I
В отеле в Резайе Джея Кобёрна вновь охватило то болезненное чувство беспомощности, которое уже посетило его в Мехабаде: он не был волен управлять своей собственной судьбой, его участь была в руках других — в данном случае в руках Рашида.
Где черти носят Рашида?
Кобёрн спросил у охранников, может ли он воспользоваться телефоном. Они отвели его вниз в холл. Кобёрн набрал номер двоюродного брата Маджида, профессора в Резайе, но никто не ответил.
Безо всякой надежды он набрал номер Гулама в Тегеране. К вящему его удивлению, трубку подняли.
— У меня сообщение для Джима Найфилера, — сказал он. — Мы находимся на промежуточной станции.
— Но где вы? — допытывался Гулам.
— В Тегеране, — соврал Кобёрн.
— Мне надо увидеться с вами.
Кобёрн был вынужден продолжать вранье.
— О’кей, я встречусь с вами завтра утром.
— Где?
— В «Бухаресте».
— О’кей.
Кобёрн поднялся обратно наверх. Саймонс увел его и Кина Тейлора в одну из комнат.
— Если Рашид к девяти не вернется, мы уходим, — заявил Саймонс.
Кобёрн немедленно почувствовал себя лучше.
Саймонс продолжал:
— Охранники устали, бдительность у них ослабела. Мы либо проскочим мимо них, либо придумаем что-то еще.
— У нас остался только один автомобиль, — предупредил Кобёрн.
— А мы бросим его здесь, чтобы сбить их со следа. Пойдем к границе пешком. Черт возьми, здесь всего тридцать или сорок миль. Мы можем идти прямо по местности: избегая дорог, мы не нарвемся на блокпосты.
Кобёрн кивнул головой. Это было то, чего он хотел. «Отпетая команда» вновь перехватывала инициативу.
— Давайте-ка соберем деньги в одну кучу, — приказал Саймонс Тейлору. — Попросите охранников отвести вас к автомобилю. Принесите коробку из-под «Клинексов» и фонарь сюда и достаньте из них деньги.
Тейлор ушел.
— Было бы неплохо для начала поесть, — заявил Саймонс. — Прогулка обещает быть долгой.
Тейлор пошел в пустую комнату и высыпал деньги из коробки «Клинекс» и фонаря на стол.
Дверь внезапно распахнулась.
У Тейлора упало сердце.
Он взглянул вверх и увидел Гейдена, ухмылявшегося во весь рот.
— Понятно! — процедил Гейден.
Тейлор рассвирепел.
— Ты — подонок, Гейден, — забубнил он. — У меня чуть с сердцем не стало плохо!
Гейден расхохотался как полоумный.
Охранники отвели их вниз в столовую. Американцы сели за большим круглым столом, а охранники заняли другой стол напротив. Подали баранину и рис. Трапеза была унылой: их всех беспокоило, что же могло случиться с Рашидом и будут ли они в состоянии обойтись без него.
Телевизор был включен, и Пол не мог оторвать глаз от экрана. Он ожидал в любую минуту увидеть появление собственной физиономии на объявлении «разыскивается».
И где только нелегкая носит Рашида?
Члены «отпетой команды» находились на расстоянии всего часа езды от границы, однако же застряли в ловушке, под охраной и все еще под угрозой быть возвращенными в Тегеран и брошенными в тюрьму.
Раздался чей-то возглас:
— Эй, глядите, кто это!
Вошел Рашид.
Он с важным видом подошел к их столу.
— Джентльмены, — торжественно заявил он, — это ваша последняя трапеза.
Они в ужасе уставились на него.
— Я хотел сказать — в Иране, — поспешно добавил он. — Мы можем ехать.
Это сообщение вызвало всеобщие восторженные крики.
— Я получил письмо от революционного комитета, — продолжил молодой человек, — и поехал к границе, чтобы проверить его. На пути есть пара блокпостов, но я все устроил. Мне известно, где можно раздобыть лошадей для проезда через горы, но не думаю, что они нам понадобятся. На пограничной заставе нет государственных служащих — она в руках жителей деревни. Я повстречался со старостой деревни, и для нас с пересечением границы все будет в порядке. К тому же Ралф Булвэр уже там. Я разговаривал с ним.
Саймонс поднялся на ноги.
— Пошли, — скомандовал он. — Быстро.
Они оставили свою трапезу незаконченной. Рашид поговорил с охранниками и показал им письмо от заместителя командира. Кин Тейлор оплатил счет гостиницы. Рашид купил мешок плакатов с Хомейни и отдал их Биллу, чтобы наклеить на автомобили.
Через несколько минут они вышли на улицу.
Билл добросовестно наклеил плакаты. Со всех сторон «Рейнджровера» на вас пронзительно смотрели яростные глаза аятоллы с его белоснежной бородой.
Они отъехали, Рашид вел головную машину.
На пути из города Рашид внезапно затормозил, высунулся из окна и отчаянно замахал подъезжавшему такси.
Саймонс заворчал:
— Рашид, какого черта вы делаете?
Не отвечая, Рашид выпрыгнул из автомобиля и подбежал к такси.
— Христос Всемогущий, — пробормотал Саймонс.
Рашид с минуту переговорил с водителем такси, затем такси поехало дальше. Рашид объяснил:
— Я попросил его показать нам выезд из города по окраинным улицам. Есть один блокпост, который мне хотелось бы объехать, потому что на нем детишки с винтовками, и я представить себе не могу, что они могут натворить. У такси уже есть заказ, но он вернется. Надо подождать.
— Долго мы ждать не будем, — отрезал Саймонс.
Такси возвратилось через десять минут. Они поехали за ним по темным, немощеным улицам. Таксист повернул направо, Рашид за ним, быстро обогнув угол. Слева на расстоянии всего нескольких ярдов располагался блокпост, который он хотел объехать, тот, где подростки стреляли из ружей в воздух. Повернув за угол, такси и оба «Рейнджровера» прибавили скорость, так что подростки с опозданием осознали, что кто-то улизнул от них.
Через пятьдесят ярдов, уже выехав на дорогу, Рашид свернул на заправочную станцию.
Кин Тейлор полюбопытствовал:
— За каким чертом ты здесь остановился?
— Нам необходимо заправиться.
— У нас баки полны на три четверти, вполне хватит для переезда через границу — давай поскорее уберемся отсюда.
— Есть такая вероятность, что в Турции будет невозможно заправиться.
Саймонс приказал:
— Поехали.
Рашид выскочил из автомобиля. Когда баки автомобилей залили по горлышко, он все еще торговался с таксистом, предлагая ему сотню риалов — немногим больше доллара — за то, чтобы вывести их из города.
Тейлор взмолился:
— Рашид, дай ему горсть монет и поехали.
— Он хочет слишком много, — возразил Рашид.
— О, боже ты мой! — простонал Тейлор.
Рашид договорился с таксистом за двести риалов и сел обратно в «Рейнджровер» со словами:
— У него возникнут подозрения, если я не поторгуюсь.
Они выехали из города. Дорога вилась вверх, в горы. Она была хорошая, и автомобили быстро продвигались вперед. Через некоторое время вдоль горной цепи протянулась дорога, с глубокими водосточными канавами по обеим сторонам.
— Где-то здесь был блокпост, — сообщил Рашид. — Возможно, охрана отправилась домой.
Лучи фар высветили двух мужчин, стоявших около дороги, взмахами рук приказывавших им остановиться. Преграды не было. Рашид не стал тормозить.
— Думаю, нам лучше остановиться, — изрек Саймонс.
Рашид продолжал двигаться прямо мимо двух мужчин.
— Я сказал: «Остановись!» — рявкнул Саймонс.
Рашид нажал на тормоз.
