Весь Кен Фоллетт в одном томе — страница 320 из 395

Понедельник, 5 июня 1944 года

Глава 46

Мигрень у Дитера началась вскоре после полуночи, когда он стоял в своем номере в гостинице «Франкфурт» и смотрел на постель, которую уже никогда не разделит со Стефанией. Если бы он мог заплакать, боль ослабла бы, но слезы не приходили, поэтому он сделал себе инъекцию морфия и свалился на стеганое покрывало.

Перед рассветом его разбудил телефон. Звонил Вальтер Гёдель, адъютант Роммеля.

— Что, началось вторжение? — еле ворочая языком, спросил Дитер.

— Пока нет, — ответил Гёдель. — В Ла-Манше сегодня плохая погода.

Усевшись на постели, Дитер помотал головой, чтобы изгнать оттуда остатки тумана.

— Тогда что?

— Сопротивление явно чего-то ждет. Сегодня ночью по всей Северной Франции наблюдался всплеск саботажа. — Голос Гёделя, и без того не слишком приветливый, опустился до арктического холода. — Считалось, что предотвратить это — ваша задача. Что вы делаете в постели?

Захваченный врасплох Дитер попытался обрести привычное самообладание.

— Я вишу на хвосте у самого важного из всех лидеров Сопротивления, — сказал он, отчаянно пытаясь, чтобы его слова не походили на самооправдание за допущенный провал. — Вчера вечером я почти ее поймал. Сегодня я ее арестую. Не беспокойтесь — к завтрашнему утру мы будем брать террористов сотнями. Я вам это обещаю. — Он тут же пожалел о последних четырех словах, которые прозвучали слишком умоляюще.

Гёделя это не тронуло.

— Вероятно, послезавтра уже будет слишком поздно.

— Я знаю… — Дитер осекся. Линия отключилась — Гёдель повесил трубку.

Положив трубку на рычаг, Дитер посмотрел на часы. Было четыре часа утра. Он встал с постели.

Мигрень прошла, но голова кружилась — то ли от морфия, то ли от неприятного телефонного звонка. Выпив стакан воды и три таблетки аспирина, он начал бриться. Намыливая лицо, он нервно перебирал события прошедшего дня, спрашивая себя, сделал ли он все возможное.

Оставив лейтенанта Гессе возле бара «У Режи», он последовал за Мишелем Клэре к Филиппу Мулье, поставщику свежего мяса в рестораны и военные кухни. Контора выходила прямиком на улицу, жилые помещения находились на втором этаже, сад — сбоку. Дитер наблюдал за домом в течение часа, но оттуда никто так и не вышел.

Решив, что Мишель решил там заночевать, Дитер нашел бар и позвонил оттуда Гансу Гессе. Ганс на мотоцикле подъехал к нему в десять часов. Лейтенант рассказал Дитеру о загадочной пустой комнате над баром «У Режи».

— Там, наверное, есть какая-то система раннего предупреждения, — предположил Дитер. — Барменша внизу подает сигнал, если появится кто-то подозрительный.

— Думаете, Сопротивление использовало это место?

— Возможно. Я бы предположил, что Коммунистическая партия проводила здесь собрания, и Сопротивление унаследовало эту систему.

— Но как они ушли вчера вечером?

— Люк под ковром или что-нибудь в этом роде — коммунисты должны были подготовиться ко всяким неприятностям. Ты арестовал барменшу?

— Я арестовал всех, кто там был. Сейчас они в шато.

Дитер оставил Ганса следить за домом Мулье, а сам поехал в Сан-Сесиль. Там он допросил испуганного владельца, Александра Режи, и за несколько минут выяснил, что попал пальцем в небо. Там вовсе не прятались участники Сопротивления и не собирались члены Компартии, а был просто нелегальный игровой клуб. Тем не менее Александр подтвердил, что вчера вечером Мишель Клэре туда приходил. И, как сказал Александр, встречался там со своей женой.

Для Дитера это означало еще один досадный промах. Он брал участников Сопротивления одного за другим, но Флик все время от него ускользала.

Побрившись и вытерев лицо, он позвонил в шато, чтобы заказать себе машину с водителем и двумя гестаповцами. Одевшись, он направился на кухню отеля, чтобы попросить с полдесятка горячих круассанов, которые он завернул в льняную салфетку. После этого он вышел на улицу, погрузившись в прохладу летнего утра. В предрассветной тиши башни собора отливали серебром. У гостиницы его уже ждал предоставленный гестапо быстрый «ситроен».

Он дал водителю адрес дома Мулье. Ганса Гессе он обнаружил у входа в сарай в пятидесяти метрах дальше по улице. За ночь никто не входил и не выходил, сообщил Ганс, так что Мишель должен быть там. Дитер велел водителю подождать за углом и встал рядом с Гансом, поедая вместе с ним круассаны и наблюдая, как солнце встает над крышами города.

Им пришлось долго ждать. Бесполезно протекали часы и минуты, и Дитер с трудом сдерживал свое нетерпение.

Потеря Стефании тяжелым грузом легла ему на сердце, но он уже оправился после первого шока и снова обрел интерес к войне. Он думал о силах союзников, концентрировавшихся на юге или востоке Англии, о судах с живой силой и техникой, готовых превратить в поле боя тихие приморские города Северной Франции. Он думал о французских саботажниках — вооруженных до зубов благодаря сброшенным на парашютах оружию, боеприпасам и взрывчатке, готовых атаковать обороняющихся немцев с тыла, готовых вонзить нож им в спину и роковым образом подорвать способность войск Роммеля к маневру. Стоя возле двери сарая и ожидая, пока террорист-любитель закончит завтракать, он ощущал себя дураком и импотентом. Может быть, он и сумеет пробраться к самому сердцу Сопротивления, но это была лишь надежда.

Парадная дверь открылась лишь в девять часов с минутами.

— Ну наконец! — выдохнул Дитер. Он подался назад, стараясь стать незаметным для противника. Ганс достал сигарету.

Мишель вышел из здания в сопровождении мальчика лет семнадцати — вероятно, решил Дитер, сына Мулье. Открыв висячий замок, парнишка открыл ворота. Во дворе стоял чистый черный автофургон с белыми буквами на борту «Мулье э фис — вьянде».[449] Мишель сел в машину.

Дитер был весь как на иголках. Мишель позаимствовал фургон для перевозки мяса — видимо, для Галок.

— Поехали! — сказал он.

Ганс поспешил к мотоциклу, припаркованному на обочине, и встал спиной к дороге, делая вид, что возится с двигателем. Дитер подбежал к углу, дал сигнал водителю-гестаповцу, чтобы тот заводил мотор, и стал следить за Мишелем.

Выехав со двора, Мишель поехал прочь. Ганс завел мотоцикл и двинулся следом. Дитер запрыгнул в машину и приказал водителю следовать за Гансом.

Они направились на восток. Дитер, сидевший на пассажирском сиденье черного гестаповского «ситроена», с беспокойством смотрел вперед. Принадлежащий Мулье фургон было легко отслеживать, так как у него была высокая крыша с трубой наверху, похожей на дымоход. «Эта маленькая труба приведет меня к Флик», — оптимистично подумал Дитер.

Фургон притормозил на шемэн де ла Карьер и заехал во двор предприятия по производству шампанского. Ганс проехал мимо и завернул за угол, водитель Дитера последовал за ним. Там они остановились, и Дитер выскочил наружу.

— Думаю, что Галки здесь ночевали, — сказал Дитер.

— Устроим обыск? — нетерпеливо спросил Ганс.

Дитер задумался. С этой дилеммой он уже сталкивался вчера возле кафе. Вполне возможно, что Флик сейчас находится здесь. Но если действовать слишком быстро, то Мишель может стать для него бесполезен.

— Пока нет, — сказал он. Сейчас он может надеяться только на Мишеля, и потерять такую зацепку слишком рискованно.

Пройдя до конца улицы, Дитер и Ганс стали с угла наблюдать за владениями Лаперье. В их состав входил высокий, элегантный жилой дом, заполненный пустыми бочками внутренний двор и низкое промышленное здание с плоской крышей. Дитер сразу предположил, что под этим зданием находятся погреба. Фургон Мулье стоял во дворе.

Сердце Дитера учащенно забилось. Теперь с минуты на минуту Мишель появится во дворе вместе с Флик и другими Галками. Они сядут в фургон, собираясь направиться к своей цели, — и тогда в дело вступят Дитер с гестапо и их арестуют.

Пока они наблюдали, из низкого здания, нахмурившись, вышел Мишель. Стоя во дворе, он растерянно и нерешительно озирался по сторонам.

— Что с ним такое? — сказал Ганс.

У Дитера сжалось сердце.

— Случилось что-то неожиданное. — Неужели Флик снова от него ускользнула?

Через минуту Мишель по короткой лестнице поднялся к дверям дома и постучал. Горничная в маленькой белой шапочке впустила его внутрь.

Мишель вернулся через несколько минут. Он был по-прежнему растерян, но нельзя сказать, что нерешителен. Подойдя к фургону, он сел в него и завел двигатель.

Дитер выругался. Кажется, Галок здесь нет. Мишель выглядел таким же удивленным, как и сам Дитер, но это было слабым утешением.

Нужно было выяснить, что здесь произошло.

— Мы сделаем то же самое, что и прошлым вечером, — сказал он Гансу, — но на этот раз ты проследишь за Мишелем, а я проведу налет.

Ганс завел мотоцикл.

Дитер смотрел, как Мишель уезжает в фургоне Мулье, сопровождаемый Гансом Гессе, который следовал за ним на почтительном расстоянии. Когда они пропали из виду, он махнул рукой троим гестаповцам и быстро пошел к дому Лаперье.

Подойдя, он приказал двоим гестаповцам:

— Проверьте дом. Не допустите, чтобы кто-то ушел. — Кивнув третьему, он сказал: — А мы с вами обыщем винный завод. — И двинулся к низкому зданию.

На первом этаже находились большой виноградный пресс и три громадных цистерны. Пресс был чистым — урожай собрали три или четыре месяца назад. В помещении никого не было, кроме старика, подметавшего пол. Обнаружив лестницу, Дитер сбежал по ней вниз. В прохладном подвале все же велась какая-то деятельность — горстка рабочих переворачивала хранящиеся на полках бутылки. Остановив работу, они уставились на вошедших.

Дитер с гестаповцами осмотрели одно за другим помещения, где хранились бутылки с шампанским — тысячи бутылок, одни были сложены вдоль стен, другие лежали на наклонных полках с горлышками вниз в специальных рамах в форме буквы А. Никаких женщин нигде не было видно.

В дальнем конце последнего туннеля в нише Дитер нашел хлебные крошки, окурки сигарет и заколку для волос. Его худшие опасения подтвердились самым неприятным образом. Галки действительно провели здесь ночь. И ушли.

Дитер постарался направить свой гнев в нужное русло. Рабочие, вероятно, ничего не знают о Галках, но вот владелец должен был дать им свое разрешение. И он за это ответит. Вернувшись на первый этаж, Дитер пересек двор и вошел в дом. Гестаповец открыл ему дверь.

— Они все в передней гостиной, — сказал он.

Дитер вошел в большую красивую комнату с элегантной, но запущенной обстановкой — тяжелые шторы, которые не чистились годами, потертый ковер, длинный обеденный стол с комплектом из двенадцати стульев. Перепуганный обслуживающий персонал стоял в ближнем конце помещения — горничная, которая и открыла дверь, похожий на дворецкого пожилой мужчина в поношенном черном костюме и полная женщина в фартуке — вероятно, повариха. Гестаповец держал их под дулом пистолета. На дальнем конце стола с видом спокойного превосходства сидела худощавая женщина лет пятидесяти с рыжими волосами с серебряными прядями, одетая в летнее платье из бледно-желтого шелка.

— А где ее муж? — повернувшись к гестаповцу, тихо спросил Дитер.

— Он ушел из дома в восемь часов. Они не знают, куда он направился. Его ждут домой к обеду.

Дитер сурово посмотрел на женщину.

— Мадам Лаперье?

Она величественно кивнула, но не удостоила его ответом.

Дитер решил ущемить ее гордость. Некоторые немецкие офицеры с почтением относились к французской аристократии, но Дитер считал их дураками. Он не станет ей угождать, пройдя через всю комнату, чтобы с ней поговорить.

— Приведите ее ко мне, — сказал он.

Один из гестаповцев что-то ей сказал. Женщина не спеша поднялась со стула и подошла к Дитеру.

