Когда голос смолк, Дамарис с легким стоном покачнулась и упала бы, но сильная рука поддержала ее за талию.
— Не бойтесь, Дамарис, это я! — прошептал тот же голос у самого ее уха.
Дамарис, все еще пребывавшая в оцепенении, подняла голову и встретила сияющие глаза капитана Гейнора. Она едва сдержала крик. Все это, конечно, сон, подумала она, горький, иронический финал затянувшегося кошмара.
Понсфорт наконец обрел дар речи.
— Во имя Господа, кто вы? — воскликнул он.
— Капитан Гейнор, к вашим услугам, — последовал ответ. — Полагаю, мое появление столь же своевременно, сколь и нежелательно, — добавил он с саркастической улыбкой.
И тогда наконец Понсфорт сообразил, что перед ним не мертвец, восставший из могилы, а живой человек из плоти и крови, страшный и нежданный, требующий немедленных ответных действий. Неважно, каким чудом он остался в живых и явился сюда в самый неподходящий момент. Второй раз за вечер рука милорда невольно потянулась к шпаге, второй раз он выбранился, не обнаружив ее на привычном месте.
Капитан Гейнор, правильно оценив его жест, понимающе усмехнулся.
— Дело поправимое, — многозначительно произнес он. — Как-то ночью в вашем городском доме, милорд, мы играли в скверную игру. Но тогда у нас в руках были карты и фортуна благоволила вам, мошеннику. Мы возобновим игру в любой момент, милорд, но на сей раз не в карты.
Гейнор почувствовал, как задрожала Дамарис. Она лишь сейчас поняла, что это не сон, а удивительная реальность, и сердце того, к кому она прижалась плечом, живое, бьющееся — сердце человека, которого она считала мертвым.
— Кроме того, — продолжал тем временем капитан, — мне необходимо свести с вами еще кое-какие счеты. Похоже, вы назвали моим почтенным именем якобитского негодяя капитана Дженкина, повешенного в Тайберне, и с помощью лжи добились ареста сэра Джона за укрывательство шпиона.
Понсфорт тяжело оперся о стол. Он ничего не понимал, удивление пересиливало все.
— Посему, — продолжал Гейнор, — сэр Джон явился сюда, чтобы самолично задать вам несколько вопросов.
— Сэр Джон? — пробормотал Понсфорт.
— Сэр Джон здесь? — радостно воскликнула Дамарис.
— Разумеется. Когда я явился сегодня к лорду Картерету, одного моего присутствия оказалось достаточно, чтобы опровергнуть абсурдное обвинение, выдвинутое против вашего дяди. Его немедленно освободили. А поскольку лорд Картерет сообщил мне, что этот мошенник принуждает вас вступить с ним в брак, мы с сэром Джоном немедленно выехали из Лондона. С нами мой старый друг — на случай, если потребуется помощь. Сейчас они беседуют с пастором. Впрочем, они уже здесь.
В столовую вошли сэр Джон и сэр Ричард Темплтон.
Только теперь Понсфорт разрешил загадку, мучившую его с момента появления в доме Суареса: почему лорд Картерет отменил свое ручательство. Очевидно, увидев живого и невредимого капитана Гейнора, самим своим появлением отрицавшего, что он и капитан Дженкин, повешенный в Тайберне, — одно лицо, министр решил, что его обманули. И хоть в этом деле оставалось много неясного, очевидно было одно: никакие возражения не заставят лорда Картерета изменить своего мнения, никакие доказательства не изменят утверждения: кем бы ни был капитан Дженкин, он не Гарри Гейнор.
Сэр Джон сразу оценил ситуацию.
— Ну и ну! Увидев пастора, я сразу понял, что мы поспели вовремя. Дамарис, дорогая моя девочка, как ты могла… как ты могла довериться этому злодею? Понсфорт, — начал было он, обращаясь к виконту, но тут же оборвал себя и повернулся к нему спиной. — К чему все эти разговоры, обвинения? Поедем, Гарри, скорее поедем домой!
— Уведите Дамарис, сэр Джон. А Дик пусть останется. Мне нужно кое-что сказать его светлости. Надо завершить игру.
Дамарис вдруг схватила Гарри за руки, испуганно заглянула ему в лицо:
— Не надо, прошу вас, Гарри! Оставьте его, уедем!
В разговор вступил Понсфорт:
— Если Гейнор и впрямь трус, каким я его считаю, — сказал он срывающимся от злобы голосом, — он обратит внимание на ваши слова.
— Слышите, дорогая? — улыбнулся капитан.
— Неужели кто-нибудь усомнится в вашем мужестве из-за слов такого человека? — возмутилась Дамарис. — О Гарри, я столько выстрадала из-за вас, вы и представить не можете. Не знаю, каким чудом, но вы воскресли из мертвых. Я ничего не понимаю, в моей душе смятение, но мне ясно одно: благодарение Богу, вы здесь, вы живы. Мне еще предстоит узнать, как произошло это чудо. Ну, а пока, мой дорогой, выполните мою просьбу! Я в первый раз обращаюсь к вам с просьбой. Если вы любите меня, Гарри, вы уедете с нами!
— Несомненно, уедет! — подхватил Понсфорт. — Уедет, прикрываясь женской мольбой.
— У меня создается впечатление, — послышался мягкий вкрадчивый голос, — что лорд Понсфорт проявляет неблагоразумие и ищет ссоры.
Все тотчас удивленно обернулись к говорившему. В дверях стоял Исраэль Суарес. За ним маячили фигуры судебных приставов.