Билл вытаращился в лобовое стекло и заявил:
— Как вам это нравится?
Через несколько ярдов впереди находился мост через лощину. С каждой стороны моста из оврага появлялись все новые представители местного племени — три десятка, четыре, пять, — и все вооруженные до зубов.
Это сильно смахивало на засаду. Если бы машины попытались проскочить через блокпост, пули превратили бы их в решето.
— Слава богу, что мы остановились, — с чувством произнес Билл.
Рашид выпрыгнул из машины и начал разговаривать. Местные жители протянули поперек моста цепь и окружили автомобили. Быстро стало ясно, что эти люди были самыми враждебно настроенными личностями, с которыми команде приходилось сталкиваться. Они окружили автомобили, заглядывая внутрь, и размахивали винтовками, в то время как двое или трое принялись орать на Рашида.
Это просто бесит, подумал Билл, забраться в такую даль, пройти сквозь столько опасностей и враждебности, чтобы быть остановленными оравой тупых крестьян. «Не хотят ли они забрать новые «Рейнджроверы» и все наши деньги? — подумал он. — Как знать?»
Крестьяне начали толкать и оттеснять Рашида. Через минуту дело дойдет до стрельбы, мелькнуло в голове у Билла.
— Не вмешивайтесь, — приказал Саймонс. — Оставайтесь в машине, пусть Рашид улаживает все это.
Билл решил, что Рашид нуждается в его помощи. Он дотронулся до своих карманных четок и начал молиться. Он прочитал все молитвы, которые знал. «Теперь мы в деснице Господней, — подумал он, — только чудо может вызволить нас из этой передряги».
Во втором автомобиле Кобёрн сидел как окаменевший, тогда как крестьянин направил свою винтовку прямо ему в голову.
Сидевший за ним Гейден внезапно прошептал:
— Джей! Почему бы тебе не запереть дверь?
Кобёрн почувствовал, как в его горле заклокотал истерический смех.
Рашид осознал, что очутился на грани жизни и смерти.
Эти люди из местного племени были чистой воды разбойниками, они без малейшего колебания убьют человека за теплое пальто. Революция для них была ничто. Не имело значения, кто был у власти, они не признавали никакого правительства, не повиновались никаким законам. Они даже говорили не на фарси, языке Ирана, а на турецком.
Бандиты толкали его со всех сторон, орали на парня по-турецки. Рашид огрызался на фарси. Он не мог найти выхода. Скоро разбойники рассвирепеют до того, что перестреляют их всех.
Ему послышался шум автомобиля. Со стороны Резайе приближалась пара светящихся фар. Подъехал «Рейнджровер», из которого вышли три человека. Один из них был одет в длинный черный плащ. Похоже, местные жители с почтением относились к нему. Он обратился к Рашиду:
— Предъявите мне ваши паспорта, пожалуйста.
— Безусловно, — ответил Рашид и повел человека ко второму «Рейнджроверу». Билл находился в первом, и Рашид хотел, чтобы человек в плаще утомился от рассматривания паспортов перед тем, как дело дойдет до документа Билла. Рашид постучал по стеклу окошка, и Пол опустил его.
— Паспорта.
Этому человеку, похоже, и раньше приходилось иметь дело с паспортами. Он тщательно изучал каждый, сверяя фотографии с лицом владельца. Затем на идеальном английском языке стал задавать вопросы:
— Где вы родились? Где вы живете? Какова дата вашего рождения? — К счастью, Саймонс заставил Пола и Билла зазубрить каждую строчку информации, содержавшейся в их паспортах, так что Пол без малейшего колебания смог ответить на вопросы этого человека.
Рашид неохотно повел человека к первому «Рейнджроверу». Билл и Кин Тейлор поменялись местами, чтобы Билл сидел подальше от света. Человек следовал все тому же порядку. Он изучил паспорт Билла последним и изрек свой вывод:
— Это фотография другого человека.
— Да, так оно и есть, — отчаянно затараторил Рашид. — Он перенес тяжелое заболевание, похудел, кожа изменила цвет, — разве вы не понимаете, что этот человек при смерти? Ему надо как можно скорее вернуться в Америку, чтобы получить надлежащее лечение, а вы задерживаете его — хотите, чтобы он скончался, потому что у иранцев нет жалости к больному человеку? Это так вы поддерживаете честь своей страны? Это…
— Они — американцы, — промолвил человек. — Идите за мной.
Он повернулся и проследовал в небольшую кирпичную будку около моста.
Рашид шел по пятам за ним.
— Вы не имеете права останавливать нас, — возмущался он. — У меня указания от Исламского революционного комитета в Резайе сопроводить этих людей до границы, и задерживать нас является контрреволюционным преступлением против иранского народа. — Он помахал письмом, написанным заместителем и снабженным оттиском библиотечного штампа.
Мужчина посмотрел на него.
— Тем не менее один американец не похож на фотографию в своем паспорте.
— Я сказал вам, что он был болен! — во весь голос заорал Рашид. — Их проезд до границы был разрешен ревкомом! Уберите этих бандитов с моей дороги!
— У нас есть свой собственный революционный комитет, — отрезал мужчина. — Вам всем придется проследовать в наш штаб.
Рашиду не оставалось ничего другого как согласиться.
Джей Кобёрн наблюдал, как Рашид вышел из будки вместе с человеком в длинном черном плаще. Рашид на самом деле выглядел потрясенным.
— Мы отправляемся в их деревню для проверки, — сообщил Рашид. — Нам придется ехать в их машинах.
Дело принимает паршивый оборот, мелькнуло в голове у Кобёрна. Во всех других случаях, когда их арестовывали, им позволяли оставаться в их машинах. Это позволяло им чувствовать себя не совсем пленниками. Покинуть автомобили было равносильно потере связи дерева со своими корнями.
К тому же Рашид никогда не выглядел столь напуганным.
Они все разместились в машинах крестьян, пикапе и потрепанном небольшом автомобиле с кузовом «универсал». Их повезли через горы по грязной дороге. «Рейнджроверы», управляемые крестьянами, следовали за ними. Дорога пропадала в темноте. Вот дерьмо-то какое, подумал Кобёрн, никто больше о нас и не услышит.
Через три или четыре мили они приехали в деревню. В ней было единственное кирпичное здание со двором: все прочие представляли собой саманные домишки с крышами, крытыми соломой. Но во дворе стояли шесть или семь джипов. У Кобёрна вырвалось:
— Бог ты мой, да эти люди промышляют кражей автомобилей! — Два наших «Рейнджровера» составят прекрасное дополнение к этой коллекции, подумал он.
Оба автомобиля с американцами припарковали во дворе; за ними последовали «Рейнджроверы», затем два джипа заблокировали выезд, исключая возможность стремительного побега.
Они все вышли из машин.
Человек в плаще объявил:
— Вы не должны бояться. Нам просто надо некоторое время побеседовать с вами, затем вы сможете продолжить свой путь. — Человек вошел в кирпичное здание.
— Он лжет, — прошипел Рашид.
Их всех впустили в здание и приказали снять обувь. Крестьяне были потрясены ковбойскими сапогами Кина Тейлора: один из них поднял пару, полюбовался на нее, а затем передал другим.
Американцев отвели в большое пустое помещение с персидским ковром на полу и тюками свернутых спальных принадлежностей, разложенных у стен. Оно было тускло озарено каким-то светильником. Американцы уселись в кружок, вокруг стали на страже крестьяне с винтовками.
Опять будет суд, как в Мехабаде, подумал Кобёрн.
Он следил за Саймонсом.
Вошел очень тучный безобразный мулла, и начался допрос.
