Весь Кен Фоллетт в одном томе — страница 310 из 395

10.30

Ракета взлетит вертикально, затем будет двигаться по траектории под углом сорок градусов к горизонту. В активной фазе полета направление движения первой ступени будут определять аэродинамические хвостовые поверхности и подвижные графитовые рули в выходном устройстве двигателя.

Люк провалился в сон, едва застегнув ремень безопасности, и не помнил, как самолет поднялся в воздух. Все время полета он крепко спал, однако просыпался на каждой из бесчисленных остановок по пути через Вирджинию и Северную Каролину. Всякий раз он с тревогой открывал глаза и смотрел на часы, проверяя, сколько часов и минут осталось до запуска. Маленький самолетик проезжал по взлетной полосе и подкатывал к «аэропорту», больше похожему на деревенский сарай; кто-то сходил, иногда кто-то садился, и все это очень напоминало поездку на автобусе.

В Уинстон-Салеме самолету потребовалась дозаправка, и пассажиров на несколько минут выпустили наружу. Люк нашел телефон-автомат и позвонил в «Арсенал Редстоун», набрав рабочий номер своего секретаря Георгины Кларк.

— Доктор Люкас! — воскликнула она. — Как вы там?

— Все хорошо, только мало времени на разговор. Скажите, запуск назначен на сегодня?

— Да, на половину одиннадцатого вечера.

— Я сейчас лечу в Хантсвиль. Самолет прилетает в два двадцать три. Пытаюсь понять, куда и зачем я сорвался в понедельник.

— Вы так ничего и не вспомнили?

— Нет. А вы не знаете, зачем я уехал в Вашингтон и зачем заезжал в Хантсвиль?

— Говорю же, вы мне ничего не сказали.

— Когда я прилетел в Хантсвиль, что я там делал?

— Дайте-ка подумать… Я встретила вас в аэропорту на армейской машине и отвезла на базу. Вы зашли в Вычислительную лабораторию, затем сели за руль сами и поехали на южную сторону.

— Что там, на южной стороне?

— Площадки для проведения статических испытаний. Может быть, вы пошли в Конструкторский корпус — вы иногда работаете там, однако точно сказать не могу, меня с вами не было.

— А потом?

— Вы попросили заехать к вам домой. Я ждала в машине; вас не было всего минуту или две. Затем я отвезла вас в аэропорт.

— И все?

— Да.

Люк застонал от разочарования. Он так надеялся, что Георгина даст ему какой-нибудь ключ!

В отчаянии он продолжил расспросы, готовый ухватиться за любую соломинку.

— Как я выглядел?

— Как обычно, только в облаках витали. Ну, очень напряженно о чем-то думали. Я отметила, что вас что-то тревожит. Но с учеными вечно так, я уж и внимание обращать перестала.

— Одет был как обычно?

— В одном из этих ваших симпатичных твидовых пиджаков.

— Что-нибудь нес в руках?

— Черный чемодан. Ах да, и еще папку.

Люк затаил дыхание.

— Папку? — У него вдруг пересохло в горле.

За спиной выросла стюардесса.

— Доктор Люкас, мы вылетаем, прошу на борт.

Он прикрыл трубку рукой и ответил:

— Одну минуту. — Затем вновь обратился к Георгине: — Что за папка? Какая-нибудь особенная?

— Обычная армейская папка: коричневая, из тонкого картона.

— Вы не заметили, что в ней было?

— Похоже, какие-то бумаги.

— Сколько листов бумаги? — продолжал Люк, стараясь восстановить дыхание. — Один, десять, сто?

— Я бы сказала, листов пятнадцать-двадцать.

— А что за бумаги, вы не видели?

— Нет, сэр, при мне вы их не доставали.

— А когда мы ехали в аэропорт, эта папка была со мной?

На другом конце провода наступило молчание.

Снова появилась стюардесса:

— Доктор Люкас, возвращайтесь на борт, иначе нам придется улететь без вас!

— Иду, иду!.. Когда мы ехали в аэропорт…

— Я слышала, сэр, слышала, — прервала его Георгина. — Я пытаюсь припомнить.

Люк закусил губу.

— Хорошо, вспоминайте.

— Была ли она с вами, когда вы ехали домой, я не могу сказать.

— А в аэропорту?

— Знаете… по-моему, не было. Вот вы идете от меня к терминалу, и в одной руке у вас чемодан, а в другой… в другой — ничего!

— Вы уверены?

— Да, теперь уверена. Должно быть, вы где-то ее оставили — на базе или дома.

Мозг Люка лихорадочно работал. Он не сомневался, что именно с этой папкой связано его появление в Хантсвиле. В ней скрывалась тайна, которую Энтони заставил его забыть. Может, в папке были копии документов, которые он спрятал где-нибудь в надежном месте? Поэтому и просил Георгину никому не говорить, что появлялся в Хантсвиле?

Если найти папку, тайна будет раскрыта!

Оглянувшись через плечо, он увидел, как стюардесса бежит по бетонированному покрытию к самолету. Пропеллеры самолета уже вращались.

— Видимо, эта папка очень важна, — сказал он в трубку. — Поглядите хорошенько, вдруг вы ее найдете?

— Боже мой, доктор Люкас, мы же в армии! Таких коричневых картонных папок здесь миллион! Откуда мне знать, какая из них ваша?

— Посмотрите вокруг — вдруг какая-нибудь лежит не на своем месте. Прилетев в Хантсвиль, я отправлюсь к себе домой и поищу там. Если не найду, приеду к вам на базу.

Люк повесил трубку и побежал к самолету.

11.00

План полета запрограммирован заранее. Во время полета сигналы, телеметрически передающиеся на ЭВМ, активируют систему наведения, которая поддерживает правильный курс.

Самолет ВАТС, летящий в Хантсвиль, был битком набит генералами. Энтони, всегда следивший за такими вещами, знал, что на базе «Арсенал Редстоун» проходили испытания самые разнообразные баллистические ракеты — от «красноглазиков», портативных ракет размером с бейсбольную биту, которыми пехотинцы могли поражать вражеские самолеты с земли, до огромных ракет класса «земля — земля» под кодовым названием «Честный Джон». Неудивительно, что на эту базу частенько наведывалось высокое начальство!

Синяки под обоими глазами, полученные от Билли, Энтони спрятал за темными очками. Губа уже не кровоточила, а сломанный зуб был заметен лишь во время разговора. Несмотря на ранения, Энтони воспрял духом: он снова верил, что вот-вот настигнет Люка.

Но что делать с ним дальше? Пристрелить при первой же возможности? Соблазнительно просто. Однако Энтони не знал, что Люк намерен делать в Хантсвиле, и это его тревожило. Нужно принять решение…

Энтони не спал уже двое суток, поэтому, как только самолет оторвался от земли, он погрузился в сон. Во сне он снова был молод: вокруг зеленел весенний Гарвард, впереди расстилалась жизнь, полная бесконечных возможностей… А в следующий миг Пит уже тряс его за плечо; капрал открыл дверь, и Энтони вдохнул свежий теплый воздух Алабамы.

Самолет ВАТС приземлился прямо на территории «Арсенала Редстоун», на бетонированной взлетной полосе. Роль терминала здесь играл невзрачный деревянный домик, роль диспетчерского пункта — открытая платформа, приподнятая на толстых стальных ногах, с диспетчерской будкой наверху.

Энтони потряс головой, прогоняя остатки сна, и зашагал вперед по выгоревшей траве. В руке он нес портфель с пистолетом, фальшивым паспортом и пятью тысячами долларов — «тревожный чемоданчик», без которого никогда в самолет не садился.

Прилив адреналина его подбодрил. Через несколько часов ему предстоит убить человека — впервые после войны. Где и как? Встретить Люка в Хантсвильском аэропорту, поехать за ним и пристрелить где-нибудь на дороге? Нет, слишком рискованно. Люк запросто может заметить «хвост» и сбежать. Легкой мишенью он никогда не был. Уже несколько раз за последние сутки он ускользал от Энтони — и тот понимал, что надо быть очень, очень осмотрительным.

Выяснить, куда намерен отправиться Люк, обогнать его и устроить засаду?

— Мне нужно расспросить служащих на базе, — сказал Энтони Питу. — А ты отправляйся в аэропорт и следи за прибывающими самолетами. Если появится Люк или произойдет еще что-то интересное, — свяжись со мной.

В конце взлетной полосы стоял молодой человек в форме лейтенанта и с табличкой в руках: «Мистер Кэрролл, Государственный департамент». Энтони пожал ему руку.

— Полковник Хикам свидетельствует вам свое почтение, сэр, — официальным тоном объявил лейтенант. — По заявке Госдепартамента мы приготовили для вас автомобиль. — Он указал на неприметный коричневый «Форд».

— Отлично! — ответил Энтони.

Перед тем как вылететь, он позвонил на базу, беззастенчиво сообщил, что вылетает в Хантсвиль по приказу шефа ЦРУ Аллена Даллеса, и потребовал у военных содействия в чрезвычайно важной миссии, суть которой строго засекречена. Сработало: лейтенант явно готов был из кожи вон лезть.

— Полковник Хикам будет очень рад, если вы заедете к нему в штаб. — Лейтенант достал карту и развернул ее перед Энтони. База оказалась огромной: она простиралась на несколько миль к югу, вдоль реки Теннесси. — Здание штаба обозначено на карте… Да, вас просил перезвонить мистер Карл Хобарт из Вашингтона.

— Благодарю, лейтенант. Где кабинет доктора Клода Люкаса?

— В Вычислительной лаборатории, вот здесь. — И он поставил карандашом отметку на карте. — Хотя сейчас все наши ракетчики на мысе Канаверал!

— А секретарь у доктора Люкаса есть?

— Да, миссис Георгина Кларк.

Возможно, ей известно, куда направляется Люк?

— Отлично. Лейтенант, это мой коллега Пит Макселл. Ему нужно добраться до гражданского аэропорта, чтобы встретить самолет.

— С удовольствием его отвезу, сэр.

— Спасибо, ценю вашу помощь. Если ему понадобится связаться со мной на базе, как лучше всего это сделать?

Лейтенант перевел взгляд на Пита.

— Сэр, вы можете оставить сообщение в кабинете полковника Хикама, а я постараюсь передать его мистеру Кэрроллу.

— Решено, — кивнул Энтони. — Ладно, пошли.

Он сел за руль «Форда» и, сверившись с картой, двинулся вперед. Перед ним была типичная военная база. Прямая, как стрела, дорога шла через заросли, время от времени чередующиеся с лужайками, строго прямоугольными и голыми, словно макушка новобранца. Повсюду висели указатели, и Энтони без труда нашел Вычислительную лабораторию — двухэтажное здание в форме буквы Т. Поначалу он не понял, почему для вычислений требуется два этажа, потом сообразил, что в здании, должно быть, находится мощная вычислительная машина.

Припарковавшись перед лабораторией, он задумался: куда направится Люк, прибыв в Хантсвилль? Вполне возможно, что секретарше Георгине это известно: однако она на стороне Люка и скорее всего не будет откровенничать с незнакомцем. Особенно с незнакомцем, сверкающим «фонарями» под обоими глазами. С другой стороны, большая часть ее коллег улетела на мыс Канаверал, а ее оставили здесь — и очень может быть, что ей тут скучно и одиноко…

Он вошел в здание. В приемной обнаружились три стола с пишущими машинками. Два из них были пусты; за третьим сидела пухлая негритянка лет пятидесяти в цветастом платье и очках в оправе, украшенной стразами.

— Добрый день! — поздоровался Энтони.

Негритянка подняла глаза. Энтони снял темные очки. Глаза ее расширились от удивления.

— Мэм, я ищу жену, — скорбно сообщил Энтони. — Пожелание всего одно: чтобы не била!

Женщина прыснула со смеху. Энтони придвинул себе стул и сел у ее стола.

— Я от полковника Хикама, — небрежно сообщил он. — Ищу Георгину Кларк. Не подскажете, где она?

— Это я.

— Не может быть! Миссис Кларк, которая мне нужна, — зрелая женщина, а не юная девушка!

— Ну уж вы скажете! — игриво протянула женщина, расплываясь в широкой улыбке.

— Думаю, вы уже знаете, что доктор Люкас летит сюда.

— Да, он утром мне звонил.

