— Мы все, — ответил Розенкранц.
— Значит, доктор Цзинь лечил всех вас?
— Нет, только наших жен. Разве вы не поняли?
— В таком случае, чья жена подаст заявление?
— Ничья. Офицер, похоже, вы не понимаете. Этот мошенник втерся в доверие к нашим женам, они его просто обожают. Мы лишь оказываем им услугу, помогая избавиться от этого типа.
— Вы бы оказали куда лучшую услугу себе, если бы ознакомились с законом, прежде чем беспокоить полицию, — сурово произнес Джефф, захлопывая блокнот. — У вас не больше оснований отправлять за решетку доктора Цзиня из-за того, что он практикует акупунктуру, чем арестовывать хиропрактика за то, что он вправляет кости.
— Но тут совсем другое дело, — возразил один из мужчин. — Этот сумасброд занимается медициной без лицензии.
— В самом деле? — поинтересовался Джефф. — Можете доказать? Не забывайте: то, что мы называем медициной, на самом деле аллопатия, система лекарственного лечения тела, одна из многих существующих в современном мире разновидностей медицины. А доктор Цзинь не занимается аллопатической медициной — он занимается акупунктурой, куда более древней, чем любая западная медицина: ее использовали в Китае еще пять тысяч лет назад. У вас есть медицинская степень, доктор? — обратился он к китайцу.
— И не одна, — слабым голосом ответил Цзинь. — Дипломы лучших школ и университетов. Могу показать…
— Не нужно, — сказал Джефф. — Думаю, все ясно.
— Но… это же полный бред! — взорвался Розенкранц.
— В самом деле? — холодно спросил Джефф. — Скажите это Британскому обществу акупунктуры, у которого, кстати, своя больница в Лондоне, и другим подобным организациям. Скажите это всем, кого лечили иглоукалыванием и кто готов подтвердить его действенность в суде. Скажите это любому человеку в Китае, где акупунктура применяется наравне с западной медициной и пациенты могут выбирать, к чьим услугам прибегнуть.
— Этого просто не может быть, — жалобно проговорил один друзей Розенкранца. — Разве можно повлиять на здоровье человека или процессы в его теле, просто втыкая в него иголки?
— Достаточно ткнуть иглой лягушку, — сказал Джефф, — и при определенных условиях это вызовет разновидность искусственного оплодотворения. Если беременность не является результатом происходящих в теле процессов, тогда что это? Пожалуй, акупунктура достойна того, чтобы ее изучать, а не отвергать с ходу.
Миссис Розенкранц принесла Цзиню стакан воды, который он благодарно принял. Все молчали.
— Кто-нибудь хочет сделать заявление для полиции? — спросил Джефф.
Ответом была тишина.
— У кого тут заявление для полиции? — раздался в дверях знакомый громыхающий голос.
— Ни у кого. — Джефф с ангельской улыбкой повернулся к Маннгеймеру. — Это просто ошибка, сержант, никто ни на что не жалуется.
— Что вы здесь делаете, О’Хара?
— Помогаю вам, сержант, — устраняю проблемы до их возникновения и экономлю муниципальные деньги. Похоже, эти люди приняли меня — естественно, совершенно случайно — за офицера полиции и изложили суть их проблем. Я же в свою очередь доказал им, что никаких проблем на самом деле нет.
Маннгеймер нахмурился, переваривая услышанное своим ржавым мыслительным аппаратом, и наконец спросил:
— У кого-то из вас есть жалобы?
Все молчали.
— Мы думали, что есть, но, похоже, уже нет, — наконец послышался несчастный голос. — Но я точно знаю: этот Цзинь шарлатан и с ним нужно что-то делать!
— Обвинить его в нападении? — с надеждой предложил Розенкранц. — В конце концов, он втыкал иголки в мою жену.
— Но она сама об этом просила, — заметил другой инженер. — Такой вариант не годится. Может, полиция сумеет обвинить его еще в чем-нибудь, вроде бродяжничества или взяточничества?
— В ограблении, — сказал Розенкранц. — Несколько дней назад, после того как он здесь побывал, мой сейф взорвали и обчистили. Может, удастся привлечь его за это?
— Почему бы и нет? — поддержал его приятель. — В мой дом тоже проникли после того, как там побывал Цзинь, и украли драгоценности моей жены.
Последовал радостный хор — оказалось, что все присутствующие стали жертвами ограбления в течение нескольких дней после визита Цзиня. Они яростно уставились на китайца, который еще сильнее вжался в диван.
— Я ни в чем не виноват, ни в чем, — еле слышно пробормотал он.
— Ну да, как же, — усмехнулся Розенкранц. — Арестуйте его, офицер. Исполните свой долг.
— Полагаю, так я и сделаю, — мрачно кивнул Маннгеймер. Неуклюже заведя руку за спину, он отцепил с ремня наручники. — Могу теперь сказать, что мы вели тайное расследование всех упомянутых преступлений и уже приближались к цели. Но лучше арестовать его прямо сейчас — мне вовсе не хочется, чтобы преступник сбежал из города, сообразив, что ему наступают на пятки.
Шагнув вперед, он защелкнул наручники на запястьях Джеффа, который впервые в жизни потерял дар речи от удивления.
— Джеффри О’Хара, — произнес Маннгеймер, с трудом сдерживая победную ухмылку, — вы арестованы за грабежи.
К Джеффу наконец вернулась способность говорить.
— Вы что, совсем из своего ничтожного умишка выжили?
