— Немало, однако, — заметил Оглторп. — Ты, похоже, продумал все очень тщательно.
— Да уж, поломал голову, — подтвердил Смит. — Я ведь наслушался историй о том, как вы, дьяволы, водили людей за нос и выдавали худшее за лучшее. Не хочется самому оказаться в дураках.
— Еще что-нибудь в списке есть?
— Это были основные пункты.
— Мне надо все обдумать, — сказал Оглторп.
Той же ночью, когда Смит ушел спать, в комнату, где стояла бутылка с заточенным в нее дьяволом, проник Шелдон.
— Господин! Я видел, что произошло! Печать Соломона давно устарела, ее чары не действуют. Давай я тебя вытащу, а потом пришибу этого самонадеянного смертного!
— Ничего не предпринимай! — приказал Оглторп. — Мне уже несколько веков не было так смешно.
— Но ты же в ловушке!
— Да, мой верный нечистый друг, я в ловушке. Как и рассчитывал. Не волнуйся, это ненадолго.
Наутро к Оглторпу пришел Смит и сказал:
— Еще хочу дворец в полную собственность, вместе с прилегающим участком, и пусть налоги будут уплачены на вечность вперед. Мне представляется кое-что покруче Рокфеллеровского центра, чтобы не стыдно было водить туда красивых женщин, давать джазовые концерты и устраивать ВИП-кинопоказы. Можешь сделать такой?
— Запросто, — ответил Оглторп. — Но тебе придется выпустить меня из бутылки.
— Не выпущу, пока не будут исполнены мои желания!
— Чтобы их исполнить, мне надо находиться снаружи.
— Ладно, будь по-твоему. Но без фокусов! Даешь слово?
— Даю, — сказал Оглторп.
Смит откупорил бутылку.
Верный своему обещанию, Оглторп воздвиг дворец — в аду как раз для таких случаев держат бригады покойных каменщиков. Здание получилось не только огромным и блестящим — оно великолепно вписалось в обстановку. Смит растерянно хлопал глазами — строительство вовсе не заняло времени и даже обошлось без таких, на его взгляд, непременных атрибутов волшебства, как заклинания и мистические жесты.
Заказчик устроил приемку по всем правилам и не смог ни к чему придраться.
Оставался вопрос бессмертия, но и его Оглторп решил настолько быстро и эффективно, что даже слегка разочаровал Смита.
— И что теперь? — спросил Смит, когда все было закончено.
— Теперь? — переспросил Оглторп.
— Ну да. Я же помню все эти легенды. Человек заключает сделку с дьяволом, получает то, о чем просил, но не учитывает какое-то важное условие, и все оборачивается против него. Так какой сюрприз ты для меня приготовил?
— Никаких сюрпризов не будет. Живи и радуйся.
— И что, бессмертие на самом деле работает?
— Само собой.
— А как проверить?
— Попробуй умереть.
— Гм… Ясно.
— Что-нибудь еще?
— Где красивые женщины?
— Я поместил десяток в гостиную на втором этаже. Захочешь больше — получишь сразу.
Через открытые окна доносились женские голоса. Похоже, их обладательницам хотелось веселья и игр, — собственно, ради этого Смит и заказывал дамское общество.
— Еще пожелания будут? — спросил Оглторп.
— Наверное, нет.
— Тогда до встречи. Счастливой тебе вечности.
Оглторп сделал загадочный жест и испарился. Вскоре он уже был в девятом круге ада.
Дома дьявол увидел надутого Шелдона — ассистенту очень не нравилось рабское потакание человеческим прихотям.
— Господин, как ты мог! Даже не потребовал взамен его душу!
— Да с чего бы мне ее требовать? Он сам себя обрек на вечные муки.
— Какая же тогда польза тебе от содеянного?
— Не все сразу, — ответил Оглторп. — Подождем развития событий.
Шелдон ничего не понимал. Он всегда считал Оглторпа дьяволом смышленым, хоть и перестарком. А смышленый дьявол разве даст человеку все, о чем бы тот ни попросил, — и чтобы человек потом не пенял горько-прегорько на свое неблагоразумие?
Но Оглторп отказался что-либо объяснять, и Шелдон, помрачнев еще больше, занялся текущими делами.
Чуть позже — по человеческому времяисчислению через несколько месяцев — снова в девятый круг ада про никла молитва и поскреблась в мыслеулавливающую пластину на двери Оглторпа. И опять это было послание от Смита.
— Пожалуйста, посети моего хозяина при первой возможности.
— И чего он хочет, как думаешь? — спросил Шелдон. — Может, посмеяться над тобой? Ведь ты его вознес на вершину счастья, вместо того чтобы низвергнуть в пучину страданий, как он того, несомненно, заслуживает.
— Скоро я это выясню, — ответил Оглторп.
Смита он застал бродящим по солнечным коридорам огромного дома близ Сандс-Пойнта. В какую комнату ни загляни, везде красивые женщины — лежат в соблазнительных позах на тахтах и диванах, сидят у роялей и вокруг бассейна или игриво выглядывают из-за гардин и дверей. Судя по рассеянному взгляду Смита, ему было совершенно не до них. Не притрагивался он и к изысканным яствам, под которыми ломились столы. Хоть бы профитроль надкусил, уже не говоря о канапе. В ВИП-кинозалах вхолостую демонстрировались фильмы в форматах «Синемаскоп» и «Тодд-АО». Хоромина, что покруче Рокфеллеровского центра, ломилась от предметов роскоши, но их полезность для расстроенного миллионера явно стремилась к нулю.