— Извините меня за вторжение, леди и джентльмены, — с поклоном сказал Суарес, — но оно своевременно. Жизнь милорда оценивается в пятнадцать тысяч фунтов, и мне еще предстоит получить их. Я не могу допустить, чтобы он подвергал свою жизнь опасности.
— Кто вы такой, черт возьми? — спросил сэр Джон.
— Мое имя Исраэль Суарес, сэр. Возможно, вы слышали обо мне. Я имею ордер на арест этого красивого джентльмена. Он мой должник, но не в состоянии вернуть долга. Очень сожалею о вмешательстве, джентльмены, — сказал Суарес и, обращаясь к капитану Гейнору, добавил: — Сожалею, что лишаю вас достойного соперника, сэр. Но милорд принадлежит мне, вернее, не мне, а закону, и жизнь его священна. Зная об этом, милорд — какой позор! — старается оскорбить вас. Лет через пятнадцать у меня, возможно, не будет к нему претензий, тогда и сводите с ним счеты. А сейчас первоочередное право на удовлетворение принадлежит закону.
— Ну и ну! — голубые глаза сэра Джона смеялись. Обернувшись к Гейнору, он заметил: — Думаю, мистер Суарес обеспечит его светлости безопасность.
— Полную, — подтвердил капитан, лишь теперь осознавший смысл сказанного лордом Картеретом. — Но мне кажется, лорд Понсфорт счел бы меня более милосердным. Так едем, Дамарис?
— Да. Господи, благодарю тебя! — Дамарис дала волю слезам.
Взревев от злобы, Понсфорт кинулся вслед Гейнору, но на его пути непреодолимой преградой встал Исраэль Суарес.
— Успокойтесь, милорд, успокойтесь! — любезно произнес ростовщик. — На сей раз вы проиграли. Но — терпение! Фортуна любит тех, кто умеет проигрывать, особенно не печалясь.
Понсфорт осыпал его ругательствами, но потом, сникнув, зарыдал и повалился на стул. Над ним стоял благожелательный Суарес, точно ангел-хранитель, предъявляющий свои права на его душу.
Дождь лил как из ведра, дороги развезло. Сэр Джон предложил компании разделиться, поскольку у них было два экипажа — карета Дамарис и та, что доставила капитана Гейнора с друзьями из Лондона. Сэр Джон получил общее согласие и, проявив легкомысленное отношение к правилам приличия, послал вперед в одной карете капитана и Дамарис.
— Вы сожалеете о вмешательстве этого человека? — спросила Дамарис, имея в виду Суареса, предотвратившего дуэль капитана с лордом Понсфортом.
— Нет, дорогая, я очень рад, — отвечал капитан. — Он помог мне выполнить просьбу любимой.
— Стало быть, вы колебались и теперь признаетесь в этом?
— Если я и колебался, то лишь потому, что лорд Понсфорт — постоянная угроза для меня и для моих друзей. Но теперь у меня нет оснований для беспокойства. У змеи вырвали жало. Удел Понсфорта — бесчестие и долговая тюрьма. Такое отмщение еще приятнее: не пришлось пачкать рук.
— Но я не понимаю… — начала Дамарис.
И капитан Гейнор поведал ей свою историю.
ЗАПАДНЯ(роман)
Страшась Наполеона, Португалия призвала на помощь Англию. Веллингтон планирует оборону, возводит укрепления, объединяет действия двух стран. Успех зависит от секретности. Несчастная случайность — ошибка пьяного английского офицерика — ставит под угрозу отношения между португальцами и англичанами…
Как распутать клубок скандалов, придворных интриг, шпионских игр и любовных неурядиц? Кто выйдет победителем — шпион Наполеона или английская военная разведка?
Глава 1
В том, что мистер Батлер был тогда пьян, можно совершенно не сомневаться. Это подтвердил и сержант Фланаган, и сопровождавшие его солдаты, да и сам Батлер впоследствии. И позвольте мне сразу здесь заметить, что, хотя в глазах других, по его собственным словам, он выглядел безответственным сумасбродом, мистер Батлер был человеком чести, не способным ко лжи. Да, сэр Томас Пиктон назвал его «подлым вором», но я уверен, что дело тут просто в том, что этот генерал, безусловно, выдающийся военачальник, во всем остальном был человеком слишком прямолинейным и ортодоксальным. Те, кто понял его высказывание буквально, очевидно, просто плохо знают людей и потому принимают за объективную оценку резкость генерала Пиктона, которого лорд Веллингтон[1973] называл грубияном и сквернословящим чертом.
Вообще же, если как следует разобраться, то станет ясно, что вся эта драматическая история, о которой речь впереди, явилась результатом недоразумения. Хотя я, конечно, не захожу так далеко, чтобы принять точку зрения одного из защитников Батлера, считавшего, что лейтенант оказался жертвой заговора, организованного «гостеприимным» хозяином в Регоа. То, что это не так, легко объяснить. Этот хозяин носил фамилию Соза, и упомянутый защитник поспешил сделать вывод, что он принадлежит к известному семейству, самыми видными представителями которого были принципал Соза, член регентского совета в Лиссабоне, и кавалер Соза, португальский посланник при Сент-Джеймском дворе. Плохо знакомый с Португалией, защитник находился в неведении относительно того, фамилия Соза распространена в этой стране почти так же, как фамилия Смит в Англии. Он, наверное, был введен в заблуждение также тем обстоятельством, что принципал Соза не преминул поднять по этому поводу шум в столице, чем создал новые трудности для лорда Веллингтона, у которого их и без того хватало: ему мешали некомпетентность и злоба, которые проявляли как кабинет министров в Лондоне, так и правительство в Лиссабоне.