Те, кто не соответствовал общепринятым критериям, подлежали изгнанию. Им давали возможность завершить дела и попрощаться с близкими, а после этого транспортировали за пределы планеты. Задержавшихся свыше положенного срока разыскивали и бросали в тюрьму. Решения суда в этих случаях всегда были предсказуемы: изгоев либо казнили за преступление против общественного порядка, либо высаживали на окраинных планетоидах Пелопсианской системы. Там не было ни населения, ни условий для жизни человека. Эти планетоиды фактически являлись тюрьмами без стен и решеток: заключенный мог выбраться оттуда, если находил средства и место, готовое его принять. Такие планеты встречались, но и там изгнанников не ждал радушный прием. В суровые времена никому не было дела до чужаков, брошенных на произвол судьбы. На отщепенцев, не сумевших ужиться с собственными властями, смотрели косо. Уделом несчастных с Пелопса становились бесконечные унижения и лишения. Их век на чужбине обычно бывал короток.
Правительства многих планет, заселенных людьми, не одобряли пелопсианские методы. Принцип расовой чистоты не годился для разношерстной Вселенной. «Правильный отбор» не соответствовал общепринятым этическим нормам, к тому же он неизбежно вел к близкородственным бракам. «Владыки», однако, могли позволить себе роскошь не замечать критики: пелопсианский флот играл важную роль в войне с геринами. Положение Свободных планет было близко к катастрофическому. Боясь лишиться поддержки Пелопса, либеральное правительство Лиги предпочло закрыть глаза на проблему и ограничить прием изгнанников.
— В нашем цирке и люди, и негуманоиды — одновременно мутанты и изгои, — сказал Блейк. — Это и гарантирует нам неприкосновенность. Сверхъестественные способности гуманоидам не нравятся. Даже банальное чтение мыслей выводит людей из себя. Какой кошмар: артисты того и гляди выведают их пошленькие секреты. Это глупость, разумеется. Но ведь о нас все время рассказывают какие-то небылицы. Цирк уже вышвырнули с нескольких планет, населенных людьми. Нам запрещено высаживаться на Эриесе. И на Земле, кстати, тоже. Вы знали об этом?
— Нет, — смущенно произнес Дарфур.
— Тем не менее это правда. Поэтому пусть гуманоиды идут своей дорогой. Удачи вам и все такое, но мы уж лучше отсидимся в сторонке.
— Если герины вам позволят, — пробормотал капитан.
— Бросьте, нам не привыкать. Негуманоиды не так уж страшны. Герины поймут, что мы нейтралы, и отстанут от нас.
Больше капитану Дарфуру возразить было нечем. Он попрощался и вернулся в свой штаб. Все было готово к эвакуации. Экипажу уже не терпелось покинуть унылую Алисию. Формальности были выполнены за двенадцать часов. Прозвучал долгожданный приказ, и крейсер «Кочис» устремился в космос.
Вскоре после этого на цирковом корабле «Ф. Т. Барнум» завершилось последнее представление. Зрители разошлись. Труппа Блейка была приучена к стремительным сборам. Иногда такое умение очень пригождалось — не на всех планетах представления шли гладко. Сейчас особой нужды в этом не было, но по привычке артисты приготовились к отправлению очень быстро.
На подлете к «Браво» царила неразбериха. Множество кораблей были одновременно отозваны из разных концов зоны ответственности. Штаб-квартира адмирала Кларка Ван Дайна, командующего Четвертой флотилией Макдоналда, не справлялась с возникшей на орбите пробкой.
Дарфуру приказали оставаться в космосе в течение трех стандартных земных суток. Со своего наблюдательного поста он видел длинную вереницу мерцающих, словно звезды, огней: корабли выстроились в длинную очередь. Наконец пришло разрешение. Дарфур внес в навигатор координаты орбитальной парковки и дал экипажу команду «вольно». Ему предстоит явиться к адмиралу и получить новые указания, а его люди пусть пока отдохнут.
Адмирал Ван Дайн был человеком чрезвычайно занятым. Только спустя три дня в его плотном расписании нашлось место для визита Дарфура. Капитан облачился в парадную белую форму, зажал под мышкой фуражку и вылетел в направлении адмиральского дредноута.
В невысоком узкоплечем человечке с выдающимся брюшком не сразу угадывался прославленный военачальник и герой Храмового прохода. Ван Дайн ухитрился ловко провести свои корабли по узким коридорам между планетами, прорваться сквозь строй геринов и уцелеть. Он был известен как один из лучших флотоводцев Макдоналда. Возможность служить под началом Ван Дайна считалась большой честью и привилегией.
Дарфур искренне разделял эту точку зрения — вплоть до личной встречи с адмиралом.
— Почему вы разрешили цирковому кораблю уйти на Рею? — нахмурился Ван Дайн.
Его глаза превратились в стальные полоски. Дарфур почувствовал неприятную тяжесть в желудке.
— Сэр, я сам не хотел отпускать их. Но я не имею полномочий приказывать гражданским лицам.
— Да что вы говорите? — В голосе адмирала, и без того резком, звучал едкий сарказм. — А как же Вселенская декларация о чрезвычайных ситуациях? Она для вас пустой звук?