— Что вы хотите? — спросила она.

— Группа английских террористов вчера от меня ускользнула, убив двух немецких солдат и француженку, гражданское лицо.

— Мне жаль это слышать, — сказала мадам Лаперье.

— Они связали эту женщину и убили ее в затылок выстрелом в упор, — продолжал он. — Мозги выскочили ей на платье.

Она закрыла глаза и отвернулась.

— Вчера вечером ваш муж спрятал этих террористов в вашем погребе, — продолжал Дитер. — Можете ли вы назвать хоть одну причину, по которой его не нужно повесить?

Сзади горничная начала плакать.

Мадам Лаперье была потрясена. Ее лицо побледнело, она вдруг опустилась на стул.

— Нет, пожалуйста! — прошептала она.

— Вы можете помочь своему мужу, сообщив нам то, что знаете, — сказал Дитер.

— Я ничего не знаю, — тихо сказала она. — Они пришли после ужина и ушли перед рассветом. Я их даже не видела.

— Но как именно они ушли? Ваш муж дал им машину?

Она покачала головой:

— У нас нет бензина.

— Тогда как же вы доставляете свое шампанское?

— Наши клиенты должны сами к нам приезжать.

Дитер ей не верил. Он считал, что Флик нужен транспорт — именно поэтому Мишель взял автофургон у Филиппа Мулье и пригнал его сюда. Тем не менее, когда Мишель сюда приехал, Флик с Галками здесь уже не было. Они должны были найти какой-то другой транспорт, чтобы ехать дальше. Несомненно, Флик оставила какое-то сообщение с объяснением ситуации и инструкциями Мишелю.

— Вы хотите, чтобы я поверил, будто они ушли отсюда пешком? — сказал Дитер.

— Нет, — ответила она. — Я говорю вам, что не знаю. Когда я встала с постели, их уже не было.

Дитер по-прежнему считал, что она лжет, но чтобы вырвать у нее правду, нужно время и терпение, а ему сейчас не хватало и того, и другого.

— Арестуйте всех! — сказал он, и чувство разочарования добавило нотку раздражительности в его голос.

В холле раздался телефонный звонок. Выйдя из столовой, Дитер снял трубку.

— Я хотел бы поговорить с майором Франком, — произнес голос с немецким акцентом.

— Это я.

— Это лейтенант Гессе, господин майор.

— Ганс, что случилось?

— Я нахожусь на вокзале. Мишель оставил там фургон и купил билет до Марля. Поезд сейчас уходит.

Все было так, как и полагал Дитер. Галки поехали вперед и оставили Мишелю инструкции, где их встретить. Они все еще планируют взорвать железнодорожный туннель. Дитера по-прежнему огорчало, что Флик все время идет на шаг впереди. Тем не менее она не смогла полностью от него ускользнуть. Он все еще висит у нее на хвосте и скоро ее поймает.

— Оставайся с ним. Я встречу тебя в Марле.

— Хорошо, — сказал Ганс и повесил трубку.

Дитер вернулся в столовую.

— Позвоните в шато и попросите прислать сюда транспорт, — сказал он гестаповцам. — Передайте всех задержанных сержанту Беккеру для допроса. Скажите ему, чтобы он начал с мадам. — Он указал на водителя. — А вы можете отвезти меня в Марль.

Глава 47

В находившемся возле станции «Кафе де ла гар» Флик и Пол позавтракали эрзац-кофе, черным хлебом и сосиской, в которой практически не было мяса. Руби, Джелли и Грета сидели за отдельным столиком, делая вид, что их не знают. Флик следила за обстановкой на прилегающей улице.

Она знала, что Мишелю грозит серьезная опасность, и хотела бы его предупредить. Она могла отправиться на квартиру к Мулье — но это сыграло бы на руку гестапо, которое явно следило за ним, чтобы добраться до нее. Даже звонить Мулье было опасно, поскольку этот звонок мог выдать ее местопребывание гестаповцу, занимающемуся прослушкой на телефонной станции. Собственно, решила Флик, лучшее, чем она могла помочь Мишелю, — это не контактировать с ним непосредственно. Если ее теория была верна, Дитер Франк должен оставить Мишеля на свободе до тех пор, пока не поймает Флик.

Поэтому она оставила записку Мишелю у мадам Лаперье. В ней говорилось:

Мишель!

Уверена, что ты находишься под наблюдением. Место, где мы вчера были, после твоего ухода подверглось налету. Вероятно, утром за тобой следили.

Мы уйдем до того, как ты сюда попадешь, и незаметно устроимся в центре города. Припаркуй фургон около вокзала и оставь ключ под сиденьем водителя. Садись на поезд до Марля. Избавься от «хвоста» и возвращайся обратно.

Пожалуйста, будь осторожен!

Флик.

Сейчас же это сожги.

В теории все это выглядело неплохо, но все утро она провела в напряжении, ожидая, сработает ли ее план.

Наконец в одиннадцать часов она увидела высокий автофургон, который подъехал и припарковался возле входа в вокзал. Флик перевела дыхание. На борту фургона белыми буквами было написано «Мулье и сыновья — мясные продукты».

Мишель вышел из машины, и Флик снова вздохнула.

Он пошел на станцию — он выполняет ее план.

Она попыталась выяснить, кто может за ним следить, но это оказалось невозможно — люди постоянно прибывали на станцию пешком, на велосипедах, на машинах, и любой из них мог следить за Мишелем.

Она осталась в кафе, делая вид, что пьет горькое пиво, недовольная заменителем кофе, и присматривала за фургоном, пытаясь определить, находится ли он под наблюдением. Она внимательно наблюдала за прибывающими и отбывающими людьми и машинами, но так и не обнаружила никого, кто мог бы следить за фургоном. Через пятнадцать минут она кивнула Полу. Они встали, подобрали свои саквояжи и вышли на улицу.

Открыв дверь автофургона, Флик села на водительское место. Пол сел с противоположной стороны. У Флик душа ушла в пятки. Если это гестаповская ловушка, то сейчас ее арестуют. Пошарив под сиденьем, она нашла ключ и завела машину.

Флик осмотрелась по сторонам. Как будто никто ее не заметил.

Из кафе вышли Руби, Джелли и Грета. Флик кивком головы указала, чтобы они сели сзади.

Она оглянулась через плечо. Фургон был оборудован полками и шкафами, а также подносами для льда, чтобы поддерживать низкую температуру. Судя по виду, все было как следует отмыто, и все же оставался слабый неприятный запах свежего мяса.

Открылись задние двери, и три женщины забросили в фургон свои саквояжи, после чего забрались туда сами. Руби захлопнула двери.

Флик включила первую передачу и тронула машину с места.

— Получилось! — сказала Джелли. — Ну вот и слава Богу.

Флик слабо улыбнулась. Самое трудное все еще было впереди.

Она выехала из города на дорогу, ведущую в Сан-Сесиль. Высматривая полицейские машины и гестаповские «ситроены», она все же пока чувствовала себя в безопасности. Надпись на фургоне служила свидетельством благонадежности. В том, что за рулем подобной машины сидела женщина, не было ничего необычного, так как сейчас многие французы находились в трудовых лагерях в Германии или же сбежали в горы и присоединились к маки,[450] чтобы их не отправили в эти лагеря.

Вскоре после полудня они добрались до Сан-Сесиля. Флик про себя отметила ту чудодейственную тишину, которая всегда устанавливалась на улицах французских городов в тот момент, когда народ уделял все свое внимание обеду. Флик подъехала к дому, где жила Антуанетта. Во внутренний двор вели высокие деревянные двери, сейчас наполовину открытые. Выскочив из фургона, Пол открыл двери до конца, Флик въехала внутрь, и Пол закрыл двери за ней. Теперь фургон с его хорошо различимой надписью нельзя было увидеть с улицы.

— Войдете, когда я свистну, — сказала Флик и выпрыгнула из машины.

Она подошла к двери Антуанетты. Последний раз, когда она постучала в эту дверь — восемь дней назад, которые теперь казались целой вечностью, — тетя Мишеля, Антуанетта, подошла не сразу, напуганная стрельбой на площади, но сегодня она появилась немедленно. Она открыла дверь — стройная, средних лет женщина в стильном, но выцветшем желтом хлопчатобумажном платье. Секунду она безучастно смотрела на Флик, не узнавая ее в темном парике, затем ее осенило.

— Это вы! — сказала она, и на ее лице появилось паническое выражение. — Что вы хотите?

Свистнув, Флик втолкнула Антуанетту внутрь.

— Не беспокойтесь, — сказала она. — Мы вас свяжем, чтобы немцы подумали, что мы применили к вам силу.

— А в чем дело? — потрясенным голосом спросила Антуанетта.

— Сейчас объясню. Вы одна?

— Да.

— Это хорошо.

Все вошли в дом, Руби закрыла дверь, и они прошли на кухню. На столе был разложен обед: черный хлеб, салат из шинкованной моркови, корка от сыра, бутылка вина без этикетки.

— В чем дело? — снова спросила Антуанетта.

— Садитесь, — сказала Флик. — И доешьте свой обед.

Антуанетта села за стол, но тут же сказала:

— Я не могу есть.

— Все очень просто, — сказала Флик. — Вы со своими дамами сегодня не будете убираться в шато… это сделаем мы.

Антуанетта удивилась:

— И как же вы это сделаете?

— Мы направим записки всем женщинам, которые должны сегодня работать, с сообщением, что они должны прийти сюда и повидаться с вами перед сменой. Когда они придут, мы их свяжем. После этого мы отправимся в шато вместо них.

— Не сможете — ведь у вас нет пропусков.

— Нет, есть.

— Но как… — Антуанетта ахнула. — Вы украли мой пропуск! В прошлое воскресенье. Я думала, что я его потеряла, и у меня были большие неприятности!

— Мне жаль, что у вас были неприятности.

— Но теперь будет еще хуже — вы же собираетесь его взорвать! — Антуанетта застонала. — Они обвинят меня — вы же знаете, какие они, нас всех будут пытать.

Флик стиснула зубы. Она понимала, что Антуанетта, возможно, права. Гестапо может без проблем убить всех настоящих уборщиц, просто на всякий случай — вдруг они как-то причастны к этой подмене.

— Мы сделаем все, что сможем, чтобы вы выглядели невиновными, — сказала она. — Вы станете нашими жертвами точно так же, как и немцы. — И все равно остается риск, подумала Флик.

— Они нам не поверят, — простонала Антуанетта. — Они могут нас убить.

Флик постаралась ожесточить свое сердце.

— Да, — сказала она. — Вот почему это называется войной.

Глава 48

Марль — это маленький городок к востоку от Реймса, где железнодорожная линия начинает долгое восхождение в горы, направляясь во Франкфурт, Штутгарт и Нюрнберг. Через находившийся как раз за городом туннель шел постоянный поток снабжения из Германии немецким оккупационным силам во Франции. Разрушение этого туннеля заставило бы Роммеля страдать от нехватки военного снаряжения.

Сам город с его выкрашенными в яркие цвета деревянно-кирпичными домами наводил на мысль о Баварии. Городская мэрия находилась на тенистой площади напротив железнодорожного вокзала. Захвативший просторный кабинет мэра местный шеф гестапо сейчас стоял перед картой вместе с Дитером Франком и капитаном Берном, начальником охраны туннеля.

— У меня по двадцать человек находится с каждой стороны туннеля, и еще одна группа постоянно патрулирует гору, — сказал Берн. — Сопротивлению понадобятся большие силы, чтобы их преодолеть.

Дитер нахмурился. По показаниям той лесбиянки, которую он допрашивал — Дианы Коулфилд, Флик сначала располагала группой из шести женщин, в число которых входила и она сама, теперь же эта группа должна была сократиться до четырех человек. Тем не менее она могла соединиться с другой группой или установить контакт с другими активистами Сопротивления в Марле или его окрестностях.

— У них сейчас много народа, — сказал он. — Французы считают, что вторжение вот-вот начнется.

— Но большие силы трудно скрыть. А мы до сих пор не наблюдали ничего подозрительного.

Невысокий и худощавый Берн носил очки с толстыми стеклами — вероятно, именно из-за этого он оказался не на передовой, а в этой глуши. Тем не менее он показался Дитеру умным и толковым молодым офицером, так что его слова Дитер был склонен принимать всерьез.

— Насколько уязвим туннель с точки зрения подрыва? — спросил Дитер.

— Он пробит в твердой скале. Конечно, его можно взорвать, но для этого понадобится целый грузовик с динамитом.

