[1205] — спросил он.
— Вы же видите, что он пишет. В Венеции преувеличивают силы Альвинци. Бонапарт разделается с ним с такой же легкостью, с какой справился с Вурмзером до него и с Больё до Вурмзера. Единственное, что могло бы представлять для нас реальную угрозу, — это объединение вооружившейся Венеции с Австрией. Англичане мечтают об этом. Но в Венеции правит бесхребетный Манин, этого можно не опасаться. Так что пускай Вендрамин сколько угодно ратует за вооруженный нейтралитет, а сенат идет у него на поводу.
Марк-Антуан с горечью подумал о злой иронии судьбы: все усилия Вендрамина, делавшие его в глазах графа Пиццамано крупным политическим лидером и спасителем отечества, теперь приветствовались врагами Венеции, так как делали ее уязвимой.
Лаллеман прервал его размышления вопросом:
— Но вы говорили об угрозе вашей жизни. В чем там дело?
— Я рад, что это вас интересует. — Он рассказал послу о своей дуэли с Вендрамином и последовавшем за нею приключением прошлой ночью.
Лаллеман пришел в негодование, вызванное не только политическими мотивами. За прошедшее после инцидента с Терци время отношение посла к лже-Лебелю существенно потеплело.
— Что я, по-вашему, должен сделать? Как мне защитить вас?
— Ваше положение не позволяет вам мне помочь. Мне придется принять меры самостоятельно. — Отвечая на немой вопрос в глазах собеседника, он пояснил: — Я хочу одолжить у вас денег, чтобы связать руки Вендрамину.
Лаллеман сразу оценил его замысел.
— Хитро́, черт побери! Но тут можно нарваться на неприятности.
— Моя смерть будет для меня еще большей неприятностью. Проявите чуточку человеколюбия, Лаллеман.
— Дорогой мой! — Лаллеман вскочил на ноги. — Неужели вы думаете, что я настолько бессердечен? — Его тревога за судьбу старины Лебеля была вполне искренней, и он даже высказал предположение, что ему, возможно, лучше уехать из Венеции.
Марк-Антуан выразил негодование. Неужели Лаллеман полагает, что он способен бежать от опасности? А что касается его задач в Венеции, то он еще и не приступал к ним по-настоящему. Его черед придет, когда создастся критическое положение.
— И в любом случае, как я могу уехать, пока меня не отзовут? — Он взял свою треуголку, лежавшую на столе Лаллемана. — Я не вижу иного выхода, кроме того, о котором я сказал. И я сделаю это.
Гондола доставила его в район Сан-Феличе, где в особняке на одноименном канале проживал Вендрамин. Дома́ в Сан-Барнабо, отданные правительством в распоряжение представителей обедневших родов, ему не подходили. Он занимал второй этаж прекрасного дворца, живя роскошно, что было загадкой для тех, кто знал о его доходах.
Дверь открыл пожилой слуга в неприхотливой ливрее, с подозрением уставившийся на посетителя.
— Мессер Леонардо Вендрамин здесь проживает?
— Да. Что вам угодно? — спросил слуга на диалекте.
— Мне надо поговорить с ним.
По-прежнему загораживая вход, слуга обернулся и крикнул:
— Синьор Леонардо, тут какой-то человек спрашивает вас.
Открылась одна из внутренних дверей, и появился высокий человек в алом парчовом халате и шлепанцах, голова его была обмотана платком. Пустой правый рукав халата свободно свисал.
Он приблизился, вглядываясь в пришедшего. Когда он увидел, что это Марк-Антуан, лицо его побагровело.
— Что вам надо? Зачем вы сюда явились? — спросил он резко и гневно.
Марк-Антуан сделал шаг вперед и прижал дверь ногой, чтобы ее не захлопнули перед его носом.
— Мне надо поговорить с вами, Вендрамин. Это срочно и очень важно — для вас. — Он говорил тоном господина, обращающегося к нерадивому лакею, и придал своему лицу соответствующее выражение.
— Мы можем поговорить в каком-нибудь другом месте. Я не принимаю…
— Да, я понимаю. — Марк-Антуан посмотрел жестким взглядом на неприветливого слугу. — Но меня вы примете.
Секунду-другую Вендрамин стоял, глядя на него со злостью. Затем он сдался:
— Ну заходите, раз вы настаиваете. Пропустите его, Лу́ка.
Марк-Антуан вошел в коридор. Вендрамин указал левой рукой на дверь, из-за которой появился:
— Сюда, если не возражаете.
Довольно просторная гостиная не отличалась ни особым шиком, ни убожеством и была меблирована не без претензии. Одну из стен покрывали гобелены, мебель была отделана позолотой.
Вендрамин остался стоять спиной к закрытой двери. Марк-Антуан повернулся к нему, одной рукой в перчатке прижимая к себе шляпу, другой слегка опираясь на трость с золотым набалдашником.
— Вряд ли вы рады видеть меня, — проговорил он, пародируя учтивость.
— Что вам нужно, месье англичанин?
— Я хочу прежде всего сказать, что предпринятые вами шаги могли бы иметь для вас самые серьезные последствия, если бы я был не в состоянии нанести вам этот визит. Вы слышали, конечно, что сегодня утром вашего друга выловили из канала близ Сан-Моизе. Вы понимаете, каким образом он попал туда. Надеюсь, вы хоть в какой-то степени чувствуете свою ответственность за безвременную кончину этого бедняги.