Дарфур вынужден был сознаться, что декларацию не читал. Во время подписания документа он был в космосе. Капитан робко попытался объяснить это Ван Дайну, но тот не стал даже слушать.
— Так нужно было раздобыть экземпляр текста. Декларацию рано или поздно подписали бы — это понятно любому здравомыслящему человеку.
— Я… я слышал, ее приняли незначительным большинством голосов, — оправдывался Дарфур. — Говорили, что исход голосования мог быть иным.
Адмирал смерил нерадивого капитана суровым взглядом, и тот залился густой краской. Дарфур был сконфужен и растерян. «Лучше помалкивать и слушать, что говорят, а то нарвешься на худшие неприятности», — подумал он.
— Как мне следовало поступить, сэр? — спросил Дарфур, проглотив обиду. — Я имею в виду, когда они отказались лететь со мной.
Ван Дайн покачал головой, удивляясь наивности молодого капитана.
— Дарфур, вам нужно было доставить их сюда любым способом. Хоть силой. По трем причинам. Во-первых, нельзя позволять представителям человеческой расы болтаться где ни попадя. Во-вторых, оставить на растерзание врагам цирковой корабль — что может быть хуже в глазах общественности? И в-третьих, как можно отдать противнику сверхсветовое судно в рабочем состоянии?
— Я все понял, сэр, — отозвался Дарфур. — Я не знал, что у меня такая свобода действий в отношении гражданских. Подобное не повторится.
— Вот это другое дело, — подхватил Ван Дайн. — Возвращайтесь туда, капитан, и приволоките чертов балаган. Мне плевать, как вы это сделаете. Но без цирка не возвращайтесь.
— Есть, сэр!
Капитан вытянулся по стойке смирно и отдал честь. Грубоватый тон приказа не смутил Дарфура: только что ему дали второй шанс. Еще есть счастливая возможность стереть позорное пятно с репутации.
Адмирал отсалютовал в ответ, и Дарфур повернулся к выходу.
— Я вас не отпускал, — остановил его Ван Дайн.
— Простите, сэр. Я лишь подумал, что лучше бы мне поспешить. Учитывая ситуацию с геринами, сэр. Нужно как можно скорее подготовить корабль к старту.
— Вы правы, нужно спешить, — отозвался адмирал. — Но весь крейсер вам ни к чему. Я временно передам «Кочис» под командование вашего второго помощника. А вы полетите на истребителе. Если провалите операцию, хотя бы корабль уцелеет. Все-таки один из основных на нашей линии обороны.
— Есть, сэр!
— Вольно!
Адмирал склонился над своими бумагами, показывая, что прием окончен. Дарфур уже взялся за ручку двери, но Ван Дайн вдруг поднял голову:
— И вот еще что…
— Да, сэр? — Капитан замер на пороге.
— Удачи, сынок.
— Спасибо, сэр!
Выйдя из кабинета, Дарфур припустил бегом. Дел невпроворот, а через час он хотел вылететь.
Рея была аграрной планетой. Ее жители напоминали огромных ящериц. Они называли себя инготинами. У высоких кротких ящероподобных фермеров и рыбаков наличных денег не было и в помине. Едва ли они могли понять остроумные реплики, танцы, песни и кривляние артистов из человеческого цирка.
Но Блейк знал, что это не имеет значения. На удаленных мирах с развлечениями туго. Любой житель такой планеты, будь он человеком или ящерицей, бросит все свои дела ради представления. Не важно, что юмор вызовет недоумение, а музыка будет резать слух.
На Рее дело обстояло именно так. Поэтому организовать приземление Блейку ничего не стоило. Начальник поста управления посадкой не скрывал своего восторга.
— Рады приветствовать вас! — обратился он к Блейку. — Хотите место на орбитальной парковке?
— Нам бы лучше сесть на планету, — ответил Блейк. — Мы никого не побеспокоим. У нас все свое, даже сцена и зрительный зал.
Дело, конечно, было не в реквизите. Психология инготинов для людей — загадка, и артистам куда спокойнее оставаться на своем корабле. Блейк мог бы сказать об этом начальнику поста управления, но не стал. Впрочем, тот, возможно, догадывался и сам.
Корабль медленно и величественно садился. Инготины столпились внизу поглазеть на зрелище и поприветствовать артистов. Как-никак самое крупное событие за последние десять лет, с тех пор как их планету подрезала комета.
Блейк посадил корабль на отведенное место и согласовал процент от выручки, который оттяпают местные власти. После этого импресарио водрузил перед входом в цирк будку билетера.
Внутри корабля царила обычная суета — артисты готовились к представлению. Блейк сидел у себя в кабинете, наслаждаясь компанией бутылки настоящей саргассовой водки. Неожиданно в дверь постучали.
— Войдите.
На пороге стоял капитан Дарфур в белой парадной форме.
— Не самый приятный сюрприз, — заметил импресарио. — Я же велел вам исчезнуть с глаз моих. Артисты летают, куда хотят.
— Боюсь, это не так. У меня приказ доставить вас и ваш корабль на пункт «Браво».
— И не мечтайте его выполнить. Даже крейсер вам не поможет.
— Крейсера со мной нет, я один, — сообщил Дарфур, вытаскивая из кармана пистолет. — И еще эта штука.