует и крепко спит в тюремной больнице. Джефф отправился на такси в коммерческую лабораторию, где оставил «Формулу 21-X» для анализа, а затем поехал в больницу, там как раз начинался утренний прием.
— Мне к доктору Мигану, — сказал он медсестре, пристально глядя на нее и не обращая внимания на разномастное сборище пациентов в приемной.
— Я запишу вас, сэр, но придется подождать своей очереди.
— Я лейтенант О’Хара, — бросил Джефф, взмахивая перед ней бумажником с золотым жетоном, — и здесь нахожусь по служебной надобности.
— Да, конечно, лейтенант, одну минуту. — Она поспешила в кабинет.
Войдя следом за ней, Джефф показал жетон Мигану:
— Доктор, я бы хотел получить у вас некоторые сведения о так называемом докторе Хэмпстеде, арестованном вчера вечером. Насколько нам известно, вы можете помочь.
— Всегда рад, лейтенант. Прошу вас, садитесь.
Доктор Миган сплел пальцы на столе, терпеливо ожидая вопросов, — пожилой, чисто выбритый, надежный семейный доктор, привыкший к банальным жалобам пациентов и достаточно опытный, чтобы при необходимости направить их на специализированное лечение. Вздохнув, Джефф разложил перед собой копии отчетов:
— Мы обнаружили, что этот Хэмпстед лечил некоторых ваших пациентов. Надо понимать, без вашего разрешения или одобрения?
— Конечно.
— Не могли бы вы рассказать кое-что о них?
— С радостью помогу, чем смогу.
— Хорошо. Например, Мария Чавес, девяти лет, — от чего вы ее лечили перед тем, как она пошла к Хэмпстеду?
— Одну минуту. — Доктор Миган развернулся в кресле и перелистал карточки в ящике на соседнем столе. — Да, маленькая Мария. Я ее помню, но хотел удостовериться. У нее был инфекционный мононуклеоз, весьма тяжелый случай.
— А Золтан Кадьир, пяти лет?
— Так… Да, тоже инфекционный мононуклеоз.
Джефф проверил еще пятерых, получив тот же ответ, и наконец спросил:
— Может быть так, что Хэмпстед лечил лишь тех ваших пациентов, которые страдали от одной и той же болезни?
— Вполне вероятно. Была суровая зима, и инфекционным мононуклеозом в наших краях болели многие.
— Не могли бы вы просветить меня, что это такое? Я далек от медицины.
— Конечно. Это инфекционное заболевание, характеризующееся внезапным началом и острым течением, сопровождающееся болями в горле, шейной лимфаденопатией и перемежающимися фебрильными эпизодами…
— Хватит, доктор! Я ничего не понял уже после болей в горле.
— Можно сказать проще: распухшие шейные железы и лихорадка, — улыбнулся Миган.
— Да уж, приятного мало. Могу понять, почему родители тревожились, когда эту хворь подхватывали их дети. Хэмпстед утверждает, что вылечил всех.
Впервые за все время разговора профессиональное спокойствие оставило доктора Мигана — для него это была больная тема.
— Это обманщик, мошенник! Инфекционную болезнь невозможно излечить полосканиями, дыхательными упражнениями и его фальшивым снадобьем, которое на самом деле всего лишь сладкая вода с добавкой антигистаминов и обычного средства от насморка, вроде тех, что можно найти в любом дешевом сиропе от кашля, который продается без рецепта.
— Значит, средства Хэмпстеда не могут излечить инфекционный мононуклеоз?
— Никоим образом! Разве что сделать еще хуже.
— У меня есть сведения, что вы получили образец лекарства Хэмпстеда и проанализировали его.
— Да, вот он. — Доктор достал из ящика полупустой пузырек и лист бумаги. — А вот и отчет из лаборатории. Я давно считал, что этот шарлатан угрожает здоровью общества, и, поскольку власти никак не пытались его остановить, провел расследование сам. У моей восьмилетней племянницы тяжелый случай инфекционного мононуклеоза, и я попросил ее мать сводить девочку к Хэмпстеду. Так я получил этот образец.