— Динамита у них много.

— Но им нужно доставить его сюда — опять-таки незаметно для нас.

— Это верно. — Дитер повернулся к начальнику гестапо. — Вы получали какие-нибудь сообщения о прибытии в город необычных машин или групп людей?

— Никаких. В городе всего одна гостиница, и в данный момент там вообще нет гостей. Мои люди в обеденное время прошлись по барам и ресторанам — они это делают каждый день — и не нашли ничего необычного.

— А не может ли быть так, господин майор, — нерешительно сказал капитан Берн, — что полученное вами сообщение об атаке на туннель является некой дезинформацией? Так сказать, отвлекающим маневром — чтобы отвлечь ваше внимание от реальной цели?

Эта идея уже приходила на ум Дитеру. По своему горькому опыту он уже знал, что Флик Клэре является мастером по такого рода дезинформации. Неужели она снова его одурачила? Но эта мысль была слишком унизительной, чтобы всерьез ее обсуждать. — Я сам допрашивал источник и уверен, что она говорила искренне, — сказал Дитер, усиленно стараясь не давать воли гневу. — Но вы все же можете оказаться правы. Возможно, ее специально дезинформировали — в качестве предосторожности.

— Приближается поезд, — вскинув голову, сказал Берн.

Дитер нахмурился — он ничего не слышал.

— У меня прекрасный слух, — с улыбкой сказал Берн. — Несомненно, это компенсация за плохое зрение.

Дитер знал, что единственный поезд из Реймса в Марль сегодня ушел в одиннадцать часов, так что Мишель и лейтенант Гессе должны скоро прибыть сюда.

Шеф гестапо подошел к окну.

— Этот поезд идет в западном направлении, — сказал он. — Кажется, вы говорили, что ваш человек находится в поезде, который движется на восток.

Дитер кивнул.

— Собственно, сейчас сюда приближаются два поезда, по одному с каждого направления, — сказал Берн.

Шеф гестапо посмотрел в другую сторону.

— Вы правы, так оно и есть.

Трое мужчин вышли на площадь. Водитель Дитера, прислонившись к своей машине, стоял и курил сигарету. Рядом с ним находился гестаповский мотоциклист, готовый продолжать наблюдение за Мишелем.

Они подошли к входу в здание вокзала.

— Тут есть другой выход? — спросил Дитер у гестаповца.

— Нет.

Они стояли в ожидании.

— Слышали новость? — спросил капитан Берн.

— Нет, какую? — сказал Дитер.

— Сдали Рим.

— Боже!

— Американская армия вчера в семь часов вечера достигла площади Венеции.

Дитер решил, что как старший офицер он обязан поддержать в своих соратниках боевой дух.

— Новость плохая, но не неожиданная, — сказал он. — Тем не менее Италия — это не Франция. Если они попробуют здесь высадиться, их ждет неприятный сюрприз. — Он надеялся, что это будет именно так.

Первым пришел поезд с востока. Пока его пассажиры сгружали свои сумки и выходили на платформу, показался и второй поезд. Возле здания вокзала стояла небольшая группа людей. Дитер незаметно окинул их взглядом на тот случай, если местные участники Сопротивления встречают Мишеля с поезда, но не заметил ничего подозрительного.

Гестаповский контрольно-пропускной пункт находился рядом с турникетом. Шеф гестапо лично присоединился к своим подчиненным. Капитан Берн, стараясь держаться как можно незаметнее, прислонился к колонне. Дитер вернулся к своей машине и уселся сзади, наблюдая за станцией.

Что же делать, если капитан Берн окажется прав и туннель — это просто дезинформация? Подобная перспектива была поистине ужасной. Нужно рассмотреть другие альтернативы. Какие военные объекты находятся неподалеку от Реймса? На ум сразу приходит шато в Сан-Сесиле, но Сопротивление не смогло его разрушить всего неделю назад — неужели они так скоро предпримут новую попытку? Еще есть военный городок к северу от Реймса, железнодорожная сортировочная станция между Реймсом и Парижем…

Нет, так не годится. Одни догадки ни к чему не приведут. Нужна информация.

Можно допросить Мишеля прямо сейчас, когда он сойдет с поезда, вырывая у него ногти до тех пор, пока он не заговорит, — но что известно Мишелю? Он может рассказать какую-то легенду, считая ее подлинной, — как это сделала Диана. Лучше просто проследить за ним до тех пор, пока он не встретится с Флик. Вот она знает истинную цель. Только ее сейчас и стоит допрашивать.

Дитер нетерпеливо ждал, пока гестаповцы тщательно проверяли у пассажиров документы. Раздался свисток, и отходящий на запад поезд тронулся с места. Появились еще пассажиры — десять, двадцать, тридцать. Ушел и поезд, двигающийся на восток.

И тут из здания вокзала вышел Ганс Гессе.

— Какого черта?… — пробормотал Дитер.

Оглядевшись по сторонам, Ганс увидел «ситроен» и побежал к нему.

Дитер выскочил из машины.

— Что случилось? — спросил Ганс. — Где он?

— Что ты имеешь в виду? — гневно крикнул Дитер. — Ты же за ним следишь!

— Я следил! С поезда он сошел. Я потерял его из виду в очереди у КПП. Через некоторое время я забеспокоился и выскочил из очереди, но он уже исчез.

— Он мог сесть обратно в тот же поезд?

— Нет, я следовал за ним всю дорогу с платформы.

— Он мог сесть на другой поезд?

У Ганса отвисла челюсть.

— Я потерял его из виду, когда мы проходили конец реймсской платформы…

— Вот оно что… — сказал Дитер. — Черт! Он возвращается в Реймс. Он был подсадной уткой, а вся поездка — отвлекающим маневром. — Дитер был в бешенстве из-за того, что так купился.

— Что будем делать?

— Догоним поезд, и ты сможешь снова за ним следить. Я все еще думаю, что он приведет нас к Флик Клэре. Садись в машину, едем!

Глава 49

Флик едва могла поверить, что ей удалось пройти так далеко. Из шести Галок четыре так и не были схвачены; несмотря на то что у них был выдающийся соперник и им не очень везло. Сейчас они сидели на кухне Антуанетты, в нескольких шагах от площади Сан-Сесиля, прямо под носом у гестапо. Через десять минут они подойдут к воротам шато.

Антуанетта и четыре другие уборщицы из пяти были прочно привязаны к кухонным стульям. Пол вставил кляп всем, кроме Антуанетты. Все уборщицы принесли с собой небольшую корзинку для покупок или холщовую сумку с едой и питьем — хлебом, холодным картофелем, фруктами и фляжкой вина или эрзац-кофе, которые они употребляли во время смены, длившейся девять с половиной часов, так как им не разрешалось пользоваться столовой для немцев. Теперь Галки поспешно опустошали сумки и нагружали их теми вещами, которые им нужно было пронести в шато, — электрические фонари, пистолеты, боеприпасы и желтую пластиковую взрывчатку в 250-граммовых брикетах. Собственные сумки Галок, в которых все это до сих пор хранилось, в руках уборщиц смотрелись бы странно.

Флик быстро сообразила, что сумки уборщиц чересчур малы. Ее пистолет-пулемет с глушителем хоть и разбирался на три части, но каждая из них была около тридцати сантиметров в длину. Джелли нужно было упаковать шестнадцать детонаторов в ударопрочном бидоне, зажигательную термитную бомбу и химический блок для производства кислорода — чтобы разжигать огонь в замкнутых пространствах типа бункеров. Загрузив это имущество в сумки, нужно было еще замаскировать его пакетами с едой. В общем, места не хватало.

— Черт! — раздраженно сказала Флик. — Антуанетта, у вас есть большие сумки?

— Что вы имеете в виду?

— Сумки, большие сумки вроде хозяйственных — у вас они должны быть.

— В кладовой есть одна — я с ней покупаю овощи.

Флик нашла эту сумку, которая на деле оказалась дешевой квадратной корзинкой из плетеных прутьев.

— Отлично, — сказала Флик. — А других у вас нет?

— Нет. А зачем мне две?

Флик нужно было четыре.

В этот момент раздался стук в дверь, и Флик пошла открывать. Перед ней стояла женщина в цветастом комбинезоне и с сеткой для волос на голове — последняя из уборщиц.

— Добрый вечер! — сказала Флик.

Увидев перед собой незнакомку, женщина замялась.

— Антуанетта здесь? Я получила записку…

Флик ободряюще улыбнулась:

— Она на кухне. Пожалуйста, проходите.

Женщина прошла через квартиру, явно ей знакомую, и вошла на кухню, где остановилась как вкопанная и слегка вскрикнула.

— Не беспокойся, Франсуаза, — сказала Антуанетта, — они нас связывают, чтобы немцы не подумали, будто мы им помогаем.

Флик забрала у женщины сумку. Это была авоська — в такой хорошо носить булки и бутылки, но Флик она не подходила.

Эта досадная мелочь загнала ее в тупик всего за несколько минут до того, как операция должна была достигнуть своей кульминации. Пока проблема не будет решена, продолжать было невозможно. Заставив себя рассуждать спокойно, Флик спросила Антуанетту: — Где вы взяли свою корзинку?

— В маленьком магазине на другой стороне улицы.

Так как вечер выдался жарким, окна были открыты, а ставни закрыты — чтобы они давали тень. Слегка приоткрыв ставню, Флик выглянула на рю дю Шато. На другой стороне улицы находился магазин, где продавались свечи, дрова, метлы и прищепки. Она повернулась к Руби.

— Иди и купи еще три сумки — только быстро.

Руби направилась к двери.

— Если сможешь, постарайся, чтобы они были разного цвета и формы. — Флик опасалась, что одинаковые сумки могут привлечь внимание.

— Хорошо.

Пол привязал последнюю уборщицу к стулу и вставил ей кляп. Он был обаятелен и явно сожалел о том, что делает, так что она не сопротивлялась.

Флик отдала Джелли и Грете пропуска уборщиц. Она придерживала их до последней минуты — если бы гестаповцы нашли их у кого-то из Галок, это привело бы к провалу операции. Держа в руке пропуск Руби, она подошла к окну.

Руби уже выходила из магазина с тремя корзинами различных сортов. У Флик отлегло от сердца. Она посмотрела на часы — было две минуты седьмого.

И тут разразилась катастрофа.

Руби уже собиралась перейти дорогу, когда ее остановил мужчина в форме, напоминавшей военную, — голубая рубашка из грубой хлопчатобумажной ткани с карманами на пуговицах, синий галстук, берет и темные брюки, заправленные в высокие ботинки. Флик узнала форму «милиции» — французской службы безопасности, выполнявшей для оккупантов грязную работу.

— О Боже, только не это! — сказала она.

Как и гестапо, «милиция» состояла из людей слишком глупых и жестоких для того, чтобы служить в обычной полиции. Их офицеры представляли собой тот же тип, но уже из высших слоев общества — снобов-«патриотов», рассуждавших о величии Франции и отправлявших своих подчиненных арестовывать прячущихся в подвалах еврейских детей.

Подошедший Пол заглянул через плечо Флик.

— Черт, это же гребаный «милиционер»! — сказал он.

Флик лихорадочно соображала, случайный это инцидент или же часть облавы, направленной против Галок. «Милиция» была печально известна своей навязчивостью, ее сотрудники наслаждались своей властью, издеваясь над согражданами. Они останавливали людей, вид которых им не понравился, и долго изучали их документы, пытаясь найти повод для ареста. Может, случай с Руби как раз такой? Флик надеялась, что да. Если полиция останавливает на улицах Сан-Сесиля всех подряд, Галки могут так и не добраться до ворот шато.

Коп начал агрессивно допрашивать Руби. Флик было плохо слышно, но она разобрала слова «полукровка» и «черная» — возможно, «милиционер» обвинял Руби в том, что она цыганка. Руби достала свои документы. «Милиционер» долго их изучал, затем продолжил допрос, не отдавая их обратно.

Пол достал пистолет.

— Убери его, — приказала Флик.

— Ты же не позволишь ее арестовать?

— Нет, позволю, — холодно сказала Флик. — Если сейчас начнется стрельба, все кончено — операция в любом случае будет провалена. Жизнь Руби менее важна, чем вывод из строя телефонной станции. Убери этот чертов пистолет!

Пол заткнул его за пояс брюк.

Беседа между Руби и «милиционером» становилась все более напряженной. Флик с тревогой следила, как Руби переложила корзинки в левую руку и засунула правую руку в карман плаща. Мужчина решительно схватил Руби за левое плечо, очевидно, собираясь ее арестовать.

