— Мое изобретение!..
— Оно в полной безопасности до следующего вашего визита; тогда вы сможете его забрать. Будете уходить, попросите мисс Паркер назначить вам время.
— Это катастрофа! Маннгеймер знает меня в лицо!
— КБОКК терпеть не может, когда ему пытаются мешать. — Выдвинув нижний ящик стола, Джефф извлек нечто похожее на комок бинтов и темные очки.
Бинты были пришиты к тканевой основе. Натянув эту необычную маску на голову Типтофту и с трудом запихав под нее бороду, Джефф застегнул на затылке изобретателя молнию. Типтофт испуганно таращился в отверстия, пока Джефф не надел ему очки.
— Ну вот, теперь вы выглядите так, будто по вашей голове проехался грузовик. Под этими бинтами вас не то что Маннгеймер, родная мать не узнает. Когда увидимся в следующий раз, вернете.
Джефф повел ошеломленного изобретателя к выходу, дав знак, чтобы впустили Маннгеймера. На пороге посетители столкнулись, и детектив выпучил глаза.
— Что это было? — спросил Маннгеймер, когда дверь закрылась.
— Человек-невидимка. Вы что, телевизор не смотрите?
— О’Хара, мне сегодня не до шуток.
— Прошу прощения. Это мой деловой партнер, с ним случилась неприятность в парикмахерской. Бритва…
— Хватит! Уже жалею, что спросил, — простонал детектив, устало опускаясь в кресло для посетителей. — Вы должны мне помочь, О’Хара. Иначе я конченый человек. Только и останется, что застрелиться.
Эти слова настолько потрясли Джеффа, что наступила непривычная тишина. До сих пор при каждой встрече между этими людьми вспыхивал спор, со стороны детектива сопровождавшийся прямыми и завуалированными угрозами. Хозяин насторожился, — возможно, это ловушка.
— Не соизволите ли объясниться? — спросил он, включая коленом магнитофон.
— Слышали когда-нибудь о мошеннике по имени Фаркухар?
— Никогда.
— А о некоем субъекте, который представляется как профессор доктор Херингбут?
— Если бы вы хорошенько учили уроки и если бы ваше продажное управление полиции не скупилось на покупку ежегодника КБОККа — семь долларов в год, включая пересылку, — вы бы знали, что в пятьдесят седьмом году добрый доктор получил у нас грант. — Джефф повернулся к полке, снял увесистый темный том и перелистал страницы. — Да, вот он.
— Этот Херингбут — честный человек? В смысле, настоящий ученый?
В голосе детектива слышалось отчаяние, и Джефф предпочел не огрызаться в ответ: вряд ли сержант настолько хороший актер, чтобы убедительно притворяться.
— Он ученый с оригинальным умом, и притом хороший специалист. У него выше крыши научных степеней, промышленные патенты, которые приносят ему приличный доход, — в общем, достойный исследователь. Вот только с одним у него не все в порядке…
— С чем?
— Он уже десять лет как свихнулся. Об этом тоже есть в ежегоднике.
— Сегодня же он будет сидеть в психушке! — воскликнул Маннгеймер, к которому вернулась прежняя несносная самоуверенность, и вскочил с кресла.
— Нет, не будет.
— Это еще почему? — Детектив вновь плюхнулся в кресло.
— Он совершенно безобиден, вот почему. Вы не первый, кто пытается упрятать его под замок. Дело передали в суд, но он выиграл. Теперь у него есть ушлый адвокат, доступный в любую минуту, психиатр, готовый прийти на помощь когда угодно, и телохранитель, который с ним днем и ночью. Может, все-таки расскажете, что случилось?
— Это кошмар! Я не смог даже доложить лейтенанту. Если поделюсь с вами, будете молчать? Кто-нибудь узнает — мне конец…
— Честное скаутское! — Джефф поднял два пальца, перекрестившись и сплюнув. — Как вам известно, КБОКК очень хорошо хранит тайну.
— Известно-известно, — мрачно буркнул детектив. — Мне ничего больше не остается — нужна помощь. Кое-кто в мэрии, некая важная шишка, связался с этим мошенником Фаркухаром, похоже самым ловким во всей стране. Он ни разу не попадал в тюрьму, мы только и можем, что следить за ним, когда он в городе, и давить на него, чтобы наконец отсюда свалил. Где он только ни орудовал — за карточным столом, на скачках, притворялся родственником арестованного в Испании, но так и не попался, настолько хитер. Мы даже не знали, что он опять в городе, проворачивает очередную операцию вместе с этим доктором Херингбутом. Уже нашел себе очередную жертву, о чем я проведал случайно. А если у него все получится — мне несдобровать, раз я не сумел посадить его за решетку до того, как он сделал свое грязное дело.
— И кто же его жертва?
— Это секретная информация…
— В таком случае, до свидания.
Потея, страдая и дрожа, Маннгеймер наконец набрался смелости и проговорил сквозь стучащие зубы:
— Ниссинг…
— Новый комиссар полиции?
— Он самый! Я никому не могу рассказать — комиссар взбесится, если кто-то узнает, что он стал жертвой мошенника. Так что…
— Вы пришли ко мне, чтобы спасти свою шкуру и шкуру комиссара? И как же, по-вашему, я могу это сделать?
— Ну… вы же знаете этого профессора, могли бы поговорить с ним, объяснить, во что он ввязался и что ему грозит. Убедите его отступить. Без него Фаркухар сам не справится. А потом, уже без профессора, мы нажмем как следует на Фаркухара и заставим убраться из города.