— Когда вы его ждете?

— Его самолет прилетает в два двадцать три.

Ага, полезная информация!

— И он, должно быть, сразу поедет сюда?

— Не обязательно.

Вот как?

— А куда же еще?

В ответ Георгина выложила все, что он хотел знать:

— Доктор Люкас сказал, что сначала заедет к себе домой, а потом уже сюда.

Лучше не бывает! Сказочная удача! Из аэропорта Люк поедет прямо домой. А там его уже будет ждать Энтони — и всадит ему пулю в голову, как только Люк перешагнет порог. Свидетелей не будет. Благодаря глушителю выстрела никто не услышит. А поскольку Элспет сейчас на мысе Канаверал, то и труп обнаружат не скоро!

— Благодарю вас, — сказал Энтони и встал. — Очень рад был с вами познакомиться. — И скрылся за дверью прежде, чем Георгина успела спросить, кто же он такой.

Далее Энтони поехал в штаб — мрачное трехэтажное здание, с виду очень похожее на тюрьму, — и разыскал там кабинет полковника Хикама. Самого полковника на месте не было, но сержант проводил его в свободную комнату с телефоном.

Энтони набрал номер Корпуса Кью, однако с Карлом Хобартом разговаривать не стал, а попросил связать его с начальником Карла, Джорджем Куперменом.

— Джордж, что там стряслось? — спросил он.

— Ты в кого-то стрелял прошлой ночью? — поинтересовался Джордж — и его хриплый прокуренный голос сейчас звучал мрачнее обычного.

С некоторым усилием Энтони натянул на себя маску, из-под которой предпочитал общаться с Куперменом, — образ бесшабашного рубахи-парня.

— Вот черт, попался! И кто меня заложил?

— Какой-то полковник из Пентагона позвонил Тому Илли, а тот сказал Карлу Хобарту. Хобарта едва удар не хватил.

— У них нет доказательств. Я собрал все пули.

— Этот гребаный полковник обнаружил в стене дыру в девять миллиметров шириной — и сообразил, от чего в стенах бывают такие дырки. Ты попал в кого-нибудь?

— Увы, нет.

— А сейчас ты в Хантсвиле, да?

— Верно.

— Возвращайся немедленно. Это приказ.

— Правда? Что ж, хорошо, что я тебе не звонил и приказа не слышал.

— Послушай, Энтони! Сам знаешь: я всегда закрывал глаза на твои выходки, потому что ты даешь результаты. Но сейчас дело зашло слишком далеко. Я тебя больше покрывать не буду. С этой минуты ты один, приятель. И все, что делаешь — делаешь под свою ответственность.

— Мой любимый стиль работы, — безмятежно отозвался Энтони.

— Что ж, удачи тебе.

Энтони повесил трубку и несколько секунд сидел, уставившись на телефон. Ситуация накаляется — а времени мало, очень мало. Открытое неповиновение приказу… нет, это тоже может сойти ему с рук, главное — покончить с Люком.

Он позвонил на мыс Канаверал и попросил к телефону Элспет.

— Ты говорила с Люком?

— Он позвонил мне в половине седьмого, — ответила Элспет дрожащим голосом.

— Откуда?

— Он не сказал, где он, не сказал, куда направляется и что собирается делать. Боится, что мой телефон прослушивают. Но сказал, что в его потере памяти виновен ты.

— Люк летит в Хантсвиль. Я сейчас в «Арсенале Редстоун». Хочу поехать к вам домой и там его подождать. Ты позволишь мне зайти?

Вместо ответа она задала свой вопрос:

— Энтони, ты по-прежнему стараешься его защитить?

— Конечно.

— С ним все будет хорошо?

— Сделаю все, что в моих силах.

Наступило короткое молчание; затем Элспет промолвила:

— Ключ на заднем дворе, под цветочным горшком с бугенвиллеей.

— Спасибо.

— Только помоги ему. Пожалуйста!

— Я же сказал, сделаю все, что смогу!

— Не кричи на меня! — В голосе Элспет прозвучало раздражение; кажется, она слегка приободрилась.

— Говорю тебе, я о нем позабочусь. — И Энтони повесил трубку.

Он уже собрался выйти из кабинета, как вдруг телефон зазвонил.

Энтони протянул руку к трубке… и замер. Кто бы это мог быть? Хобарт? Нет, Хобарт не знает, что он у полковника Хикама. Кажется… да, об этом знает только Пит!

Он снял трубку.

— Здесь доктор Джозефсон! — выпалил Пит.

— Черт!

«А она-то откуда здесь взялась?» — с раздражением подумал Энтони.

— Сошла с самолета?

— Да. Должно быть, села на более быстрый рейс. Сидит в здании терминала, словно кого-то ждет.

— Понятно, кого она ждет, — проворчал Энтони. — Черт побери, она предупредит его, что мы здесь! Убери ее оттуда.

— Как?

— Мне плевать, как! Просто избавься от нее — и чем быстрее, тем лучше!

12.00

Орбита «Эксплорера» наклонена под углом 34 градуса к экватору. Относительно поверхности Земли она направлена на юго-восток через Атлантический океан к южной оконечности Африки, затем на северо-запад через Индийский океан и Индонезию в Тихий океан.

Первым делом, сойдя с самолета в Хантсвиле, Билли нашла расписание и выяснила, что самолет Люка опаздывает почти на час — он прилетит в три пятнадцать. Нужно чем-то занять три часа.

Она купила в автомате шоколадку и банку газировки «Доктор Пеппер». Поставила на пол портфель, в котором везла с собой «кольт», прислонилась к стене и задумалась. Что ей предстоит? Предупредить Люка: Энтони знает, где он. Люк, конечно, будет настороже и примет меры предосторожности, однако прятаться не станет. Ему нужно выяснить, чем он занимался здесь в понедельник, — придется бегать по городу и общаться с людьми. Это означает неминуемый риск. Как ей его защитить?

Размышления Билли прервала девушка в форме «Капитал эйрлайнз».

— Извините, вы доктор Джозефсон?

— Да.

— У нас для вас телефонное сообщение. — И девушка протянула ей конверт.

Билли нахмурилась.

— Спасибо, — ответила она и вскрыла конверт.

— Рады помочь.

Билли подняла взгляд и улыбнулась. Она уже и забыла, как вежливы люди на Юге!

Девушка отошла, а Билли прочла записку: «Пожалуйста, позвоните доктору Люкасу в Хантсвиле, номер JE 6–4231».

Билли не знала, что и думать. Выходит, Люк уже здесь? И как он узнал, что и она здесь будет?

Что ж, есть лишь один способ это выяснить. Билли выбросила в урну недопитую газировку и направилась к телефону-автомату.

Трубку сняли сразу, и мужской голос произнес:

— Лаборатория тестирования компонентов.

Выходит, Люк уже в «Арсенале Редстоун»! Как ему это удалось?

— Доктора Клода Люкаса, пожалуйста, — попросила Билли.

— Одну секунду. — После паузы мужчина сообщил: — Доктор Люкас на минуту вышел. А с кем я говорю?

— Доктор Билла Джозефсон. Я получила сообщение с просьбой перезвонить ему по этому номеру.

Тон незнакомца в трубке немедленно изменился.

— О, доктор Джозефсон, как я рад, что мы вас нашли! Доктор Люкас очень хотел с вами связаться.

— Но как он здесь очутился? Я думала, он еще летит…

— В Норфолке, штат Вирджиния, он пересел на армейский самолет и добрался быстро.

Билли обрадовало, что Люк в безопасности, однако удивление ее не исчезло.

— А что он здесь делает?

— Я думал, вы знаете.

— Хм… да, пожалуй, знаю. И как у него дела?

— Я не вправе делиться с вами подробностями, особенно по телефону. Может, вы к нам приедете?

— А где вы?

— Лаборатория примерно в часе езды от аэропорта по дороге на Чаттанугу. Я мог бы послать за вами служебную машину, но, думаю, получится быстрее, если вы возьмете машину напрокат или найдете такси.

— Тогда расскажите, как до вас добраться, — сказала Билли, доставая из сумочки записную книжку. И, вспомнив о южной вежливости, добавила: — Будьте так добры!

13.00

По завершении работы двигатель первой ступени ракеты должен немедленно отделиться, иначе, при постепенном сбросе тяги, возникает опасность, что он сцепится со второй ступенью и собьет ее с курса. Поэтому, как только в топливопроводе падает давление, клапаны закрываются, а пять секунд спустя срабатывают пироболты, увеличивая скорость второй ступени до 2,6 фута в секунду и гарантируя отделение.

Дорогу до дома Люка Энтони знал — как-то раз, вскоре после того, как Люк и Элспет переехали сюда из Пасадены, он приезжал к ним на выходные. Дом располагался на Эколс-стрит, улице больших старинных домов в паре кварталов от центра города. Энтони припарковал машину за углом, чтобы Люк не заподозрил дурного, увидев перед домом чужой автомобиль, и пешком прошел к дому. Ему следовало бы ощущать полную уверенность в себе: все карты у него на руках. Времени еще полно, на его стороне эффект неожиданности — и оружие. Тем не менее он до тошноты волновался. Уже дважды Люк был у него в руках — и дважды сумел ускользнуть.

По-прежнему неясно, почему Люк отправился в Хантсвиль, а не на мыс Канаверал. Это необъяснимое решение означало, что есть что-то, чего Энтони не знает — какой-то секрет, который может всплыть в самый неожиданный момент.

Люк и Элспет жили в колониальном особняке с просторной верандой и увитыми зеленью колоннами. Для скромного военного спеца жилище более чем роскошное; впрочем, Люк никогда и не притворялся, что живет на зарплату. Энтони открыл ворота в невысокой стене и вошел во двор. Влезть в дом, если нужно, проще простого, только незачем: его ведь пригласили войти. Он обогнул дом и попал на задний двор. Здесь, у кухонной двери, стояли горшки с цветами; под одним, из которого свисали разросшиеся побеги бугенвиллеи, Энтони нашел большой железный ключ.

И вошел.

Снаружи дом выглядел очаровательно старомодным, но внутри все было обставлено по последнему слову моды и техники. Кухню Элспет заполнила современными приборами. Прихожая была отделана в ярких светлых тонах, в центре гостиной стояли телевизор и проигрыватель, в столовой имелись стойки и модные табуреты с широко расставленными ножками. Энтони предпочитал более традиционные интерьеры, но не мог не признать, что дом обставлен с большим вкусом.

Стоя посреди гостиной и глядя на изогнутую кушетку, обтянутую розовым винилом, он вспоминал, как здесь гостил. Ему сразу бросилось в глаза, что Люк и Элспет несчастливы. Элспет сияла улыбкой и играла глазами, однако за ее показной беззаботностью чувствовалось напряжение, а Люк демонстрировал такое натужное гостеприимство, что Энтони сделалось за него неловко.

В субботу они устроили вечеринку с коктейлями и пригласили к себе целую толпу из «Арсенала». Дом заполонили неряшливые ученые, умеющие говорить только о ракетах, молодые офицеры, обсуждающие перспективы повышения по службе, и хорошенькие женщины — мастерицы сплетен и интриг, в которых не было недостатка в замкнутом мирке военной базы. Хозяева ставили долгоиграющие джазовые пластинки, но тягучие звуки джаза казались не столько чувственными, сколько жалобными. И Люк, и Элспет налегали на выпивку — такого Энтони за ними прежде не замечал; Элспет смеялась звонким русалочьим смехом и кокетничала со всеми вокруг, а Люк становился все мрачнее и мрачнее. Больно было видеть, что двое его старых друзей, которых Энтони любил и уважал, так несчастны друг с другом.

И вот теперь долгая история их неразрывно переплетенных жизней подходит к неизбежному концу.

Энтони решил осмотреть дом и надел пару резиновых перчаток, найденных на кухне. После убийства будет расследование — незачем оставлять улики.

Начал он с кабинета — небольшой комнаты с книжными полками вдоль стен, заставленными научной литературой. Сел за стол Люка, у окна, выходящего на задний дворик, и начал открывать ящики.

В течение двух часов он обыскал весь дом, от чердака до подвала — и ничего не обнаружил.

