Надо бы выяснить, насколько они в курсе.
Пока операция не будет закончена, Сузу увидеть не удастся — за это тоже нужно благодарить Хасана.
Самолет пошел на посадку. Дикштейн пристегнул ремень безопасности. Все приготовления завершены, схема полностью разработана, карты розданы. Он знал свою комбинацию, знал кое-какие козыри противника — противник, в свою очередь, о чем-то догадывался. Оставалось лишь начать игру, и никто не мог предсказать ее исход. Эх, если бы можно было предвидеть будущее; если бы план был не такой сложный; если бы не пришлось опять рисковать жизнью… Скорей бы уже начать операцию и перейти от метаний к делу.
Проснулся Коэн.
— Мне все это приснилось? — спросил он.
— Нет, — улыбнулся Дикштейн. Оставалась еще одна, самая неприятная часть: нужно напугать Коэна до полусмерти. — Я предупреждал вас, что это очень важно и конфиденциально.
— Да-да, конечно, я понимаю.
— Нет, не понимаете. Если вы хоть кому-нибудь, кроме жены, расскажете об этом, нам придется принять решительные меры.
— Что вы имеете в виду? Вы мне угрожаете?
— Если вы не будете держать рот на замке, мы убьем вашу жену.
Коэн побледнел и уставился на него, затем отвернулся и стал вглядываться в огни приближающегося аэропорта.
Глава 13
Московская гостиница «Россия» — самый крупный отель в Европе: 5738 кроватей, километры коридоров и никакого кондиционирования.
Выспаться Хасану не удалось.
Легко сказать: «Фидаи должны угнать судно раньше Дикштейна»; чем больше он об этом думал, тем страшнее ему становилось.
Организация освобождения Палестины в 1968 году была вовсе не той сплоченной политической единицей, какой притворялась, и даже не свободным объединением индивидуальных групп, работающих вместе. Скорее, ее можно было назвать клубом людей с общими интересами. Партизанские отряды действовали сами по себе. Таким образом, обещая помощь фидаев, Махмуд говорил только за своих людей. Более того, в данном случае просить о помощи ООП вообще не стоило. Египтяне снабжали фидаев деньгами, оружием и прочим, однако при этом они держали руку на пульсе; если нужно сохранить что-то в тайне от арабов, нельзя делиться этим с ООП. Разумеется, после операции, когда мировая пресса слетится взглянуть на захваченное судно с атомным грузом, египтяне узнают и, возможно, даже заподозрят, что фидаи намеренно им помешали, но Махмуд сделает невинное лицо, и им останется лишь присоединиться к общему восхвалению фидаев за срыв коварных замыслов израильтян.
Сам Махмуд не сомневался, что помощь ему не понадобится. У его отряда лучшие связи за пределами Палестины, лучшая сеть в Европе и куча денег. В данный момент он договаривался об аренде судна в Бенгази, а его команда собиралась вместе с разных концов света.
Но самая серьезная задача легла на плечи Хасана: узнать, где и когда Дикштейн собирается захватить «Копарелли», а для этого нужен КГБ.
Ему было ужасно неловко общаться с Ростовым. До встречи с Махмудом Хасан говорил себе, что работает на две организации с единой целью. Теперь же он стал двойным агентом: притворялся, будто сотрудничает с египтянами и КГБ, а на деле саботировал планы обеих сторон. Хасан чувствовал себя в каком-то смысле предателем и боялся, что Ростов заметит в нем перемену.
Когда Хасан прилетел в Москву, Ростову и самому было неловко. Он заявил, что в его квартире нет места, хотя Хасан знал, что семья полковника на даче. Судя по всему, Ростов что-то скрывал: возможно, он встречался с женщиной и не хотел светиться перед коллегой.
После бессонной ночи в гостинице «Россия» Хасан встретился с Ростовым в здании КГБ на Московской кольцевой автодороге[260], в кабинете Феликса Воронцова. И здесь оказались свои подводные течения: когда он вошел, они явно о чем-то спорили, и, хотя тут же умолкли, воздух был наэлектризован взаимной неприязнью. Однако Хасан, занятый своими мыслями, не придал этому значения.
— Ну что, какие новости? — спросил он, усаживаясь.
Те обменялись взглядами, Ростов пожал плечами.
— На «Стромберге» установили мощный радиомаяк, — сказал Воронцов. — Сейчас судно пересекает Бискайский залив и движется на юг. Судя по всему, планируется заход в Хайфу, где экипаж сменят на агентов «Моссада». Итак, мы неплохо поработали на предварительном этапе сбора данных, далее проект переходит в стадию конструктивных действий. Наша задача становится, так сказать, более директивной, нежели дескриптивной.
— Привыкай — у нас все так говорят, — непочтительно отозвался Ростов. Воронцов метнул в него сердитый взгляд.
— Каких действий? — переспросил Хасан.
— Ростов едет в Одессу: там стоит польское судно «Карла», — пояснил Воронцов. — Оно хоть и грузовое, но у него хорошая скорость и некоторое дополнительное оборудование — мы его часто используем.
Ростов уставился в потолок с недовольным видом. Хасан догадался, что тот рассчитывал скрыть некоторые детали от египтян: возможно, именно об этом они спорили до его прихода.
— Ваша задача — раздобыть египетское судно и выйти на связь с «Карлой» в Средиземном море, — продолжил Воронцов.