— Превосходный план, сержант. За одним лишь существенным исключением. Зачем мне таскать для вас каштаны из огня?
Маннгеймер в замешательстве поскреб затылок.
— Ну же, я слушаю, — ледяным тоном произнес Джефф и, не дождавшись аргументов, глубокомысленно кивнул. — Вы весьма мудро поступили, не став взывать к моей морали или долгу гражданина. Вам известно, как я отношусь к жуликам из городского совета. Что ж, удивлю вас, сержант, — я помогу. По одной лишь причине: может, у доктора Херингбута и не вполне в порядке с головой, но он кристально честен и, уверен, не ввязался бы в эту историю по собственной воле. Наш фонд перед ним в некотором долгу. Вы выяснили, в чем состоит суть мошенничества?
Глубоко вздохнув, Маннгеймер потянулся за сигаретами.
— Пока толком узнать не удалось, — пожаловался он. — Все, что мне известно, — речь идет о некоем изобретении. Полагаю, аферисты пытаются убедить комиссара Ниссинга вложить средства в его разработку.
Детектив поковырялся мясистым пальцем в сигаретной пачке и смял ее, обнаружив, что она пуста. Джефф достал портсигар и протянул через стол.
— Угощайтесь, — предложил он, нажимая кнопку сбоку портсигара.
Из него высунулась на два дюйма сигарета; Маннгеймер вытащил ее уже зажженной:
— Отличная вещица.
— Работает прекрасно, но чересчур дорога в производстве. — Джефф положил портсигар на стол и кивнул. — Вернемся к вашему мошеннику Фаркухару. Мне нужны любые сведения о нем, а также все, что известно по этому делу. Чем быстрее, тем лучше.
— Напечатаю сегодня вечером и сам принесу.
— Почему бы не прямо сейчас? Есть какие-то причины?
— Угу, мне нужно в суд. Мы наконец выдвигаем обвинение против того чокнутого доктора, ну, вы знаете, по фамилии Хэмпстед. Его должен был защищать некий пьяница-адвокат по имени Энтони Дж. Блэкстоун, но до меня только что дошли слухи, что этот стервятник угодил в больницу с белой горячкой. Так что дело пустяковое.
— Так уж и пустяковое? — Будь сержант чуть внимательнее, он заметил бы ледяную нотку в голосе Джеффа и увидел бы, как сузились его глаза.
— Угу. Я засажу этого дурачка за решетку лет этак на пять-десять. — Самодовольно улыбнувшись, он раздавил окурок в пепельнице и потянулся к портсигару Джеффа.
— Возможно, вам интересно будет узнать, что защиту доктора Хэмпстеда оплачивает наш фонд, — промурлыкал Джефф, словно готовящийся к прыжку леопард. — К тому же мистера Блэкстоуна также пригласил фонд. Поскольку он болен, я отправлюсь в суд вместе с вами и буду вести защиту сам. — Леопард прыгнул. — И позабочусь, чтобы все обвинения были сняты, а вас осмеяли в зале суда, тупоголовый идиот!
— Что? — задохнулся Маннгеймер.
К несчастью, именно в это мгновение он держал портсигар возле лица, нажимая кнопку. Сигарета выстрелила и исчезла между его губами. Сержант запоздало закрыл рот, и из носа повалил дым.
— Я ее проглотил! — пробормотал он.
— Вам только на пользу, — заметил Джефф, забирая портсигар. — Может, поправит пищеварение. Так что, поедем в суд?
Они молча ехали в центр города на такси.
— Послушайте… вам ведь это не помешает? — Наконец детектив набрался духа и обратился к Джеффу. — В смысле, вы ведь все равно поможете мне спасти комиссара?
— Естественно, — с монументальной рассудительностью ответил Джефф. — Моя правая рука всегда знает, что делает левая, но никогда ей не препятствует. Только не думайте, что если я согласился помочь, то не сожру вас заживо на процессе.
Когда они высадились из такси перед зданием суда, к Джеффу робко подошел потрепанный человечек в запятнанном морском свитере и протянул ему толстый портфель.
— Он стоял за стойкой в «Последнем шансе», как вы и говорили, мистер О’Хара, — хрипло прошептал он.
— Спасибо, Арпад. Я уже заплатил там за тебя пять баксов, так что можешь окончательно уничтожить алкоголем свои голосовые связки.
— Именно этим сейчас и займусь, — прохрипел тот и ушел прочь.
— До встречи в суде, сержант, — холодно улыбнулся Джефф. — Где вы сгорите ярким пламенем.
Это был разгром, катастрофа — но не для полиции. Джефф молча сидел, слушая прокурора, который наводил страх на дрожащего доктора Хэмпстеда. Прокурор не поставил под сомнение показания многочисленных свидетелей обвинения, даже не задал им ни единого вопроса.
— Мне следовало остаться во Флориде, — сказал Джеффу доктор Хэмпстед, в отчаянии заламывая руки с побелевшими пальцами. — Я не переживу зиму в этом штате, в холодной камере. Надо было оставаться на золотых песках, как вы советовали. Я вернулся лишь потому, что моя «Антипростуда» казалась столь надежной, настоящим благом для человечества. Теперь я жертва на алтаре непродуманного гражданского законодательства.
— Если вы о том, что местные копы вас недолюбливают, — не могу не согласиться. Но вы вернулись и стоите перед судом, и у нас еще есть парочка фокусов в старом рукаве. Крепитесь!