Он заглянул в каждый карман каждого костюма в шкафу — а костюмов у Люка было немало. Открыл и перелистал все книги, надеясь найти между страниц какие-нибудь документы. Заглянул во все кастрюльки и баночки в огромном холодильнике с двустворчатой дверью. Сходил в гараж и обыскал от капота до багажника роскошный черный «Крайслер-30 °C» — самый быстрый в мире седан, если верить газетам.

По пути он узнал несколько интимных секретов. Выяснил, что Элспет красит волосы, пьет по назначению врача снотворное и страдает запорами, а Люк пользуется шампунем от перхоти и читает «Плейбой».

На столике в прихожей обнаружилась небольшая стопка почты, должно быть, принесенная горничной. Ничего интересного: рекламная листовка, номер «Ньюсуик», открытка от каких-то Рона и Моники с Гавайев, конверты с прозрачным окошком для адреса — деловые письма.

Поиски ничего не дали.

Энтони вернулся в гостиную и опустился на розовую кушетку. Со своего места он видел в окно двор и подъезд к дому, а сквозь раскрытую дверь — прихожую.

Он достал пистолет, убедился, что он полностью заряжен, навинтил на ствол глушитель.

Желая приободрить себя, начал обдумывать, что ему предстоит сделать. Вот появится Люк — скорее всего из аэропорта он приедет на такси. Он пройдет через двор, достанет ключ, отопрет дверь. Войдет, закрыв за собой дверь, и направится на кухню. По дороге бросит мимолетный взгляд в гостиную и увидит Энтони, сидящего на диване. Его брови поднимутся в изумлении; он откроет рот, чтобы сказать: «Энтони! Какого черта ты тут…» — но договорить не успеет; нет, даже начать не успеет — взгляд его скользнет вниз, к пистолету, и все станет ясно.

А в следующий миг он умрет.

15.00

Ориентацию носовой части ракеты в пространстве контролирует система струйных рулей.

Билли заблудилась.

Она заподозрила это еще полчаса назад. Взяв напрокат «Форд», без нескольких минут час она выехала на центральную улицу Хантсвиля, проехала город насквозь и свернула на шоссе 59, ведущее в Чаттанугу. Немного странным показалось ей то, что лаборатория тестирования компонентов находится в добром часе езды от базы — но, возможно, подумала она, это из соображений безопасности: вдруг какое-нибудь опасное вещество взорвется во время испытаний! Найдя такое объяснение, она больше об этом не думала.

Собеседник по телефону говорил, что, отъехав от Хантсвиля на тридцать пять миль, ей нужно свернуть на проселочную дорогу вправо. В центре Хантсвиля Билли обнулила счетчик пробега; однако, когда цифра 34 на табло сменилась на 35, никакого проселка справа от себя она не обнаружила. Впрочем, это не слишком ее обеспокоило: она поехала дальше и свернула на первом повороте, пару миль спустя.

Указания, когда она их записывала, выглядели очень точными — однако не соответствовали тому, что она видела вдоль дороги, и тревога ее росла; однако Билли продолжала ехать вперед, удовлетворяясь самым вероятным объяснением. Очевидно, парень из лаборатории все напутал. Жаль, что не удалось поговорить с самим Люком.

Пейзаж вокруг становился все более пустынным: мелькали ветхие лачуги и сломанные заборы, автомобиль подскакивал на ухабах и выбоинах. Разница между ожиданиями и реальностью все сильнее бросалась в глаза; и наконец Билли в отчаянии всплеснула руками, признавшись себе, что понятия не имеет, где она и куда ехать дальше. Черт побери того идиота, что объяснял ей дорогу!

Билли остановилась у края поля, где какой-то негр в парусиновых штанах и соломенной шляпе ковырял землю ходовым плугом.

— Я ищу лабораторию тестирования компонентов «Арсенала Редстоун», — обратилась она к нему. — Не подскажете, где это?

Негр удивился.

— Военная база? Так она по другую сторону Хантсвиля! Возвращайтесь в город.

— Да, знаю, но одна лаборатория у них расположена где-то здесь.

— Никогда не слышал…

Безнадежно! Остается только звонить в лабораторию и спрашивать дорогу еще раз.

— Вы разрешите мне от вас позвонить?

— Да у меня и телефона нет.

Билли хотела спросить, где ближайший телефон-автомат, однако заметила в глазах негра страх. Ясно, он оказался в неловкой и неприятной ситуации: в глуши, посреди дикого поля, наедине с белой женщиной… Она торопливо поблагодарила его и тронулась с места.

Через пару миль обнаружился ветхий продуктовый магазинчик, а рядом с ним — телефонная будка.

Трубку на том конце сняли немедленно.

— Алле! — сказал молодой мужской голос.

— Могу я поговорить с доктором Клодом Люкасом? — спросила она.

— Детка, ты номером ошиблась!

«Могу я хоть что-нибудь сделать как следует?!» — в отчаянии подумала Билли.

— А это не Хантсвиль JE 6–4231?

Наступило короткое молчание.

— Гм… ну да, на аппарате написан этот номер.

Билли еще раз проверила записанные буквы и цифры. Нет, все верно.

— Я звоню в лабораторию тестирования компонентов.

— Да? А дозвонились на телефон-автомат в Хантсвильском аэропорту.

— На автомат?!

— Ну да, мэм.

Ее обвели вокруг пальца!

Голос на другом конце провода продолжал:

— Я хочу маме позвонить, чтобы меня встретила, снимаю трубку, а тут вы!

— Черт! — рявкнула Билли и шмякнула трубку на рычаг, проклиная себя за доверчивость.

Теперь она понимала: Люк не пересаживался в Норфолке на военный самолет, не был в лаборатории тестирования компонентов… да такой лаборатории вообще, наверное, нет. Все это выдумка, предназначенная лишь для одного — убрать Билли из аэропорта.

Она взглянула на часы. Люк уже приземлился в Хантсвиле, где-то в городе его караулит Энтони… С таким же успехом можно было вовсе не выезжать из Вашингтона!

С отчаянием в сердце Билли спросила себя, жив ли еще Люк.

Если жив — быть может, она сумеет его предупредить. Оставлять сообщение в аэропорту уже поздно… Вроде бы на базе у Люка была секретарша… точно, дама с каким-то цветочным именем…

Георгина!

Билли набрала номер «Арсенала Редстоун» и попросила позвать к телефону секретаря доктора Люкаса. Ответила женщина с тягучим алабамским говором:

— Вычислительная лаборатория, чем могу помочь?

— Здравствуйте, это Георгина?

— Да.

— Я доктор Джозефсон, друг Люка.

— Вот как? — В голосе Георгины явственно прозвучало подозрение.

— Мы с вами уже как-то разговаривали, — торопливо продолжила Билли, всей душой желая, чтобы женщина ей поверила. — Меня зовут Билли.

— Ах, конечно, помню. Как поживаете?

— Прямо сейчас — неважно, очень беспокоюсь о Люке. Мне нужно срочно передать ему сообщение. Он не с вами?

— Нет, мэм. Он поехал к себе домой.

— Зачем?

— Искать папку с документами.

— Папку? — Билли сразу поняла, что речь идет о чем-то важном. — Он оставил эту папку здесь в понедельник?

— Уж чего не знаю, того не знаю, — отозвалась Георгина.

Разумеется, Люк приказал Георгине держать его визит сюда в понедельник в секрете. Впрочем, сейчас это уже не имело никакого значения.

— Если вы встретитесь с Люком или если он вам позвонит, передадите сообщение от меня?

— Конечно.

— Скажите ему, что в городе Энтони.

— И все?

— Он поймет. И, Георгина… Не знаю, стоит ли это говорить — наверное, вы решите, что я сумасшедшая, — и все же я скажу: Люку грозит опасность.

— От этого Энтони?

— Да. Вы мне верите?

— На свете всякое случается. Не зря он память потерял.

— Пожалуйста, передайте ему мое сообщение. От этого зависит его жизнь. Я серьезно.

— Сделаю все, что смогу, доктор.

— Спасибо. — И Билли повесила трубку.

С кем еще может связаться Люк? С Элспет.

Билли вызвала оператора и попросила соединить ее с мысом Канаверал.

15.45

Сбросив первую ступень, ракета начнет двигаться в безвоздушном пространстве по инерции. Система контроля ориентации в пространстве будет удерживать ее строго горизонтально по отношению к поверхности Земли.

Мыс Канаверал кипел от ярости. Пентагон приказал усилить меры безопасности — и перед воротами космодрома выстроилась длинная очередь автомобилей. Вся команда «Эксплорера», приехавшая с утра на работу, чтобы провести последние проверки и подготовить запуск, вынуждена была томиться в пробке, ожидая досмотра. Иные торчали здесь, под жарким флоридским солнцем, по три часа. Заканчивался бензин, выкипали радиаторы, ломались кондиционеры, моторы глохли и отказывались заводиться. Каждую машину перетряхивали сверху донизу: открывали багажники, потрошили сумки с клюшками для гольфа, снимали запаски. А потом — словно этого мало — военная полиция полковника Хайда заставляла ракетчиков открывать портфели и коробочки для ланча, вытряхивала женские косметички, рылась в тюбиках помады, тампонах и любовных записочках.

Добравшись наконец до своих кабинетов и лабораторий, ракетчики обнаружили, что и там все перевернуто вверх дном! Сотрудники службы безопасности обыскивали ящики столов, заглядывали в вакуумные шкафы. Работать было невозможно. «Мы просто хотим запустить наконец эту чертову ракету!» — снова и снова повторяли люди, однако им приходилось терпеть.

Несмотря на переполох, запуск больше не откладывали: «Эксплорер» взлетит, как и планировалось, в 22.30.

Элспет была только рада суматохе: во всеобщем раздрае не так бросалась в глаза ее собственная тревога. Она ошибалась в расписании, запаздывала вносить изменения в график, — но Уилли Фредриксон был слишком озабочен повальным обыском, чтобы делать ей замечания. Элспет не находила себе места: она не понимала, что с Люком, и боялась, что больше не может доверять Энтони.

Когда без пяти четыре на столе зазвонил телефон, ее сердце едва не выпрыгнуло из груди.

Элспет схватила трубку.

— Да?

— Это Билли.

— Билли?! — удивленно переспросила Элспет. — Откуда ты звонишь?

— Я в Хантсвиле, пытаюсь связаться с Люком.

— А он что там делает?

— Ищет то, за чем прилетал сюда в понедельник.

Элспет открыла рот от удивления.

— Он прилетал в Хантсвиль в понедельник? Я этого не знала.

— Никто не знал, кроме Георгины. Элспет, ты понимаешь, что происходит?

— Думала, что понимаю… но, похоже, ошиблась, — с безрадостным смешком ответила Элспет.

— Люку грозит опасность.

— Почему ты так говоришь?

— Прошлой ночью в Вашингтоне в него стрелял Энтони.

Элспет похолодела.

— О Господи!

— Слишком сложно сейчас все объяснить. Если Люк тебе позвонит, пожалуйста, просто скажи ему, что Энтони в Хантсвиле, хорошо?

— Я… — пробормотала Элспет, не в силах оправиться от потрясения, — да, я… конечно, скажу!

— Это может спасти ему жизнь!

— Да, понимаю. Билли, еще одно…

— Что?

— Береги Люка, хорошо? Позаботься о нем.

Наступило короткое молчание.

— То есть? — спросила Билли. — Ты так говоришь, словно собралась на тот свет!

Элспет нажала на рычаг, разъединив связь.

К горлу подступили рыдания, однако она приказала себе успокоиться. «Слезами делу не поможешь!» Наконец, почувствовав, что слезы отступили и она снова может говорить, Элспет набрала номер своего дома в Хантсвиле.

16.00

Основные параметры орбиты «Эксплорера»: апогей — 1800 миль, перигей — 187 миль. Скорость спутника на орбите — 18 тысяч миль в час.

Энтони услышал шум машины и, выглянув из окна, увидел, что к воротам дома подъезжает такси с номерами Хантсвиля. Во рту сразу пересохло, и он положил палец на предохранитель пистолета.

В этот миг раздался телефонный звонок.

Телефон стоял на одном из треугольных столиков по сторонам от кушетки. Энтони испуганно застыл. Телефон зазвонил снова. Энтони не двигался с места, не зная, что предпринять. Через окно он видел, как такси тормозит перед домом и из машины выходит Люк. Кто сюда звонит и зачем? Скорее всего ошиблись номером. Или звонок предвещает жизненно важную информацию?

