«Возможно, и это нынешнее прегрешение сойдет мне с рук», — подумал Шекли.
Некоторую тревогу вызывало литературное произведение, за которое он взялся. Получится ли? Само собой, Шекли сделает все от него зависящее.
Он закрыл ноутбук, подошел к дверям вестибюля и выглянул наружу. Итак, он находится в городе, судя по виду европейском. Примерно так ему представлялась Прага: головокружительно клонящиеся друг к другу здания, толпы людей в тускло-серой и коричневой одежде, очень похожие на тех, что в вестибюле.
Стало быть, это Портал! А за ним лежат миры, которых душа желает. Но как отсюда перебраться туда? Придется кого-нибудь спросить.
Он выбрал мужчину средних лет с усиками (конечно же, это типичные чешские усики) и обратился к нему:
— Простите, сэр, вы не скажете, как мне попасть в Соседний Мир?
Задумчиво пожевав губами, мужчина ответил:
— Вы, должно быть, подразумеваете один из тех миров, которых желает душа? Один из тех миров, которые лежат за Порталом, как нас учили в школе?
— Именно так, — подтвердил Шекли.
— Несомненно, вы говорите о Совершенно Замечательном Месте, где исполняются наши мечты после долгого заточения в Юдоли Слез, которая по-другому называется Земля?
— Точно!
— А коли так, вы правильно сделали, что обратились к одному из советников — членов Комиссии по советам.
— А для чего учреждена эта Комиссия по советам? — заинтересовался Шекли. — Кому она советует?
— Самой Вселенной, ни больше ни меньше.
— Но с чего бы Вселенной обращаться к этой вашей Комиссии за советами?
— Это делается согласно плану самоорганизации Вселенной.
— Не понял.
— Все достаточно просто, — сказал похожий на чеха мужчина. — Это самоорганизующаяся Вселенная. Но во что именно она самоорганизуется? Данный вопрос постоянно ставит ее в тупик. И конечно, Вселенной очень интересно, не пора ли с этой самоорганизацией покончить раз и навсегда. Вот она и создала Комиссию по советам для самоорганизующейся Вселенной, которая в свою очередь учредила Комиссию по советам для Комиссии по советам для самоорганизующейся Вселенной — организацию, в которой подвизается ваш покорный слуга. К этой нижестоящей Комиссии вышестоящая Комиссия обращается за предложениями, касающимися очередного этапа самоорганизации. Может, и без надобности Вселенной наши подсказки, но в подавляющем большинстве случаев она ими пользуется. Не будет преувеличением сказать, что самые лучшие идеи по самоорганизации она получает именно от Комиссии.
— Да неужели? — усомнился Шекли, если этими словами можно выразить глубочайший скепсис.
— Вы вправе испытывать глубочайший скепсис, — кивнул похожий на чеха мужчина. — Да и как еще может отреагировать человек со стороны, если признаться ему, что ты вдохновляешь Вселенную? Она же такая огромная, такая важная; у нее всегда хлопот полон рот — тут и мелкие бытовые проблемы, и судьбоносные решения. Но именно поэтому она и обращается к таким людям, как мы. Может, у нас и не бог весть какое воображение, но его хватает для бесперебойной работы Комиссии, работы в интересах Вселенной. А сейчас прошу извинить: меня ждут коллеги, другие советники.
И человек, похожий на чеха, торопливо удалился.
С минуту растерявшийся Шекли постоял в коридоре — длинном, невзрачном, тускло освещенном потолочными лампами, ветвящемся на бесконечные боковые коридоры. Наконец услышал голос, исходивший как будто из его собственной головы:
— Шекли!
Он огляделся, но в этот момент поблизости никого не было. Тогда он произнес:
— Да?
— Это я, альтернативный Шекли.
— Откуда тут взяться альтернативному Шекли?
— А вот такие претензии предъявляй не мне, а Вселенной, которая по известным только ей причинам не терпит пустоты. Когда ты отправился в Портал, каковой является мостиком между двумя мирами, но не является полноценным миром, — образовалась полость. Чтобы эту пустоту заполнить, Вселенная создала меня.
— Так, значит, ты на Земле, а я в Портале?
— Соображаешь, малыш.
— И как же мы будем обращаться друг к другу? — спросил Шекли, моментально вычленив суть проблемы.
— Да придумаем что-нибудь, а пока давай ты у нас будешь Шекли, а я согласен на более простое и привычное Боб. Со временем мы вновь сольемся в единое целое, с которого и начинали. Поскольку ты завладел лучшей частью, тебе и придется разыскивать мир, которого желает душа, а я побуду здесь, на Земле, и попытаюсь разобраться со счетами.
— То есть писатель у нас — ты?
— И писатель, и наследник писательских долгов, — вздохнул Боб.
— Да я к ним привык, вообще-то, — пожал плечами Шекли.
— Все равно не мешало бы от них избавиться, — сказал Боб.
— Что предлагаешь?
— Ты живешь в рассказе, снуешь через Портал туда и сюда, а я живу на Земле и пишу рассказ.
— Но разве можно жить в рассказе?
— Можно, как видишь. Ступай, ищи мир, которого душа желает.
— Тебе легко говорить. А я уже сколько времени торчу в Портале, и ничего еще не случилось, кроме дурацкого разговора с похожим на чеха парнем. Такой рассказ у тебя вряд ли примет заказчик.