— Не понимаю, о чем вы говорите.
— Я хочу посоветовать вам, мессер Леонардо, в следующий раз посылать с подобным заданием четырех подручных. Двух, похоже, недостаточно.
— Обязательно так и сделаю, дорогой месье Мелвилл, — едко улыбнулся Вендрамин.
— Я вижу, мы понимаем друг друга.
— Я тоже хочу дать вам совет. Уезжайте из Венеции, пока вы в состоянии сделать это. Здешний воздух не очень полезен для слишком пронырливых иностранцев.
— Я тронут вашей заботой. Но со здоровьем у меня все в порядке, уверяю вас.
— Не исключено, что так будет недолго.
— Я все же рискну остаться. А ваше собственное здоровье вас не беспокоит? Вы не думали о том, как быстро может инквизиция вынести приговор и привести его в исполнение, если она узнает, что за последние полгода вы получили пять или шесть тысяч дукатов от французского посольства?
Вендрамин побелел и сделал шаг вперед:
— Что за ложь? Это гнусная ложь, слышите?
— Ну, если ложь, то вам, конечно, не о чем беспокоиться.
— Я не получил ни одного цехина во французском посольстве!
— В самом посольстве, может быть, и не получали. Но существуют чеки, выданные посольством, подписанные вами и оплаченные банком Виванти. Попробуйте объяснить инквизиторам, каким образом вы получили эти французские деньги. Как вы убедите их, что это не плата за то, в чем вас непременно заподозрят?
Вендрамин смотрел на него, дрожа и не в силах выговорить ни слова. Марк-Антуан продолжил таким же любезным тоном:
— Вас может постичь та же участь, что и Рокко Терци, который, кстати, был вашим другом. Он так же нуждался в деньгах, как и вы, и не мог — так же, как, скорее всего, не сможете и вы, — объяснить, откуда он взял средства, позволяющие ему жить на широкую ногу. Если вы не хотите, чтобы это с вами случилось, оставьте меня в покое. Когда вы уясните цель моего визита к вам, то, возможно, поймете, что разговор наш был не напрасен. Я не хочу покидать Венецию в ближайшее время. Я не хочу, чтобы моя жизнь постоянно находилась под угрозой. Я не хочу, чтобы меня повсюду сопровождал телохранитель для защиты от ваших подручных. Поэтому я принял меры предосторожности и устроил так, чтобы вы были заинтересованы в моем благополучии, — сказал Марк-Антуан с улыбкой, но затем тон его стал жестким. — Если со мной произойдет какой-нибудь несчастный случай, пусть даже он и не приведет к моей гибели, инквизиция тут же получит информацию, которая побудит их задать вам несколько неприятных вопросов. Надеюсь, вы меня понимаете?
Вендрамин обнажил свои крепкие зубы в циничной усмешке:
— Думаете, меня так легко запугать? Где доказательства?
— Не надейтесь, что чеки уничтожены. Они могут быть представлены по требованию инквизиции.
— Кем это, интересно?
— Ищите сами ответ на этот вопрос. Я вас предупредил и не смею больше задерживать.
Вендрамин машинально стер пот с верхней губы:
— Вы ничтожный трус, раз прячетесь за подобной ложью! Это вот так порядочные люди защищаются в Англии? Я клянусь Богом, что ни цехина из этих денег не было платой за предательство.
— Но поверят ли этому инквизиторы? Надо учитывать, какие мысли придут им в голову. А это не так уж трудно вообразить.
— Боже мой! Я думаю, вы знаете, что я говорю правду, и все равно угрожаете мне этим. Вы негодяй! Господи, это просто невероятно!
— Конечно, я мог бы по вашему примеру нанять людей, чтобы они убили вас. Но у меня другие методы. А теперь, если позволите, я оставлю вас.
Вендрамин рывком распахнул дверь:
— Я вас не задерживаю. Идите, идите!
Марк-Антуан неторопливо вышел.
Глава 20
В тот же день Вендрамин в ярости отправился к виконтессе де Со. Оказалось, что у нее прием в изысканной, черной с золотом, гостиной, служившей очень выгодным для нее фоном.
Центром изысканного общества была царственная Изабелла Теоточи, за которой напористо ухаживал маленький Альбрицци, имевший несколько потасканный вид.
Лидер барнаботто был принят довольно холодно, как это случалось везде в последнее время. Он находил утешение в презрении к ним, вполне искреннем. Эту шумную группу людей разных возрастов можно было встретить повсюду, и повсюду они вели себя неестественно и претенциозно, критиковали других самоуверенно и безапелляционно.
За кофе с мороженым и мальвазией много говорилось о свободе, веке разума и правах человека; велись псевдоинтеллектуальные беседы, во время которых пережевывались плохо усвоенные обрывки теорий энциклопедистов. Не чуждались они и сплетен, правда в интеллектуальной обертке, призванной создать впечатление широты взглядов того, кто их распространял.
Вендрамин маялся в нетерпении, пока не ушел последний из гостей.
Виконтесса упрекнула его за плохие манеры и кислый вид, с каким он держался в обществе ее друзей.