Руби действовала быстро. Вот она уронила корзинки и вынула из кармана руку, в которой держала нож. Сделав шаг вперед, она от бедра с большой силой нанесла «милиционеру» удар ножом, воткнув повернутое кверху лезвие в форменную рубашку чуть пониже ребер.

— Вот черт! — сказала Флик.

Мужчина испустил крик, который быстро перешел в жуткое бульканье. Руби вытащила нож и снова его всадила, на этот раз сбоку. «Милиционер» откинул назад голову и раскрыл рот в беззвучном крике.

Флик поспешно обдумывала дальнейшие перспективы. Если удастся быстро убрать тело, это может сойти им с рук. Кто-нибудь видел, что произошло? Ставни сужали обзор, поэтому Флик распахнула их пошире и выглянула наружу. Слева от нее рю дю Шато была пуста, не считая припаркованного грузовика и спящей на пороге собаки. Взглянув направо, она, однако, обнаружила трех молодых людей в форме — двоих мужчин и одну женщину. Вероятно, это были гестаповцы из шато.

«Милиционер» упал на тротуар, изо рта у него лилась кровь.

Прежде чем Флик успела предупредить, двое гестаповцев бросились вперед и схватили Руби за руки.

Флик быстро втянула голову назад и захлопнула ставни. Руби была потеряна.

Флик продолжала наблюдение сквозь узкую щель между ставнями. Один из гестаповцев принялся бить правую руку Руби о стену магазина до тех пор, пока она не выронила нож. Девушка наклонилась над истекавшим кровью «милиционером», приподняла его голову и заговорила с ним, затем что-то сказала двоим мужчинам. Последовал короткий обмен отрывистыми фразами. Девушка забежала в магазин и вышла оттуда вместе с продавцом в белом фартуке. Тот склонился над «милиционером», затем снова выпрямился. Лицо его выражало отвращение — то ли из-за ужасных ранений, то ли из-за ненавистной формы, Флик не могла этого определить. Девушка убежала в сторону шато, вероятно, за помощью, а двое мужчин, распластав Руби как лягушку, повели ее следом.

— Пол, пойди и принеси корзинки, которые уронила Руби, — сказала Флик.

— Так точно, мэм! — ответил Пол и без промедления вышел на улицу.

Флик следила за тем, как он переходит дорогу. Что скажет продавец — он же, вероятно, владелец магазина? Глядя на Пола, тот что-то произнес. Не отвечая, Пол нагнулся, быстро подобрал корзинки и пошел обратно.

Продавец пристально смотрел на Пола, и Флик читала на его лице сначала возмущение проявленной Полом бесчувственностью, затем удивление и поиск возможных объяснений, затем он вроде бы начал что-то понимать.

— Надо побыстрее уходить, — сказала Флик, когда Пол вошел в кухню. — Загружайте сумки и вперед — как можно скорее! Я хочу пройти охрану, пока там все еще взбудоражены историей с Руби. — Она быстро засунула в одну из корзинок мощный фонарик, разобранный «стэн», шесть магазинов на 32 патрона каждый и свою долю пластиковой взрывчатки. Пистолет и нож уже лежали у нее в карманах. Флик прикрыла оружие куском ткани и положила сверху кусок овощного паштета, завернутого в промасленную бумагу.

— А что, если охранники у ворот станут проверять корзинки? — спросила Джелли.

— Тогда мы покойники, — сказала Флик. — Останется только забрать с собой как можно больше врагов. Не дай нацистам взять тебя живой.

— Боже мой! — сказала Джелли, но все же профессионально проверила магазин своего автоматического пистолета и решительно вставила его на место.

Церковный колокол на городской площади прозвонил семь часов.

Группа была готова.

— Кто-нибудь явно заметит, что вместо шести уборщиц сегодня пришли всего три, — сказала Флик Полу. — Антуанетта у них старшая, поэтому они могут решить, что нужно спросить ее, что случилось. Если кто-нибудь здесь появится, тебе придется его пристрелить.

— Ладно.

Флик коротко, но крепко поцеловала его в губы и вышла на улицу, следом направились Грета и Джелли.

На другой стороне улицы владелец магазина смотрел на умирающего на тротуаре «милиционера». Взглянув на трех женщин, он снова отвернулся. Флик предположила, что он уже разучивает ответ на вопросы, которые будут ему задавать немцы: «Я ничего не видел. Здесь никого не было».

Три оставшиеся на свободе Галки повернули в сторону площади. Флик шла быстрым шагом, желая добраться до шато как можно скорее. Прямо перед ней, на дальней стороне площади, виднелись ворота, через которые как раз проходили Руби и захватившие ее люди. Ну что ж, подумала Флик, по крайней мере Руби уже внутри.

Достигнув конца улицы, Галки начали пересекать площадь. Разбитое во время недавней перестрелки окно «Кафе де ла спорт» было забито досками. По площади с ружьями наперевес быстро шли двое бойцов охраны из шато, несомненно, направляясь к раненому «милиционеру»; их ботинки звонко цокали по булыжному покрытию. На маленькую группу уборщиц, поспешивших уступить им дорогу, они не обратили ни малейшего внимания.

Флик подошла к воротам — это был первый по-настоящему опасный момент.

Там остался всего один охранник, который сейчас смотрел мимо Флик на своих товарищей, бегущих по площади. Взглянув на ее пропуск, он взмахом руки указал, что она может проходить. Пройдя через ворота, она остановилась, чтобы подождать остальных.

Следующей была Грета, с которой произошло то же самое, — охранника больше интересовало то, что происходило на рю дю Шато.

Флик уже решила, что все прошло гладко, как вдруг, проверив пропуск Джелли, охранник заглянул в ее корзинку.

— Хорошо пахнет, — сказал он.

Флик затаила дыхание.

— Там сосиски к ужину, — ответила Джелли. — Вот вы и ощущаете запах чеснока.

Он махнул рукой — дескать, проходите — и снова уставился в сторону площади.

Пройдя по короткой дорожке, три Галки поднялись по ступенькам и наконец оказались в шато.

Глава 50

Всю вторую половину дня Дитер следил за поездом, на котором ехал Мишель, останавливаясь на каждом сонном полустанке на тот случай, если Мишель вдруг там сойдет. Он был уверен, что зря тратит свое время и что Мишель — подставная утка, но альтернативы у него не было, так как Мишель оставался единственной ниточкой. Дитер был в отчаянии.

Мишель проехал на поезде до самого Реймса.

Чувство неизбежного провала и позора переполняло Дитера, когда он сидел в машине вблизи какого-то разбитого бомбами здания возле реймсского вокзала и ждал появления Мишеля. Где же он ошибся? Ему казалось, что он сделал все, что мог, — но ничего не сработало.

Что, если слежка за Мишелем ни к чему не приведет? В какой-то момент Дитеру придется закончить все эти игры и его допросить. Но сколько времени у него осталось? Сегодня полнолуние, но в Ла-Манше опять штормит. Союзники могут отложить десантную операцию — либо решить, что нужно действовать вопреки погоде. Через несколько часов может уже быть слишком поздно.

Мишель сегодня утром приехал на вокзал в фургоне, взятом у поставщика мяса Филиппа Мулье, но сейчас, оглядевшись по сторонам, Дитер его не обнаружил. Видимо, фургон оставили здесь для того, чтобы его забрала Флик. Сейчас она может оказаться где угодно в радиусе ста пятидесяти километров. Дитер клял себя за то, что никого не оставил следить за фургоном.

Он попытался переключиться на размышления о том, как следует допрашивать Мишеля. Его слабое место, видимо, Жильберта. Сейчас она находится в шато, в камере, гадая о том, что с ней теперь будет. Она останется там до тех пор, пока Дитер не будет уверен, что с ней все закончено, а потом ее казнят или отправят в лагерь в Германию. Как можно ее использовать, чтобы заставить Мишеля говорить — и как можно побыстрее?

Воспоминание о лагерях в Германии навело Дитера на одну мысль. Наклонившись вперед, он сказал водителю:

— Гестапо обычно отправляет заключенных в Германию поездом?

— Да, господин майор.

— Это правда, что их сажают в вагоны, которые обычно используют для перевозки скота?

— Ну да, господин майор, в вагоны для перевозки скота. Это как раз подходящее место для подобной мерзости — коммунистов, евреев и прочих.

— И где их сажают?

— Прямо здесь, в Реймсе. Здесь останавливается поезд из Парижа.

— И как часто ходят эти поезда?

— Обычно каждый день. Поезд выходит из Парижа после обеда и останавливается здесь около восьми вечера — если не опоздает, конечно.

Прежде чем он успел развить свою идею, Дитер увидел выходящего со станции Мишеля. В десяти метрах в толпе за ним шел Ганс Гессе. Вот они поравнялись с Дитером.

Водитель Дитера завел двигатель.

Дитер повернулся на сиденье, чтобы наблюдать за Гансом и Мишелем.

Они миновали машину Дитера, но затем, к его удивлению, Мишель внезапно повернул в переулок, проходивший вдоль «Кафе де ла гар».

Ускорив шаг, Ганс минутой позже завернул за тот же самый угол.

Дитер нахмурился. Неужели Мишель пытается оторваться от слежки?

Из переулка вновь появился Ганс, беспокойно озираясь по сторонам. На улице было немного народа — лишь несколько человек двигались к вокзалу и от него да направлялись домой последние из работавших в центре города. Ганс беззвучно выругался и вернулся в переулок.

Дитер громко застонал — Ганс потерял Мишеля из виду.

Это был самый жестокий провал, который испытал Дитер со времен битвы при Алам-эль-Хальфе, когда неверные разведданные привели Роммеля к поражению. Это был поворотный пункт всей войны в Северной Африке, и Дитер молился о том, чтобы нынешний провал не стал поворотным пунктом войны в Европе.

Но пока он печально смотрел на вход в переулок, из кафе вдруг появился Мишель.

У Дитера сразу поднялось настроение. Мишель оторвался от Ганса, но не сообразил, что за ним может быть еще один «хвост». Еще не все было потеряно.

Мишель перешел дорогу и бросился бежать, возвращаясь тем же путем, каким сюда пришел, — то есть направляясь к машине Дитера.

Если он будет следовать за Мишелем, быстро размышлял Дитер, ему тоже придется бежать, и тогда станет очевидно, что он его выслеживает. Впрочем, все это ни к чему — Мишеля пора брать.

Мишель мчался по тротуару, расталкивая перед собой прохожих. Из-за недавнего ранения он бежал неуклюже, но довольно быстро, неуклонно приближаясь к машине Дитера.

В этот момент Дитер принял решение.

И открыл дверцу.

Когда Мишель подбежал поближе, Дитер вышел из машины, сузив доступное пространство тем, что держал дверцу открытой. Когда Мишель попытался обогнуть препятствие, Дитер поставил ему подножку. Зацепившись за ногу Дитера, Мишель полетел вперед. Его крупное тело с размаху ударилось о мощеный тротуар.

Дитер достал пистолет и снял его с предохранителя.

Потрясенный Мишель секунду лежал неподвижно, затем, пошатываясь, попытался подняться на ноги.

Дулом пистолета Дитер коснулся его виска.

— Не вставать! — по-французски сказал он.

Водитель достал из багажника наручники, надел их на Мишеля и затолкнул его в заднюю часть машины.

В этот момент появился смущенный Ганс.

— Что случилось?

— Он вошел в заднюю дверь «Кафе де ла гар» и вышел из передней, — пояснил Дитер.

Ганс успокоился.

— И что теперь?

— Теперь пойдешь со мной на станцию. — Дитер повернулся к водителю. — У вас есть пистолет?

— Так точно, господин майор.

— Не сводите глаз с этого человека. Если он попытается бежать, стреляйте по ногам.

— Так точно, господин майор.

Дитер и Ганс быстро направились к вокзалу. Остановив там какого-то железнодорожника, Дитер заявил:

— Я хочу немедленно увидеть начальника станции.

Тот мрачно посмотрел на него, но сказал:

— Я провожу вас в его кабинет.

Начальник станции носил элегантную форму — черный пиджак и жилет с полосатыми брюками, потертые на локтях и коленях. В кабинете также висел его котелок. Визит влиятельного немца испугал чиновника.

— Чем могу служить? — с нервной улыбкой спросил он.

— Вы ожидаете сегодня вечером из Парижа поезд с заключенными?

— Да, в восемь часов, как обычно.