Разговаривал Рашид на смеси фарси, турецкого и английского. Он вновь предъявил библиотечное письмо и назвал имя заместителя. Кто-то отправился проверить это в ревкоме в Резайе. Кобёрна интересовало, каким образом они собираются осуществить это, — наличие масляной лампы свидетельствовало о том, что электричество отсутствовало, откуда тут могли взяться телефоны? Люди продолжали входить и выходить.
«А если у них все-таки есть телефон?» — лихорадочно соображал Кобёрн. А что, если комитет в Резайе получил сведения от Дадгара?
Для нас лучше, если они действительно проверят нас, думал Кобёрн, по крайней мере тогда кому-то будет известно, что мы находимся здесь. В настоящий момент нас могут убить, тела бесследно исчезнут под снегом, и никто знать не будет, что мы попали сюда.
Вошел крестьянин, подал библиотечное письмо Рашиду и заговорил с муллой.
— Все в порядке, — промолвил Рашид. — Подозрения с нас сняты.
Внезапно вся атмосфера изменилась.
Безобразный мулла превратился в веселого толстого человека и пожал руки каждому.
— Добро пожаловать в его деревню, — перевел Рашид. Подали чай. Рашид сказал: — Нас приглашают быть гостями деревни на эту ночь.
Саймонс изрек:
— Скажите ему четкое «нет». Наши друзья ждут нас на границе.
Появился мальчик лет десяти. Кин Тейлор извлек фотографию своего сына Майкла возрастом одиннадцати лет и показал ее крестьянам. Они чрезвычайно возбудились, и Рашид заявил:
— Они хотят, чтобы их сфотографировали.
Гейден распорядился:
— Кин, достань свой фотоаппарат.
— У меня кончилась пленка.
— Кин, достань свой чертов аппарат.
Тейлор вытащил свой фотоаппарат. На самом деле, у него еще оставалось три снимка, но не было вспышки, а для съемки при светильнике ему нужен был бы аппарат посложнее, нежели его «Инстаматик». Но крестьяне выстроились в ряд, размахивая своими винтовками в воздухе, и Тейлору ничего другого не оставалось, как сфотографировать их.
Это было невероятно. Пять минут назад эти люди, казалось, были готовы поубивать американцев: теперь же они сновали вокруг с криками и смехом, развлекаясь вовсю.
Но, возможно, они точно так же быстро могли полностью изменить свое поведение.
Чувство юмора Тейлора взяло верх, и он принялся действовать подобно фотографу из прессы, приказывая крестьянам улыбнуться или придвинуться поближе, чтобы он мог охватить их всех, «делая» десятки снимков.
Принесли еще чай. Кобёрн про себя исходил стонами. За последние несколько дней ему пришлось выпить столько чая, что, по его ощущениям, все кишки были промыты им. Он украдкой вылил свой, поставив безобразное коричневое пятно на роскошном ковре.
Саймонс сказал Рашиду:
— Передай им, что мы должны ехать.
Последовал короткий разговор, затем Рашид сообщил:
— Мы должны еще раз выпить чаю.
— Нет, — решительно произнес Саймонс и поднялся. — Поехали. — Спокойно улыбаясь, кивая и кланяясь крестьянам, Саймонс начал отдавать решительные команды голосом, который шел вразрез с его обходительным поведением: — Поднимайтесь-ка все. Обувайтесь. Пошли, выбираемся отсюда, поехали.
Они все поднялись на ноги. Каждый крестьянин рвался обменяться рукопожатием с каждым приезжим. Саймонс норовил сгрудить своих людей и подтолкнуть в направлении выхода. Они нашли свою обувь, надели ее, все еще кланяясь и пожимая руки. Наконец американцы выбрались наружу и расселись по машинам. Пришлось подождать, пока крестьяне маневрировали двумя джипами, освобождая выезд. Наконец команда отъехала, следуя за этими же двумя джипами по горной дороге.
Они все еще были живы, находились на свободе и пребывали в движении.
Крестьяне довезли их до моста, затем попрощались.
Рашид спросил:
— Разве вы не собираетесь довезти нас до границы?
— Нет, — ответил один из них. — Наша территория кончается у моста. Другая сторона принадлежит Серо.
Человек в длинном черном плаще пожал руки всем в обоих «Рейнджроверах».
— Не забудьте прислать нам фотографии, — напомнил он Тейлору.
— Ясное дело, — заверил его Тейлор с натянутой улыбкой.
Цепь поперек моста была опущена. Оба автомобиля переехали на другую сторону и понеслись по дороге.
— Надеюсь, с нами не произойдет подобного в следующей деревне, — сказал Рашид. — Вчера после обеда я встретился со старостой и все с ним уладил.
«Рейнджроверы» ехали все быстрее и быстрее.
— Помедленнее, — приказал Саймонс.
— Нет, нам надо поспешить.
Они находились в миле или около того от границы.
Саймонс приказал:
— Притормози этот чертов джип! Я не желаю быть убитым на этом этапе игры.
Они проезжали нечто, смахивающее на заправочную станцию. Там стоял небольшой домик, в котором горел свет.
Тейлор завопил:
— Стоп! Стоп!
Саймонс рявкнул:
— Рашид!
В следующей машине Пол засигналил и мигнул фарами.
Краем глаза Рашид увидел двух мужчин, выбегающих из заправочной станции и на бегу заряжающих свои винтовки.
Он нажал на тормоз.
Машина со скрежетом остановилась. Пол уже стоял у заправки. Рашид подал назад и выскочил из автомобиля.
Оба мужчины взяли его на прицел.
Вот мы и попались, подумал он.
Рашид начал свою обычную песню, но они и слушать его не стали. В каждую машину село по человеку. Рашид вновь уселся на сиденье водителя.
— Езжай, — приказали ему.
Через минуту они оказались у подножия холма, протянувшегося до самой границы. Наверху светились огни пограничной заставы. Захвативший Рашида человек приказал:
— Поворачивай направо.
— Нет, — ответил Рашид, — нам дали проход до границы, и…
Человек поднял винтовку и подвигал большим пальцем по курку.
Рашид остановил автомобиль.
— Послушайте, я после обеда приезжал в вашу деревню и получил разрешение на переход.
— Езжай туда.
Они находились менее чем в полумиле от Турции и от свободы.
Члены «отпетой команды» оказались всемером против двух. Искушение было велико…
От пограничной заставы вниз по холму на бешеной скорости слетел джип и резко затормозил перед их «Рейнджровером». Из него выпрыгнул возбужденный молодой человек, вооруженный пистолетом, и подбежал к окошку Рашида.
Рашид опустил стекло и заявил:
— Я здесь по приказу исламского революционного комитета…
Возбужденный молодой человек навел свой пистолет в голову Рашида.
— Езжай вниз по дороге! — заорал он.
Рашид сдался.
Они поехали по наезженной колее. Она была еще уже, нежели последняя. Деревня находилась на расстоянии менее мили. Когда они прибыли, Рашид выпрыгнул из автомобиля со словами:
— Оставайтесь здесь, — я займусь этим.
Из домишек вышло несколько человек посмотреть, что же происходит. Они были еще больше похожи на бандитов, чем обитатели последней деревни. Рашид громко крикнул:
— Где староста?
— Здесь его нет, — ответил кто-то.
— Тогда найдите его. Я разговаривал с ним после обеда — я его друг, у меня есть разрешение от него на пересечение границы с этими американцами.
— Почему ты вместе с американцами? — раздался чей-то голос.
— У меня приказ от исламского революционного комитета…
Внезапно из ниоткуда появился деревенский староста, с которым Рашид разговаривал после обеда. Он подошел и расцеловал Рашида в обе щеки.
У Гейдена вырвалось:
— Эге, вроде бы дела не так уж и плохи!
— Благодарение Богу за это, — сказал Кобёрн. — Я уже не в состоянии пить чай за спасение своей жизни.