— Сознайтесь, О’Хара, и отдайтесь на милость суда, доказательств вашего преступления более чем достаточно. — Сержант пронзительно свистнул сквозь зубы, и в дверь просунул голову еще один детектив. — Ступай к машине О’Хары, — приказал Маннгеймер, — и перетряхни ее как следует. Собери как можно больше улик.
— Прошу прощения, — возразил Розенкранц, когда второй детектив вышел, — но, похоже, вы арестовали не того.
— Именно что того. Мы долго следили за этим персонажем, а присутствующий здесь Цзинь сотрудничал с нами, помогая собрать улики. Можно считать, дело закрыто.
— И где же ваша лояльность? — Джефф укоризненно взглянул на Цзиня. — Так-то вы отплатили за помощь, которую получали?
— Правда все равно всплывет, мистер О’Хара, — спокойно ответил Цзинь. — Никакая благодарность не помешает мне исполнить свой долг. Когда полиция представила доказательства ваших преступлений, у меня не осталось иного выбора, кроме как помочь ей.
— Совершенно верно, О’Хара, — подтвердил Маннгеймер. — На сей раз не отвертитесь. Вы просили Цзиня писать подробные отчеты о домах, где он бывал, чтобы вам не составило труда туда проникнуть. У нас есть копии. Цзинь показал нам потайную комнату в вашем кабинете, и там мы обнаружили некоторые предметы из числа похищенных. Мы даже опознали человеческий волос, найденный на взорванном сейфе Розенкранца. Он принадлежит вам.
— Это лежало в запасном колесе, сержант, — сказал детектив, входя в комнату с завернутой в ткань горстью ювелирных украшений.
— Ожерелье моей жены! — воскликнул один из мужчин.
— Признавайтесь, О’Хара, — злорадно произнес Маннгеймер. — Ваша песенка спета.
— Дело пахнет серьезной подставой, — сказал Джефф, мрачно бряцая наручниками. — Полагаю, вам не пришло в голову, что Цзинь мог подбросить эти вещи в мой кабинет и мою машину, а отчеты он писал специально для того, чтобы меня обвинить?
— Не сходится, — заявил Маннгеймер. — С учетом найденного в вашей машине, мы вернули все награбленное. Зачем ему было красть все это — лишь затем, чтобы отдать обратно?
— Затем, что у него имелись свои веские причины, — послышался с порога чей-то голос.
— Адвокат Доббсон? — часто моргая, спросил Маннгеймер. — Что вы здесь делаете?
— Да, я Доббсон, и я юрист, хотя никогда не имел адвокатской практики. Большинство агентов ФБР получили юридическое образование. — Он поднес к выпученным глазам Маннгеймера блестящий жетон. — Пришлось действовать несколько поспешнее, чем мне бы хотелось, но, боюсь, вы меня к этому просто вынудили.
— О чем вы?! — заорал Маннгеймер. — Вы представились адвокатом и внесли залог, чтобы Цзиня освободили из тюрьмы.
— Верно. Мы давно шли по его следу и не желали, чтобы на пути у нас встала грубая полицейская сила. Нужно было, чтобы он вышел из тюрьмы и продолжил свою деятельность.
— Колоть людей? — усмехнулся Маннгеймер.
— Не только. Вор из него получился не хуже, чем лекарь, а может, даже и лучше. А еще он китайский агент…
— Что вы себе позволяете? — возмущенно заявил Цзинь с чистейшим нью-йоркским акцентом. — Я такой же американец, как и любой другой из здесь присутствующих, и могу это доказать. Меня зовут Сэмми Цзинь, и у меня есть свидетельство о рождении…
— Не утруждайте себя, майор, — сказал Доббсон. — В Далласе мы нашли настоящего Сэмми Цзиня, он работает в ресторане. Этот простак рассказал нам, как продал свои документы некоему другу. Этот друг — вы, майор, и вы вовсе не американец. Вы член «Ба-Чжа-Ан-Дуна», грозной тайной службы…
Оттолкнув стоящего рядом, Цзинь метнулся к двери. На его пути оказался только Джефф, который подставил ногу. Цзинь упал, перекатился, но тут же вскочил и прыгнул к выходу. Дорогу ему преградил внезапно появившийся на пороге человек со стальным взглядом и револьвером в руке.
— Вот и отлично, — весело сказал Доббсон. — Я надеялся, что вы успеете. Мы застигли его врасплох, и, возможно, у него в портфеле лежит то, что нам нужно.
— Так оно и есть, сэр, — сказал человек с револьвером, держа Цзиня под прицелом. — Я заглянул в его портфель, пока все были заняты тут, и нашел микропленки с чертежами ракеты «Аттила».
— Это наш новый проект… — ошеломленно произнес Розенкранц. — Как чертежи к нему попали?
— От вас, джентльмены, — пояснил Доббсон. — Службе безопасности известно, что некоторые из вас берут работу на дом, но вам ничего не говорили — мы надеялись, что на такую приманку придет крупная рыба. Так оно и случилось. Агент проникал в дома и забирал ценности, чтобы замаскировать свой интерес к документам. Ему нужна была информация, а не украшения — вот почему он согласился расстаться с ними, чтобы полиция могла сфабриковать обвинение против мистера О’Хары. — Он повернулся, вперив хмурый стальной взгляд в Маннгеймера. — Мистер О’Хара ни в чем не виновен, и его следует немедленно освободить. И впредь, сержант, не валяйте дурака и не связывайтесь с преступниками, пытаясь собрать улики против честного гражданина. Иначе может пострадать ваша карьера. Вам понятно?