Поэтому он постарался воспроизвести манеры непримиримого якобинца, не церемонящегося ни в каких учреждениях, и протопал, не снимая шляпы, прямо в кабинет, который прежде занимал Лаллеман, где был встречен изумленными взглядами исполняющего обязанности посла и работавшего вместе с ним секретаря Жакоба.
Вийетар вскочил на ноги:
— Лебель! Где, черт побери, вас носило все это время?
Трудно было найти вопрос, который придал бы Марк-Антуану больше уверенности. Ему стало ясно, что одна из опасностей, с которыми он ожидал столкнуться в этом волчьем логове, ему не угрожает.
Он холодно смерил Вийетара взглядом, намекая, что этот вопрос неуместен:
— Там, где я был нужен.
— Где были нужны? А вам не кажется, что вы были нужны здесь? — Вийетар раскрыл курьерскую сумку и вытащил ворох бумаг. — Все это письма из Директории, которые ожидают, когда вы ими займетесь. Лаллеман сказал мне, что вы не заходили с того самого дня, когда меня вызвали в Клагенфурт. Он уже боялся, что вас убили. — Исполняющий обязанности в раздражении швырнул письма на стол перед Марк-Антуаном. — Может, вы объяснитесь?
Марк-Антуан неторопливо перебирал письма. Всего их было пять, все были запечатаны сургучом и адресованы гражданину полномочному представителю Камиллу Лебелю. Он вздернул брови и вперил в Вийетара холодный взгляд:
— С какой стати я должен перед вами отчитываться, Вийетар? Вы знаете, с кем говорите?
— И — господи боже мой! — что за бант вы прицепили на шляпу?
— Если по долгу службы мне надо продемонстрировать цвета Венеции или выступать под именем англичанина Мелвилла, то вам-то что за дело до этого? Вы слишком бесцеремонны.
— А вы корчите из себя черт знает что.
— Похоже, назначение исполняющим обязанности ударило вам в голову. Я спросил вас, знаете ли вы, с кем разговариваете. Я хотел бы получить ответ.
— Тысяча чертей! Я знаю, с кем разговариваю.
— Рад это слышать. Я уж думал, что придется доставать свои документы, чтобы напомнить вам, что я нахожусь в Венеции как полномочный представитель Директории Французской республики.
Попытка Вийетара побряцать оружием провалилась, он сник и перешел к увещеваниям:
— Да черт возьми, Лебель, ну с какой стати нам пикироваться по этому поводу?
— Вот и я думаю: с какой стати я должен напоминать вам, что нахожусь здесь не для того, чтобы выполнять приказы, а чтобы отдавать их.
— Отдавать их?
— Если возникнет необходимость. Кстати, потому я и пришел сегодня сюда. — Он оглянулся в поисках стула, пододвинул один из них к столу и сел, скрестив ноги. — Садитесь, Вийетар.
Вийетар машинально подчинился.
Марк-Антуан взял одно письмо из пачки, сломал печать, расправил бумагу и стал читать, время от времени бросая реплики:
— Баррас запаздывает с распоряжениями. Вот тут он велит мне сделать то, что уже сделано. — Он распечатал второе письмо и пробежал его глазами. — Всегда одно и то же. Они в Париже слишком осторожничают с поисками предлога для открытия военных действий. Я уже давно нашел подходящий предлог — этого так называемого графа Прованского. Точнее, предлог существовал и без меня, я просто обратил на него внимание Лаллемана. Но мы опять нежничаем, словно у нас не республика, а все тот же театр с монархами и аристократами. Мы слишком заботимся о мнении деспотов, которые еще правят в Европе. К чертям всех деспотов! Если меня вскроют после смерти, Вийетар, то найдут этот девиз выгравированным на моем сердце.
Он продолжал резонерствовать в том же духе, просматривая письма, пока не наткнулся в одном из них на фразу, заставившую его замолкнуть. Затем, презрительно фыркнув, он зачитал эту фразу вслух:
— «Генерал Бонапарт склонен совершать своевольные и неосмотрительные поступки. Что касается casus belli, то старайтесь укротить его нетерпение и предотвратить преждевременные действия. Это должно быть сделано с соблюдением всех формальностей. С этой целью не стесняйтесь в случае необходимости использовать предоставленные Вам полномочия».
Дочитав этот отрывок, он сложил письмо и сразу засунул его вместе с другими во внутренний нагрудный карман. Было бы крайне нежелательно давать письмо Вийетару в руки, так как Марк-Антуан не столько читал написанное, сколько импровизировал.
— В письмах нет ничего такого, что оправдывало бы ваше беспокойство по поводу того, что я читаю их с опозданием, — заметил он. — В них не сообщается ничего нового для меня, а распоряжения я уже выполнил. — Он бросил взгляд на Вийетара и спросил насмешливо: — Так вы хотите знать, где я был?
Услышанное произвело впечатление на Вийетара, хотя кое-что он воспринял с пренебрежением. Тем не менее он поспешил уверить Марк-Антуана, что его это интересует, потому что он беспокоился о нем.
Жакоб, навострив уши, старательно делал вид, что поглощен своей работой.
Речь Марк-Антуана стала менее высокопарной, но зато более язвительной.