Человек, расцеловавший Рашида, подошел поближе. Он был облачен в тяжелую афганскую хламиду. Староста просунул голову в окно и обменялся рукопожатием с каждым.
Рашид и оба охранника уселись обратно в автомобили.
Несколькими минутами позже они взбирались по холму к пограничной заставе.
Пол, сидевший за рулем второго автомобиля, внезапно вспомнил Дадгара. Четыре часа назад в Резайе казалось разумным отказаться от мысли пересечь границу верхом на лошадях, избегая дорог и заставы. Теперь он уже не был так уверен в этом. Дадгар мог разослать фотографии Пола и Билла по всем аэропортам, морским портам и пунктам перехода границы. Даже если там не было правительственных служащих, фотографии могли висеть где-то на стене. Иранцы, похоже, были рады любому предлогу задерживать американцев и допрашивать их. С самого начала «ЭДС» недооценила Дадгара…
Пограничная застава была ярко освещена мощными неоновыми лампами. Оба автомобиля медленно проехали мимо здания и остановились там, где перекинутая через дорогу цепь помечала границу иранской территории.
Рашид вышел из автомобиля.
Он поговорил с часовыми, затем вернулся и сказал:
— У них нет ключа, чтобы открыть цепь.
Все вышли из машины.
Саймонс приказал Рашиду:
— Идите на турецкую сторону и посмотрите, там ли Булвэр.
Рашид исчез в темноте.
Саймонс поднял цепь. Ее невозможно было поднять достаточно высоко, чтобы «Рейнджровер» мог под ней проехать.
Кто-то подобрал несколько досок и положил их на цепь, чтобы посмотреть, не смогут ли машины переехать цепь по доскам. Саймонс покачал головой: ничего не выйдет.
Он повернулся к Кобёрну:
— Не найдется ли у нас в наборе инструментов ножовки?
Кобёрн отправился обратно к автомобилю.
Пол и Гейден закурили сигареты. Гейден сказал:
— Тебе надо решить, как поступить с твоим паспортом.
— Что ты имеешь в виду?
— По американским законам использование фальшивого паспорта карается штрафом в десять тысяч долларов и тюремным заключением. Штраф-то я уплачу, но тебе придется отмотать тюремный срок.
Пол задумался. До сих пор ему ни разу не доводилось нарушать закон. Он показывал свой фальшивый паспорт, но только бандитам и революционерам, у которых в любом случае не было законного права требовать паспорта. Было бы неплохо оставаться законопослушным человеком.
— Совершенно верно, — изрек Саймонс. — Как только мы уберемся из этой чертовой страны, мы не будем нарушать законы. У меня нет ни малейшего желания вызволять вас из турецкой тюрьмы.
Пол отдал паспорт Гейдену. Точно так же поступил Билл. Гейден передал паспорта Тейлору, который засунул их за голенища своих ковбойских сапог.
Вернулся Кобёрн с ножовкой. Саймонс забрал ее у него и принялся пилить цепь.
Иранские часовые подбежали и принялись на него орать.
Саймонс остановился.
Рашид вернулся с турецкой стороны, приведя с собой пару часовых и офицера. Он поговорил с иранцами, затем сказал Саймонсу:
— Вам нельзя перерезать цепь. Они говорят, что мы должны подождать до утра. Турки тоже не хотят, чтобы мы пересекали границу сегодня.
Саймонс пробормотал Полу:
— Недурно бы вам заболеть.
— Что вы хотите этим сказать?
— Если я говорю вам так, значит, болейте, ясно?
Пол понял, что задумал Саймонс: турецкие пограничники хотели спать, а не няньчиться всю ночь с толпой американцев, но, если одному из американцев требовалась срочная медицинская помощь, они вряд ли ему откажут.
Турки отправились на свою сторону.
— И что теперь делать? — поинтересовался Кобёрн.
— Ждать, — отрезал Саймонс.
Все обитатели заставы, за исключением двух иранских пограничников, пошли в свое караульное помещение: было отчаянно холодно.
— Прикиньтесь, что мы готовы ждать всю ночь, — приказал Саймонс.
Ушли и два оставшихся пограничника.
— Гейден, Тейлор, — распорядился Саймонс. — Идите за ними и предложите часовым деньги, чтобы они присмотрели за нашими автомобилями.
— Присмотрели за нашими автомобилями? — с недоверием протянул Тейлор. — Да они их украдут!
— Совершенно верно, — подтвердил Саймонс. — Они смогут украсть их, если позволят нам уйти.
Тейлор и Гейден отправились в караульное помещение.
— Ну вот! — промолвил Саймонс. — Кобёрн, забирайте Пола и Билла и идите туда же.
— Пошли, ребята, — поторопил их Кобёрн.
Пол и Билл перешагнули через цепь и отправились в путь. Кобёрн неотступно следовал за ними.
— Продолжайте идти, независимо от того, что может случиться, — подбадривал их Кобёрн. — Если услышите крики или стрельбу, бегите, но ни в коем случае не останавливайтесь и не возвращайтесь обратно.
Саймонс пошел за ними.
— Идите быстрее, — приказал он. — Не хочу, чтобы вас застрелили в середине этой чертовой нейтральной полосы.
До них долетел какой-то спор, возникший сзади, на иранской стороне.
Кобёрн приказал:
— Не поворачивайтесь, идите вперед.
На иранской стороне Тейлор протянул пачку ассигнаций двум часовым, которые переводили взгляды с четырех человек, пересекавших границу, на два «Рейнджровера», стоившие, самое малое, двадцать тысяч долларов каждый…
Рашид объяснял:
— Мы не знаем, когда сможем вернуться за этими автомобилями — может пройти много времени…
Один из часовых сказал:
— Вам же всем сказали оставаться здесь до утра…
— Эти автомобили — очень дорогие, и за ними надо присматривать, — гнул свою линию Рашид.
Часовые переводили взгляд с автомобилей на людей, уходящих в Турцию, и вновь на автомобили, но сомнения одолевали их слишком долго.
Пол и Билл перешли на турецкую сторону и вошли в караульное помещение.
Билл бросил взгляд на свои наручные часы. Было 11.45 ночи на четверг, 15 февраля, — день, следующий после Валентинова дня. 15 февраля 1960 года он надел обручальное кольцо на палец Эмили. В тот же самый день шестью годами позже родилась Джэки — сегодня был ее тринадцатый день рождения. У Билла мелькнула мысль: вот подарок тебе, Джэки, — у тебя все еще есть отец.
Кобёрн вошел за ними в караульное помещение.
Пол обнял Кобёрна за плечи и сказал:
— Джей, ты вернул нас домой!
Сзади на иранской стороне часовые увидели, что половина американцев уже оказалась в Турции, и решили не связываться с ними, поскольку им повезло оказаться в наваре, заполучив и деньги, и автомобили.
Рашид, Гейден и Тейлор подошли к цепи.
У цепи Гейден остановился.
— Идите вперед, — сказал он. — Я хочу быть последним, кто уйдет отсюда. — Так оно и вышло.
II
В гостинице деревни Юксекова вокруг пузатой, источающей дым печки сидели все они: Ралф Булвэр, заплывший жиром секретный агент Илсман, переводчик Чарли Браун и оба сына двоюродного брата господина Фиша. Они ждали звонка с пограничной заставы. Подали ужин: какое-то мясо, возможно, ягнятина, завернутое в газеты.
Илсман поведал, что видел, как кто-то фотографировал Рашида и Булвэра на границе. Чарли переводил рассказываемое им:
— Если у вас когда-нибудь возникнет проблема с этими фотографиями, я смогу решить ее.
Булвэр ломал голову над тем, что же он имел в виду.