В душе поднялся темный ужас. Что делать? Нельзя же отвечать на звонок и одновременно стрелять!

Телефон зазвонил в третий раз. В страхе Энтони схватил трубку.

— Да?

— Это Элспет.

— Что? Что?!

— Он ищет папку, которую оставил в Хантсвиле в понедельник, — тихим, напряженным голосом проговорила Элспет.

Внезапно Энтони все понял. Люк сделал не одну, а две копии чертежей, обнаруженных им в воскресенье! Один набор копий повез с собой в Вашингтон, чтобы показать в Пентагоне, — но Энтони его перехватил, и эти чертежи теперь у него. К несчастью, ему и в голову не пришло, что есть еще один, запасной, набор, и он где-то спрятан! Он забыл, что Люк — ветеран Сопротивления, а у тех, кто вел подпольную работу в годы войны, осторожность развита до степени паранойи.

— Кто еще об этом знает?

— Его секретарша Георгина. И Билли Джозефсон — она сказала мне. Возможно, и кто-то еще.

Люк расплатился и двинулся по дорожке к дому. Времени почти не оставалось.

— Мне нужна эта папка! — воскликнул Энтони.

— Я так и думала.

— Но здесь ее нет! Я весь дом обыскал сверху донизу!

— Значит, она на базе.

Шаги Люка послышались на крыльце.

— Не могу больше говорить, — пробормотал Энтони и бросил трубку.

Он выбежал на кухню, а оттуда через заднюю дверь во двор. Ключ еще торчал в замке. Энтони бесшумно повернул его, запирая дверь, и сунул ключ под горшок с бугенвиллеей.

Он припал к земле и пополз вдоль веранды, держась у самой стены дома и ниже уровня окон. Так он обогнул угол и оказался перед домом. Отсюда до самой улицы никакого прикрытия не было. Оставалось положиться на удачу.

Лучше всего броситься бежать сейчас, пока Люк ставит чемодан и снимает пальто. Вряд ли в этот момент он станет смотреть в окно.

Стиснув зубы, Энтони поднялся и шагнул вперед.

Он торопливо шел к воротам, подавляя желание обернуться, каждую секунду ожидая, что за спиной у него сейчас раздастся голос Люка: «Эй! Стой! Стой, или я стреляю!»

Но никто его не окликнул.

Энтони вышел на улицу и бросился прочь.

16.30

В спутник встроены два крохотных радиопередатчика на ртутных батареях размером не больше батарейки фонарика. Каждый передатчик работает на четырех телеметрических каналах.

На телевизоре в гостиной, рядом с бамбуковой настольной лампой, стояла свадебная фотография в такой же бамбуковой рамке. Потрясающе красивая рыжеволосая женщина в шелковом свадебном платье цвета слоновой кости и рядом с ней, в смокинге — сияющий Люк.

Он долго стоял перед этой фотографией, разглядывая Элспет. Необыкновенная женщина — высокая, изящная, с округлой грудью и тонкой талией. Могла бы сниматься в кино. «Повезло мне — женился на такой красавице!» — как-то отстраненно подумал он.

Дом ему не понравился. Точнее, понравился только снаружи: тенистая веранда, увитая зеленью, вызвала в нем теплое чувство. Но внутри дом состоял из одних лишь острых углов, кричащих цветов и блестящих поверхностей. И еще здесь было слишком чисто. Так чисто и прибрано, словно здесь никто и не живет. Он вдруг понял, что хотел бы жить в доме, где книги не умещаются на полках, где в прихожей спит собака, на рояле видны круги от чашек кофе, а путь к гаражу преграждает брошенный трехколесный велосипед.

Но в этом доме не было ни детей, ни собак. Некому было нарушать идеальный порядок. Жилище напоминало рекламу в женском журнале или декорацию из телесериала — стерильное место, которым можно только любоваться.

Люк начал поиски. Коричневую армейскую папку найти достаточно легко — если, конечно, он не переложил документы из нее куда-то еще, а папку не выбросил. Он сел за стол в кабинете — своем кабинете — и методично перерыл все ящики.

Затем поднялся наверх, в спальню.

Несколько секунд смотрел на большую двойную кровать под желто-синим покрывалом. Трудно поверить, что каждую ночь он делит это ложе с той красавицей со свадебного фото.

Люк открыл шкаф и с приятным удивлением обнаружил там целую гору синих и серых костюмов, твидовых спортивных пиджаков, рубашек в клетку и в полоску, на полках — кипу свитеров, а внизу, на стойке для обуви — несколько пар отполированных до блеска ботинок. Уже больше суток Люк таскал на себе украденный костюм, и сейчас его охватило искушение принять душ и переодеться в собственную одежду. Увы, на это времени нет.

В каждом уголке собственного жилья он узнавал о себе и своей жене что-то новое. Они любили Глена Миллера и Фрэнка Синатру, читали Хемингуэя и Скотта Фицджеральда, пили «Дьюар», ели пшеничные хлопья «Олл-Бран» и чистили зубы «Колгейтом». Элспет, как обнаружил он, заглянув к ней в шкаф, любила дорогое белье. Сам Люк, по-видимому, обожал мороженое — в морозилке нашелся большой запас. Элспет, судя по ее тонкой талии, вообще почти ничего не ела.

На кухне он обнаружил ключи от «Крайслера», стоящего в гараже. Надо поехать на базу и поискать там.

Перед тем как уйти, Люк обратил внимание на стопку писем в прихожей. Все письма выглядели деловыми — счета и тому подобное. Отчаянно нуждаясь хоть в каком-нибудь ключе к разгадке, он принялся вскрывать конверты и просматривать письма.

Одно из них было от врача из Атланты.

Уважаемая миссис Люкас!

Получены результаты анализов крови, сданных вами в ходе очередного врачебного осмотра. Показания анализов вполне нормальны.

Однако…

Люк остановился. Что-то подсказывало ему, что у него нет привычки читать чужие письма. С другой стороны, Элспет — его жена, а слово «однако» звучало зловеще. Что, если у нее какие-то проблемы со здоровьем, о которых ему нужно знать?

Он прочел следующий абзац:

Однако ваш вес ниже нормы, вы страдаете от бессонницы, а на приеме вы плакали, хотя в ответ на вопрос сказали, что ничего плохого с вами не произошло. Налицо симптомы депрессии.

Люк нахмурился. Это еще что? Почему у нее депрессия? Она с ним несчастна?

Депрессию вызывают изменения биохимии тела, неразрешенные проблемы — например, плохие отношения в браке или детские травмы, такие, например, как ранняя смерть родителей. Рекомендую прием антидепрессантов и/или психиатрическое лечение.

Час от часу не легче! Выходит, Элспет психически больна?

У меня нет сомнений, что ваше состояние связано с лигацией маточных труб, произведенной в 1954 году.

А что такое «лигация»? Люк вернулся в кабинет, включил настольную лампу, снял с полки «Энциклопедию здоровья семьи». Ответ его поразил. Лигация или перевязка маточных труб — самый распространенный метод стерилизации для женщин, которые не хотят иметь детей!

Он тяжело опустился в кресло и начал читать статью в энциклопедии. По описанию было понятно: именно эту процедуру имеют в виду женщины, когда говорят, что у них «перевязаны трубы».

Ему вспомнился утренний разговор с Элспет. Он спросил, почему у них нет детей, и она ответила: «Не знаю. В прошлом году ты ходил к специалисту, но он не нашел никаких отклонений. Несколько недель назад я была у женского врача в Атланте, она назначила анализы. Сейчас ждем результатов».

Выходит, все это ложь! Она прекрасно знает, почему у них нет детей — потому что сама отказалась от возможности рожать!

Что за отвратительный обман! Но почему она так поступила?.. Люк начал читать дальше:

Эта процедура может вызвать депрессию в любом возрасте, однако в вашем случае, когда она была проведена за шесть недель до свадьбы…

От изумления Люк открыл рот. Элспет начала его обманывать накануне свадьбы! Как такое возможно? Что вообще было у нее на уме? И как ей это удалось? Должно быть, предупредила его, что ей нужно на несколько дней лечь в больницу. Нет-нет, ничего серьезного. Может быть, даже расплывчато сказала что-то про «женские дела».

Он прочел абзац целиком:

Эта процедура может вызвать депрессию в любом возрасте, но в вашем случае, когда она была проведена за шесть недель до свадьбы, депрессия почти неизбежна, и я полагаю, что вам следует снова прибегнуть к регулярным консультациям…

Гнев Люка утих, когда он понял, как мучается сама Элспет. Он снова перечитал строчку: «Ваш вес ниже нормы, вы страдаете от бессонницы, а на приеме вы плакали, хотя в ответ на вопрос сказали, что ничего плохого с вами не произошло». По каким-то неведомым Люку причинам эта женщина обрекла себя на личный ад.

Их брак оказался сплошным обманом. Да и весь дом, только что обысканный сверху донизу, ни сейчас, ни в прошлом не воспринимался им родным. В маленьком кабинете ему было уютно; он ощутил что-то вроде проблеска узнавания, открывая шкаф с одеждой; но все остальное было ему чуждо и рисовало совсем не ту картину семейной жизни, какую он себе представлял. Его не интересовали кухонные приборы и модная мебель. Он предпочел бы старые ковры и семейные сувениры. И прежде всего он хотел детей — а Элспет сознательно лишила его этой радости. И четыре года лгала.

Это открытие его парализовало. Люк долго сидел за столом, бездумно глядя в окно, где над кронами пеканов уже сгущались сумерки. Почему же так криво сложилась его жизнь? Сбился ли он с пути постепенно, как ребенок, который, блуждая в чаще, уходит все дальше и дальше от дома? Или было какое-то роковое решение, развилка, после которой все пошло наперекосяк? Кто он — слабый человек, плывущий по течению? Или некий роковой недостаток характера помешал ему построить свою жизнь так, как хотел он сам?

Люк вспоминал все, что узнал за эти тридцать шесть часов об Элспет, Билли, Энтони и Берне. Похоже, он очень плохо разбирается в людях. Дружил с Энтони, который его предал и пытался убить, — и порвал с Берном, который был верным другом. Порвал с Билли и женился на Элспет, — но Билли бросила все, чтобы ему помочь, а Элспет, как выяснилось, его обманывала.

Крупный мотылек с размаху ударился в стекло, и Люк, вздрогнув, вернулся к реальности. Господи, уже больше семи вечера!

Если он надеется разгадать загадку, в которую превратилась его жизнь, то прежде всего нужно найти эту таинственную папку. Здесь ее нет — значит, она в «Арсенале Редстоун». Сейчас надо выключить свет, запереть дом, вывести из гаража черный «Крайслер» и поехать на базу.

Время поджимает. Запуск ракеты назначен на половину одиннадцатого. Осталось три часа, чтобы выяснить, существует ли заговор против «Эксплорера» — и если существует, то в чем он состоит…

И все же Люк продолжал сидеть за столом, слепо глядя через окно в темнеющий сад.

19.30

Один радиопередатчик — большой мощности, однако срок его службы всего две недели. Второй послабее, зато его сигналы могут поступать в течение двух месяцев.

Проезжая мимо дома Люка, Билли увидела, что все окна темные. Но что это значит? Возможны три варианта. Первый: дом пуст. Второй: где-то в темноте сидит в засаде Энтони. И третий, от которого Билли содрогнулась: остывающее тело Люка лежит в луже крови на полу… Неопределенность сводила ее с ума.

Она все испортила. Совершила непоправимую ошибку. Несколько часов назад она ждала в аэропорту, желая встретить Люка и предупредить его об опасности, — и что же? Позволила увести себя со своего поста, поддавшись на простейший обман! Несколько часов потребовалось ей, чтобы вернуться в Хантсвиль и разыскать дом Люка. Она понятия не имела, дошло ли до него хоть одно из ее предупреждений. Проклинала себя за глупость и приходила в ужас при мысли, что ее промах стоил Люку жизни.

Свернув за угол, Билли остановилась, заставила себя дышать глубоко и рассуждать спокойно. Нужно выяснить, есть ли кто-то в доме. А вдруг там Энтони? Незаметно прокрасться в дом и застать его врасплох? Нет, слишком опасно. Не стоит пугать вооруженных людей — от страха они порой начинают стрелять. Лучше спокойно подойти к двери и позвонить. Но что, если он хладнокровно ее пристрелит, просто за то, что появилась на пороге? М-да, пожалуй, Энтони на это способен. А она не имеет права безрассудно рисковать жизнью: у нее сын.