— Когда он придет, задержите его здесь до тех пор, пока не получите от меня указания. Я хочу посадить туда одного заключенного.

— Хорошо. Вот только если бы я имел письменное предписание…

— Разумеется, я его подготовлю. Пока поезд стоит здесь, вы что-нибудь делаете с заключенными?

— Иногда мы моем вагоны из шланга. Видите ли, для перевозки используются вагоны для скота, где нет туалетов, и, честно говоря, это становится крайне неприятно, так что не сочтите за критику…

— Сегодня не мойте вагоны, понятно?

— Разумеется.

— Что еще?

Начальник станции замялся.

— Практически ничего.

Дитер мог бы сказать, что он в чем-то виновен.

— Ну говорите же — я не собираюсь вас наказывать.

— Иногда железнодорожники жалеют заключенных и дают им воды. Строго говоря, это не разрешается, но…

— Сегодня вечером никакой воды не давать.

— Понятно.

Дитер повернулся к Гансу.

— Мне нужно, чтобы ты отвел Мишеля Клэре в полицейский участок и посадил его в камеру, а потом вернулся на вокзал и убедился, что мои приказания выполнены.

— Будет сделано, господин майор!

Дитер снял трубку стоявшего на столе телефона.

— Соедините меня с шато в Сан-Сесиле. — Соединившись, он спросил Вебера: — Там в камерах есть женщина по имени Жильберта?

— Да, знаю, — сказал Вебер. — Красивая девушка.

Дитер не мог понять, почему у Вебера такое хорошее настроение.

— Будьте добры отправить ее в машине на железнодорожный вокзал в Реймс. Лейтенант Гессе там о ней позаботится.

— Хорошо, — сказал Вебер. — Вы можете секунду подождать? — Отодвинув трубку, он отдал кому-то распоряжения относительно Жильберты. Дитер нетерпеливо ждал. — Я все организовал, — вновь появившись на линии, сказал Вебер.

— Спасибо.

— Не вешай трубку. У меня для тебя есть кое-какие новости.

Так вот почему он такой довольный!

— Какие? — спросил Дитер.

— Я сам поймал агента союзников.

— Что? — сказал Дитер. Это была неожиданная удача. — Когда?

— Несколько минут назад.

— Господи, да где же?

— Прямо здесь, в Сан-Сесиле.

— И как это произошло?

— Она напала на «милиционера», и трое моих крайне сообразительных молодых людей стали свидетелями этого. Им хватило ума схватить нападавшую, которая была вооружена автоматическим «кольтом».

— Ты сказал «она»? Агент — женщина?

— Да.

Теперь все ясно. Галки находятся в Сан-Сесиле, и их цель — шато.

— Послушай меня, Вебер! — сказал Дитер. — Я думаю, она входит в группу диверсантов, собирающихся атаковать шато.

— Они уже пытались это сделать, — сказал Вебер. — И мы задали им жару.

Дитер с трудом подавил свое нетерпение.

— Ну да, конечно, но именно поэтому они на сей раз могут вести себя хитрее. Может, объявим повышенную готовность? Удвойте охрану, обыщите шато и допросите французский персонал, находящийся в здании.

— Я уже отдал соответствующие распоряжения.

Дитер не очень поверил, что Вебер уже объявил повышенную готовность, но это не имеет значения, если он сейчас сделает то, что сказал.

Дитер на секунду подумал о том, чтобы отменить свои распоряжения насчет Мишеля и Жильберты, но потом решил этого не делать. До рассвета ему вполне может понадобиться допросить Мишеля.

— Я немедленно возвращаюсь в Сан-Сесиль, — сказал он Веберу.

— Как хочешь, — небрежно сказал Вебер, намекая на то, что он прекрасно справится и без помощи Дитера.

— Мне нужно допросить новую заключенную.

— Я уже начал допрос. Сержант Беккер сейчас ее подготавливает.

— Боже мой! Мне нужно, чтобы она была в ясном уме и могла говорить.

— Конечно.

— Прошу тебя, Вебер, — это чересчур важно, здесь не должно быть проколов. Я тебя умоляю — держи Беккера под контролем, пока я не приеду.

— Хорошо, Франк! Я проконтролирую, чтобы он не перестарался.

— Спасибо! Я буду у вас как можно скорее. — И Дитер повесил трубку.

Глава 51

У входа в большой зал шато Флик остановилась. Сердце учащенно билось, в груди застрял холодный комок. Она попала в самое логово льва. Если ее поймают, ее уже ничто не спасет.

Она быстро осмотрела помещение. Телефонные коммутаторы стояли здесь ровными рядами, как на параде, до неприличия современные на фоне поблекшего великолепия зелено-розовых стен и нарисованных на потолке маленьких толстых херувимов. Жгуты проводов змеились по разлинованному на квадраты мраморному полу, словно канаты по палубе корабля.

Голоса сорока телефонисток сливались в сплошной гул. Ближайшие к входу обернулись и посмотрели на вошедших. Флик заметила, как одна из девушек что-то говорит своей соседке и указывает на них. Все телефонистки были из Реймса и его окрестностей, многие из самого Сан-Сесиля, так что они должны были знать постоянных уборщиц и понимать, что Галки — люди посторонние. Тем не менее Флик предполагала, что они ничего не скажут немцам.

Вспомнив план, который нарисовала Антуанетта, она быстро сориентировалась. Располагавшееся слева от нее разбомбленное западное крыло сейчас не использовалось. Повернув направо, она через высокие, обшитые деревянными панелями двери повела Грету и Джелли в восточное крыло.

Одно помещение переходило в другое, все некогда роскошные приемные были забиты коммутаторами и стойками с оборудованием, которое при наборе номеров щелкало и жужжало. Флик не знала, приветствуют ли обычно уборщицы телефонисток или молча проходят мимо — французы очень любят здороваться, но здесь хозяйничали немецкие военные. Поэтому она довольствовалась тем, что неопределенно улыбалась, избегая зрительного контакта.

В третьем помещении за столом сидела какая-то начальница, одетая в немецкую форму. Флик решила ее проигнорировать, однако женщина ее окликнула:

— А где Антуанетта?

— Она сейчас придет, — не замедляя шага, ответила Флик. Ее голос немного дрожал от страха, но она надеялась, что начальница этого не заметила.

Женщина посмотрела на часы, которые показывали пять минут восьмого.

— Вы опоздали.

— Я очень сожалею, мадам, мы начнем прямо сейчас. — И Флик поспешила в следующую комнату. Секунду она с замиранием сердца прислушивалась, не раздастся ли сзади злобный окрик, но его не последовало, и, облегченно вздохнув, она пошла дальше, Грета и Джелли следовали за ней по пятам.

В конце восточного крыла находился лестничный колодец, ведущий вверх к административным помещениям и вниз, в подвал. В принципе Галки направлялись в подвал, но сначала им нужно было сделать некоторые приготовления.

Повернув налево, они двинулись в служебное крыло. Следуя указаниям Антуанетты, они нашли там маленькую комнату, где хранились средства для уборки — швабры, ведра, метлы и контейнеры для мусора, а также коричневые хлопчатобумажные комбинезоны, которые уборщицы надевали на время работы. Флик закрыла дверь.

— Пока дела идут неплохо, — сказала Джелли.

— Я так боюсь! — сказала Грета. Она была бледная и вся дрожала. — Наверное, я не смогу это выдержать.

Флик одарила ее ободряющей улыбкой.

— Все будет хорошо, — сказала она. — Мы справимся. Положи свое снаряжение в эти ведра.

Джелли уже начала складывать свою взрывчатку в ведро, и после недолгого замешательства Грета последовала ее примеру. Тем временем Флик собрала свой пистолет-пулемет, но без приклада — так оружие становилось почти на тридцать сантиметров короче и его было легче спрятать. Приладив глушитель, она поставила переводчик режима огня на одиночный огонь — при использовании глушителя патрон нужно было после каждого выстрела вручную досылать в патронник.

Засунув оружие за кожаный пояс, Флик надела сверху комбинезон, который полностью скрыл автомат. Для быстроты маневра она оставила пуговицы незастегнутыми. Остальные тоже надели комбинезоны, спрятав рассованные по карманам оружие и боеприпасы.

Теперь они были почти готовы идти в подвал. Тем не менее это была зона повышенной безопасности с охраной на дверях, и французскому персоналу не разрешалось туда спускаться — немцы убирали подвал сами. Перед тем как войти, Галкам нужно было создать некоторое замешательство.

Они уже собирались выходить из помещения, когда дверь внезапно открылась и в нее заглянул немецкий офицер.

— Пропуска! — рявкнул он.

Флик сразу напряглась. В принципе она ожидала, что на объекте будет объявлено что-то вроде повышенной готовности. Гестаповцы должны были догадаться, что Руби диверсантка — иначе бы у нее не было автоматического пистолета и десантного ножа, — и предпринять дополнительные меры предосторожности. Тем не менее Флик надеялась, что эти действия не успеют помешать выполнению операции. Эти надежды не оправдались — вероятно, они еще раз проверяют весь находящийся в здании французский персонал.

— Быстрее! — нетерпеливо сказал офицер. Это был гестаповский лейтенант — Флик видела это по значку на форменной рубашке. Она достала свой пропуск. Гестаповец внимательно на него посмотрел, сличая фотографию с ее лицом, и вернул обратно. То же самое он проделал с Джелли и Гретой. — Я должен вас обыскать, — сказал он и заглянул в ведро Джелли.

За его спиной Флик достала из-под комбинезона пистолет с глушителем.

Удивленно прищурившись, офицер вытащил из ведра Джелли ударопрочную канистру.

Флик взвела курок.

Офицер отвинтил крышку канистры. Когда он увидел детонаторы, на его лице появилось изумление.

Флик выстрелила ему в спину.

На самом деле пистолет не был совсем бесшумным — глушитель подавлял звук не на все сто процентов. Послышался тихий стук — словно книга упала на пол.

Гестаповский лейтенант дернулся и упал вперед.

Флик вытолкнула гильзу и, отведя назад затвор, для верности выстрелила еще раз — в голову.

Дослав патрон в патронник, она снова положила оружие под комбинезон.

Оттащив тело к стене, Джелли затолкнула его за дверь, где при беглом осмотре помещения его не было видно.

— Нужно выбираться отсюда, — сказала Флик.

Джелли вышла из комнаты. Бледная Грета неподвижно стояла и смотрела на мертвого офицера.

— Грета, пойдем! — сказала Флик. — Нам нужно выполнить свою работу.

Грета наконец кивнула и, двигаясь как робот, подобрала швабру и ведро и вышла в дверь.

Из кладовой они прошли в столовую. Сейчас там было пусто — лишь две девушки в форме пили кофе и курили.

— Ты знаешь, что нужно сделать, — тихим голосом по-французски сказала Флик.

Джелли начала подметать пол.

Грета не двигалась с места.

— Не подводи меня, — сказала Флик.

Грета кивнула, сделала глубокий вдох, выпрямилась и сказала:

— Я готова.

Флик вошла на кухню, Грета последовала за ней.

По словам Антуанетты, возле большой электрической плиты в шкафу находился распределительный щит электросети всего здания. Возле кухонной плиты стоял молодой немец.

— Что вы можете предложить голодной девушке? — сексуально улыбнувшись, сказала ему Флик.

Тот усмехнулся в ответ.

За его спиной Грета достала большие клещи с резиновыми ручками и открыла дверцу электрошкафа.

Когда Дитер Франк въехал на живописную площадь Сан-Сесиля, небо было частично затянуто облаками, а солнце скрылось. Облака были того же темно-серого цвета, что и шиферная крыша церкви.

У ворот шато вместо двух он заметил сразу четырех охранников. Хотя он находился в гестаповской машине, сержант, прежде чем открыть кованые железные ворота, тщательно проверил пропуска у него и водителя и только потом махнул рукой — дескать, проезжайте. Дитер был доволен — Вебер всерьез воспринял необходимость в дополнительных мерах безопасности.

Когда Дитер вышел из машины и направился к ступенькам главного входа, налетел прохладный ветерок. Пройдя в зал и увидев ряды женщин, сидящих за своими панелями, он вспомнил о женщине-агентке, которую арестовал Вебер. Группа Галок состояла из одних женщин, и Дитеру пришло в голову, что они могут проникнуть в шато под видом телефонисток. Возможно ли такое? Проходя через восточное крыло, он переговорил с немкой-начальницей:

— В последние несколько дней у вас есть новенькие?