Чарли продолжал:
— Он считает, что вы являетесь честным человеком и действуете во имя благого дела.
Предложение Илсмана, по ощущению Булвэра, отдавало чем-то зловещим; вроде того, как мафиозо говорит вам, что вы являетесь его другом.
К полуночи не поступило никаких известий ни от «отпетой команды», ни от Пэта Скалли и господина Фиша, которые, предположительно, ехали сюда на автобусе. Булвэр решил улечься спать. Он всегда пил воду перед тем, как отойти ко сну. На столе стоял кувшин с водой. Черт побери, подумал Ралф, я еще не умер. Он отхлебнул несколько глотков и почувствовал, что глотает нечто твердое. О боже ты мой, мелькнуло у него в голове, что бы это могло быть? Он заставил себя выбросить эту мысль из головы.
Булвэр как раз укладывался в постель, когда мальчишка позвал его к телефону.
Звонок был от Рашида.
— Алло, Ралф!
— Привет…
— Мы на границе!
— Немедленно выезжаю туда.
Булвэр созвал всех компаньонов и оплатил гостиничный счет. Сыновья двоюродного брата господина Фиша сели за руль, и они направились по дороге, на которой — как не переставал твердить Илсман — за последний месяц бандиты убили тридцать девять человек. По пути у них еще раз полетела покрышка. Сыновьям пришлось менять колесо в кромешной тьме, поскольку в их фонарях сели батарейки. Булвэр не знал, надо ли дрожать от страха, томясь в ожидании на обочине дороги. Илсман вполне мог оказаться лжецом, натуральным мошенником. С другой стороны, его удостоверение служило им всем надежной защитой.
Колесо заменили, и автомобили покатили дальше.
Они мчались в ночи. Все будет хорошо, думал Булвэр. Пол и Билл находятся на границе, Скалли и господин Фиш — в пути на автобусе, Перо — в Стамбуле с самолетом. Мы доведем наше дело до конца.
Они доехали до границы. В домиках часовых горели огни. Булвэр выскочил из автомобиля и ворвался внутрь.
Раздался взрыв приветственных криков.
Они все были там: Пол и Билл, Кобёрн, Саймонс, Тейлор, Гейден и Рашид.
Булвэр горячо пожал руки Полу и Биллу.
Они начали собирать свои пальто и сумки.
— Эй, эй, погодите, — остановил их Булвэр. — Господин Фиш едет сюда на автобусе. — Он извлек из кармана бутылку «Чивас ригал», которую приберег на такой случай. — Но мы все можем выпить!
Они все и выпили, чтобы отпраздновать событие, за исключением Рашида, который не употреблял спиртное. Саймонс отвел Булвэра в угол.
— Ладно, в чем дело?
— Сегодня после обеда я разговаривал с Россом, — просветил его Булвэр. — Господин Фиш едет сюда вместе со Скалли, Швибахом и Дэвисом. Они предпочли автобус. Теперь все мы могли бы уехать прямо сейчас — двенадцать человек вполне могут разместиться в двух автомобилях, — но, думаю, следует подождать автобус. С одной стороны, мы все будем вместе, так что никто не сможет отстать. С другой, говорят, что дорога отсюда — настоящий кровавый тракт, бандиты и все такое. Не знаю, не кроется ли здесь некоторое преувеличение, но турки без умолку толкуют об этом, так что я склонен поверить. Если дорога настолько опасна, нам всем лучше держаться вместе. И, в-третьих, если мы поедем в Юксекова и будем ждать там господина Фиша, нам не останется ничего другого, кроме как заселиться в самую паршивую гостиницу на свете и стать объектом вопросов и приставаний со стороны властей.
— Хорошо, — неохотно согласился Саймонс. — Мы немного подождем.
У него на самом деле усталый вид, подумал Булвэр, — вид старика, которому хочется отдохнуть. Точно так же выглядел Кобёрн: обессиленный, изможденный, почти сломленный. Булвэр задавался вопросом, через что им пришлось пройти, чтобы попасть сюда.
Сам Булвэр чувствовал себя великолепно, хотя за последние двое суток спал мало. Ралф вспомнил свои бесконечные споры с господином Фишем о том, каким образом попасть на границу, вспомнил то, как его подвел в Адане неприехавший автобус; поездку в такси через снежную вьюгу в горах… Но в конце концов он сюда добрался.
В маленьком караульном помещении царил ужасный холод, а от печки, в которой горели дрова, не было никакого толку, кроме едкого дыма. Все устали, а виски нагнало на них дрему. Один за другим присутствующие начали засыпать на деревянных скамейках и на полу.
Саймонс бодрствовал. Рашид наблюдал за ним, расхаживавшим взад-вперед по комнате как тигр в клетке, беспрерывно дымившим своими сигарами. Когда на небе засветилась заря, полковник принялся смотреть из окна на нейтральную полосу с Ираном.
— Там сотня людей с винтовками, — пояснил он Рашиду и Булвэру. — Как вы думаете, что они сделают, если обнаружат, что кто-то проскользнул через границу прошедшей ночью?
Булвэра также начали одолевать сомнения, прав ли был он, предложив ждать господина Фиша.
Рашид выглянул в окно. Рассматривая «Рейнджроверы», стоявшие на другой стороне, он что-то вспомнил.
— Канистра с горючим, — пробормотал он. — Я забыл канистру с деньгами. Нам могут понадобиться деньги.
Саймонс бросил на него всего-навсего один взгляд.
Движимый каким-то побуждением, Рашид вышел из караульного помещения и пошел через границу.
Этот путь казался бесконечным.
Рашид думал о психологии часовых на иранской стороне. Пограничники уже сочли наш переход событием далекого прошлого, решил он. Если у них и имелись какие-то сомнения относительно того, правильно ли поступили они прошлой ночью, тогда эти служивые, надо полагать, провели несколько последних часов, изобретая оправдания, подыскивая доводы в подтверждение правомерности своих действий. К этому времени они уже должны были убедить себя в том, что поступили правильно. Им потребуется некоторое время, чтобы передумать.
Рашид дошел до противоположной стороны и перешагнул через цепь.
Он подошел к первому «Рейнджроверу» и открыл дверцу в задней стенке кузова.
Из караульной выбежали два часовых.
Рашид извлек канистру из автомобиля и закрыл дверцу.
— Мы забыли масло, — сказал он и пошел обратно к цепи.
— Какой вам от него толк? — с подозрением спросил один из часовых. — У вас теперь больше нет автомобилей.
— Для автобуса, — объяснил Рашид, перешагивая через цепь. — Того автобуса, который повезет нас в Ван.
Он ушел, ощущая их взгляды на своей спине.
Рашид не стал оглядываться, пока не зашел в турецкую караульную.
Несколькими минутами позже все услышали шум двигателя.
Они выглянули в окна. По дороге ехал автобус.
Вновь раздались приветственные крики.
Пэт Скалли, Джим Швибах, Рон Дэвис и господин Фиш покинули автобус и зашли в караульное помещение.
Все обменялись рукопожатиями.
Новоприбывшие привезли с собой еще одну бутылку виски, так что каждый получил еще по одной рюмке для празднования воссоединения.
Господин Фиш принялся совещаться с Илсманом и пограничниками.
Гейден обхватил Пэта Скалли рукой и сказал:
— Ты не обратил внимание на то, кто здесь находится с нами? — Он показал рукой.
Скалли увидел Рашида, спящего в углу. На лице его заиграла улыбка. В Тегеране Рашид работал у него в подчинении, а затем, во время той первой встречи с Саймонсом в комнате для совещаний «ЭДС» — неужели это было всего шесть недель назад? — Тот сильно возражал против того, чтобы Рашида включили в спасательную операцию. Теперь, похоже, Саймонс изменил свою точку зрения.