Из портфеля на пассажирском сиденье Билли достала «кольт». Тяжелая вороненая сталь неприятно холодила ладонь. Мужчины, вместе с которыми Билли служила во время войны, обожали оружие. Сжимать в руке рукоять пистолета, крутить цилиндр револьвера, прижимать к плечу приклад винтовки — все это, как обнаружила Билли, доставляет мужчинам какое-то почти сексуальное наслаждение. Сама она ничего подобного не испытывала. Для нее оружие было холодным и жестоким механическим чудовищем, созданным для того, чтобы крушить кости и рвать на куски теплую живую плоть.

С револьвером на коленях Билли развернула машину и вернулась к дому Люка.

Она резко затормозила напротив ворот, схватила револьвер, выпрыгнула и помчалась к дому. Прежде чем кто-нибудь внутри успел бы среагировать, она перемахнула через невысокий забор и бросилась по лужайке в тень веранды.

Изнутри не доносилось ни звука.

Билли обежала дом кругом, оказавшись на заднем дворе, заглянула в окно одной из комнат. Слабый свет далекого уличного фонаря подсказал ей, что оконная рама обычной конструкции, с одной задвижкой. Билли перехватила револьвер за дуло и рукоятью разбила стекло, каждую секунду опасаясь, что сейчас прогремит выстрел и оборвет ее жизнь. Потом отодвинула задвижку, открыла окно, перелезла через подоконник и прижалась к стене, прислушиваясь. В сумраке смутно виднелись письменный стол и книжные полки. Кабинет. Хотя инстинкт подсказывал, что она здесь одна, Билли с ужасом думала о том, что где-нибудь здесь, во мраке, лежит тело Люка.

Медленно, привыкая к темноте, она пересекла комнату и нашла дверь. За дверью обнаружилась прихожая, также пустая. Так, не зажигая свет и держа револьвер наготове, Билли обошла весь дом. В конце концов она оказалась в самой большой из спален — смотрела на двуспальную кровать, на которой спали Люк и Элспет, и размышляла, что делать дальше. Тела Люка здесь не было — и от этого она испытывала такое облегчение, что слезы подступали к глазам. Но где же он? Поменял планы и решил сюда не заезжать? Или Энтони спрятал его тело? А может быть, Люк получил одно из ее предупреждений и избежал с ним встречи?

Возможно, ответы на эти вопросы знает Георгина.

Билли вернулась в кабинет и включила свет. На столе лежала медицинская энциклопедия, открытая на статье о женской стерилизации; странно, но сейчас не время об этом думать. Она набрала справочную службу и попросила домашний телефон Георгины Кларк. Минуту спустя голос в трубке продиктовал ей хантсвильский номер.

По телефону ответил мужчина, вероятно, муж Георгины.

— Она на репетиции, дирижирует хором. Миссис Люкас сейчас во Флориде, а Георгина ее заменяет.

Билли вспомнила, что Элспет дирижировала любительским хором еще в Рэдклиффе, а потом, в Вашингтоне, организовала детский негритянский оркестр. Как видно, чем-то подобным она занималась и в Хантсвиле, а Георгина была ее помощницей.

— Мне очень нужно с ней поговорить! — сказала Билли. — Как вы думаете, ничего, если я зайду на репетицию?

— Наверное, ничего. Они репетируют в Евангельской церкви Голгофы на Милл-стрит.

Билли села в машину и, найдя на карте, врученной ей в прокатном агентстве, Милл-стрит, двинулась туда. Симпатичная на вид церковь из красного кирпича была расположена посреди бедного квартала. Пение Билли услышала, едва открыла дверь. Когда же она шагнула в церковь, музыка окатила ее, словно океанская волна. Певцы стояли в дальнем конце церкви. Мужчины и женщины, всего человек тридцать — но пели они так, словно их здесь была целая сотня. «Слава, слава, аллилуйя!» — распевали они, прихлопывая в ладоши и раскачиваясь в такт музыке под джазовый аккомпанемент рояля, а дирижировала ими крупная женщина, стоящая к Билли спиной.

Билли присела на деревянную скамью в заднем ряду, остро сознавая, что она здесь — единственная белая. Несмотря на снедающую душу тревогу, музыка тронула ее сердце. Она родилась в Техасе, и дух Юга для нее был неразрывно связан с распевами госпела.

Билли не терпелось забросать Георгину вопросами; однако она понимала, что лучше проявить уважение и дождаться конца песни.

Наконец хор затих на высокой ноте, и женщина-дирижер сразу обернулась.

— Так вот на кого вы все время глазели! — проговорила она, обращаясь к хору. — Ладно, перерыв!

Билли подошла к ней.

— Простите, что помешала. Мне нужна Георгина Кларк. Это вы?

— Я, — осторожно ответила женщина, полная негритянка лет пятидесяти в очках со стразами. — Только я вас не знаю.

— Мы с вами сегодня говорили по телефону. Я Билли Джозефсон.

— А, доктор Джозефсон, здравствуйте!

Билли спросила вполголоса:

— Люк не появлялся?

— Нет, с утра о нем ничего не слышала. Как вы думаете, у него все хорошо?

— Я была у него дома, там никого нет. Боюсь, как бы его не убили.

— Что вы такое говорите! — всплеснула руками Георгина. — Двадцать лет я работаю на армию, но о таком не слыхивала!

— Если он жив, то он в большой опасности, — сказала Билли. Она взглянула Георгине прямо в глаза. — Вы мне верите?

Одно бесконечно долгое мгновение Георгина молчала в задумчивости; затем ответила:

— Да, мэм, верю.

— Тогда помогите мне! — воскликнула Билли.

21.30

Радиосигнал более мощного передатчика способны уловить обычные радиоприемники. Более слабый сигнал второго передатчика доступен только специально оборудованным следящим станциям.

Энтони сидел во тьме в армейском «Форде», не спуская глаз с дверей Вычислительной лаборатории.

Люк в лаборатории искал свою папку. Энтони прекрасно знал, что он ее там не найдет — так же, как и дома, поскольку ни там, ни там не нашел ее сам Энтони. Однако предсказать действия Люка он не мог: оставалось лишь следовать за ним.

Однако время на его стороне. С каждой минутой Люк становится все менее опасен. Запуск «Эксплорера» состоится через час. Сможет ли Люк за час все погубить? Едва ли. И все же прошедшие два дня показали Энтони, что старого друга недооценивать нельзя.

Дверь лаборатории распахнулась, залив темноту желтым светом. Темная фигура двинулась к «Крайслеру», припаркованному у входа. Как и ожидал Энтони, Люк вышел с пустыми руками. Он сел в машину и поехал прочь.

Энтони завел мотор, включил фары и последовал за ним.

Дорога, прямая, как стрела, шла прямо на юг. Примерно милю спустя Люк затормозил у длинного одноэтажного здания. Энтони, не снижая скорости, промчался мимо. Через четверть мили он развернулся и поехал обратно. Машина Люка по-прежнему стояла возле дома; самого его не было.

Энтони заглушил мотор и приготовился ждать.

Люк был уверен, что найдет папку в Вычислительной лаборатории. Обыскал все сначала у себя в кабинете, потом в комнате, где сидели секретарши. И ничего не нашел.

Оставалась еще одна возможность. Георгина говорила, что в понедельник он заезжал в Конструкторский корпус. Для чего?.. Так или иначе, это последняя надежда. Если папка не обнаружится и там, то где еще искать? Да и в любом случае времени уже нет. Через несколько минут ракета взлетит… или не взлетит по чьей-то злой воле.

Конструкторский корпус разительно отличался от Вычислительной лаборатории. Если во владениях математиков царила стерильная чистота, необходимая для работы огромных вычислительных машин, то у инженеров и техников было довольно неряшливо, пахло резиной и смазкой.

Люк поспешил вперед по коридору со стенами, выкрашенными в две краски — темно-зеленую снизу и светло-зеленую сверху. Вокруг себя он видел двери кабинетов с табличками, как правило, начинавшимися со слова «доктор». Однако таблички «доктор Клод Люкас» нигде не было. С досадой Люк понял, что у него здесь нет своего кабинета. Но, может быть, есть свой письменный стол?

В конце коридора обнаружилась просторная комната с дюжиной стальных столов. Открытая дверь в дальнем ее конце вела в лабораторию; а в дальней стене лаборатории виднелись двойные двери, по-видимому, выходящие на погрузочную платформу.

Слева от себя Люк увидел ряд шкафчиков с фамилиями — в том числе со своей. Может быть, папка там?

Достав связку ключей, он нашел подходящий на вид ключ, попробовал — дверца открылась. На верхней полке лежала каска, ниже свисала с крючка пара комбинезонов, внизу стояли черные резиновые сапоги, на вид его размера.

А рядом с сапогами Люк увидел коричневую армейскую папку.

В папке находились какие-то чертежи. Люк отнес ее на один из стальных столов и разложил чертежи под светом лампы. Не потребовалось и минуты, чтобы понять, что перед ним, — и, поняв, он похолодел от ужаса.

Механизм самоуничтожения, встроенный в ракету «Юпитер-Си».

Подобный механизм позволяет взорвать ракету в воздухе, если она отклонится от курса и будет представлять собой угрозу. По всей длине основной ступени «Юпитера» проложен пентритовый детонирующий шнур. На верхнем его конце — электродетонатор, от которого отходят два проводка. Из чертежей было ясно: если подать на эти провода напряжение, то детонатор подожжет шнур, топливо в баке взорвется, и ракета разлетится на куски.

Команду на взрыв подают кодированным радиосигналом. На чертежах Люк увидел два парных сменных блока: один — для наземного передатчика, другой — для приемника на спутнике. Один из них превращал радиосигнал в сложный код; второй принимал сигнал и, если код верен, пускал по проводам ток. Отдельная схема — не чертеж, просто грубый набросок от руки — показывала точную схему проводки. Любой, кому попадет в руки эта схема, сможет продублировать закодированный сигнал!

Да это же настоящий клад, понял Люк. Диверсантам нет нужды проносить на борт ракеты взрывчатку или бомбу с часовым механизмом — «бомба» там уже есть! Им вообще не нужен доступ к ракете. Зная код, и на мысе Канаверал не обязательно находиться. Радиосигнал можно отправить издалека.

На последней странице Люк увидел фотокопию конверта, адресованного некоему Тео Пэкмену в мотель «Авангард». Предотвратил ли Люк посылку оригинала? Как правило, обнаружив шпионскую сеть, контрразведка ее не трогает и в дальнейшем использует для дезинформации. Однако если Люк и конфисковал оригинал, вредители могли отправить по почте другой набор копий. Так или иначе, этот Тео Пэкмен сидит сейчас где-то в Кокоа-Бич с радиопередатчиком, готовый взорвать ракету через несколько секунд после того, как она поднимется в воздух.

Люк взглянул на часы на стене: двадцать два пятнадцать. Надо позвонить на мыс Канаверал, предупредить их, сказать, чтобы отложили запуск!.. Он потянулся к трубке телефона…

И услышал негромкий голос:

— Положи трубку.

Люк медленно повернулся с трубкой в руке. В дверях перед ним, сжимая в руке пистолет с глушителем, стоял Энтони в верблюжьем пальто, с разбитой губой и синяками под обоими глазами.

Люк медленно положил трубку.

— Значит, ты ехал за мной!

— Ты слишком спешил и волновался, чтобы заметить слежку. На это я и рассчитывал.

Люк молча смотрел на человека, в котором так ошибся. Было ли в нем что-то подозрительное, какая-то черта, способная подсказать — это предатель? Пожалуй, нет. Некрасивое, но выразительное лицо Энтони говорило лишь об энергии и силе характера.

— И давно ты работаешь на Москву? — спросил Люк. — С войны?

— Дольше. Еще с учебы в Гарварде.

— Зачем?

Губы Энтони искривились в странной усмешке.

— Ради светлого будущего.

В тридцатых-сороковых годах, вспомнил Люк, многие — и далеко не худшие — люди верили, что коммунизм способен преобразить мир. Однако страшные открытия о жизни в СССР при Сталине изменили взгляды большинства из них.

