— Но сегодня у меня свадьба! — вскричал виконт. Он побледнел, капли пота выступили на его некрасивом узковатом лбу.
Теперь мистер Суарес в свою очередь с молчаливым презрением оглядел наряд хозяина.
— Ах, вот оно что! — недобро усмехнулся он. — Вот почему вы так вырядились! Вы очень красивы в свадебном наряде.
Лорд Понсфорт хотел было гордо вскинуть голову, но не посмел. Здесь распоряжался другой.
— Вы знаете… вам положено знать, как богата мисс Холлинстоун. Неужели вам мало такой гарантии?
— О чем речь? Брачные перспективы еще не гарантия, вам это прекрасно известно. Да я бы вам и шиллинга не дал в обмен на обещания, я бы отказал вам в праве выкупа закладной, если бы вы не заручились бумагой лорда Картерета, подтверждающей вашу платежеспособность. А поскольку он больше не ручается за вас, ваши поместья вы сами…
— Господи, неужели нельзя подождать до завтра?
— Я не намерен ждать и часа, — отрезал Суарес. — Какой в этом смысл?
— Вы окажетесь в дураках, если не дадите мне срока.
Суарес зло хохотнул:
— Я еще никогда не оказывался в дураках в своем деле, милорд. Никогда!
Лорд Понсфорт подошел к столу и тяжело опустился на стул. Наклонившись вперед, он смотрел на Суареса. Его бледное потное лицо блестело в свете свечей.
— Суарес, — сказал он, — прошу вас, учтите, что весь мой долг наличными не превышает пятнадцати тысяч фунтов. Вы отнимаете у меня Вудлэндс, мой лондонский дом, имение в Йоркшире. Но вы же понимаете, хотя и утверждаете обратное, что моя недвижимость в совокупности стоит больше пятнадцати тысяч фунтов?
— А вы думаете, что я дал бы вам денег, не будь я в этом уверен? Или вы воображаете, что ростовщики занимаются филантропией? Это рискованное дело, мой друг, в таких делах лишь большая прибыль компенсирует затраты. Но вы упускаете из виду, что я всюду получил бы процент на свой капитал.
— Это вы упускаете из виду свой доход, поскольку собираетесь упечь меня в тюрьму. Если вам это удастся, не видать вам проклятых процентов, как своих ушей.
Мистер Суарес прикрыл один глаз.
— Процент идет и с заповедного родового имущества, — напомнил он Понсфорту. — Получается что-то около полутора тысяч фунтов в год. Если деньги удачно вложить, к примеру, во флот, можно получить приличную прибыль. А вы заживете припеваючи на пятьдесят фунтов в год.
— Так вы меня на десять лет собираетесь упечь? — взревел виконт.
— Нет, пожалуй, на более долгий срок, — ростовщик поджал губы. — Из-за неоплаченного баланса. Но вы, ваша светлость, на здоровье не жалуетесь и легко выдержите испытания.
— Суарес! — с яростью выкрикнул милорд. — Вы — грязный еврей!
— Понсфорт, вы — еще более грязный христианин: залезаете в долги, которые не можете вернуть, — парировал ростовщик.
Понсфорт вскочил, будто его ударили. Получить такое оскорбление, и от кого? От мерзавца из иудина племени! Нет, такое невозможно снести, это неслыханно!
Понсфорт был безоружен, а то наверняка набросился бы на Суареса. Он невольно схватился рукой за бок, где обычно висела шпага. Еврей наблюдал за ним с холодной усмешкой. Твердой рукой он налил себе еще бокал вина.
— Удивляюсь, — он задумчиво улыбнулся, — когда ваша светлость наконец поймет, что напрасные оскорбления — соревнования для дураков. Я все стараюсь учить вас… — Суарес осушил бокал и поднялся. — Ну что, пойдем? — спросил он, и в его вопросе прозвучал приказ.
Понсфорт, сдерживая гнев, так сильно оперся руками о стол, что суставы пальцев побелели.
— Пойдем? — повторил он.
— Разве я не упомянул, что ордер на арест у меня в кармане и трое судебных приставов готовы его произвести? Надеюсь, у вас хватит благоразумия не оказывать сопротивления?
— Вы хотите сказать… — Понсфорт облизал пересохшие губы. — Вы хотите сказать, что заберете меня сейчас? Прошу вас, подождите до завтра: я женюсь и верну долги.
— Женитесь? — с издевкой спросил еврей. — Вы все еще надеетесь заморочить меня пустой болтовней?
— Заморочить? Но это чистая правда!
Суарес задумчиво посмотрел на виконта:
— Если это правда, почему лорд Картерет отменил свое ручательство?
— И все же я говорю правду! — с жаром повторил виконт. — Я жду невесту.
Но Суарес все еще сомневался:
— Ждете журавля в небе.
— Послушайте, Суарес, — в отчаянии воскликнул Понсфорт, — женившись, я тотчас верну долг — в понедельник, а может быть, и раньше. Более того, с сегодняшнего дня и далее, пока не будет погашен долг, я плачу вам тысячу фунтов в день.
Это уже был деловой разговор, а против делового разговора мистер Суарес не возражал. К тому же серьезность предложения подтверждала то, что лорд Понсфорт готовился к свадьбе. Однако кто мог поручиться за планы милорда? А если это очередная уловка, которая позволит ему улизнуть от ростовщика и покинуть страну? Суарес не доверял лорду Понсфорту: тот уже доказал свою ненадежность. Ростовщик вздохнул и покачал головой.