— Нет, господин майор, — ответила она. — Одну новую девушку приняли три недели назад, но она была последней.

Это поставило крест на его теории. Кивнув, Дитер пошел дальше. В конце восточного крыла он спустился вниз. Как обычно, дверь в подвал была открыта, но за ней стояло двое солдат, а не один, как прежде, — Вебер удвоил охрану. Капрал отдал ему честь, а сержант спросил пропуск.

Дитер отметил, что, пока сержант проверяет пропуск, капрал стоит за ним.

— В том положении, что вы сейчас находитесь, легко справиться с вами обоими. Капрал, вы должны стоять в стороне, где-то в двух метрах, чтобы можно было спокойно стрелять, если на сержанта нападут.

— Так точно, господин майор!

Дитер прошел в коридор, где слышался гул дизельного генератора, снабжавшего электроэнергией телефонную систему. Пройдя мимо помещений для оборудования, он вошел в допросную. Он надеялся найти там новую заключенную, но комната была пуста.

Удивленный, он вошел внутрь и закрыл за собой дверь. И сразу получил ответ на свой вопрос. Из внутреннего помещения до него донесся звук, свидетельствовавший о страшных мучениях.

Дитер рывком распахнул дверь.

Возле аппарата для пыток электротоком стоял Беккер, Вебер сидел рядом на стуле. На операционном столе лежала молодая женщина, ноги и руки ее были связаны, голова зажата в фиксаторе. На ней было голубое платье, провода от аппарата проходили между ступней и исчезали под платьем.

— Привет, Франк! — сказал Вебер. — Присоединяйтесь. Беккер тут разработал одно усовершенствование. Покажите его, сержант.

Беккер пошарил у женщины под платьем и вытащил эбонитовый стержень примерно пятнадцати сантиметров длиной и два или три в диаметре. Стержень был окольцован двумя металлическими лентами, разведенными примерно на два сантиметра. К лентам были прикреплены провода от аппарата для пытки электротоком.

Дитер был привычен к пыткам, но эта дьявольская карикатура на половой акт наполнила его чувством отвращения, он даже содрогнулся от омерзения.

— Она пока ничего не сказала, но мы только начали, — сообщил Вебер. — Сержант, дайте еще один разряд.

Беккер задрал женщине платье и вставил цилиндр в ее влагалище. После этого он взял в руки рулон изоляционной ленты, оторвал от него полоску и закрепил стержень так, чтобы он не выпал.

— На этот раз дайте напряжение побольше, — сказал Вебер.

Беккер вернулся к аппарату.

И тут в комнате погас свет.

За печью сверкнула голубая вспышка, и раздался хлопок. Свет погас, кухня наполнилась запахом горелой изоляции. Двигатель холодильника со стоном остановился.

— Что такое? — сказал по-немецки молодой повар.

Выбежав из двери, Флик промчалась через столовую,

Джелли и Грета следовали за ней по пятам. По короткому коридору они пробежали мимо кладовой и выскочили на лестницу. Там Флик остановилась, вытащила автомат и спрятала его под полой плаща.

— В подвале будет совсем темно? — спросила она.

— Я перерезала все кабели, включая провода системы аварийного освещения, — заверила ее Грета.

— Пойдем!

Они быстро спустились по лестнице. По мере того как они спускались, дневной свет, проникающий через окна первого этажа, становился все слабее и слабее, а на входе в подвал уже царил полумрак.

Прямо за дверью стояли двое солдат. Один из них, молодой капрал с карабином, улыбнулся и сказал:

— Не беспокойтесь, дамы, это всего лишь отключение электроэнергии.

Флик убила его выстрелом в грудь, затем развернула свое оружие и застрелила сержанта.

Галки вошли в дверь. Флик держала автомат в правой руке, а фонарь — в левой. Вдали слышался низкий гул какого-то оборудования, несколько голосов что-то выкрикивали по-немецки.

Флик на секунду включила фонарь. Она находилась в широком коридоре с низким потолком, двери впереди были открыты. Она выключила фонарь и мгновение спустя увидела в дальнем конце огонек спички. Прошло примерно тридцать секунд после того, как Грета вырубила свет. Пройдет не так уж много времени, и немцы оправятся от шока и найдут фонарики. Чтобы скрыться из виду, у нее есть всего минута, может, даже меньше.

Флик заглянула в ближайшую дверь — она оказалась открытой. Флик посветила внутрь фонариком. Это была фотолаборатория — всюду висели фотографии, мужчина в белом халате на ощупь пробирался по комнате.

Захлопнув дверь, она в два прыжка пересекла коридор и приблизилась к следующей двери. Она была заперта. Судя по положению комнаты — в передней части шато, под углом автостоянки, — здесь находились резервуары с горючим.

Она снова двинулась по коридору и открыла следующую дверь. Гул оборудования усилился. Флик включила фонарь лишь на долю секунды, но этого оказалось достаточно, чтобы увидеть электрический генератор — видимо, автономный источник питания для телефонной системы, предположила она.

— Затаскивайте трупы сюда! — прошипела Флик.

Джелли и Грета потащили мертвых охранников по коридору. Вернувшись ко входу в подвал, Флик захлопнула стальную дверь. Коридор погрузился в полную темноту. Немного подумав, Флик заперла дверь изнутри на три тяжелых засова. В случае необходимости это поможет ей выиграть несколько драгоценных секунд.

Вернувшись в генераторное отделение, Флик закрыла дверь и включила фонарь.

Джелли и Грета уже затолкали трупы за дверь и теперь стояли, тяжело дыша.

— Все готово, — пробормотала Грета.

В помещении было полно труб и кабелей, но все они с истинно немецкой аккуратностью имели цветовую маркировку, поэтому Флик знала, что для чего предназначено: вентиляционные трубы были желтого цвета, топливные магистрали — коричневого, водопроводные трубы — зеленого, а линии электропитания были окрашены в черно-красную полоску. Флик направила фонарь на коричневую топливную магистраль, которая вела к генератору.

— Потом, если будет время, я попрошу тебя проделать в ней дырку.

— Легко! — сказала Джелли.

— А теперь положи руку мне на плечо и следуй за мной. Грета, ты точно так же следуешь за Джелли. Понятно?

— Понятно.

Выключив фонарь, Флик открыла дверь. Теперь им предстояло исследовать подвал вслепую. Положив руку на стену, она двинулась вперед, все больше углубляясь внутрь подвала. Неясный шум и выкрики свидетельствовали о том, что по коридору пробираются несколько человек.

— Кто закрыл главную дверь? — произнес по-немецки начальственный голос.

— Кажется, ее заклинило, — мужским голосом произнесла Грета.

Немец выругался. Мгновение спустя послышался скрежет засова.

Добравшись до следующей двери, Флик открыла ее и снова включила фонарь. Здесь находились два огромных деревянных ящика, размерами и формой напоминавших столы в морге.

— Аккумуляторная, — прошептала Грета. — Идем к следующей двери.

— Что там, фонарик? — по-немецки сказал мужской голос. — Принесите его сюда!

— Сейчас, — голосом Герхарда сказала Грета и вместе с другими Галками двинулась в противоположную сторону.

Подойдя к следующей комнате, Флик пропустила своих спутниц внутрь, закрыла дверь и лишь после этого включила фонарь. Это было длинное, узкое помещение, вдоль обеих стен которого стояли стойки с оборудованием. В ближнем конце комнаты находился шкаф, в котором, вероятно, лежали чертежи. В дальнем конце луч фонаря высветил небольшой стол. За ним сидели трое мужчин с картами — кажется, они сидели так примерно с минуту, то есть с тех пор, когда погас свет. Теперь они зашевелились.

Когда они поднялись на ноги, Флик навела на них автомат. Джелли тоже действовала быстро. Флик застрелила одного немца, почти одновременно пистолет Джелли хлопнул, и второй немец тоже упал на пол. Третий попытался уйти от выстрела, но луч фонаря последовал за ним. Флик и Джелли выстрелили одновременно, и он упал замертво.

Флик не позволила себе думать об убитых как о людях — для переживаний сейчас не было времени. Она посветила фонарем вокруг, и на сердце у нее потеплело. Почти наверняка это было именно то помещение, которое она искала.

В метре от длинной стены стояли две высокие, доходившие до самого потолка стойки, ощетинившиеся тысячами клемм. Поступавшие из внешнего мира телефонные кабели аккуратными пучками проходили сквозь стену и подсоединялись к задней части клемм на ближней стойке. В дальнем конце аналогичные кабели через потолок шли от задней части клемм к коммутаторам наверху. В передней части рамы кошмарное переплетение свободно свисающих навесных проводов соединяло клеммы ближней стойки с клеммами дальней. Флик посмотрела на Грету.

— Ну?

Грета с явным интересом уже изучала оборудование при свете своего собственного фонаря.

— Это ГКЩ — главный коммутационный щит, — сказала она. — Но он немного отличается от наших в Британии.

Флик смотрела на Грету с удивлением. Всего несколько минут назад она говорила, что слишком боится и не сможет действовать дальше. Теперь же убийство троих мужчин нисколько ее не тронуло.

Вдоль дальней стены другие стойки с оборудованием сияли светом вакуумных ламп.

— А на другой стороне? — спросила Флик.

Грета направила туда свет своего фонаря.

— Это усилители и высокочастотные каналы для междугородных линий.

— Прекрасно! — отрывисто сказала Флик. — Покажи Джелли, где нужно установить заряды.

Все три приступили к работе. Грета разворачивала вощеную бумагу, в которую была упакована желтая пластиковая взрывчатка, а Флик разрезала на куски запальный шнур. Он сгорал со скоростью одного сантиметра в секунду.

— Я сделаю все запалы по три метра длиной, — сказала Флик. — Тогда у нас будет ровно пять минут на то, чтобы уйти.

Джелли собирала огнепроводный шнур — запал, детонатор и оплетку.

Флик держала фонарь, подсвечивая Грете, которая прилепляла заряды к рамам в наиболее уязвимых местах, а Джелли прикрепляла к пластичной взрывчатке огнепроводный шнур.

Они работали быстро. Через пять минут все оборудование словно сыпью покрылось зарядами взрывчатки. Запальные шнуры вели к одному источнику, где они были свободно переплетены, с тем чтобы можно было одновременно поджечь все вместе.

Джелли достала термитную бомбу — черную канистру, формой и размером напоминающую консервную банку с супом и содержащую мельчайший порошок оксида алюминия и оксида железа, который при сгорании выделяет много тепла и дает сильнейшее пламя. Сняв крышку и обнажив два запала, она поставила банку на пол рядом с ГКЩ.

— Где-то здесь находятся тысячи схем, где показано, как соединяются схемы, — сказала Грета. — Их нужно сжечь. Тогда ремонтной бригаде понадобится не два дня, а две недели на то, чтобы все восстановить.

Флик открыла шкаф и нашла там четыре самодельных скоросшивателя с большими диаграммами, аккуратно отсортированными разделителями с этикетками.

— Мы это ищем?

Грета осветила карту своим фонарем.

— Да.

— Разбросайте их вокруг термитной бомбы, — сказала Джелли. — Они сгорят за считаные секунды.

Флик раскидала карты по полу неровными стопками.

У задней стены помещения Джелли поместила генератор кислорода.

— Так пламя будет сильнее, — пояснила она. — Обычным путем мы можем только сжечь деревянные рамы и изоляцию вокруг кабелей, но с этой штукой должны расплавиться медные кабели.

Все было готово.

Флик посветила фонарем по комнате. Наружные стены были выложены старинным кирпичом, но внутренние представляли собой легкие деревянные перегородки. Когда взрыв разрушит перегородки, огонь быстро распространится на оставшуюся часть подвала.

После отключения света прошло пять минут.

Джелли достала зажигалку.

— Вы обе выбирайтесь из здания, — сказала Флик. — Джелли, зайди по дороге в генераторную и сделай дыру в топливной магистрали — там, где я тебе показала.

— Ясно.

— Встретимся у Антуанетты.

— А ты куда собираешься? — с беспокойством спросила Грета.

— Поищу Руби.

— У тебя только пять минут, — предупредила Джелли.

Флик кивнула.

Джелли подожгла запал.

Попав из темноты подвала в полутьму лестничного колодца, Дитер сразу заметил, что стоявшие на входе охранники исчезли. Несомненно, они пошли за помощью, но подобное отсутствие дисциплины его взбесило — нужно было остаться на посту.

Впрочем, их могли удалить и насильственно. Может, их увели под дулом пистолета? Может, атака на шато уже началась?