— Неужели ты еще в это веришь? — недоверчиво спросил он.

— Как тебе сказать… Точнее — все еще надеюсь.

Спорить с ним Люк не собирался.

— Два десятка лет мы с тобой были друзьями, — сказал он. — А прошлой ночью ты в меня стрелял.

— Да.

— И ты убил бы лучшего друга? За дело, в которое сам уже не веришь?

— Да — как и ты. На войне мы рисковали и своей жизнью, и чужой — ради того, что считали правильным.

— Не думаю, что мы там лгали друг другу, не говоря уж о том, чтобы друг в друга стрелять.

— Послушай, если я сейчас не убью тебя, неужели ты дашь мне уйти? Не попытаешься задержать?

Несмотря на страх, Люк не мог солгать, да и не хотел.

— Черт, разумеется, я тебя задержу!

— Тогда я попаду на электрический стул. И ты это знаешь.

— Ну… да.

— Выходит, ты тоже готов убить друга?

— Это совсем другое дело! — запротестовал Люк. — Я готов отдать тебя под суд.

— Какая разница? Для меня результат будет один.

— Да… — кивнул Люк. — Пожалуй, да.

Энтони поднял револьвер.

Люк пригнулся и нырнул за стальной стол.

Револьвер глухо «кашлянул», и пуля со звоном ударилась о крышку стола.

Люк перекатился под стол. Он понимал, что Энтони сейчас бежит через комнату к нему, поэтому приподнялся, поднимая стол спиной, схватил его за ножки, выпрямился, оторвав тяжелый стол от земли, и вслепую оттолкнул его от себя. Стол рухнул на пол ножками вверх.

Энтони под ним не было.

Люк споткнулся и упал на перевернутый стол, больно ударившись головой о стальную ножку. Перекатился на бок, сел… и затуманенным взором увидел Энтони в дверях лаборатории. Его враг стоял, широко расставив ноги, и обеими руками сжимал направленный на него револьвер. Энтони не стал бросаться навстречу неуклюжей атаке Люка — он обошел его сзади. Теперь Люк превратился, в буквальном смысле, в сидячую мишень: жить ему осталось не более секунды…

И в этот миг раздался женский голос:

— Энтони! Стой!

Голос Билли.

Энтони замер, не опуская пистолета. В дверях стояла Билли: красный свитер — словно пятно крови на тускло-зеленой стене, алые губы решительно сжаты. Она держала Энтони под прицелом, и рука ее была тверда. Позади нее, с ужасом и изумлением на лице, стояла немолодая негритянка.

— Брось ствол! — крикнула Билли.

Люк был почти уверен, что Энтони все равно выстрелит. Разве убежденный коммунист не готов пожертвовать жизнью ради своего дела?.. Впрочем, едва ли это что-то ему даст: ведь чертежи окажутся у Билли, и вся история выйдет на свет.

Энтони медленно опустил руки.

— Бросай оружие, или я стреляю!

Губы Энтони искривились в улыбке.

— Ты не выстрелишь.

Направив пистолет в пол, он начал отступать в сторону лаборатории. Люк вспомнил, что видел там дверь, по всей видимости, ведущую на улицу.

— Стой! — закричала Билли.

— Не верю, что ракета для тебя ценнее человеческой жизни, — проговорил Энтони, продолжая пятиться. — Даже если это жизнь предателя.

Он был уже в двух шагах от двери.

— Не искушай меня! — воскликнула Билли.

Люк смотрел на нее во все глаза, гадая, выстрелит она или нет.

Энтони повернулся и бросился бежать.

Билли не выстрелила.

Энтони перемахнул через лабораторный верстак и с размаху ударил плечом в двойную дверь. Дверь распахнулась, и Энтони исчез во тьме.

Люк вскочил. Билли бросилась к нему с распростертыми объятиями. Люк взглянул на часы — 22:29. Осталась ровно минута, чтобы предупредить мыс Канаверал.

Отстранив Билли, он потянулся к телефону.

22.29

Научные приборы на борту спутника способны выдержать перегрузки при взлете более чем в 100 g.

Когда оператор соединил Люка с блокгаузом, тот сказал в трубку:

— Это Люк. Дайте мне руководителя запуска.

— Он сейчас…

— Я знаю, где он сейчас и чем занят! Позовите его к телефону, быстрее!

Наступило молчание. Издалека до Люка доносился обратный отсчет: «Двадцать, девятнадцать, восемнадцать…»

На линии послышался новый голос, напряженный и нетерпеливый.

— Это Уилли. Какого дьявола?..

— Кто-то украл код самоуничтожения ракеты.

— Черт! Кто?

— Скорее всего, диверсанты. Хотят взорвать ракету. Останови запуск.

На заднем плане слышалось: «Одиннадцать… десять…»

— Откуда ты знаешь? — спросил Уилли.

— Нашел чертежи кодирующих блоков вместе с конвертом, адресованным некоему Тео Пэкмену.

— Я не могу отменить запуск на таких шатких основаниях.

Люк вздохнул, на него вдруг навалилась страшная усталость. Он сделал все, что мог.

— Уилли, больше мне ничего не известно. Решай.

— Пять… четыре…

— О черт!.. — Уилли повысил голос: — Остановите отсчет!

Люк упал на стул. Получилось! Словно в тумане, он видел над собой обеспокоенные лица Билли и Георгины.

— Запуск отменен, — сказал Люк.

Билли, приподняв край свитера, сунула револьвер за пояс лыжных брюк.

— Ну… — проговорила Георгина. — Ну, скажу я вам… — И вновь замолчала, не в силах подобрать слова.

Командный пункт гудел, словно встревоженный улей; из телефонной трубки доносились сердитые вопросы и восклицания. Затем послышался новый голос:

— Люк? Это полковник Хайд. Объясни мне, какого черта здесь происходит?

— Я выяснил, зачем в понедельник в такой спешке улетел в Вашингтон. Скажи, ты знаешь, кто такой Тео Пэкмен?

— Да вроде бы. Независимый журналист, пишет для нескольких европейских газет…

— Я нашел адресованный ему конверт. В конверте чертежи механизма самоуничтожения «Эксплорера», в том числе схема кодирующих блоков.

— Господи боже! Да ведь любой, к кому попадет эта информация, сможет взорвать ракету прямо на взлете!

— Вот почему я убедил Уилли остановить запуск.

— Слава богу!

— Послушай, теперь надо немедленно найти этого Пэкмена. Адрес на конверте — мотель «Авангард». Думаю, он там.

— Понял.

— Пэкмен работал в связке с двойным агентом из ЦРУ, человеком по имени Энтони Кэрролл. Это он перехватил меня в Вашингтоне, прежде чем я успел передать информацию в Пентагон.

— Я же с ним разговаривал! — изумленно воскликнул Хайд.

— Не сомневаюсь.

— Немедленно звоню в ЦРУ.

— Хорошо. — Люк повесил трубку.

— Что дальше? — спросила Билли.

— Теперь мне нужно на мыс Канаверал. Запуск, скорее всего, перенесут на завтра, на это же время. Хотелось бы быть там.

— Мне тоже.

— Заслужила, — улыбнулся Люк. — Ведь это ты спасла ракету. — Он встал и обнял ее.

— Да бог с ней, с ракетой! Главное, я тебя спасла! — И Билли со счастливой улыбкой его поцеловала.

За спинами у них кашлянула Георгина.

— Последний самолет из Хантсвильского аэропорта вы уже пропустили, — сообщила она деловым тоном.

Люк и Билли неохотно разжали объятия.

— Ближайший рейс — ВАТС, вылетает с базы в 5.30, — продолжала Георгина. — Или можете успеть на поезд Южной железнодорожной системы. Поезд идет от Цинциннати до Джексонвиля, около часа ночи прибывает в Чаттанугу. На вашем черном красавце вы до Чаттануги доберетесь за пару часов!

— Поезд, — проговорила Билли. — Мне нравится!

— Хорошо. — Люк бросил взгляд на перевернутый стол. — Кому-то придется объяснить службе безопасности, откуда здесь следы от пуль.

— Я утром все им объясню, — ответила Георгина. — А вы не теряйте времени.

Они вышли на улицу. Возле здания стояли машины Люка и Билли; автомобиль Энтони исчез.

Билли крепко обняла Георгину.

— Спасибо! Вы нам очень помогли!

Георгина явно смутилась и снова поспешно приняла деловой тон.

— Если хотите, могу вернуть вашу машину в агентство проката.

— Да, было бы здорово.

— Поезжайте спокойно, я тут со всем разберусь.

Билли и Люк сели в «Крайслер» и тронулись в путь.

Когда они уже выехали на шоссе, Билли сказала вдруг:

— Есть еще один вопрос.

— Верно, — кивнул Люк. — Кто отправил чертежи Тео Пэкмену?

— Наверняка кто-то с мыса Канаверал, из команды «Эксплорера».

— Вот именно.

— Ты кого-нибудь подозреваешь?

Люк поморщился.

— Да.

— Почему же ничего не сказал Хайду?

— Потому что у меня нет доказательств. Даже оснований особых нет — только интуиция. И все же я уверен, что не ошибаюсь.

— Кто же это?

Люк тяжело вздохнул.

— Думаю, это Элспет, — мрачно ответил он.

23.00

Для сохранения исходных параметров приборов спутника в телеметрическом кодировщике используется принцип петли гистерезиса.

Элспет не верила своим глазам. Взлет снова отложен — за несколько секунд до запуска! А ведь она была так близка к успеху! Триумф всей жизни был у нее в руках и снова ускользнул меж пальцев!

Она находилась не в блокгаузе — вход туда был разрешен лишь ключевым фигурам, — а на плоской крыше административного здания, вместе с другими секретарями и клерками, озиравшими залитую светом стартовую площадку в бинокли. Ночь во Флориде была теплой, близость моря увлажняла воздух. Минуты шли — а ракета, к недоумению и тревоге зрителей, оставалась на земле; когда же наконец на площадку высыпали техники в рабочих комбинезонах и начали сложную работу по сворачиванию систем, из уст зрителей вырвался дружный стон. Последние сомнения исчезли, когда к белоснежной ракете подкатила по рельсам сервисная башня, готовая вновь заключить «Эксплорер» в свои объятия.

Элспет была вне себя от досады и разочарования. Какого черта?! На этот-то раз что не так?

Ни словом не перемолвившись с остальными, она спустилась с крыши и решительно зашагала в сторону ангара Р. Едва она вошла в свой кабинет, как зазвонил телефон. Элспет схватила трубку.

— Да?

— Что у вас происходит? — спросил Энтони.

— Запуск отменили. Не знаю почему. А ты знаешь?

— Должно быть, им позвонил Люк. Он нашел бумаги.

— И ты не смог его остановить?

— Я буквально держал его на мушке, — и тут влетела Билли с револьвером и все испортила.

При мысли о том, что Энтони держал Люка под прицелом, к горлу Элспет подступила тошнота. Но еще тошнее было от мысли, что Люку помогает Билли.

— С Люком все в порядке?

— Да. Со мной тоже. Но, если помнишь, в бумагах упоминается имя Тео.

— О черт!

— Скорее всего за ним уже выехали. Ты должна найти его первой.

— Дай подумать… Он где-то на побережье, я доберусь за десять минут… машину его знаю — у него «Хадсон Хорнет».

— Тогда не теряй времени!

— Хорошо. — Она бросила трубку на рычаг и выбежала из здания.

Элспет пересекла парковку и села за руль собственной машины — «Корвет Бел-эйр» с откидным верхом. Она не откидывала верх и держала окна плотно закрытыми: на мысе Канаверал хозяйничали москиты. Подъехав к воротам, Элспет помахала рукой охране. Ей открыли беспрекословно: служба безопасности интересовалась теми, кто въезжал на космодром, а не теми, кто его покидал.

В разных местах от шоссе отходило несколько узких проселков, идущих по песчаным дюнам до самого прибрежного пляжа. Элспет решила свернуть на первом же повороте и дальше ехать вдоль побережья, чтобы не разминуться с Тео. Всматриваясь в заросли по обочине дороги, она напрягала глаза, стараясь различить в неверном свете фар поворот к морю. Вот и проселок… Однако свернуть не удалось — по нему навстречу ей шла машина.

