— К счастью, — сказал мистер Кэрилл, — я смог получить эти бумаги вовремя. Надеюсь, нет надобности объяснять, как я нуждался в них. Как мало было нужно, при желании, чтобы выдвинуть против меня тяжкие обвинения.
— Ради всего святого… — начал Ротерби, но мать остановила его, сжав запястье.
— Помолчи, дурень! — прошипела она ему на ухо. Ей было необходимо собраться с мыслями, взвесив каждое слово, прежде чем начать говорить. Она оказалась на краю бездны. Один ложный шаг мог привести обоих к неизбежному краху, один неверный ход — и все могло быть невозвратимо потеряно.
Ротерби, похоже, испытывал неподдельный ужас, он был сломлен, чего раньше за ним не замечалось, и тут же замолчал.
Мистер Темплтон встал, сложил бумаги и отодвинул их.
— Вы можете доказать, что искали только этот документ? — спросил он.
— Я могу подтвердить, что мистер Кэрилл искал именно эту бумагу, — заговорила Гортензия, она придвинулась к своему возлюбленному, радуясь возможности свидетельствовать в его пользу, — я находилась в комнате, когда он вошел и сразу же направился к столу, как будто дом был хорошо ему знаком. Могу поклясться, он искал именно этот документ.
— Милорд, — мистер Темплтон с поклоном обратился к мистеру Кэриллу, — теперь я вижу, что вы действовали с благими намерениями. Похоже, сейчас вас не за что арестовывать. Думаю, я не получу одобрения министра, если подпишу ордер на арест при наличии тех сведений, которыми мы располагаем. Это дело уже в компетенции лорда Картерета.
— Позвольте заметить, что я был бы рад получить аудиенцию у его светлости в ближайшее время, — сказал новоиспеченный лорд Остермор. — Касательно же письма, которое, якобы привез из Франции от самозванца, — улыбнулся он всепрощающе, — стечение обстоятельств было таково, что присутствующий здесь мистер Грин подозревал меня. Как только я прибыл в Англию, он подверг меня тщательному обыску в Мэйдстоуне, который, как вы понимаете, не дал никаких результатов. Я был оскорблен перенесенным унижением. И вот сегодня я рад случаю, который помог объяснить мою невиновность.
— Милорда действительно можно поздравить, — согласился мистер Темплтон. — На вас не лежит ни малейшей тени подозрения, и ваша репутацию безупречна.
— Вы дурак! — закричала та, которая еще час назад звалась графиней Остермор. — Болван! — Она яростно наседала на мистера Темплтона.
— Мадам, я бы не советовал вам позволять себе так много, — с достоинством ответил помощник министра.
— Так много, идиот? — обрушилась она. — Да я готова заложить свою душу — несмотря ни на что, этот человек заговорщик. И что бы он там ни говорил, здесь он искал именно письмо короля.
Мистер Темплтон печально посмотрел на нее.
— Мадам, вы можете клясться, сколько вам угодно, но вам никто не поверит. Факты говорят сами за себя.
— Вы не верите мне? — негодовала она.
— Моя вера не может ничего изменить. Ваш покорный слуга, мадам, — заключил он скорее в силу привычки. Поклонившись ей, Темплтон взял шляпу и трость, кивнул Ротерби и направился к двери, которую мистер Грин распахнул для него.
Уже на пороге Темплтон отвесил поклон мистеру Кэриллу.
— Ваша светлость, я направляюсь к лорду Картерету. Он будет ждать вас с нетерпением.
— Я не заставлю его милость долго ждать, — ответил мистер Кэрилл. Помощник министра вышел, мистер Грин, поколебавшись мгновение, последовал за ним. Он понял, что партия проиграна и, следовательно, ему здесь нечего больше делать.
Глава 23
Игра окончилась и была проиграна.
Рука об руку стояли Ротерби и его мать. Женщина ухватилась за руку сына, ища в нем опору и поддержку в этот горький час возмездия, в час, когда зло, которое они замыслили, обратилось против них самих же.
Это было захватывающее зрелище — укрощение двух надменных и жестоких натур. Мистер Кэрилл пытался понять, что они чувствуют, какие мысли проносятся в их головах, казалось, какой-то паралич сковал их мозг. Они были все еще в шоке от удара, который он нанес. Угасающее, почти мертвое спокойствие.
Наконец женщина шевельнулась. Инстинкт раненого животного — уползти, спрятаться — двигал ею, тогда как разум по-прежнему бездействовал. Она сделала шаг.
— Пошли, Чарлз, — сказала она низким, хриплым голосом. — Пошли!
Прикосновение и эти слова вернули его к жизни.
— Нет! — крикнул он грубо, сбросив руку матери со своей. — Это еще не конец! — казалось, он готов растерзать брата. Выпрямившаяся, неповинующаяся, угрожающая фигура и бешеные глаза на мертвенно-бледном лице — весь его вид говорил об этом. — Это не конец! — подтвердил он зловещим голосом.
— Да, — спокойно согласился мистер Кэрилл. — Конец будет другим. — Он печально перевел взгляд от сына к матери. — Вы сами сделали его таким, все могло быть иначе. Я надеялся на ваше милосердие. Напомнив вам, брат, о тех узах, что связывают нас, я хотел отвести вас от братоубийства, спасти от преступления, которым вы грезили.
