— Шесть лет, — задумчиво протянул Хэдден. — По полоске на каждый год. Уж не потому ли ты выбрал пусс-кафе? Долгий срок. — Его детский лобик прорезала морщина. — Слишком долгий.
— А прежде чем встретимся и выпьем снова, пройдет и того дольше, — добавил Догерти.
— Пожалуй, — согласился Хэдден, приканчивая бренди. Он бросил взгляд на сияющие алюминием чемоданы, сложенные стопкой рядом с огромным старым кофром. — Да уж, долгонько это будет… если только ты не найдешь способ навестить нас в Уругвае.
— Может, и найду, — заметил Догерти. — Попробуй следующий слой.
Хэдден кивнул и пригубил зеленую тигриную полоску. Облизнул губы, мгновение размышлял, затем предположил:
— Шартрез?
— Правильно, — одобрил Догерти. — А ты разбираешься в напитках, приятель!
— Нет, погоди, я серьезно, — настаивал Хэдден. — Почему бы тебе к нам не приехать?
— Буду счастлив. А вот ты уверен, что вы с Люсиль обрадуетесь моему визиту?
— Конечно уверен! — воскликнул Хэдден. — Слушай, Томми, вся эта ерунда давно позади. Шесть лет прошло, в конце-то концов.
— Я зла не держу, — заверил Догерти. — Но вот ты и Люсиль…
— А мы вообще на тебя не сердились, — заявил Хэдден. — Нисколько! Томми, в Дартмуте мы с тобой были добрыми друзьями. Неужели не сможем подружиться снова?
— Я очень этого хочу, — сказал Догерти. — Потому-то тебе наконец и позвонил. Конечно, я не знал, что ты покидаешь страну, да еще и так скоро.
Хэдден пожал плечами:
— Я бы вообще предпочел никуда не ехать. Но отец Люсиль оставил ей столько земли — две тысячи гектаров вроде. В Уругвае! Ну вот мы и снялись с места со всеми пожитками. Спасибо, что предложил этот старый кофр. Знаешь, никак не могу представить себя плантатором…
— А мне бы понравилось, — заметил Догерти. — Что такое?
— Да вот, как раз добрался до следующего слоя, — объяснил Хэдден. — Белого, того, что под шартрезом. Чудненько! Не подсказывай, дай подумать… «Крем де Мант» — мятный ликер!
— Точно, — кивнул Догерти.
Хэдден забеспокоился:
— Надеюсь, Люсиль не станет ворчать, что я пью с утра.
— А мы ей не скажем, — предложил Догерти.
— Это будет трудновато. Она должна за мной заехать. Может появиться с минуты на минуту.
— Люсиль едет сюда? — удивился Догерти.
— Да. Я попросил ее встретиться здесь, у тебя, а не прямо на борту. Ты же не против?
— Конечно нет! Тогда мы попросту уничтожим улики. Пей, старина!
Под пристальным взглядом Догерти Хэдден попробовал четвертый, фиолетовый слой пусс-кафе и воскликнул:
— «Запретный плод»!
— А? — встрепенулся Догерти, едва не уронив собственный бокал.
— Этот слой! «Запретный плод», верно?
— Нет. Отгадывай снова.
Хэдден расправился с остатками четвертого слоя:
— Ежевичный ликер?
— Фиалковый. «Крем де Иветт».
— Замечательно! — восхитился Хэдден. — Ты прав, пусс-кафе — и впрямь путешествие от обыденности к чуду. Есть там еще чудеса в загашнике?
— О да, — заверил Догерти.
— Удивительно. — Хэдден поднес полосатый бокал к свету. — Следующий слой похож на желтый шартрез, а последний, красный, — должно быть, гренадин. Угадал?
— Да ты выпей, тогда и узнаешь, — подначил его Догерти.
Хэдден отхлебнул от пятого слоя.
— Желтый шартрез, — произнес он и поставил бокал.
— Ты же на этом не остановишься, надеюсь? — В голосе Догерти зазвучало странное беспокойство.
— Пожалуй, придется. — Хэдден вытер лоб. — Я сегодня не завтракал, а эти ликеры здорово ударяют в голову. Отплываем в час, боюсь, как бы не затошнило.
— Ерунда, — махнул рукой Догерти. — Хороший коктейль никому не повредит. К тому же ты так и не добрался до главного чуда.
— Это гренадин.
Догерти улыбнулся и покачал головой:
— Выпей и увидишь.
— Старина, мне и впрямь хватит, — возразил Хэдден и хотел было встать, но Догерти удержал его.
— Знаешь, — начал Догерти, — я хотел навсегда покончить с той ссорой шестилетней давности. Если честно, я здорово повозился, прежде чем соорудил эту шестислойную прощальную выпивку. Испортил три штуки, прежде чем смекнул, как надо наливать. Знаю же, ты любишь все новенькое… Но раз не хочешь — не пей. Наверное, я просто сентиментальный дурак.
— Ничего подобного! — вскричал Хэдден, хватаясь за бокал. — Будем снова друзьями, Томми. Наша тогдашняя стычка — такая глупость! Просто не повезло, что мы оба взялись ухаживать за Люсиль. Такие вещи способны разрушить самую крепкую дружбу.
— Она выбрала тебя, — сказал Догерти.
— Да. Похоже на то.
— Похоже? Господи, парень, да ты шесть лет как на ней женат!
— Знаю. Я просто хотел сказать… Откровенно говоря, Томми, если б ты тогда не разобиделся, она вполне могла выбрать тебя.
— Думаешь? — удивился Догерти, поглядывая на часы.