А за ней — еще, и еще, и еще. Элспет включила поворотник и остановилась, пропуская их, однако вскоре поняла, что машины идут сплошным потоком. Очевидно, зрители, собравшиеся на берегу в надежде увидеть запуск ракеты, разглядели в свои бинокли сервисную башню, поняли, что запуска сегодня не будет, и теперь разъезжались по домам.

К несчастью, дорога была слишком узкой — двум машинам не разъехаться. Элспет ждала. Позади нее кто-то нетерпеливо загудел. Наконец Элспет поняла, что этим путем на пляж не попадет. Нетерпеливо вздохнув, она выключила сигнал поворота и нажала на газ.

Скоро она доехала до следующего поворота — но и здесь ждала ее та же картина: машины шли навстречу сплошным потоком, и разъехаться с ними на узком проселке не получалось.

— Черт возьми! — пробормотала Элспет.

На берег ей не попасть — значит, надо придумать что-то другое. Подкараулить машину Тео на шоссе? Нет, слишком велик риск его пропустить. А куда он поедет с пляжа? К себе в мотель. Отлично: подождем его там!

Она помчалась по ночному шоссе в обратную сторону, по дороге прикидывая, встретит ли в «Авангарде» полковника Хайда и его людей? Скорее, нет. Им нужно связаться с полицией и ФБР, получить ордер на арест… Потребуется время. Правда, сотрудники госбезопасности умеют при нужде обходить требования закона; но в любом случае, им придется предупредить полицию и ФБР, заручиться их неформальным сотрудничеством…

Мотель «Авангард» располагался на островке асфальтированной земли у самого шоссе, бок о бок с заправкой и магазином для рыболовов; перед ним имелась большая автостоянка. Ни полиции, ни сотрудников безопасности видно не было: Элспет успела вовремя. Впрочем, не было и машины Тео. Элспет припарковалась недалеко от входа в отель, в таком месте, откуда могла наблюдать за всеми въезжающими и выезжающими, и заглушила мотор.

Долго ждать ей не пришлось: через пару минут к мотелю свернул с шоссе желто-коричневый «Хадсон Хорнет». Тео заехал на свободное место в дальнем конце стоянки, у самой дороги, заглушил мотор и вышел — маленький человечек с редеющими волосами, в легких брюках и пляжной гавайской рубашке.

Элспет вышла из машины.

Она уже открыла рот, чтобы позвать Тео, — и в этот миг на шоссе появились две патрульные полицейские машины.

Элспет замерла на месте.

Полицейские приближались быстро, однако без мигалок и сирен. За ними ехали еще две машины, без опознавательных знаков. Добравшись до стоянки, они перегородили въезд на нее так, что никто не мог выехать.

Тео поначалу их не заметил. Он беззаботно шагал ко входу в мотель, по направлению к Элспет.

В мгновение ока она поняла, что делать. Однако для этого требовались поистине стальные нервы. «Успокойся, — сказала себе Элспет. — Успокойся. У тебя все получится». И, глубоко вздохнув, направилась навстречу Пэкмену.

Подойдя ближе, Тео ее узнал.

— Не понимаю, — громко заговорил он, — что за чертовщина творится? Они что, опять отменили запуск?

— Дай мне ключи от машины, — напряженным голосом сказала Элспет и протянула руку.

— Это еще зачем?

— Оглянись.

Оглянувшись через плечо, он увидел полицейские автомобили.

— Вот черт! — пробормотал Тео. — Что им здесь нужно?

— Ты, что же еще. Спокойно. Дай мне ключи.

Он уронил ключи от машины в ее раскрытую ладонь.

— Иди вперед, — приказала она. — Багажник моей машины не заперт. Полезай туда.

— В багажник?!

— Да! — И Элспет прошла мимо него.

Правоохранители уже вышли из машин. Она узнала полковника Хайда и с ним еще одного военного с мыса Канаверал. Тут же были четверо местных полицейских и двое подтянутых, хорошо одетых молодых людей, в которых сразу угадывались агенты ФБР. В ее сторону никто не смотрел. Все столпились вокруг Хайда и выслушивали его указания. До Элспет донеслось:

— Двое проверяют номера машин, остальные идут внутрь!

Добравшись до машины Тео, Элспет открыла его багажник. Здесь лежал вместительный кожаный чемодан с радиопередатчиком — мощным и очень тяжелым. Она схватила чемодан обеими руками и перевалила через бортик багажника; он с глухим стуком упал наземь.

Элспет быстро захлопнула багажник и оглянулась. Хайд по-прежнему раздавал указания. Бросив взгляд в сторону своей машины на другом конце стоянки, Элспет заметила, что багажник медленно закрывается, словно сам собой. Значит, Тео уже внутри. Отлично, полдела сделано.

Стиснув зубы, она взялась за ручку чемодана и оторвала его от земли. Весил он словно сундук свинца. Элспет протащила чемодан несколько ярдов, затем от напряжения онемели пальцы; пришлось перехватить его левой рукой. Так она прошла еще десять ярдов, пока боль не пересилила ее волю и не заставила снова опустить чемодан.

Полковник Хайд и его люди шагали ко входу в мотель. Элспет опустила голову, радуясь темноте позднего южного вечера. Если полковник ее узнает, она, конечно, сможет выдумать какую-нибудь историю о том, что ей здесь понадобилось, — но как объяснить чемодан?

Она снова поменяла руки, однако на этот раз не смогла даже оторвать передатчик от земли. Решив не тратить силы зря, Элспет потащила чемодан волоком, надеясь, что царапанье по бетону не привлечет внимания Хайда и полицейских.

Вот наконец и ее машина! Элспет открыла багажник… и в этот миг к ней подвалил полицейский с широкой улыбкой на смазливой физиономии.

— Мэм, вам помочь? — предложил он.

Из багажника смотрело на нее белое, перекошенное от ужаса лицо Тео.

— Сама справлюсь, — процедила Элспет; на вежливость сил уже не оставалось.

Подняв чемодан обеими руками, она почти швырнула его в багажник. Оттуда раздался приглушенный стон. Не обращая внимания и не заглядывая внутрь, Элспет захлопнула крышку багажника и выпрямилась, чувствуя, что руки у нее сейчас отвалятся.

Заметил ли коп Тео? Полицейский еще улыбался, но самоуверенности в его улыбке сильно поубавилось.

— Папа всегда мне говорил: не собирай чемодан, который сама не сможешь поднять, — проговорила Элспет.

— Сильная женщина! — с легким недовольством протянул полицейский.

— Все равно спасибо.

Мимо прошли, направляясь ко входу в мотель, люди полковника Хайда. Элспет отвернулась, чтобы ни с кем из них не встретиться взглядом. Молодой полицейский задержался.

— Уже уезжаете? — спросил он.

— Да.

— Одна?

— Именно.

Он заглянул в окно машины, бросил взгляд на переднее и заднее сиденья. Снова выпрямился.

— Ладно, будьте осторожны на дороге. — И зашагал вслед за остальными.

Элспет села в машину и завела мотор.

Еще двое копов в конце стоянки проверяли номера машин. Элспет подъехала к ним ближе и приоткрыла окно.

— Пропустите, или мне придется здесь заночевать? — спросила она, с трудом выдавив из себя милую улыбку.

Один из полисменов взглянул на ее номер.

— Вы одна?

— Да.

Он заглянул через окно на заднее сиденье. Элспет затаила дыхание.

— Ладно, — сказал он наконец. — Проезжайте.

И, сев в одну из патрульных машин, задним ходом убрал ее с дороги.

Элспет выехала на шоссе и погнала на полной скорости к мотелю «Старлайт».

Она отъехала уже довольно далеко, когда ее накрыло. Перед глазами все поплыло, руки задрожали так, что пришлось сбросить скорость.

— Боже всемогущий! — прошептала Элспет. — Пронесло!

00.00

Четыре гибкие антенны, закрепленные на корпусе спутника, передают радиосигналы принимающим станциям по всему земному шару. Радиопередача с «Эксплорера» ведется на частоте 108 МГц.

Энтони хотел убраться из Алабамы, и чем скорее, тем лучше. Срочно нужно во Флориду. Все, ради чего он работал двадцать лет, в ближайшие двадцать четыре часа решится на мысе Канаверал.

Аэропорт Хантсвиля был еще открыт, взлетная полоса ярко освещена; следовательно, ночью прилетает или улетает по меньшей мере один самолет. Энтони припарковал свой армейский «Форд» на обочине у терминала и не стал даже запирать машину — сразу поспешил внутрь.

В здании аэропорта было тихо, но не сказать, чтобы совсем пусто. Девушка в форме за конторкой что-то записывала в журнал. Две чернокожие уборщицы протирали пол. Посреди зала торчали в ожидании трое мужчин, один в униформе шофера, двое в замасленных куртках и кепках таксистов. А на скамейке в углу притулился Пит.

От Пита Энтони хотел избавиться — ради его же блага. Свидетельницами сцены в Конструкторском корпусе «Арсенала Редстоун» стали Билли и Георгина, а значит, очень скоро об этом узнают и полиция, и армия. Сообщат и в ЦРУ. Джордж Купермен уже сказал, что прикрывать Энтони не будет. Притворяться, что он здесь на задании от Даллеса, больше не выйдет. Игра окончена; Питу лучше отправиться восвояси, пока и ему не досталось.

Как ни странно, Пит не скучал после двенадцати часов ожидания в аэропорту, напротив, выглядел вполне бодрым, даже напряженным. Увидев Энтони, он вскочил на ноги.

— Наконец-то!

— Какие рейсы летят отсюда ночью? — отрывисто спросил Энтони.

— Никаких. Прилетает один самолет из Вашингтона; но первый рейс отсюда — в семь утра.

— Черт! Мне срочно нужно во Флориду!

— Рейс ВАТС вылетает с «Арсенала Редстоун» в пять тридцать. Летит на базу ВВС «Патрик», это недалеко от мыса Канаверал.

— Хорошо, годится.

Пит помялся, не решаясь что-то сказать, и наконец выпалил:

— Только… во Флориду вы улететь не сможете.

М-да? Что ж, этого следовало ожидать.

— Вот как? — холодно проговорил Энтони. — Почему же?

— Распоряжение из Вашингтона. Со мной говорил сам Карл Хобарт. Сказал, что мы должны вернуться немедленно и, цитирую, «это приказ, а приказы не обсуждаются».

Внутренне Энтони кипел от ярости; однако ему удалось сохранить внешнее спокойствие и выглядеть лишь слегка раздосадованным.

— Вот осел! — проворчал он. — Где ему понять, что, сидя в штабе, нельзя руководить полевой операцией!

Пит не купился.

— Мистер Хобарт сказал, что операция закрыта. Отныне этим делом занимается армия.

— Армия? Но армейская служба безопасности совершенно не умеет работать. Они нам все завалят!

— Боюсь, сэр, у нас нет выбора.

Энтони глубоко вздохнул, стараясь успокоиться. Рано или поздно это должно было случиться. В ЦРУ пока не знают, что он двойной агент, — считают, что он вышел из-под контроля, и хотят, не поднимая шума, его отодвинуть.

Однако Энтони не зря годами муштровал молодых агентов, приучая их смотреть на себя как на божество. У него были основания надеяться, что Пит и теперь не подведет.

— Тогда сделаем вот что, — произнес он, как бы размышляя вслух. — Возвращайся в Вашингтон и скажи им, что я отказался выполнить приказ. Ты тут ни при чем, теперь за все отвечаю я. — Сказав это, он отвернулся, словно не ждал от Пита ничего, кроме молчаливого согласия.

— Ладно, — ответил Пит. — Я догадывался, что вы так скажете. В самом деле, не могу же я вас связать и силой привезти!

— Вот именно, — небрежно бросил Энтони, скрывая свое облегчение от того, что Пит не стал спорить.

— Только… — добавил Пит.

Энтони резко развернулся; раздражение его прорвалось наружу.

— Что еще?

Пит побагровел, и родимое пятно у него на щеке приобрело пурпурный оттенок.

— Сэр, мне приказано забрать у вас оружие.

Холодок прошел по спине Энтони; он начал понимать, что легко из этой ситуации не выпутается. Оружие он не отдаст. Это исключено.

— Так скажи им, что ты попросил меня отдать пистолет, а я не отдал, — ответил он, с трудом выдавив улыбку.