— Братоубийство! — зло засмеялся Ротерби. — Братоубийство! — казалось, он угрожает.
Но мистер Кэрилл по-прежнему сочувствовал ему. В душе он жалел его, жалел их обоих — не из-за их теперешнего положения, а из-за того бездушия, что было в них. Вот истинная трагедия.
— Вы, Ротерби, высказали мистеру Темплтону немало прекрасных слов о вашем уважении к памяти отца, — сказал мистер Кэрилл. — Выразили великодушные чувства о сохранении его доброго имени, которые выглядели правдивыми для мистера Темплтона. В интересах своего отца вы ходатайствовали о том, чтобы его дела с компанией Южных морей не были преданы огласке, не выгораживая себя ни в чем, не ища выгоды, которую могли бы извлечь из этого дела.
— Для чего вы все это говорите? — яростно воскликнула графиня. — Вы издеваетесь над нами? Вы бередите наши раны сейчас, когда после нашего падения нам не остается ничего иного, как полагаться на вашу милость?
— Так чем вызвано падение? — возмутился мистер Кэрилл. — А, не будем об этом. Я не иронизирую, мадам, — он снова повернулся к Ротерби.
— Лорд Остермор был вам отцом, как никогда не был для меня. Однако чувства, которые вы великолепно выразили мистеру Темплтону, также владеют мною сейчас. Но вовсе не потому, что связь лорда Остермора с Южноморской аферой сильно волнует меня. И все же, ради имени, которое сейчас стало моим, я покину Англию, как и приехал — мистером Жюстеном Кэриллом. В глазах света имя моей матери не запятнано, так как ее судьба, настоящая судьба, осталась неизвестной. Но имейте в виду — никто и никогда не должен узнать об этом, иначе я вернусь и снова дам урок, подобный тому, что вы уже получили. Вот тогда-то вы пойдете по миру. Надеюсь, вы меня поняли.
Ротерби не понял ничего. Однако цепкий ум его матери быстро ухватил истинный смысл слов, произнесенных мистером Кэриллом.
— Вы имеете в виду… что мы останемся… что наше положение не изменится?
— А разве может быть иначе?
Она удивленно уставилась на него.
— Вы оставляете… своему брату титул и все остальное?
— Не думайте, мадам, что это жест великодушия, — сказал мистер Кэрилл. — Поймите меня правильно. Мне не нужны ни титул, ни владения Остермора. Они были бы занозой в моем сердце и бередили бы мои горькие воспоминания. Это одна из причин, по которой не стоит считать меня великодушным, хотя главная другая. Я хотел бы, чтобы вы поняли меня сейчас, в этот час нашей последней встречи. Лорд Остермор, мой отец, женился на вас, мадам, по доброй воле…
Она резко прервала его.
— О чем вы говорите? — графиня почти завизжала, ее колотила ярость только от одной мысли о том, что сделал ее покойный муж.
— Он женился на вас по доброй воле, — спокойно повторил мистер Кэрилл. — Я все вам объясню. Он женился на вас, так как был уверен, что его жена, которую он оставил во Франции, мертва. Из-за страха перед своим отцом он держал свой брак в секрете, не смея сказать о нем. Как вы могли понять за годы жизни с графом, он не был человеком, который испытывал глубокие чувства к кому-либо. Себя же он любил безмерно, в чем вы также могли убедиться. Брак во Франции создавал проблемы. Остермор смотрел на него, как на ошибку юности, так он сам говорил мне в этом доме, не догадываясь, с кем разговаривает.
Когда он получил ложную весть о смерти моей матери от того самого кузена, который приехал в Англию, чтобы отомстить за нее, отец обрадовался — ему удалось избежать последствий своей глупости. Его ошибка не тяготила его. К тому же, моя мать прекратила писать. Так что граф Остермор женился на вас, мадам, с добрыми намерениями. Это и будет вашим аргументом в разговоре с лордом Картеретом, который заставит его понять — именно уважение к памяти моего отца побуждает меня уехать без шума, увозя с собой все то, что я вынужден был сказать, дабы избежать обвинения, которое мне предъявили. Лорд Картерет — человек, умудренный жизненным опытом. Он поймет далеко идущие последствия, которые могут быть, если всплывет правда обо всем этом. Он возьмет слово с мистера Темплтона о его молчании. Правда, мадам, никогда не получит огласки.
— Боже, сэр, — вскричал Ротерби, — это чертовски благородно с вашей стороны!
— Вы великолепно выражаетесь, — сказал мистер Кэрилл, возвращаясь к своей обычной манере.
Графиня же не могла вымолвить ни слова. Распростерши руки, она сделала шаг к мистеру Кэриллу. О, чудо из чудес — две слезы скатились по ее щекам, испортив грим, который покрывал их.
Мистер Кэрилл бросился к ней. Вид этих слез, родившихся в ее иссохшем сердце и прокладывающих свой путь по бледным, раскрашенным щекам, вызвал в нем острую жалость. Он взял ее руки и сжал их, на мгновение поддавшись порыву, с которым не мог совладать. Графиня поцеловала бы его в этот миг благодарности и унижения. Но он отстранил ее.
— Довольно, ваша светлость, — сказал мистер Кэрилл, как бы еще раз давая ей титул. Он восстанавливал ее положение, с которого, защищаясь, сам же и низвергнул. — Обещайте, что вы не дадите показаний против меня, даже если вас будут к этому принуждать.