Господин Фиш объявил:
— Пэт Скалли и я должны ехать в Юксекова и поговорить там с местным начальником полиции. Просим остальных подождать нас здесь.
— Перестаньте, — заявил Саймонс. — Мы ждали Булвэра, потом ждали вас. Чего еще ждать теперь?
Господин Фиш объяснил:
— Если мы не договоримся заранее о том, чтобы нас пропустили, будут неприятности, потому что у Пола и Билла нет паспортов.
Саймонс повернулся к Булвэру:
— Предполагалось, что эту проблему уладил этот парень, Илсман, — сердито высказался он.
— Я-то думал, что он все утряс! — возмутился Булвэр. — Рассчитывал, что он подкупил их.
— Так в чем дело?
Господин Фиш пояснил:
— Это лучше улаживать определенным образом.
Саймонс проворчал:
— Так проделайте это как можно быстрее.
Скалли и господин Фиш отправились в путь.
Все прочие засели за покер. У них в обуви были спрятаны тысячи долларов, и это их малость возбудило. В одной партии Пол набрал полный комплект с тремя тузами, и общая сумма ставок на кону превысила тысячу долларов. Кин Тейлор продолжал увеличивать ее. Ясно было, что Тейлор обзавелся парой королей, и Пол предположил, что у него есть в запасе еще один, что составляло полный комплект по королям. Пол оказался прав. Он выиграл 1400 долларов.
Прибыла новая смена пограничников во главе с офицером, который взбесился при виде караульного помещения, усыпанного окурками сигарет, стодолларовыми купюрами и набитого играющими в покер американцами, двое из которых проникли в страну без паспортов.
Утро тянулось медленно, и они все начали чувствовать себя не совсем хорошо — слишком много выпитого виски и постоянного недосыпа. По мере того как солнце поднималось в небе, игроки потеряли интерес к покеру. Саймонс начал нервничать. Гейден принялся придираться к Булвэру. Булвэр терялся в догадках, где же это нелегкая носит Скалли и господина Фиша.
Булвэр теперь был уверен, что совершил ошибку. Им всем следовало убраться из Юксекова, как только он приехал сюда. Он допустил еще одну ошибку, позволив господину Фишу занять руководящее положение. Каким-то образом инициатива была у него перехвачена.
В десять утра после четырехчасового отсутствия вернулись Скалли и господин Фиш.
Господин Фиш уведомил офицера, что у них имеется разрешение ехать дальше.
Офицер произнес что-то резкое, и — как будто бы невзначай — китель его расстегнулся, выставив на всеобщее обозрение пистолет.
Прочие часовые отошли от американцев.
Господин Фиш сообщил:
— Он говорит, мы уйдем, когда он даст свое разрешение.
— Хватит, — отрезал Саймонс. Он поднялся на ноги и произнес что-то по-турецки. Все турки в изумлении уставились на него: они никак не могли взять в толк, что он может разговаривать на их языке.
Саймонс повел офицера в соседнее помещение.
Они вернулись через несколько минут.
— Мы можем ехать, — объявил Саймонс.
Все покинули помещение.
Кобёрн поинтересовался:
— Полковник, вы дали ему взятку или испугали до смерти?
На лице Саймонса промелькнула легкая улыбка, но он не произнес ни слова.
Пэт Скалли спросил:
— Хочешь поехать в Даллас, Рашид?
В последние пару дней, думал Рашид, они все разговаривали таким образом, как будто он до самого конца поедет с ними; но впервые кто-то напрямую спросил его, хочется ли ему этого. Теперь он должен был принять самое важное решение в своей жизни.
Хочешь поехать в Даллас, Рашид? Это была сбывшаяся мечта. Он подумал о том, что оставляет за собой. У него не было ни детей, ни жены, ни даже девушки — ему еще не доводилось влюбляться. Но Рашид подумал о своих родителях, своей сестре и своих братьях. Возможно, семья нуждается в нем: жизнь в Тегеране наверняка некоторое время будет тяжкой. Однако какую помощь он в состоянии оказать им? Ему предстоит быть занятым на работе еще несколько дней или даже недель, а именно: отгружая багаж американцев обратно в Штаты, заботясь об их кошках и собаках, — а потом не будет ничего. «ЭДС» в Тегеране пришел конец. Возможно, пришел конец также и компьютерам, — и на много лет. Безработный, он станет обузой для своей семьи, еще один лишний рот в тяжкие времена.
А вот в Америке…
В Америке он сможет продолжить образование. Он сможет применить свои таланты для работы, достичь успеха в бизнесе — в особенности с помощью людей вроде Пэта Скалли и Джея Кобёрна.
Хочешь поехать в Даллас, Рашид?
— Да, — сказал он Скалли. — Я хочу поехать в Даллас.
— Так чего же ты ждешь? Садись в автобус!
Они все разместились в автобусе.
Пол с облегчением устроился на своем сиденье. Автобус тронулся с места, и Иран исчез из виду: возможно, он никогда больше не увидит эту страну. В автобусе присутствовали чужие: несколько неопрятных турок в доморощенных мундирах и два американца, которые — как невнятно пробормотал кто-то — были летчиками. Пол оказался слишком обессилен, чтобы задавать дальнейшие вопросы. К обществу присоединился один из турок с пограничной заставы: предположительно он просто воспользовался попуткой.
Они сделали остановку в деревне Юксекова. Господин Фиш сказал Полу и Биллу:
— Мы должны поговорить с начальником полиции. Он прожил здесь двадцать пять лет, и это самое значительное событие изо всех произошедших в этой местности. Но не беспокойтесь. Это все чистая проформа.
Пол, Билл и господин Фиш вышли из автобуса и отправились к небольшому полицейскому участку. Пол почему-то не испытывал беспокойства. Он убрался из Ирана, и, хотя Турция не была, собственно говоря, западной страной, по меньшей мере чувствовал, что ее не раздирали революционные противоречия. Или, возможно, его усталость была слишком велика, чтобы еще достало сил на испуг.
Его и Билла допрашивали два часа, затем отпустили.
В Юксекова в автобус сели еще шесть человек: женщина с ребенком, которые, похоже, имели отношение к пограничнику, и четверо грязных мужчин.
— Охрана, — пояснил господин Фиш, и новые сопровождающие уселись за шторкой в хвосте автобуса.
Они отъехали в направлении Вана, где их ожидал зафрахтованный самолет. Пол пялился на окружавший их пейзаж. Он выглядел красивее, нежели в Швейцарии, мелькнула в его голове мысль, но намного беднее. Дорога была усеяна огромными камнями. В полях оборванные крестьяне топтали снег, чтобы их козы могли из-под него поесть мерзлой травы. Виднелись пещеры с деревянными заборами поперек входа, похоже, там обитали люди. Они проехали мимо развалин каменной крепости, строительство которой, возможно, восходило еще к временам крестоносцев.
Похоже, водитель автобуса считал, что участвует в гонках. Он бешено несся по извивающейся дороге, явно уверенный в том, что никто не может ехать ему навстречу. Кучка солдат попыталась остановить его взмахами рук, но он пронесся мимо. Господин Фиш заорал, чтобы шофер остановился, но тот крикнул что-то в ответ и не сбавил скорость.
Через несколько миль солдаты уже ожидали их с подкреплением, возможно, узнав, что автобус прорвался через последний пункт проверки. Солдаты выстроились поперек дороги с поднятыми винтовками, и водитель был вынужден остановиться.
Сержант вскочил в автобус и вытащил из него водителя, приставив к его голове пистолет.
«Вот мы и вляпались», — подумал Пол.
Сцена выглядела почти комично. Водитель ничуть не испугался: он орал на солдат точно так же громко и сердито, как те кричали на него.