— Точно, — кивнул Хэдден, отпивая желтый шартрез. — Ты тогда выглядел как капризный испанский гранд, и она была совершенно тобой очарована. Но ты же не хотел соревноваться. Замкнулся в своей величественной надменности, и приз достался малышу Хэддену. Э, да я как будто пьян?
— Конечно нет, — сказал Догерти, глядя, как Хэдден приканчивает желтую полосу.
— Что я говорил? Надеюсь, ничего обидного. Стоит мне перебрать, как я начинаю вредничать. Может, лучше остановиться, пока я еще в себе?
— Допивай! — приказал Догерти.
Пропел дверной звонок. Догерти поспешно встал и отворил дверь. Вошла молодая блондинка с красивым решительным лицом.
— Люсиль, — поприветствовал ее Догерти.
— Привет, Томми, — отозвалась Люсиль. — Рада, что вы помирились. Но зачем было поить моего мужа?
— Я не пьян, — твердо сказал Хэдден. — Может, слегка под мухой. Билеты у тебя?
— Билеты, паспорта, все, что нужно, — подтвердила Люсиль. — Что это ты пьешь?
— Остатки пусс-кафе, — объяснил Хэдден. — Идея Томми. Наверху все обычное, а в самом низу — чудо.
— Что? — переспросила Люсиль.
— Теория старины Томми, — растолковал Хэдден. — Начинаешь с обыкновенного, потом спускаешься вниз по полосатым кольцам, в неведомые земли, где бродят невиданные звери и манят тайные удовольствия. Ну, ты только послушай!
— Очень поэтично, — признала Люсиль. — Но нам надо успеть к отплытию.
— Пусть уж допьет до дна, — запротестовал Догерти.
— Люсиль, — выговорил Хэдден, — может, попробуешь? Выпей, милая! Вся обыденность досталась мне, а тебе — чудо.
— Звучит заманчиво, — заметила Люсиль.
Догерти быстро моргнул, словно его что-то встревожило.
— Очень заманчиво, — продолжала Люсиль. — Но ты же знаешь, я пью только скотч.
Хэдден отхлебнул от последнего, красного слоя.
— Похоже на сливовый бренди, — проговорил он. — Но… не совсем. Здесь есть горечь и почему-то металлический привкус. — Он ослабил узел галстука. — Пожалуй, я не…
— Давай быстрей, — поторопила его Люсиль. — До отплытия у нас меньше часа.
Хэдден покорно допил последний слой, и бокал выпал из его руки. Он смотрел, как Люсиль расстегивает пряжки на огромном кофре, а Догерти ей помогает. «Зачем они открывают кофр?» — вплыла в голову сонная мысль. Ответ приходил медленно, а сознание ускользало очень быстро.
— Поторапливайся, — обратилась Люси к Догерти. — До отплытия у нас меньше часа.
Свенгали из Вестчестера
Я — человек рассудительный, не склонный к поспешным выводам. Я не смеюсь над тем, во что верят другие, потому что могу быть не прав, хоть это и маловероятно. И все же небольшая вероятность этого существует, поэтому к увлечениям других людей я отношусь уважительно. Но однажды от меня потребовалась решительность и быстрота действий, потому что дело касалось Хелен.
В тот день, вернувшись с работы в обычное время, я первым делом прошел на кухню и поцеловал Хелен в шею. У Хелен прелестная шея, и ей нравится, когда я так делаю. На этот раз она выглядела озабоченной.
— Как прошел обед? — спросил я. Я отношусь к тому типу мужей — и горжусь этим, — которых волнуют интересы жены: благотворительные обеды, церковные ярмарки, выставки цветов и заседания школьного совета.
— Я на него не пошла, — ответила Хелен.
— Почему? — Я знал, что она целый месяц готовилась к этому событию.
— Настроения не было. — И Хелен поспешно отвернулась к кастрюльке с бобами на плите. Она закончила колледж, но хитрить так и не научилась: если она пытается что-то скрыть, это бросается в глаза так же, как котенок на выставке собак.
— Давай-ка начистоту, — сказал я. — Что случилось?
— Ничего. Я вообще никуда не выходила. Просто сегодня не очень хороший день.
— Почему?
Она ответила не сразу.
— Профессор Маркони посоветовал не выходить сегодня из дома, — пробормотала она и зачастила: — Сказал, что для Близнецов сегодня плохой день, возможны несчастные случаи. Марс — в Доме Луны, а Сатурн… — Хелен запнулась, увидев на моем лице страдальческое выражение.
— Обсудим это после ужина, — сказал я и ушел в гостиную.
Два месяца назад в нашей части Вестчестера открылась цыганская чайная. Типичное такое заведение с сатиновыми занавесками, медными чайниками, фальшивой мебелью якобы эпохи Тюдоров и прорицателем, которого звали профессор Маркони.
На Хелен и некоторых ее подруг профессор произвел неизгладимое впечатление. Ну что тут скажешь? Умеют предсказатели судьбы производить впечатление на женщин! Новое увлечение жены я счел вполне безобидным, вроде бриджа или телешоу, и лишь согласно кивал, выслушивая рассказы о сверхъестественной проницательности профессора Маркони.
Но Хелен зашла слишком далеко. Она появлялась там, по меньшей мере, раз в неделю. Наши книжные полки оказались забиты гороскопами, сонниками, картами Таро и прочей дребеденью из той же серии. А теперь дошло до того, что шарлатан диктует Хелен, как себя вести. По сути, он управляет ею! Свенгали[7] сделал мою жену своей Трилби! Нет, это не вписывается ни в какие рамки!