Он взбежал по ступенькам. На первом этаже не наблюдалось никаких признаков боя. Телефонистки все еще работали — телефонная система располагала автономным питанием, а падающий из окон свет давал возможность видеть коммутаторы. Он пробежал через столовую, направляясь в заднюю часть здания, где находились мастерские, но по пути заглянул на кухню, где обнаружил стоявших у распределительного щита трех солдат в комбинезонах.

— В подвале нет света, — сказал Дитер.

— Я знаю, — сказал один из электриков с сержантскими нашивками на рубашке. — Здесь все провода перерезаны.

Дитер повысил голос.

— Тогда доставай свои инструменты и немедленно их соедини, тупица! — сказал он. — Что вы здесь стоите и чешете свою глупую голову?!

Сержант испугался.

— Так точно, господин майор!

— Я думаю, это из-за электрической печи, — сказал взволнованный молодой повар.

— Что такое? — рявкнул Дитер.

— Видите ли, господин майор, они убирали за печью, а тут бах…

— Кто? Кто убирал?

— Не знаю, господин майор.

— Солдат, какой-то ваш знакомый?

— Нет, господин майор, просто уборщица.

Дитер не знал, что и подумать. Шато явно кто-то атаковал. Но где же враг? Он вышел из кухни, прошел к лестничному колодцу и быстро поднялся на второй этаж, к кабинетам.

На повороте лестницы что-то привлекло его внимание, и он оглянулся. Высокая женщина в комбинезоне уборщицы поднималась по лестнице из подвала, держа в руках ведро и швабру.

Он замер и уставился на нее, напряженно размышляя. Здесь ее быть не должно — в подвал допускались только немцы. Конечно, в неразберихе, создавшейся из-за отключения электроэнергии, могло произойти что угодно, но повар винил во всем уборщицу. Он вспомнил короткий разговор с начальницей телефонисток. Новеньких среди них не было — но ведь об уборщицах он не спрашивал.

Вернувшись назад, он встретил девушку на первом этаже.

— Что вы делали в подвале? — спросил он ее по-французски.

— Я пошла туда убирать, но погас свет.

Дитер нахмурился. Она говорила по-французски с акцентом, который он не мог разобрать.

— Вы не должны были туда заходить.

— Да, солдат сказал мне об этом, они там сами убирают, но я не знала.

У нее не английский акцент, подумал Дитер. Но какой?

— Сколько вы здесь проработали?

— Всего неделю, и до сегодняшнего дня я убиралась вверху.

Ее объяснение было вполне правдоподобным, но Дитера оно не удовлетворило.

— Идемте со мной, — сказал он и крепко взял ее за руку.

Пока он вел ее к кухне, женщина не сопротивлялась.

— Вы узнаете эту женщину? — спросил Дитер у повара.

— Да, господин майор. Это она убирала за печью.

Дитер посмотрел на нее.

— Это правда?

— Да, господин, мне очень жаль, если я что-нибудь сломала.

Дитер наконец понял, что это за акцент.

— Вы немка! — сказал он.

— Нет, господин!

— Подлая предательница! — Он посмотрел на повара. — Хватайте ее и следуйте за мной. Она мне сейчас все расскажет.

Открыв дверь с надписью «Допросная», Флик вошла внутрь, закрыла за собой дверь и осветила комнату фонариком.

Она увидела дешевый сосновый стол с пепельницами, несколько стульев и стальной стол. В комнате никого не было.

Это ее удивило. Обнаружив в этом коридоре камеры для заключенных, она осмотрела их, освещая помещения фонариком через глазки. Камеры оказались пусты — заключенные, которых гестапо захватило в последние восемь дней, включая Жильберту, были куда-то переведены… или убиты. Но Руби все-таки должна быть где-то здесь.

И тут она увидела слева дверь, ведущую, вероятно, во внутреннее помещение.

Она выключила фонарь, открыла дверь, шагнула внутрь, закрыла дверь и включила фонарь.

И сразу увидела Руби, которая лежала на столе, напоминающем операционный стол в больнице. Специальные ремни фиксировали ее руки и ноги, а также не давали возможности двигать головой. Провод от какого-то электрического аппарата проходил у нее между ног и уходил под юбку. Сразу догадавшись, что делали с Руби, Флик ахнула от ужаса.

Она подошла к столу.

— Руби, ты меня слышишь?

Руби застонала. Сердце Флик учащенно забилось — она все еще жива.

— Сейчас я тебя освобожу, — сказала Флик и положила на стол свой «стэн».

Руби попыталась заговорить, но ее слова были больше похожи на стон. Флик быстро отстегнула ремни.

— Флик! — наконец сказала Руби.

— Что?

— Сзади.

Флик отпрыгнула в сторону. Что-то тяжелое задело ее ухо и ударило в левое плечо. Она вскрикнула от боли, выронила фонарь и упала. Ударившись об пол, она откатилась в сторону как можно дальше от первоначальной позиции, с тем чтобы нападавший не мог поразить ее снова.

Вид Руби так ее шокировал, что она не осмотрела с фонарем всю комнату. В тени кто-то прятался, дожидаясь подходящего случая, и не спеша подкрался сзади.

Ее левая рука моментально онемела. Правой рукой она пошарила по полу в поисках фонарика. Но прежде чем она успела его найти, раздался громкий щелчок, и свет снова зажегся.

Заморгав, она увидела двоих — плотного, коренастого мужчину с круглой головой и коротко стриженными волосами, за которым стояла Руби. В темноте она подобрала что-то похожее на стальной прут и держала его над головой. Когда загорелся свет, Руби увидела мужчину, повернулась и со всей силы обрушила стальной прут ему на голову. Это был страшный удар, мужчина мешком свалился на пол и замер в неподвижности.

Флик встала. Рука быстро восстанавливала чувствительность. Флик подобрала «стэн».

Руби стояла на коленях возле распростертого тела мужчины.

— Познакомься с сержантом Беккером, — сказала она.

— С тобой все в порядке? — спросила Флик.

— Меня мучает страшная боль, но я собираюсь отплатить этому гребаному мерзавцу. — Схватив Беккера за форменный китель, Руби подняла его на ноги, затем с усилием затолкнула на операционный стол.

— Он приходит в себя! — сказала Флик. — Я его прикончу.

— Дай мне десять секунд. — Руби распрямила руки и ноги сержанта и пристегнула ремни, затем закрепила фиксатором голову. После этого она взяла с аппарата цилиндрическую клемму и засунула сержанту в рот. Тот стал давиться и кашлять, но не мог пошевелить головой. Руби подобрала рулон изоляционной ленты, оторвала зубами полоску и закрепила цилиндр так, чтобы он не выпал изо рта. После этого она подошла к аппарату и щелкнула выключателем.

Раздалось низкое гудение. Человек на столе издал сдавленный стон. Его связанное тело забилось в конвульсиях.

— Идем, — немного посмотрев на него, сказала Руби.

И они вышли из комнаты, оставив сержанта Беккера корчиться от боли и визжать как свинья на бойне.

Флик посмотрела на часы. С тех пор как Джелли подожгла запалы, прошло две минуты.

Пройдя через допросную, они вышли в коридор. Все успокоилось. Возле входа стояли всего трое военных и спокойно разговаривали. Флик быстро пошла к ним, Руби не отставала.

Инстинкт подсказывал Флик, что нужно с уверенным видом просто пройти мимо военных, но тут в проеме двери она увидела высокую фигуру Дитера Франка, а за ним еще двух или трех человек, которых она не могла хорошо разглядеть. Флик резко остановилась, Руби наткнулась на нее сзади. Флик повернула к ближайшей двери, на которой было написано «Радиорубка». Она открыла дверь. В комнате было пусто. Они вошли внутрь.

Флик оставила дверь чуть-чуть приоткрытой и теперь слышала, как майор Франк возмущенно говорит по-немецки:

— Капитан, где те два человека, которые должны охранять вход?

— Не знаю, господин майор, я только что подошел.

Флик сняла с автомата глушитель и перевела переключатель режима огня на стрельбу очередями. Пока она использовала всего четыре патрона, в магазине оставалось еще двадцать восемь.

— Сержант, вы с этим унтер-офицером займете здесь пост. Капитан, поднимитесь в кабинет майора Вебера и скажите ему, что майор Франк настоятельно рекомендует немедленно обыскать подвал. Бегом марш!

Мгновение спустя шаги Франка послышались возле радиорубки. Флик ждала, прислушиваясь. Хлопнула дверь. Флик осторожно выглянула наружу. Франка нигде не было видно.

— Пошли! — сказала она Руби. Выйдя из радиорубки, они направились к главной двери.

— Что вы здесь делаете? — по-французски спросил капрал.

У Флик был готов ответ:

— Моя подруга Валери здесь новенькая, и когда не было света, она зашла не туда.

Капрал посмотрел на них с сомнением.

— Наверху все еще светло — как же она могла потеряться?

— Я очень извиняюсь, господин, — сказала Руби, — я думала, что мне нужно здесь убираться, и никто меня не остановил.

— Вообще-то мы сюда поставлены, чтобы их сюда не впускать, а не для того, чтобы не выпускать, — по-немецки сказал сержант. Засмеявшись, он махнул рукой — дескать, проходите.

Привязав узницу к стулу, Дитер отпустил повара, который сопровождал ее из кухни. Он взглянул на женщину, прикидывая, сколько времени ему понадобится. Одна агентка была арестована на улице возле шато, другая, если она, конечно, агентка, была схвачена на лестнице, когда она выходила из подвала. А вот как дела с остальными? Может, они пришли и ушли? Или где-то ждут, чтобы войти? Или они сейчас здесь, в здании? То, что он не знает, что происходит, сводило Дитера с ума. Тем не менее он уже приказал обыскать подвал, так что единственное, что он мог сейчас сделать, — это допросить узницу.

Дитер начал с традиционной пощечины — внезапной и деморализующей. Женщина ахнула от неожиданности и боли.

— Где ваши подруги? — спросил он.

Щека у женщины покраснела. Дитер следил за выражением ее лица, и то, что он увидел, привело его в полное недоумение.

Она казалась вполне счастливой.

— Вы находитесь в подвале шато, — сказал он. — Вот за этой дверью находится камера пыток. С другой стороны, за перегородкой — коммутационное оборудование. Мы находимся в конце туннеля — как говорят французы, на самом донышке. Если ваши подруги собираются взорвать здание, мы с вами наверняка умрем в этом помещении.

Выражение ее лица не изменилось.

Возможно, шато не взорвут, подумал Дитер. Но в чем тогда смысл этой операции?

— Вы немка, — сказал он. — Почему вы помогаете врагам своей страны?

Тут она наконец заговорила.

— Я вам скажу, — заявила она. Женщина говорила по-немецки с гамбургским акцентом. — Много лет назад у меня был любовник. Его звали Манфред. — Она отвела взгляд, вспоминая. — Ваши нацисты арестовали его и отправили в лагерь. Думаю, он там умер — я ничего больше о нем не слышала. — Она сглотнула. Дитер ждал. Через секунду она заговорила снова: — Когда они забрали его от меня, я поклялась, что отомщу, — и отомстила. — Она счастливо улыбнулась. — С вашим отвратительным режимом скоро будет покончено. И я помогла его уничтожить.

Здесь что-то было не так. По ее словам получалось, что дело уже было сделано. Кроме того, ведь свет опять включили. Неужели обесточивание здания уже сыграло свою роль? К тому же эта женщина не проявляет страха. Неужели она готова умереть?

— Почему арестовали вашего любовника?

— Они называли его извращенцем.

— В каком смысле?

— Он был гомосексуалист.

— Но он был вашим любовником?

— Да.

Дитер нахмурился, затем повнимательнее присмотрелся к женщине. Высокая и плечистая, под макияжем просматриваются мужской нос и подбородок…

— Вы мужчина? — с изумлением спросил он.

Она только кивнула.

В этот миг Дитера осенило ужасное подозрение.

— Зачем вы мне все это рассказываете? — спросил он. — Вы пытаетесь меня задержать, чтобы ваши подруги могли уйти? Вы жертвуете своей жизнью ради успеха операции…

Его размышления прервал какой-то слабый звук, напоминающий сдавленный стон. Теперь, обратив на него внимание, Дитер понял, что уже слышал его два или три раза, но не обратил внимания. Звук как будто исходил из соседней комнаты.

Вскочив на ноги, Дитер направился в камеру пыток.