— Хорошо, даю две тысячи — две тысячи в день! — предложил виконт.
Ростовщик больше не сомневался.
— Для честного человека вы слишком сильно рискуете, — Суарес засмеялся. — Ваши слова про свадьбу ложь.
Понсфорт уловил характерный звук в вечерней тишине. Лицо его вспыхнуло.
— Я лгу? — воскликнул Понсфорт. — Лгу? — в голосе его прозвучало ликование. — Вот послушайте! — он махнул рукой в сторону распахнутого окна.
Суарес услышал шум подъезжающей кареты.
— Это мисс Холлинстоун, — уверенно заявил виконт.
Ростовщик внимательно посмотрел на него.
— Вы все еще не верите? — возмутился Понсфорт. — Все еще думаете, что никакой свадьбы не будет? А разве вы не видели пастора? С какой стати я сел бы за стол с этим вороном?
Ростовщик упустил из виду такой важный факт. Он тут же невозмутимо присел за стол.
— Что ж, посмотрим, — заявил он.
Лорд Понсфорт с облегчением вздохнул и вытер взмокший лоб. Воцарилось молчание.
— Так вы предлагаете две тысячи фунтов в день? — нарушил молчание Суарес.
— Да, да! — поспешно подтвердил Понсфорт.
— Я обдумаю ваше предложение, — холодно заметил Суарес.
— Так думайте поскорее, черт возьми! — снова вышел из себя виконт, постепенно обретавший привычную самоуверенность. — Принимаете вы мое предложение или отказываетесь?
— Отказываюсь.
— Нет, я неправильно выразился. Обдумайте мое предложение, сэр, непременно обдумайте, но, ради Бога, поскорей примите решение.
Суарес засмеялся.
— Вы — то лед, то пламя, — с насмешкой сказал он. — Если я и впрямь стану его обдумывать, то лишь оказывая вам услугу.
Вошел лакей, и виконт тотчас обратил к нему бледное взволнованное лицо.
— Прибыла мисс Холлинстоун, милорд.
Понсфорт торжествующе взглянул на ростовщика.
— Ну, — настойчиво начал он, — принимаете мои условия?
— Пожалуй, да, но лишь когда узнаю, с какой целью пожаловала к вам леди.
Понсфорт глядел на него в замешательстве.
— Вы безрассудный человек, Суарес, — сказал он с досадой.
— Мне приходилось иметь дело со множеством негодяев, — пояснил Суарес и многозначительно посмотрел на слугу.
— Обожди за дверью! — приказал виконт, и слуга вышел, притворив за собой дверь.
— Вы утверждаете, что леди приехала с целью выйти за вас замуж?
— Да, — подтвердил Понсфорт. — Вы же видели пастора.
— Что ж, тогда я рискну, милорд: принимаю ваше предложение при условии, что свадьба состоится сегодня и я буду одним из свидетелей.
В Понсфорте боролись нетерпение и гнев. Но он взял себя в руки.
— Будь по-вашему, — сказал он. — А пока не угодно ли составить компанию пастору? Подождите у меня в кабинете, пока начнется свадебная церемония. — И добавил, уловив сомнение во взгляде ростовщика: — Можете поставить одного из ваших людей за дверью, другого — под окном, а третьего, — виконт язвительно скривил губы, — на крыше, чтобы я не улетел через дымоход. Дайте им оружие и не сомневайтесь: я от вас не убегу.
— Очень хорошо, — поклонился Суарес.
Глава 23
Милорд Понсфорт остался в столовой один, ожидая появления Дамарис. Сердце его бешено колотилось и от ожидания встречи, и от пережитого волнения. Разговор с ростовщиком вселил в него страх и растерянность. Виконт сознавал грозящую опасность: вдруг ему не удастся уговорить Дамарис выйти за него замуж, ведь у него нет распоряжения о помиловании, обещанного ей.
Понсфорт был зол на себя. Эта злость отчасти подавила страх. Он подошел к массивному буфету и налил полный бокал бренди, чтобы унять дрожь. Но не успел он осушить его, как дверь отворилась. Перед ним в дорожном плаще с капюшоном стояла Дамарис.
Понсфорт бросился к ней, точно пылкий влюбленный, сразу позабывший обо всем на свете:
— Дамарис, дорогая!
Он схватил бы ее в объятия, но что-то в лице Дамарис, в ее поведении удержало его, будто между ними возник невидимый барьер.
Дамарис была бледна, темные круги под глазами выдавали сердечную муку. Она держалась очень прямо, со спокойствием мученика в роковой для него час. Ее длинный черный плащ распахнулся, приоткрыв темно-красное платье. Лорд Понсфорт содрогнулся, подумав, что такое сочетание цветов в наряде невесты — скверное предзнаменование.
— Вам удалось добиться помилования для сэра Джона? — спросила Дамарис.
— Удалось, — последовал незамедлительный ответ.
Дамарис тяжело вздохнула и на мгновение закрыла глаза. Казалось, сам по себе ответ был для нее ударом, словно она надеялась, что Понсфорта постигнет неудача. Впрочем, и отрицательный ответ причинил бы ей невыносимую боль. Дамарис выбирала из двух страшных зол, и выбранное, несомненно, показалось ей большим хотя бы в силу его неотвратимости. И в том и в другом случае от нее требовалась огромная выдержка, чтобы принять свою участь с подобающим смирением. Дамарис протянула руку.
— Покажите, — сказала она бесцветным голосом.