Господин Фиш, Илсман и кое-кто из таинственных пассажиров вышли из автобуса и вступили в переговоры. В конце концов военных уломали. Водителя буквальным образом зашвырнули обратно в автобус, но даже тогда это не охладило его буйный дух, и, отъезжая, он все еще кричал на солдат из окна и грозил кулаком.
Вечером автобус добрался до Вана.
Они явились в муниципалитет, где их передали местной полиции. Неряшливые охранники исчезли, как растаявший под солнцем снег. Полиция заполнила формуляры, затем сопроводила их на летное поле.
Когда они садились в самолет, полисмен остановил Илсмана, поскольку у него под рукой был пристегнут на ремне пистолет 45-го калибра, а, похоже, даже в Турции пассажирам не дозволялось проносить огнестрельное оружие на борт самолета. Однако Илсман еще раз взмахнул своим удостоверением, и проблема разрешилась.
Остановили и Рашида. Он нес бензиновую канистру с деньгами внутри, а воспламеняющиеся жидкости, безусловно, не допускались на борт самолета. Рашид соврал, что в канистре находится масло для загара, приготовленное для жен американцев, и ему поверили.
Они все сели в самолет. Саймонс и Кобёрн, отходившие от воздействия взбадривающих таблеток, растянулись во весь рост и через несколько секунд уже крепко спали сном праведников.
Когда самолет разгонялся по взлетной полосе и взмывал вверх, Пол ощутил такой душевный подъем, как будто это было его первое путешествие по воздуху. Теперь он вспомнил, как в тегеранской тюрьме жаждал совершить это совершенно обычное действие — сесть в самолет и улететь. Воспарение в облака нынче дало ему осознание того, чего он долгое время не испытывал: ощущения свободы.
III
В соответствии со специфическими правилами турецкого воздухоплавания чартерный самолет не мог лететь туда, где были в наличии рейсовые полеты, так что путешественники не могли отправиться напрямую в Стамбул, где пребывал в ожидании Перо, а должны были сделать пересадку в Анкаре.
В ожидании своего рейса они решили пару проблем.
Саймонс, Скалли, Пол и Билл сели в такси и попросили отвезти их в американское посольство.
Поездка через город оказалась длительной. В воздухе повисла коричневатая дымка, и витал сильный смрад.
— Плохой здесь воздух, — высказал свое заключение Билл.
— Высокое содержание серы в угле, — подтвердил Саймонс, который жил в Турции в пятидесятые годы. — Тут и слыхом не слыхивали о контроле за загрязнением воздуха.
Такси подъехало к посольству США. Билл выглянул в окно, и сердце его исполнилось ликования: на страже стоял молодой красавец-морпех в безупречной форме.
Вот это были Соединенные Штаты Америки!
Они уплатили водителю такси.
Когда новоприбывшие вошли в здание, Саймонс спросил у морпеха:
— Солдат, здесь есть гараж?
— Да, сэр, — ответил морпех и объяснил к нему дорогу.
Пол и Билл проследовали в паспортное отделение. В их карманах лежали собственные фотографии паспортного размера, привезенные Булвэром из Штатов. Они подошли к стойке, и Пол заявил:
— Мы потеряли свои паспорта. Нам пришлось в спешке покинуть Тегеран.
— О да, — сказал клерк с таким выражением лица, как будто давно ожидал их.
Им пришлось заполнить бланки. Один из служащих отвел их в комнату для служебного пользования и обратился к ним за советом. Консульство США в Иране, в Тебризе, атаковали революционеры, и персоналу, возможно, придется спасаться бегством подобно Полу и Биллу. Они просветили его по поводу маршрута своего передвижения и проблем, с которыми столкнулись.
Несколькими минутами позже они вышли оттуда, на руках у каждого был паспорт США сроком действия на шестьдесят суток. Пол взглянул на свой документ и сказал:
— Ты хоть когда-нибудь за всю свою хреновую жизнь видел что-нибудь столь прекрасное?
Саймонс опорожнил канистру и вытряхнул оттуда деньги в утяжеленных пластиковых пакетах. Они были в отвратительном состоянии: некоторые пакеты порвались, и масло замарало все банкноты. Скалли принялся счищать масло и укладывать деньги в стопки по десять тысяч долларов: там было 65 000 долларов плюс примерно столько же в иранских риалах.
Пока он занимался этим, вошел какой-то морпех. Увидев двух всклокоченных небритых мужчин, стоявших на коленях на полу и пересчитывавших небольшое состояние в стодолларовых банкнотах, рядовой с любопытством уставился на них.
Скалли сказал Саймонсу:
— Как, по-вашему, стоит рассказать ему все, полковник?
Саймонс проворчал:
— Твой приятель на посту у ворот знает об этом, солдат.
Морпех отдал честь и ушел.
Было одиннадцать часов вечера, когда объявили посадку на их рейс до Стамбула.
Они один за другим прошли последнюю проверку на безопасность. Скалли следовал в веренице как раз перед Саймонсом. Оглянувшись, он увидел, что охранник попросил показать содержимое пакета, который нес Саймонс.
В пакете находились все деньги из канистры.
Скалли пробормотал:
— Ах ты, вот дерьмо!
Солдаты заглянули в пакет, увидели шестьдесят пять тысяч долларов, четыре миллиона риалов, и поднялась суматоха.
Несколько солдат поставили на изготовку свои винтовки, один из них закричал, и прибежали офицеры.
Скалли увидел Тейлора, который вез в небольшой черной сумке пятьдесят тысяч долларов, расталкивающего толпу вокруг Саймонса со словами:
— Извините меня, извините меня, пожалуйста, извините меня…
Перед Скалли Пол уже прошел через пункт проверки. Скалли швырнул свои тридцать тысяч долларов в руки Пола, затем повернулся и пошел обратно через пункт проверки.
Солдаты уводили Саймонса на допрос. Скалли пошел за ними вместе с господином Фишем, Илсманом, Булвэром и Джимом Швибахом. Саймонса отвели в маленькую комнату. Один из офицеров повернулся, увидел пятерых, следовавших за ними, и сказал по-английски:
— Вы кто такие?
— Мы все путешествуем вместе, — объяснил Скалли.
Все сели, и господин Фиш начал разговаривать с офицерами. Через некоторое время он сказал:
— Они хотят видеть документы, подтверждающие ваш ввоз этих денег в страну.
— Какие документы?
— Вы должны продекларировать всю иностранную валюту, которую ввозите.
— Черт побери, никто не просил нас делать это!
Булвэр заявил:
— Господин Фиш, объясните этим клоунам, что мы въехали в Турцию через крошечный пункт пересечения границы, где, возможно, пограничники недостаточно осведомлены о содержимом бланков и не просили нас заполнить их, но мы счастливы сделать это сейчас.
Господин Фиш некоторое время препирался с офицерами. В конце концов Саймонсу позволили улететь вместе с деньгами; но солдаты записали его фамилию, номер паспорта и приметы внешности. В тот самый момент, когда самолет приземлился в Стамбуле, Саймонс был арестован.
В 3 часа ночи 17 февраля 1979 года Пол и Билл вошли в номер люкс Росса Перо в стамбульском «Шератоне».
Это было величайшее событие в жизни Перо.
Когда босс заключил в объятия обоих своих сотрудников, эмоции переполнили его. Вот они здесь, живые и здоровые, после стольких недель ожидания, невероятных решений и ужасного риска. Он взглянул на их сияющие лица. Кошмарам пришел конец.
Остальные члены команды ввалились толпой за ними. Рон Дэвис, как обычно, паясничал. Он взял взаймы у Перо его теплую одежду, и тот прикинулся, что сгорает от нетерпения заполучить ее обратно; тогда Дэвис сбросил с себя шляпу, пальто и перчатки и с трагическим видом швырнул их на пол со словами:
— Вот, Перо, заберите ваши жалкие тряпки!