Он ожидал увидеть на столе еще одну агентку и был потрясен, увидев, что это не она. Он сразу понял, что там мужчина, но сначала не сообразил, кто это, так как лицо было деформировано — челюсть вывернута, зубы сломаны, щеки покрыты кровью и рвотой. Затем он узнал коренастую фигуру сержанта Беккера. Провода от электрического аппарата были у него во рту, и Дитер понял, что клемма закреплена там изоляционной лентой. Беккер был все еще жив — он дергался и издавал ужасный пронзительный звук. Дитер был потрясен.

Он быстро выключил аппарат. Беккер перестал дергаться. Взявшись за электрический провод, Дитер резко потянул его на себя. Клемма выскочила изо рта у Беккера, и Дитер швырнул ее на пол.

Он нагнулся над столом.

— Беккер! — позвал он. — Вы меня слышите? Что здесь произошло?

Ответа не последовало.

Вверху все было нормально. Флик и Руби быстро прошли между рядами телефонисток, которые что-то тихо шептали в наушники и вставляли штекеры в гнезда, соединяя важных персон в Берлине, Париже и Нормандии. Флик посмотрела на часы. Ровно через две минуты все эти соединения будут нарушены и военная машина развалится на части, оставив изолированные компоненты, неспособные работать вместе. «Ну, — думала Флик, — если только мы сможем выбраться наружу…»

Они вышли из здания безо всяких инцидентов. Через несколько секунд они будут на городской площади — все уже почти закончено. Но во внутреннем дворе они вдруг встретили Джелли, которая шла обратно.

— Где Грета? — спросила она.

— Она же ушла с тобой! — ответила Флик.

— Я остановилась, чтобы установить заряд на линии подачи дизельного топлива — как ты и велела. Грета ушла вперед, но до Антуанетты так и не добралась. Я встретила только Пола, он ее не видел. Я вернулась, чтобы ее найти. — Джелли держала в руке бумажный пакет. — Я сказала охраннику, что выходила за ужином.

Флик была в ужасе.

— Грета должна быть внутри… дьявол!

— Я возвращаюсь за ней, — решительно сказала Джелли. — В Шартре она спасла меня от гестапо, так что я ее должница.

Флик посмотрела на часы.

— У нас меньше двух минут. Идем!

Они побежали обратно. Телефонистки молча смотрели, как они пробегают мимо. Флик уже начала сомневаться, что поступает правильно. Пытаясь спасти одного члена своей команды, не принесет ли она в жертву двух других — и саму себя?

Когда они добрались до лестничного колодца, Флик остановилась. Те двое военных, которые с шутками выпустили их из подвала, так легко не впустят их обратно.

— Как в прошлый раз, — тихо сказала она. — С невинным видом приближаемся к охранникам и в последний момент стреляем.

— Что здесь происходит? — послышался чей-то голос сверху.

Флик замерла.

Она оглянулась через плечо. На верхнем пролете стояли четверо мужчин. Один из них, в форме майора, направлял на нее свой пистолет. Флик узнала в нем майора Вебера.

Это была группа, которую запросил Дитер Франк — она должна была обыскать подвал. Она появилась совсем не вовремя.

Флик ругала себя за неверное решение — теперь вместо одной будут потеряны четыре.

— У вас вид заговорщиков, — сказал Вебер.

— Чего вы от нас хотите? — спросила Флик. — Мы всего лишь уборщицы.

— Может, и так, — сказал он. — Но в округе действует группа женщин-агентов.

Флик сделала вид, что это ее успокоило.

— Ну и хорошо, — сказала она. — Если вы ищете вражеских агентов, то мы в безопасности. Я боялась, что вы недовольны уборкой. — Она выдавила из себя смех.

Руби последовала ее примеру, но смех получился неискренним.

— Поднимите руки вверх, — сказал Вебер.

Поднимая руки, Флик посмотрела на часы.

Осталось тридцать секунд.

— Вниз по лестнице! — скомандовал Вебер.

Флик неохотно пошла вниз. Руби и Джелли шли рядом с ней, за ними следовали четверо гестаповцев. Флик шла как можно медленнее, отсчитывая секунды.

У основания лестницы она остановилась. Двадцать секунд.

— Это снова вы? — спросил один из охранников.

— Поговорите с вашим майором, — сказала Флик.

— Не останавливаться! — сказал Вебер.

— Я думала, что нам нельзя входить в подвал.

— Не останавливаться! — повторил Вебер.

Пять секунд.

Они миновали дверь подвала.

Раздался чудовищный грохот.

В дальнем конце коридора стенки аппаратной вывалились наружу. Послышался сильный треск, над обломками взвились языки пламени. Флик не удержалась на ногах.

Встав на одно колено, она вытащила автомат из-под комбинезона и резко развернулась. Джелли и Руби находились по обе стороны от нее. Охранники, Вебер и его люди также лежали на полу. Флик нажала на спусковой крючок.

Из шестерых немцев один лишь Вебер сохранил присутствие духа. Пока Флик осыпала их градом пуль, Вебер выстрелил из пистолета. С трудом поднявшаяся на ноги Джелли вскрикнула и снова упала. Флик поразила Вебера в грудь, и тот рухнул на пол.

Расстреляв весь магазин, Флик извлекла его из автомата, достала из кармана новый и перезарядила автомат.

Склонившись над Джелли, Руби попыталась нащупать у нее пульс. Через секунду она подняла глаза.

— Мертва! — сказала она.

Флик посмотрела в конец коридора, где находилась Грета. Из аппаратной вырывались языки пламени, но стена допросной вроде бы осталась нетронутой.

Она побежала туда, где бушевал ад.

Дитер лежал на полу, не понимая, как он туда попал. Он слышал гул пламени и чувствовал запах дыма. С трудом поднявшись на ноги, он заглянул в допросную.

Он сразу понял, что кирпичные стены камеры пыток спасли ему жизнь. Перегородка между допросной и аппаратной исчезла. Немногочисленную мебель допросной расшвыряло по стене. Та же участь постигла заключенную, которая лежала на полу, все еще привязанная к стулу, но ее находившаяся под чудовищным углом шея явно была сломана, так что она — или он — была мертва. Аппаратная была охвачена пламенем, огонь быстро распространялся.

Дитер понял, что у него осталось всего несколько секунд на то, чтобы уйти.

Дверь в допросную вдруг открылась, и на пороге появилась Флик Клэре с автоматом в руках.

Темный парик сполз набок, обнажив ее собственные светлые волосы. Раскрасневшаяся, запыхавшаяся, с диким выражением глаз, она была прекрасна.

Если бы сейчас у него под рукой было оружие, Дитер в слепой ярости убил бы ее на месте. Живая она стала бы бесценной наградой, но Дитер был настолько разъярен и унижен ее успехом и своим провалом, что совсем себя не контролировал.

Оружие, однако, было как раз у нее.

Сначала она не видела Дитера, глядя на мертвое тело своего товарища. Дитер сунул руку в китель. Затем Флик подняла глаза и встретилась с ним взглядом. Дитер понял, что она его узнала. Она знала, кто он такой, она знала, с кем сражалась последние девять дней. В глазах Флик вспыхнул огонек триумфа. Но судя по движениям губ, в ней также горела жажда мести — она подняла автомат и выстрелила.

Пули защелкали по стене, выбивая куски кирпича, но Дитер нырнул в камеру пыток и достал свой автоматический пистолет «Вальтер-Р38». Большим пальцем переведя предохранитель в положение «огонь», он нацелил оружие на дверь, дожидаясь, пока там появится Флик.

Но она не появлялась.

Выждав несколько секунд, он рискнул взглянуть.

Флик исчезла.

Проскочив пылающую допросную, он рывком распахнул дверь и выступил в коридор. Флик вместе с еще одной женщиной бежали в его дальний конец. Когда Дитер поднял пистолет, они как раз перепрыгивали через лежащие на полу одетые в форму мертвые тела. Он нацелился на Флик, но тут что-то обожгло его руку. Вскрикнув, Дитер выронил пистолет. Рукав его кителя был объят пламенем. Дитер поспешно сбросил его с себя.

Когда он снова поднял взгляд, женщины уже исчезли.

Подняв пистолет, Дитер двинулся за ними.

Даже на бегу он чувствовал запах топлива. Это была утечка — или, возможно, диверсанты повредили топливную линию. Теперь в любую секунду подвал может взорваться, как гигантская бомба.

Тем не менее он все еще может поймать Флик.

Выбежав из подвала, он двинулся вверх по лестнице.

В камере пыток форма сержанта Беккера начала медленно тлеть.

Жара и дым вернули его в сознание, он стал звать на помощь, но его никто не слышал.

Как и многие его жертвы, он пытался избавиться от опутавших его кожаных ремней, но, как и они, он был совершенно беспомощен.

Через несколько секунд его одежду охватило пламя, и он стал кричать.

Флик видела, что Дитер с пистолетом в руке вслед за ней поднимается по лестнице. Флик боялась, что если он остановится и начнет прицеливаться, то успеет выстрелить первым. Поэтому она решила, что лучше бежать, чем остановиться и выстрелить.

Кто-то активировал пожарную сигнализацию, и в шато надрывалась сирена. Когда Флик и Руби пробегали через коммутаторные, выяснилось, что все телефонистки покинули свои посты и столпились в дверях. Толпа затрудняла Дитеру стрельбу по Флик или Руби, но эти женщины также замедляли их продвижение. Прокладывая себе дорогу, Флик безжалостно работала локтями и коленями.

Достигнув главного входа, она сбежали вниз по лестнице. На площади Флик увидела фургон для перевозки мяса, который стоял задом к воротам шато, двигатель его работал, а задние двери были открыты. Рядом находился Пол, с беспокойством поглядывавший сквозь прутья. Флик подумала, что до сих пор не видела ничего более прекрасного.

Тем не менее, когда женщины выскочили из здания, двое охранников направили их в виноградник, находившийся к западу от внутреннего двора, в стороне от автостоянки. Игнорируя их указания, Флик и Руби побежали к воротам. Когда солдаты увидели у Флик автомат, они потянулись к оружию.

В руках Пола появилось ружье, он прицелился сквозь решетку. Прогремели два выстрела, оба охранника упали на землю.

Пол распахнул ворота настежь.

Когда Флик пробегала через ворота, над ее головой просвистели пули, которые угодили в фургон, — это стрелял Дитер.

Пол запрыгнул в переднюю часть фургона.

Флик и Руби бросились в заднюю часть.

Когда автофургон тронулся с места, Флик заметила, что Дитер повернул к автостоянке, где находился его небесно-голубой автомобиль.

В этот момент огонь в подвале добрался до топливных резервуаров.

Глубоко под землей послышался низкий гул, как при землетрясении. Автостоянка напоминала жерло вулкана, в воздух взлетали гравий, земля и куски бетона. Половину припаркованных возле фонтана машин перевернуло, на остальные дождем посыпались крупные камни и фрагменты кирпичной кладки. Дитера отбросило на ступеньки. Бензонасос взмыл в воздух, а из того места, где он находился, вырвался большой язык пламени. Несколько машин загорелось, их бензобаки начали один за другим взрываться. Затем автофургон выехал с площади, и Флик уже больше ничего не увидела.

Пол вел машину на максимальной скорости, стремясь поскорее выехать из города. Флик и Руби швыряло то вверх, то вниз. До Флик постепенно начало доходить, что задание выполнено. Она едва могла в это поверить. Думая о Грете и Джелли, которые погибли, о Диане и Мод, которые или уже умерли, или умирают где-то в концентрационном лагере, она не могла чувствовать себя счастливой. Тем не менее она испытывала жестокое удовлетворение, когда перед ее глазами вновь представали горящая аппаратная и взрывающаяся автостоянка.

Она посмотрела на Руби.

Руби усмехнулась в ответ.

— Мы все-таки это сделали, — сказала она.

Флик кивнула.

Руби крепко ее обняла.

— Да, — сказала Флик. — Мы это сделали.

Дитер с трудом поднялся с земли. Он чувствовал себя избитым с ног до головы, но все-таки мог ходить. Шато пылало, от автостоянки остались одни руины. Кричали охваченные паникой женщины.

Дитер молча смотрел на окружающий его разгром. Галки выполнили свое задание. Тем не менее еще не все кончено. Они все еще находятся во Франции. И если он сможет захватить и допросить Флик Клэре, поражение еще можно превратить в победу. Сегодня ночью она планирует где-то недалеко от Реймса встретить маленький самолет. Он должен выяснить, где и когда.

И он знал, кто ему об этом скажет.

Ее муж.

День последний