— Простите, сэр… Не могу выразить, как мне это неприятно. Но мистер Хобарт дал совершенно ясные и четкие указания. Если вы не сдадите оружие, мне придется обратиться в местную полицию.

Тут Энтони понял, что Пита придется убить.

На секунду его охватила почти невыносимая скорбь. В какое болото подлости и предательства он себя завел! Двадцать лет назад, когда клялся посвятить жизнь благородному делу — мог ли он предвидеть, к чему приведет эта клятва?!. Однако вслед за скорбью пришло ледяное спокойствие. На войне ему приходилось принимать трудные решения. Это тоже война: другая, но правила те же. Раз уж вступил в игру — побеждай любой ценой.

— Ладно, — проговорил он с непритворным вздохом. — Хотя, по-моему, это на редкость дурацкое решение.

— Спасибо! — даже не пытаясь скрыть облегчение, ответил Пит.

— Не беспокойся. Я на тебя зла не держу. Хобарт отдал прямой приказ, и, разумеется, ты не можешь его ослушаться.

— Так что же, — решительно свел брови Пит, — вы сдадите оружие?

— Разумеется. Оно у меня в багажнике. Подожди, я принесу.

Как и ожидал Энтони, у Пита возникли подозрения.

— Я пойду с вами.

Именно этого Энтони и хотел! Он притворился, что колеблется, затем кивнул:

— Как хочешь.

Вместе они покинули здание терминала и подошли к машине, припаркованной у обочины ярдах в тридцати от аэропорта. Вокруг никого не было.

Энтони подцепил пальцем защелку багажника и распахнул его.

— Здесь, — сказал он.

Пит склонился над багажником.

Энтони бесшумно достал пистолет с глушителем. На миг его охватило искушение вставить дуло себе в рот, нажать на спусковой крючок и раз навсегда покончить с этим кошмаром.

Миг промедления едва не стал для него роковым.

— Что-то я не вижу… — заговорил Пит, оборачиваясь.

Он среагировал молниеносно. Прежде чем Энтони успел поднять оружие с громоздким глушителем, Пит шагнул в сторону, уходя с линии огня, и выбросил вперед руку. Его кулак встретился с челюстью противника, и Энтони пошатнулся. Пит ударил его другой рукой; Энтони начал заваливаться назад — однако в падении поднял пистолет. Слишком поздно Пит заметил направленное на него дуло. Лицо парня исказилось от страха, он поднял руки, словно надеясь отвратить смерть этим беспомощным детским жестом… а в следующий миг Энтони трижды выстрелил.

Все три пули попали Питу в грудь. Потоки крови хлынули на серый пиджак, и тело с глухим звуком рухнуло наземь.

Энтони вскочил на ноги, сунул пистолет в карман, огляделся.

Пит еще дышал и шевелил губами, словно пытаясь что-то сказать.

Борясь с тошнотой, Энтони поднял окровавленное тело на руки и бросил в открытый багажник. Затем снова достал пистолет. Пит корчился от боли и смотрел на него расширенными, полными ужаса глазами. Ранения в грудь не всегда смертельны; если бы сейчас Пита быстро доставили в больницу, он бы выжил.

Энтони приставил пистолет к его виску. Пит попытался закричать; изо рта хлынула кровь. Энтони нажал на спусковой крючок.

Потом захлопнул багажник и сам рухнул сверху. Его мутило, перед глазами все плыло; второй раз за день он получил серьезные удары по голове.

— Эй, приятель, с вами все в порядке? — спросил кто-то.

Энтони выпрямился, торопливо спрятал пистолет в карман пальто и обернулся. Рядом остановилось такси; по тротуару подходил его водитель — пожилой негр с озабоченным добрым лицом.

Что он видел? Энтони не знал, хватит ли у него духу убить и этого непрошеного свидетеля.

— Не знаю уж, что вы там грузили в багажник, — проговорил таксист, — но, я смотрю, тяжеленько вам пришлось!

— Ковер, — пытаясь отдышаться, произнес Энтони.

Таксист смотрел на него с простодушным любопытством жителя маленького городка.

— Ох, да вам кто-то фингал поставил? Или даже два?

— Небольшой инцидент, ничего страшного.

— Может, зайдете внутрь, выпьете чашечку кофе?

— Спасибо, я в порядке.

— Ну, не хотите — как хотите. — Таксист повернулся и пошел к терминалу.

Энтони сел за руль и поехал прочь.

01.30

Важнейшая задача радиопередатчиков — подавать следящим станциям на земле сигналы, позволяющие убедиться, что спутник находится на орбите.

Постепенно набирая скорость, поезд отходил от Чаттануги. В тесном двухместном купе Люк стянул пиджак и повесил его на крючок, затем присел на нижнюю полку и расшнуровал ботинки. Билли сидела на той же полке, скрестив ноги, и не сводила с него глаз. За окном мелькнули и пропали огни станции; дальше потянулась бескрайняя темная равнина. Поезд мчался сквозь южную ночь в город Джексонвиль, что в штате Флорида.

Люк начал развязывать галстук.

— Если это стриптиз, то какой-то вялый, — заметила Билли.

Люк грустно улыбнулся в ответ. Раздевался он медленно, потому что не понимал, что делать дальше. Им пришлось взять одно купе на двоих — других билетов не было. Ничего ему так не хотелось, как сжать Билли в объятиях. Все, что он узнал о себе и о своей жизни, ясно говорило: они с Билли предназначены друг для друга. И все же он колебался.

— Что? — спросила она. — О чем ты думаешь?

— Как-то все слишком быстро произошло.

— Быстро? А семнадцать лет не в счет?

— Я их не помню. Для меня прошла только пара дней.

— Пара дней, которая стоит целой жизни.

— И я по-прежнему женат на Элспет.

Билли невесело кивнула.

— Она много лет тебя обманывала.

— И поэтому я должен прыгнуть из ее постели в твою?

— Ты ничего мне не должен! — с обидой ответила Билли.

— Мне просто не нравится, что я как будто подыскиваю предлог, — попытался объяснить Люк. Билли молчала; и он добавил: — Ты со мной не согласна?

— Разумеется, нет! — отрезала она. — Я хочу заняться с тобой любовью. Помню, как это было, и умираю от желания повторить. — Билли замолчала, глядя в окно. Поезд проезжал через какой-то городишко: десять секунд залитых огнями улиц — и снова бесконечная тьма. — Я ведь тебя знаю, — продолжала она. — Никогда, даже в юности, ты не жил одним днем. Тебе нужно время, чтобы все обдумать и убедиться, что ты поступаешь правильно.

— Разве это плохо?

— Нет, — улыбнулась она. — Я рада, что ты такой. Надежный, как скала. Будь ты другим, наверное, я бы не… — Ее голос дрогнул и прервался.

— «Не» что?

Билли ответила ему прямым взглядом.

— Не полюбила бы тебя так сильно. И не любила бы до сих пор. — Собственное признание ее смутило, и она поспешила сгладить впечатление более приземленной репликой: — А кроме того, ты давно не принимал душ!

Да, вот уже тридцать шесть часов Люк не мылся, не переодевался и даже не снимал одежды — той, которую украл в Вашингтоне.

— Всякий раз, когда я пытаюсь переодеться, надо куда-то бежать, — пожаловался он. — Но в чемодане у меня есть смена одежды.

— Ладно, неважно. Забирайся-ка наверх, а я хотя бы туфли скину.

Люк послушно поднялся по лесенке и лег на верхней полке, подперев голову рукой.

— Потерять память — все равно что начать новую жизнь. Как будто заново родился. Можешь пересмотреть все свои решения.

Билли сняла туфли и встала.

— Я бы так не смогла, — заметила она.

Одним быстрым движением она скинула черные лыжные брюки, оставшись в свитере и белых трусиках. Поймав его взгляд, обезоруживающе улыбнулась.

— Все в порядке, смотри на здоровье!

Заведя руки за спину и сунув под свитер, она расстегнула на себе лифчик; затем выпростала левую руку из рукава, стянула бретельку лифчика с правой руки, вернула руку в рукав, затем проделала тот же фокус с правой бретелькой — все это с мастерством иллюзиониста.

— Браво! — сказал Люк.

Билли бросила на него задумчивый взгляд.

— Так что же, будем спать?

— Да, давай спать.

— Ладно.

Поднявшись на край нижней полки, она дотянулась до Люка и подставила ему лицо для поцелуя. Чуть помедлив, он прикоснулся губами к ее губам. Билли прикрыла глаза. Он ощутил, как быстрый язычок ее облизнул его губы; затем она отстранилась, и ее лицо исчезло внизу.

Люк повернулся на спину и закинул руки за голову. Он думал о том, что всего в нескольких дюймах под ним лежит Билли, прекрасная и желанная, с округлой маленькой грудью под пушистым ангорским свитером, со стройными обнаженными ногами… Но усталость взяла верх, и через несколько секунд он крепко спал.

Люку приснился эротический сон. Это был шекспировский «Сон в летнюю ночь»: он был ткачом Основой с ослиной головой, и феи — прекрасные девы со стройными ногами и округлой маленькой грудью — целовали его в мохнатую морду, а Титания, царица фей, расстегивала на нем брюки, пока колеса поезда выводили свою нескончаемую песню…

Просыпался он медленно и неохотно, не желая расставаться со страной фей и возвращаться в мир ракет и железных дорог. Однако, проснувшись, обнаружил, что его рубашка расстегнута, как и брюки, а рядом лежит прекрасная фея и нежно его целует.

— Проснулся? — шепнула она ему в самое ухо — человеческое ухо, не ослиное. — А то, знаешь, не хочется тратить свой пыл на мужчину, который спит и ничего не чувствует!

Люк коснулся ее, провел рукой по ее плечу, стройному стану, бедру. Билли все еще была в свитере, но трусики исчезли.

— Я чувствую все, — проговорил он хриплым от желания голосом.

Билли привстала на четвереньки и нависла над Люком, втиснувшись в узкое пространство между ним и потолком купе. Неотрывно глядя ему в глаза, опустилась на него. Испустив судорожный вздох наслаждения, Люк скользнул в ее влажную глубину — а колеса все пели им свою безыскусную песню.

Люк сунул руки под свитер Билли, чтобы ощутить мягкость и округлость маленьких грудей.

— Они тоже скучали по тебе! — прошептала она ему на ухо.

Ему казалось, что все это продолжение сна: мчался вперед, раскачиваясь на стыках, поезд, а Билли покрывала поцелуями его губы, щеки, лоб, глаза. Он обнял ее и крепко прижал к себе, словно желая убедиться, что она человек из плоти и крови и не растает в его объятиях. Но едва он подумал: «Хочу, чтобы это длилось вечно!» — как тело его, у которого были другие планы, взяло верх над разумом; Люк тихо застонал и содрогнулся, охваченный волной острого наслаждения.

Когда все закончилось, Билли прошептала ему:

— Не шевелись. Обними меня крепче.

Она зарылась лицом ему в плечо, обжигая горячим дыханием. Люк лежал неподвижно, не выходя из нее, — а она содрогалась и выгибалась в судорогах наслаждения, снова и снова, пока наконец с глубоким вздохом не упала ему на грудь.

Несколько минут они лежали вместе; но спать Люку больше не хотелось. Билли, видимо, чувствовала то же самое, потому что сказала:

— У меня есть идея. Давай-ка помоемся.

Он рассмеялся.

— Да уж, вымыться мне в самом деле не помешает!

Она скатилась с него и спрыгнула вниз, он последовал за ней. В углу купе была крошечная раковина с умывальником. Билли нашла в шкафу полотенце для рук и кусочек мыла, затем наполнила раковину горячей водой.

— Сначала я тебя вымою, — предложила она, — а потом ты меня.

И начала его мыть — удивительно интимно и нежно, Люк даже глаза прикрыл от удовольствия. Билли намылила ему грудь и живот, потом присела, чтобы вымыть ноги.

— По-моему, ты что-то пропустила, — заметил он.

— Не переживай, самое интересное я оставлю на десерт.

Когда Билли закончила, Люк сделал то же самое для нее — и это оказалось еще приятнее. А потом они снова легли рядом, теперь на нижней полке.

— Скажи-ка, — начала Билли, — ты помнишь, что такое оральный секс?

— Не помню, — ответил он. — Но догадываюсь!

Часть VI