— Пока не могу сказать. Но когда это случится, ты сразу поймешь. И тогда надо будет снова поговорить с нами.
— Не хочу! — крикнула я и проснулась в лаборатории.
— Ты видела сон? — спросил Аллан и включил записыватель. — Расскажи подробнее.
И я рассказала.
— Когда это что-то должно произойти?
— Очень скоро, Аллан. Может, нам следует предупредить адмирала?
— О чем предупредить? Мы же не знаем, что они сделают. Он сочтет нас чокнутыми.
Адмирал Эсплендадоре сидел у себя в кабинете за поздним утренним кофе. Кофе для Флота совершал до Клаксона долгое путешествие. Единственная культура, которая никак не приживалась на инопланетных почвах. Эсплендадоре прихлебывал свою любимую смесь мокко с яванским и проглядывал отчеты инженеров. Он все еще отставал от графика. До чего же медленно все делается, просто нестерпимо! И по-прежнему никаких сведений, по чьей вине происходят аварии на базе. Кое-кто из штабных предложил свои версии, но что толку от версий, не подкрепленных неопровержимыми фактами? Особенно раздражала нелепая идея Бантри. Само собой, в Галактике существуют очень странные расы и нельзя сбрасывать их со счетов. По просьбе Бантри он распорядился провести подробнейшую аэросъемку поверхности Клаксона, а также прозондировать два пресных океана планеты. Не было обнаружено ни малейших признаков разума, никаких намеков на его существование.
Однако, если адмирал в самом скором времени не разберется в происходящем, ему придется туго. Высокое начальство следит за ним. Задание крайне важное, ведь его удачное выполнение может надолго утихомирить хорьков и дать Альянсу такое преимущество, что это «надолго» превратится в «навсегда».
Он снова поднес чашку с кофе к губам и вдруг заметил легчайшую дрожь на бурой поверхности. Словно жидкость улавливала вибрацию, которой он не чувствовал.
Адмирал нахмурился, подошел к компьютерной консоли, запросил сводку сейсмической активности. Все как будто в полном порядке, хотя в данных, поступивших из некоторых секторов, наблюдаются минимальные отклонения.
Но теперь он уже сам ощущал вибрацию. Вроде пол дрожит. Возможно, ведутся какие-нибудь работы ниже этажом — например, проверка оборудования. Он решил выяснить и взял телефонную трубку.
— Хаскуэлл, — распорядился адмирал, — идите сюда. У меня для вас поручение.
Ответа не последовало. Эсплендадоре внезапно осознал, что телефон отключен. Он постучал по трубке. Та молчала. Он подошел к двери и дотронулся до фотоэлемента замка. Не открывается! Он ударил кулаком по двери. Это ничего не дало. Он заорал:
— Хаскуэлл! Вы меня слышите? Откройте дверь немедленно!
Никакого ответа. Ну да, ведь дверь звуконепроницаема. Он успокоился и вернулся к пульту. На окна адмирал даже не оглянулся, их стальные ставни были заварены из соображений безопасности. Дверь была единственным входом и выходом, а она отключилась. Телефон был единственной связью с наружным миром, и он умолк.
Но есть же еще компьютер!
Он повернулся к пульту и попробовал вызвать какой-нибудь другой компьютер планетарной сети. Безуспешно!
На экране вспыхнуло: «Пожалуйста, подождите. Первоочередное сообщение».
Оставалось только ждать. А пока он ждал, дрожь пола все усиливалась.
И тут внезапно лампы в кабинете погасли и наступила полная темнота, поскольку окна не пропускали свет. Послышалось какое-то жужжание в стенах. Конечно, что-то с проводкой. Но звуки не прекращаются, и они совсем не похожи на потрескивание в электрических кабелях. Кажется, внутри стен происходит движение. Крысы? Или еще какая-то дрянь?
Эсплендадоре вернулся к письменному столу, открыл на ощупь верхний правый ящик и достал лазерный пистолет новейшей модели. Он поставил ширину луча на максимум. В глубине ящика хранилось еще одно лазерное оружие, ручной игольник — с коротким радиусом действия, но абсолютно смертоносный. Теперь адмирал был готов вступить в бой с кем или чем угодно.
Однако он предпочел бы знать, что происходит на базе. Конечно, Одряхлендер, его заместитель, превосходно справлялся с обычными делами. Но к этой ситуации меньше всего подходил эпитет «обычная». Только бы Одряхлендер не поддался панике. Вовсе ни к чему, чтобы в штаб Флота полетели ракеты связи с нелепым сообщением о невидимом противнике. Как бы Эсплендадоре не стать всеобщим посмешищем. Бесспорно, противник невидим, но это ничего не меняет. Впечатление такой доклад произведет самое неблагоприятное.
Тем, кто шебаршится в стенке, рано или поздно придется себя показать. И тогда им очень не поздоровится.
Адмирал Флота, Небесный Малютка Эсплендадоре был разгневан.
Вскоре он ощутил новое движение. Его кабинет закачался, потом накренился, и адмирал упал бы, не успей он ухватиться за край стола. Не только кабинет — все его апартаменты словно пустились в путь. Это было маловероятно — нет, это было невозможно! — но это было!