— В качестве полномочного представителя Директории я занимался делами, которые вы считаете ниже своего достоинства, — выполнял функции агента-провокатора. Если точнее, то я был с моим другом капитаном Пиццамано в форте Сант-Андреа. Теперь вы, возможно, понимаете, почему у одного из этих мягкотелых венецианцев хватило пороха сделать выстрел по французскому военному кораблю.
У Вийетара глаза полезли на лоб, он подался вперед.
— Святые угодники! — только и смог он произнести.
— Вот так. Могу считать, что с ролью провокатора я справился успешно.
Вийетар хлопнул по столу ладонью:
— Теперь мне все ясно! То-то я не мог поверить своим ушам, когда услышал эту новость. У этих изнеженных аристократов кишка тонка для этого. Но не было ли это излишне? Верона — вполне достаточный предлог для войны.
— Ну, лишний предлог не помешает. И к тому же вести о событиях в Вероне тогда еще не дошли до форта Сант-Андреа, так что «Освободитель Италии» был тем шансом, которого я ждал. Я подергал за ниточки, и марионетка Пиццамано послушно создал ситуацию, в которой открытие военных действий стало абсолютно оправданным.
— Да-а… Это вы здорово провернули, — изумленно проговорил Вийетар.
— Да. Но я не хочу, чтобы искали козла отпущения и приписывали ему то, что сделал я.
— Как это?
— Я сегодня прервал важную работу, чтобы прийти сюда и спросить вас, что за болван отдал приказ об аресте Пиццамано.
— Болван?! — Наконец-то Вийетар нашел за что зацепиться. — Может быть, вы выберете какое-нибудь другое слово, если узнаете, что приказ отдал генерал Бонапарт.
Но на Марк-Антуана это не произвело впечатления.
— Болван остается болваном, командует ли он Итальянской армией или добывает древесный уголь в Арденнском лесу. Генерал Бонапарт показал себя выдающимся военачальником, лучшим в Европе на сегодняшний день…
— Ваша похвала очень обрадует его.
— Надеюсь. Но меня не радуют ваши саркастические замечания, которыми вы прерываете меня. О чем я говорил? А, да. Возможно, генерал Бонапарт гений в вопросах ведения войны, но данный вопрос не военный, а политический. С политической точки зрения арест капитана Пиццамано — первостатейный ляпсус. Я сделал его героем, но не собирался делать его к тому же мучеником. Это не просто излишне, но и опасно, чрезвычайно опасно. Это может создать серьезные проблемы в Венеции.
— Да кого они волнуют? — бросил Вийетар.
— Любого человека, кто хоть чуточку соображает. Меня, в частности. И я уверен, что членов Французской директории это волнует тоже, причем очень сильно. Глупо создавать проблемы, когда этого можно избежать. Поэтому, Вийетар, я буду очень вам обязан, если вы сейчас же отдадите приказ об освобождении капитана Пиццамано.
— Об освобождении Пиццамано?! — Вийетар был вне себя от возмущения. — Освободить этого безжалостного убийцу французов?
Марк-Антуан пренебрежительно отмахнулся:
— Оставьте эту риторику для официальных речей. Между нами она ни к чему. Я требую немедленного и безоговорочного освобождения этого человека.
— Ах, вот как? Вы требуете? А Бонапарт потребовал арестовать его. Непримиримый конфликт двух великих умов. Значит, вы бросаете вызов Маленькому Капралу?
— Я представляю Директорию и делаю то, что, по моему мнению, директора потребовали бы от меня. Если надо, я брошу вызов хоть самому дьяволу, Вийетар, и меня это нисколько не смутит.
Взгляд исполняющего обязанности был жестким, как никогда. Но в конце концов он пожал плечами и фыркнул с независимым видом:
— В таком случае напишите этот приказ сами.
— Я уже сделал бы это, если бы моя подпись что-нибудь значила для венецианского правительства. К сожалению, моя аккредитация не распространяется дальше нашего посольства. Мы тратим время впустую, Вийетар.
— Мы и дальше будем тратить его впустую, если вы будете выдвигать абсурдные требования. Я не могу отдать такой приказ. Бонапарт спросит с меня за это.
— А если вы не отдадите его, то с вас спросит Директория за противодействие ее представителю. А это может иметь более серьезные последствия для вас.
Они смотрели друг на друга: Марк-Антуан иронически, Вийетар сердито и затравленно.
Жакоб исподлобья наблюдал за их поединком, не показывая виду, насколько он его захватывает.
Исполняющий обязанности отодвинул свой стул и встал:
— Бесполезно уговаривать меня. Я не отдам такого приказа. Я боюсь, что Бонапарт пристрелит меня за это, — он может.
— Что-что? Если вы сделаете это по моему распоряжению и под мою ответственность? О чем вы говорите?
— Вы думаете, ваша ответственность спасет меня от его гнева?
— Да отстаньте вы наконец от меня со своим Бонапартом! — Марк-Антуан тоже поднялся с разгневанным видом. — Вы признаете авторитет французского правительства или нет?
Вийетар с отчаянием чувствовал, что перед Директорией ему не устоять. Он сжал кулаки и зубы и в конце концов нашел выход:
— Хорошо, но отдайте мне свое распоряжение в письменном виде.