— Вы позволили шарлатану лечить малышку?
— Нет, конечно, я лишь хотел добыть «Формулу» Хэмпстеда. Ее я оставил себе.
— Значит, ваша племянница выздоровела?
— Как я уже сказал, у нее тяжелый случай, с трудом поддающийся лечению. Она все еще больна.
— Судя по всему, лекарство Хэмпстеда помогло всем его пациентам, так что вряд ли оно бы повредило…
— Лейтенант О’Хара, вы не медик, — бросил Миган, гневно раздувая ноздри. — Я же не учу вас вашей профессии, так что и вам не стоит учить меня моей. Ни один квалифицированный врач ни при каких обстоятельствах не счел бы эту чушь настоящим лекарством.
— Но…
— Всего хорошего, лейтенант. Меня ждут пациенты.
Джефф взял шляпу и вышел. Открыв дверь, он столкнулся лицом к лицу с вытаращившимся на него сержантом Маннгеймером.
— Доброе утро, сержант. Уверен, доктор вас примет.
Обойдя застывшую на пороге массивную тушу, Джефф отправился дальше. Он жалел, что не может услышать предстоящий разговор, в котором наверняка будет упомянута фамилия О’Хары, но у него имелись дела и поважнее.
Прежде всего он зашел в лабораторию, где его уже ждали результаты анализа. Он прочитал их в такси. Похоже, «Формула 21-X» Хэмпстеда представляла собой именно то, о чем говорил доктор Миган. Получив от водителя сдачу, Джефф поднялся по серым гранитным ступеням и нырнул в телефонную будку.
— Комиссия по благотворительности, обслуживанию и контролю качества, доброе утро.
— Говорит ваш работодатель. Что нового?
— Рад, что вы позвонили, мистер Синкович. Возможно, вам удастся найти адвокатов мистера О’Хары. Тут двое полицейских, и они говорят, что хотят его арестовать.
— Так я и предполагал, но, как мне кажется, он запросто выкрутится, сам притворившись полицейским. Верно?
— Верно.
— Займите их чем-нибудь. В крайнем случае покажите свои ноги. Меня не будет до завтра, и к тому времени либо все разрешится, либо я заработаю девяносто девять лет каторги.
— Удачи вам, мистер Синкович. Гвардия умирает, но не сдается.
— Так сказал генерал Камброн при Ватерлоо в тысяча восемьсот пятнадцатом, но сам он умер только в тысяча восемьсот сорок втором, и французы проиграли сражение — что подтверждает либо одно, либо другое.
Повесив трубку, он вошел в библиотеку Медицинского центра, намереваясь во всех подробностях изучить историю, способы лечения и симптомы инфекционного мононуклеоза, чтобы иметь возможность говорить на равных со специалистами, которых он собирался нанять. Если в лекарстве Хэмпстеда содержится хоть что-то полезное, оно будет обнаружено, и данный факт станет серьезным аргументом защиты в суде. Джефф не рассчитывал в одночасье обнаружить золотую жилу, но именно так и случилось.
— Эврика! — прошептал он, глядя на лежавшую перед ним газетную вырезку.
Пока делалась ее копия, он вернулся в телефонную будку и сквозь толпу завсегдатаев и обслуги «Последнего шанса» пробился к Блэкстоуну.
— Как дела? — спросил Джефф.
— Лучше, чем я предполагал, Джеффри, но все равно плохо. Собственно, никто особо не хочет сажать Хэмпстеда в тюрьму, учитывая его больное сердце и невинный вид. К тому же, что еще более важно, у одного из надзирателей и нескольких полицейских он успешно вылечил детей. Уверен, если кое-кого подмазать, мы вытащим его с условным сроком и штрафом. Вот только обвинения со стороны некоего врача осложняют задачу.
— Подразумеваете доктора Мигана?
— Вы прекрасно осведомлены.
— А если Миган откажется от обвинений, тогда есть шанс?
— В таком случае могу гарантировать, что самое большее через неделю счастливый мистер Хэмпстед будет греть спину под флоридским солнцем.