— А дальше?
— Ждем, когда Тюрин с борта «Копарелли» уточнит время угона и сообщит нам, перегрузят ли уран на «Стромберг» или оставят на «Копарелли» до разгрузки в Хайфе.
— А дальше? — упорствовал Хасан.
Воронцов начал было говорить, но Ростов его перебил:
— Своим ты выдашь другую легенду: мы не в курсе про «Копарелли», нам известно лишь, что израильтяне планируют какую-то операцию в Средиземном море.
Хасан кивнул, сохраняя бесстрастное выражение лица. Они что-то затевают, а ему не говорят!
— Ладно. Если ты расскажешь мне, в чем настоящий план.
Ростов взглянул на Воронцова и пожал плечами.
— После угона «Карла» возьмет курс на судно Дикштейна — то, на котором будет груз, — и протаранит его, — сказал Воронцов.
— Протаранит?!
— Экипаж вашего судна станет свидетелем столкновения, вы доложите о происшествии и убедитесь в том, что команда действительно состоит из израильтян и перевозят они именно урановую руду. Об этом вы тоже сообщите по инстанциям. Начнется международное расследование. Установят факт наличия украденного товара, вернут его законным владельцам, а израильтян покроют несмываемым позором.
— Но они будут защищаться!
— Тем лучше, — ответил Ростов. — Ваши увидят и помогут нам отбиться.
— План хороший — простой и ясный, — сказал Воронцов. — Всего-то и надо, что устроить столкновение, дальше пойдет как по маслу.
— Да, план хорош, — поддакнул Хасан, сообразив, что схема отлично вписывается в намерения фидаев. В отличие от Дикштейна, Хасан знал о присутствии Тюрина на борту «Копарелли». Захватив судно, фидаи выбросят его за борт вместе с рацией, и тогда Ростов не сможет отследить их местоположение. Однако при этом необходимо точно знать, когда Дикштейн намеревается совершить угон, чтобы фидаи успели раньше его.
В кабинете Воронцова было жарко. Хасан подошел к окну и выглянул на МКАД, запруженную транспортом.
— Нам нужно знать, где и когда Дикштейн планирует операцию по захвату, — сказал он.
— Зачем? — спросил Ростов, разводя руки в стороны. — У нас Тюрин на «Копарелли» и маяк на «Стромберге»: мы постоянно их мониторим. Будем держаться поближе и вовремя вступим в игру.
— Но мое судно должно находиться в нужной точке в решающий момент.
— Так следуйте за «Стромбергом», только держитесь за линией горизонта и тогда сможете принимать его радиосигналы либо оставайтесь на связи со мной на «Карле». Можно и то и другое.
— А если маяк не сработает или Тюрина засекут?
— С другой стороны, если мы снова начнем его искать, то рискуем засветиться — и то не факт, что найдем, — возразил Ростов.
— Вообще-то Хасан дело говорит, — вмешался Воронцов.
Ростов, в свою очередь, метнул в начальника свирепый взгляд.
Хасан расстегнул воротник рубашки.
— Можно я открою окно?
— Они не открываются, — сказал Воронцов.
— А про кондиционер вы вообще слышали?
— Где — в Москве?
— Подумай как следует. — Хасан повернулся к Ростову. — Я хочу быть абсолютно уверен в том, что мы их поймаем.
— Я уже все продумал, — ответил тот. — А гарантии дает только банк. Возвращайся в Каир, займись подготовкой судна и оставайся на связи.
«Ах ты, высокомерный ублюдок», — подумал Хасан. Он повернулся к Воронцову.
— При всем желании — я не могу сказать своим людям, что план меня устраивает, до тех пор, пока мы не исключим все неясные моменты.
— Я согласен с Хасаном, — сказал Воронцов.
— А я — нет, — упорствовал Ростов. — Тем более план уже одобрен Андроповым.
До этого момента Хасан считал, что сможет настоять на своем, поскольку Воронцов на его стороне, а он все-таки начальник Ростова. Однако упоминание председателя КГБ сыграло решающую роль: Воронцов спасовал, и Хасану пришлось в который раз скрыть свое разочарование.
— План можно изменить, — слабо возразил Воронцов.
— Только с санкции Андропова, — ответил Ростов. — И моей поддержки вы не получите.
Губы Воронцова сжались в тонкую линию. «Он ненавидит Ростова», — подумал Хасан, — я тоже».
— Что ж, ладно, — сдался Воронцов.
Работая в разведке, Хасан всегда был частью команды профессионалов — египтян, КГБ, даже фидаев. Всегда кто-то другой, опытный и решительный, направлял его действия, отдавал приказы и нес ответственность за результат. Теперь же, возвращаясь в гостиницу, он внезапно понял, что предоставлен самому себе. Ему придется в одиночку найти невероятно умного и чертовски неуловимого человека и раскрыть его самый тщательно охраняемый секрет.
Несколько дней Хасан пребывал в состоянии паники. Он вернулся в Каир, выдал там заученную легенду и занялся подготовкой судна, как просил Ростов. Однако проблема вставала во весь рост, как отвесная скала, на которую невозможно вскарабкаться, не продумав хотя бы часть пути наверх. Он бессознательно рылся в памяти, пытаясь найти нужный подход к самостоятельному решению этой сложной задачи.