Заметив Оглторпа, Смит вскричал:
— Лживый, подлый, коварный дьявол, ты обвел меня вокруг пальца!
— Данная мне характеристика поражает точностью, — признательно кивнул Оглторп, — но в чем ты усматриваешь обман?
— Ты обещал, что мне будет хорошо! А вместо этого мне тошно жить на свете!
— Насчет «хорошо» не припоминаю никаких обещаний, — возразил Оглторп. — Речь шла о бессмертии вкупе с различными дополнениями. Все исполнено тютелька в тютельку.
— Бессмертие, деньги, крепкое здоровье, свержение правительств одним мановением пальца — это же все дополнения к «хорошо»! — заявил Смит.
— В твоем представлении — пожалуй, — сказал Оглторп. — Но только в твоем. Уверовав, что все эти вещи превращают жизнь в праздник, ты обманул сам себя, и я ничем не могу тебе помочь.
— Но в чем же моя ошибка? Почему мне теперь так плохо?
— А потому, мой дорогой Смит, что хорошо человеку бывает в процессе приобретения, а не в процессе владения.
— Не понимаю!
— Все очень просто. Когда ты получаешь, тебе хорошо. Когда уже имеешь — ничего хорошего.
— Ты меня надул!
— Ты надул сам себя. Возомнил, будто знаешь путь к счастью. А я лишь подыграл тебе, помог дойти поскорее до неизбежного тупика. И теперь ты видишь, что жестоко ошибся. Впереди ждет целая вечность страданий, чудовищная скука среди вещей, о которых ты так мечтал — но которых, оказывается, даже нисколечко не хотел.
— Проклятье! Как же мне стать счастливым?
— Ага, теперь ты хочешь счастья?
— Еще как хочу!
— Мой друг, счастье даже не в приобретении.
— В чем же тогда, черт побери?
— А вот сейчас я тебя удивлю. Чтобы быть счастливым, надо отдавать.
— Отдавать? Да ты спятил!
— Может, и спятил, но говорю правду.
— Посмотри на меня! Я что, похож на сладкоречивого благотворителя?!
— Так ведь и я не похож, — возразил дьявол Оглторп. — Но уж таков закон природы. По-другому не бывает.
— Ладно, — вздохнул Смит, — говори, кому я должен передать свое имущество. У меня нет никакого желания даже думать об этом.
— Подумать все-таки придется, и хорошенько, — пообещал Оглторп. — Вечность на то и дается, чтобы формировать у нас правильный взгляд на вещи.
И он вернулся в девятый круг ада, к себе домой.
Там дьявол рассказал Шелдону о своих похождениях, а потом один спустился в подвал.
В потайной комнате был алтарь, а на нем единственная свеча. Рядом со свечой стояла большая бутыль зеленого стекла, запечатанная печатью Соломона.
Оглторп зажег свечу и стал ждать.
Наконец раздался голос:
— Да?
— Мой повелитель, я имею удовольствие доложить об очередном новообращенном, — сказал Оглторп.
— Это хорошо, — ответил голос. — А не допустил ли ты утечки насчет нашего уговора?
— Нет. Даже Шелдон ни о чем не подозревает.
— Прекрасная работа, Оглторп. Как ты посмотришь на то, чтобы выпустить Меня из бутылки?
За зеленым стеклом замерцало, задвигалось что-то светлое.
— Нет, повелитель, не выпущу.
— Даже если прикажу?
— Даже если прикажешь.
— А почему?
— Потому что Ты Сам запретил мне это делать.
— Оглторп, тебе известно, что Я Господь Бог?
— Да, известно.
— А коли так, вне зависимости от того, что я повелел раньше, сейчас Я повелеваю освободить Меня!
Оглторп замотал головой. Господь повелел не выпускать Себя из бутылки, если когда-нибудь Он повелит Себя выпустить. Но дьяволу было чрезвычайно трудно не исполнить новое повеление. Как-никак это повеление самого Бога. Почему Он заточен в бутылке — это тайна космических масштабов, и постичь ее Оглторпу не суждено. Да у него попросту нет таких интеллектуальных способностей, чтобы понять, отчего Господь творит добро, только находясь во власти зла. И почему Господь заставляет Оглторпа играть роль Бога.
С другой стороны, почему человек счастлив, лишь когда отдает заработанное тяжким трудом?
Оглторп поклонился огоньку в зеленой бутыли и вернулся наверх.
У него было только одно объяснение Господним странностям: Бог настолько добр, что даже позволяет другим побыть Собой и понять, как непросто на самом деле быть Богом.
Но Оглторп вовсе не был уверен, что сам он это понял.
Кенни
Кенни и остальные Люди лежали во чреве корабля, который целую вечность плыл в космическом пространстве. Около сотни обнаженных Людей сбилось в кучу посреди отсека, но не из-за тесноты (места в огромном помещении хватало с избытком) — им просто решительно нечем было заняться, а физическая близость доставляла удовольствие. Из любопытства они с трудом научились у Хозяев читать и играть в компьютерные игры, но на самом деле им гораздо больше нравилось валяться друг на дружке, переплетаясь конечностями и соприкасаясь эрогенными зонами.