Жутковатое состояние — убывать в неизвестном направлении в непроницаемом мраке. Уж не козни ли это халианских агентов? В таком случае его карьере конец. Такая привычка была у адмирала — сначала думать о гибели своей карьеры, а не о собственной гибели. Чем бы это ни завершилось, раз халиане умудрились похитить Эсплендадоре вместе с его личными апартаментами из самого центра военной базы, ему этого не перенести, даже если он останется в живых.
Кабинет был абсолютно звуконепроницаем, и только толчки и покачивания свидетельствовали, что он передвигается в пространстве — и, похоже, по воздуху. Оставалось выяснить, кто это делает.
Рано или поздно злоумышленникам придется вступить с ним в переговоры. Они войдут в дверь, ведь другого пути в этот кабинет не существует. А Эсплендадоре устроит им достойную встречу.
Он занял позицию позади стола, хорошенько уперевшись, и навел игольник и пистолет на невидимую дверь.
Он не знал, сколько уже времени пробыл в темноте. Кабинет был подобен бассейну для тренировочных погружений, где теряется всякое ощущение времени.
Спустя вечность кабинет замер, и адмирал это почувствовал.
Сейчас войдут!
Он щурился, ожидая, как в дверной проем хлынет яркий свет. Пальцы дрожали на спусковых крючках.
И тут зазвонил телефон.
— Кто говорит?! — рявкнул Эсплендадоре в трубку.
— Сэр, я Аллен Бантри, инопсихолог Флота.
— Бантри, какого черта?! Почему на связи вы? Где Хаскуэлл? Где Одряхлендер? Где мой начальник штаба?
— Сэр, они с десантниками. Планируют операцию по вашему спасению.
— Отлично! — обрадовался Эсплендадоре. — Передайте, чтобы начинали. И кстати, где я нахожусь, черт подери?
— Ваш жилой модуль был отделен от здания и унесен примерно на полмили за периметр базы. Я сейчас пытаюсь восстановить видеосвязь. Ага! Теперь вы можете посмотреть сами.
Вспыхнули экраны. С трех сторон Эсплендадоре увидел три обрыва, уходящие вниз, а с четвертой — узкий выступ, нависающий над пропастью. Похоже, его модуль теперь стоял на этом выступе.
— Я считаю, следовало бы дать десантникам отбой, — сказал Бантри. — Причина заключается в том, что суета на выступе может обрушить его в пропасть вместе с вами.
— А, черт! — сказал Эсплендадоре. — Нет, такой вариант не годится. Передайте им от моего имени, чтобы не атаковали, а поискали другой способ разобраться с похитившими меня мерзавцами. Да, кстати, а кто меня похитил?
Бантри замялся.
— Сэр, боюсь, вам не понравится…
— Понравится, не понравится… При чем тут это? Говорите.
— Вам это очень не понравится, сэр.
— Бантри, хватит вилять! Отвечайте!
Бантри прочистил горло.
— Адмирал Эсплендадоре, что бы вы сказали, если бы я ответил, что ваш жилой модуль был отсоединен от здания благодаря согласованным действиям десятка миллионов жесткокрылых жуков величиной с монетку?
— Сказал бы, что вы спятили, милейший, и что язык доведет вас до военно-полевого суда.
— Этого-то я и опасался, — вздохнул Бантри.
— Правильно ли я понял: эти ваши жуки взвалили меня на свои спины и приволокли сюда?
— Совершенно правильно, сэр, именно это и произошло. Несколько миллионов жуков способны перемещать очень большие предметы.
— Предупреждаю, — зарычал Эсплендадоре, — помрачением рассудка вам не оправдаться… Других версий, Бантри, у вас нет?
— Нет, сэр.
— Рядом с вами есть кто-нибудь из офицеров?
— Ваш адъютант капитан Уолтерс.
— Давайте его к камере! Уолтерс, в чем дело?
— Никто точно не знает, сэр, — ответил Уолтерс. — Но складывается впечатление, что миллионы, если не миллиарды, жуков кому-то подчиняются. Или чему-то. Может быть, халианам, сэр.
— Вы своими глазами видели?
— Да, сэр, я наблюдал, как жуки уносили вас. Мы не решились применить взрывчатку, газ или инсектицид из опасения причинить вам вред. Но скажите только слово…
— Не спешите, — перебил Эсплендадоре. — Наш долг по отношению к науке и нашей собственной безопасности требует, чтобы мы вступили в переговоры с этими тварями, выяснили, чего они хотят. А они нападают на моих ребят?
— Нет, сэр. Неофициальная демаркационная линия возникла как-то сама собой. Они остаются на своей стороне, а мы на нашей. До сих пор они не предприняли никаких враждебных действий. То есть кроме вашего похищения, сэр.
— И это настоящие жуки? — спросил Эсплендадоре.
— Насколько мы можем судить. У нас в штате нет энтомологов, или как там называют парней, которые изучают козявок. Но один наш агротехник говорит, что они точь-в‑точь как хрущи японские, только пятнышки голубые.
— Что известно о японских хрущах?
— Да тут никто почти ничего не знает. Отправить ракету с запросом?
— Нет, пока ничего не предпринимайте. Как считаете, есть шанс вытащить меня отсюда?
— Пытаемся, сэр. Но есть некоторые сложности.
Эсплендадоре хотелось поскорее вырваться из плена, и на то было несколько причин. Немалое значение имело то обстоятельство, что жуки, похищая его апартаменты, не потрудились прихватить и ванную.