— Знаешь, а ведь ты прав. Пора добавить драйва. Кажется, я смогу подбросить тебе несколько персонажей и сюжетных поворотов.
— Они бы совсем не помешали.
— Коли так, жди. Я вернусь, как только найду что-нибудь подходящее. До скорой встречи в эфире.
И связь прервалась. Еще некоторое время Шекли размышлял над услышанным и дивился, до чего же речь Боба похожа на речь его самого. Такие же панические нотки, такая же привычка использовать слова, плохо подходящие к ситуации, такая же бравада висельника.
К вечеру кругом все стихло. Шекли нашел себе ночлег в ничейном кабинете. Там был старенький телевизор, настроенный на канал, по которому крутили «Звездный путь» вперемежку с «Морком и Минди».
Спал он на паласе, а утром обнаружил в ящике стола коробку хлопьев «Ралстон Пурина» и молоко «Эверласт». Позавтракав, Шекли умылся и побрился в соседней душевой и вышел в коридор.
Из дальнего конца коридора доносился шум. Это был весьма необычный набор звуков: женские вздохи, мужское натужное кряканье и скрежет чего-то металлического, перемещаемого волоком по мрамору. Наконец появились источники шума.
Шекли увидел перед собой мужчину не меньше семи футов ростом, с комплекцией Геракла, одетого в львиную шкуру. Живот незнакомца не выказывал ни малейших признаков превращения в пузо — это были литые кубики мышц. Поросячьи глазки глядели очень недобро. Еще, пожалуй, стоит упомянуть палицу, сделанную из какого-то прочного металла, в одной руке и цепь в другой. И на этой цепи здоровяк тащил дюжину плачущих женщин, в том числе и матерей с младенцами на руках.
— Как это понимать? — спросил Шекли.
— Я Свирепый Варвар, — ответил полуголый исполин. — А это мои пленницы.
— Зачем тебе пленницы?
— Они станут моими женами, как только я доберусь до мира, которого желает душа.
— И как ты собираешься до него добраться?
Свирепый Варвар ухмыльнулся и помахал палицей:
— Пробью себе дорогу.
На шее у Свирепого Варвара Шекли заметил пластмассовую коробочку, висящую на серебряной цепочке.
— Что это? — спросил он.
— Данный объект можно классифицировать как «машина Орфея». Представляет собой музыкальное устройство, передающее нежные, успокаивающие звуки, пригодные для слухового восприятия. Выражаясь словами поэта Теннисона, «есть музыка, чей вздох нежнее упадает, чем лепестки отцветших роз, нежнее, чем роса, когда она блистает, роняя слезы на утес» [29]. Для меня нечто подобное совершенно необходимо по причине моей вспыльчивой до крайности натуры — без машины Орфея я бы давно в буквальном смысле лопнул от злости. Не поздоровилось бы и этим очаровательным дамам, находящимся на моем попечении.
— Подожди минутку, ладно? — попросил Шекли.
Он заскочил в пустой кабинет и затворил за собой дверь.
— Боб! Ты здесь?
— А где еще мне быть, если не здесь?
Шекли не отреагировал на язвительный тон.
— Это ты ко мне Варвара подослал?
— Хотелось добавить в фабулу остроты, оживить ее чуточку.
— У него в плену женщины! Он их порабощает!
— Это уже его личная инициатива, я ничего такого не планировал. Чертовы бифуркации!
— И все-таки зачем ты придумал этого парня?
— Ну, надо же с рассказом что-то делать. Ты сам сказал, что неважно получается. Откуда ты родом, не забыл? Из пульп-литературы. Вот и вернись в безоблачное прошлое.
— Но мне нормальный собеседник нужен! Чтобы было с кем пообсуждать рассказ, поспорить.
— Используй формулу.
— Какую еще формулу?
— Ты прекрасно знаешь какую. Поскольку вырос, как и я, на старых пульп-журналах. Когда нам нужно, чтобы люди делали то, чего мы от них хотим, применяется специальная формула.
— И чего я хочу от этого дылды в львиной шкуре?
— Пусть он потратит чуток своей недюжинной силушки для твоего перехода в Соседний Мир.
— Это же Портал, тут силовой путь неприемлем, — возразил Шекли.
— А что приемлемо?
— Не знаю, но лобовые атаки точно не годятся.
— Почему бы не попробовать?
— Потому что этот Свирепый Варвар мне не помощник. Глуповат он, если на то пошло.
— А по мне, он достаточно смышлен для варвара.
— Все равно эта идея не годится, она переусложняет структуру рассказа.
— Ладно, — вздохнул Боб, — может, я и правда перемудрил — столько забот в последние дни навалилось. Придумаю что-нибудь еще. До связи, приятель.
Шекли хотел порасспросить насчет машины Орфея, но Боб успел отключиться.
Когда Шекли вернулся в коридор, там уже не было Свирепого Варвара. Правда, кое-где на ковровом покрытии остались следы ржавых цепей и потерянные заколки для волос.
Остаток дня Шекли провел, слоняясь по коридорам и кабинетам и пытаясь найти дорожку в Соседний Мир. На ночлег он опять расположился в бесхозном офисе. Посмотрел по телевизору старую серию «Морка и Минди», а потом «Звездного пути». Примыкающая кухонька была набита коробками со съедобными хлопьями, а в холодильнике нашлись замороженные гамбургеры. Смерть от голода не грозила.