Затем вошел Скалли и громогласно объявил:
— В аэропорту Саймонса арестовали.
Ликование Перо улетучилось.
— Почему? — в ужасе воскликнул он.
— Полковник вез с собой массу денег в бумажном пакете, а им приспичило обыскать его.
Перо взорвался от негодования:
— Черт возьми, Пэт, почему он вез эти деньги?
— Это были деньги из бензиновой канистры. Видите ли…
Перо прервал его:
— Ума не приложу, почему, после всего, что сделал Саймонс, вы позволили ему идти на совершенно ненужный риск? Вот что: я улетаю в полдень и, если Саймонса к тому времени не выпустят из тюрьмы, вы будете сидеть в этом гребаном Стамбуле до тех пор, пока он не выйдет на свободу!
Скалли и Булвэр сели поговорить с господином Фишем. Булвэр заявил:
— Необходимо вытащить полковника Саймонса из тюрьмы.
— Ну, — промолвил господин Фиш, — на это потребуется дней десять…
— Вот ведь дерьмо! — перебил его Булвэр. — Перо это не устроит. Я хочу, чтобы его выпустили из тюрьмы сейчас.
— Сейчас пять часов утра! — запротестовал господин Фиш.
— Сколько это стоит? — поинтересовался Булвэр.
— Я не знаю. Слишком многим известна эта история, и в Анкаре, и в Стамбуле.
— Как насчет пяти тысяч долларов?
— Да за такие деньги они продадут мать родную!
— Прекрасно, — заявил Булвэр. — Давайте займемся этим.
Господин Фиш позвонил, затем сказал:
— Мой адвокат встретится с нами в тюрьме возле аэропорта.
Булвэр и господин Фиш сели в старый потрепанный автомобиль господина Фиша, оставив Скалли оплачивать гостиничный счет.
Они подъехали к тюрьме и встретились с адвокатом. Адвокат сел в машину мистера Фиша и доложил:
— Судья уже едет сюда. Я уже переговорил с полицией. Где деньги?
Булвэр сказал:
— У заключенного.
— Что вы хотите этим сказать?
Булвэр разъяснил:
— Вы пойдете туда и выведете заключенного, а уж он отдаст вам пять тысяч долларов.
Это было бредовой затеей, но адвокат с ней справился. Слуга закона вошел в тюрьму и вышел из нее через несколько минут вместе с Саймонсом. Они сели в автомобиль.
— Мы и не подумаем платить этим клоунам, — заявил Саймонс. — Я потерплю. Они сами просто загубят это дело бесконечными препирательствами, как следует поступить, и через несколько суток меня отпустят.
Булвэр возразил:
— Полковник, прошу вас не ломать программу. Дайте мне пакет.
Саймонс передал пакет. Булвэр извлек оттуда пять тысяч долларов и вручил их адвокату со словами:
— Вот деньги. Доводите дело до конца.
Адвокат довел дело до конца.
Получасом позже Булвэра, Саймонса и господина Фиша повезли в аэропорт в полицейском автомобиле. Полицейский взял их паспорта и провел через паспортный контроль и таможню. Когда они вышли на бетонное покрытие летного поля, полицейский автомобиль уже стоял там, чтобы отвезти их к «Боингу-707», ожидавшему на взлетной полосе.
Они сели в самолет. Саймонс посмотрел на бархатные занавеси, плюшевую обивку и удивился:
— Что это за хрень?
Экипаж уже находился на борту в готовности к вылету. К Булвэру подошла стюардесса и предложила:
— Не хотите ли выпить?
По лицу Булвэра расплылась улыбка.
В гостиничном номере Перо зазвонил телефон, и Пол поднял трубку.
Чей-то голос произнес:
— Алло!
Пол отозвался:
— Алло!
Голос поинтересовался:
— Кто это?
Пол с подозрением ответил:
— А это кто?
— Эй, Пол!
Пол узнал голос Мерва Стоффера.
— Привет, Мерв!
— Пол, здесь кто-то хочет поболтать с тобой.
Последовала некоторая пауза, а затем женский голос спросил:
— Пол?
Это была Рути!
— Привет, Рути!
— О, Пол!
— Привет! Что ты делаешь?
— Что ты хочешь этим сказать? — ответила Рути голосом, в котором дрожали слезы. — Тебя жду!
Зазвонил телефон. Прежде чем Эмили добралась до него, кто-то снял трубку в детской.
Секундой позже она услышала вопль маленькой девчушки:
— Это папа! Это папа!
Женщина бегом рванулась в детскую.
Все дети носились по комнате и дрались за телефонную трубку.
Эмили с пару минут сдерживала себя, затем забрала ее.
— Билл?
— Привет, Эмили.
— Господи, у тебя такой бодрый голос. Я не ожидала, что он будет у тебя… Ох, Билл, у тебя такой бодрый голос!
В Далласе Мерв начал записывать закодированное сообщение от Перо.
«Возьми… этот…
Он теперь настолько освоился, что мог расшифровывать код по мере поступления сообщения.
… шифр… и…
Это указание озадачило его, поскольку в последние трое суток Перо не переставал терзать его по поводу этого кода. У Перо недоставало терпения пользоваться им, и Стоффер был вынужден настаивать, напоминая: «Росс, Саймонс хочет, чтобы мы действовали именно таким образом». Теперь опасность миновала, почему же Перо внезапно начал пользоваться шифром?
… засунь… его… в…»
Стоффер догадался, что последует далее, и разразился хохотом.
Рон Дэвис позвонил в отдел обслуживания в номерах и заказал для всех яичницу с беконом.
Пока они поглощали еду, вновь позвонили из Далласа. Это оказался Стоффер. Он спросил Перо.
— Росс, мы только что получили номер «Даллас таймс хералд».
Еще один розыгрыш?
Стоффер продолжал:
— Заголовок на первой странице гласит: «По сообщениям, сотрудники Перо находятся на пути из страны. Упоминается наземный путь из Ирана».
Перо почувствовал, как в нем закипает гнев.
— Я думал, что мы сумеем похоронить эту историю!
— Господи, Росс, мы пытались! Люди, которые являются владельцами или управляющими газетой, похоже, не в состоянии прижучить редактора.
В разговор вклинился Том Люс, разъяренный донельзя.
— Росс, этим выродкам хочется, чтобы спасательную команду угробили, «ЭДС» погубили, а тебя упекли в тюрьму только с той целью, чтобы оказаться первым изданием, напечатавшим этот материал. Мы объясняли им, какие могут быть у этого последствия, но на них это не произвело никакого впечатления. Приятель, когда это кончится, мы должны подать иск против них независимо от того, сколько времени это займет и во сколько это нам обойдется.
— Может быть, — изрек Перо. — Но поостерегись задирать людей, которые закупают чернила бочками, а бумагу — тоннами. А теперь, какова вероятность, что эта новость доберется до Тегерана?
— Мы не знаем. В Техасе проживает много иранцев, и большинство из них узнает об этом. До сих пор чрезвычайно трудно связываться с Тегераном по телефону, но пару раз нам это удавалось.
— Но если это удастся им…
— Тогда, безусловно, Дадгар узнает, что Пол и Билл вырвались из его лап…
— И он может принять решение захватить других заложников, — холодно промолвил Перо. У него вызывал омерзение Госдеп за то, что допустил утечку этой истории, бешенство — «Даллас таймс хералд», напечатавшая ее, и выводило из себя то, что ничего поделать с этим было нельзя. — Ведь команда «с незапятнанной репутацией» все еще находится в Тегеране.
Кошмару отнюдь не пришел конец.