Эти вопросы настолько усложнили жизнь Ната Сингера, что он был не рад, когда пришел долгожданный момент покупки лошади.
Крупный черный жеребец с крепкими челюстями и недоверчивым взглядом выглядел опасным, — по слухам, он в Виргинии до смерти затоптал своего прежнего хозяина. Нат сомневался, что это правдивая история. Но в чем он был точно уверен, так это в том, что с конем плохо обращались, — на боках и холке остались шрамы от витой плети.
Нат осторожно, чтобы не угодить под копыто, обошел коня, заглянул ему в глаза, потрогал вздымающиеся бока. Этого было достаточно, чтобы прийти к утешительному выводу: жеребец по натуре не злой, просто он пережил тяжелые времена. Терпение и хороший уход сделают свое дело. После серьезного торга конь обошелся в девять долларов. Начинать новую жизнь предстояло с одним долларом в кармане.
Только Нат не мог радоваться новой жизни. У него перед глазами снова и снова возникали картины смертоносного нападения на город. Эта угроза как дым ползла по округе с далеких равнин.
Нат решил попросить совета у Мардука, вавилонского духа, который жил в амулете.
Сделать это оказалось легко. Мардук, будучи древним духом, имел богатый опыт общения с людьми. В то утро Нат сидел в рощице за домом вдовы. Когда он призвал духа, тот появился почти мгновенно, будто сидел на краю лимба и ждал приглашения.
— Я хочу больше узнать о Двух Койотах, — сказал Нат. — Шаман пытался убить меня. Он знает, где я живу. Почему больше не нападает?
— Ну, причина ясна, — ответил Мардук. — Он не хочет рисковать, атакуя тебя физически. Очень уж время неподходящее. Индейцы таятся, поскольку они затеяли недоброе. Не станет он нападать и в качестве духа, потому что в прошлый раз у него не хватило сил убить тебя таким способом.
— Есть ли шанс, что он оставит меня в покое?
Мардук усмехнулся:
— Ты достаточно хорошо разбираешься в таких делах, Нат, чтобы понимать: Два Койота не успокоится, пока один из вас не умрет. Он надеется подстеречь тебя в Стране Сновидений.
— Страна Сновидений? — переспросил Нат. — Первый раз слышу.
— Это область мистического мира, куда человек может забрести, пока спит. Колдуны и шаманы способны приходить туда, когда захотят.
— Почему Два Койота считает, что я туда пойду? Ведь это, как я понял, дело добровольное?
— Ты правильно понял, Нат.
— Ну, так я и не появлюсь там!
— Это мудро, — заметил Мардук. — Твоя осторожность заслуживает похвалы.
Ироничные нотки в голосе Мардука не понравились Нату. Непохоже, чтобы дух ему сочувствовал. Впрочем, это не имело значения. Нат знал, что надо уезжать из Оук-Блаффса до того, как начнется война и индейцы нападут на город. Убраться подальше, и дело с концом.
В то утро Нат, как обычно, нашел Эмму в кухне. Она занималась недельной стиркой. Густые волосы хозяйка стянула в хвост куском яркой пряжи, рукава, закатанные до локтя, открывали розовые предплечья. Она вся светилась здоровьем. Никогда еще Нат не видел, чтобы вдова была так хороша.
— Доброе утро, мэм.
— Доброе утро, Нат.
Он хотел завести непринужденную беседу, но ничего не вышло. Нат давно корил себя за то, что не способен справиться с такой задачей. Житье на цивилизованном Востоке было для него почти невыносимым из-за неспособности вести разговор о пустяках даже на танцах. Несколько минут он потратил на какие-то скучные банальности, а потом перешел прямо к делу:
— Миссис Хокинс, у меня есть серьезная причина полагать, что вам грозит смертельная опасность.
Эмма одарила его насмешливым взглядом.
— О чем это вы, мистер Сингер?
— Миссис Хокинс, индейцы готовят нападение на ваш город. Это будет сигналом к началу новой войны на Среднем Западе, и один Бог знает, как широко она распространится.
— Понимаю, — сказала Эмма. — И когда же нам ждать этого нападения?
— Я абсолютно уверен, что оно произойдет в течение одного-двух дней. Возможно, завтра утром. Точно не позднее.
— И откуда у вас такие новости, мистер Сингер? Вы, случайно, не на дне бутылки их нашли?
— Простите, где? О, я понимаю, о чем вы. Нет, я не пил!
— Тогда как вы узнали об индейцах?
Нат колебался:
— Мэм, это трудно объяснить. Не могли бы вы просто поверить на слово?
— Нет, не могла бы. И весь город не поверит. Ведь, если опасность, о которой вы говорите, и правда существует, о ней надо сообщить всем. Разве я не права?
— Да, мэм, вы правы.
— И кому еще вы об этом говорили?
— Вы первая.
— Чем же я заслужила такую честь?
— Боюсь, мэм, мне никто не поверит. И люди заставят меня признаться в том, о чем лучше не рассказывать.
— Что именно вы имеете в виду, мистер Сингер?
— Вот как раз этого я не хочу никому рассказывать!
— И все же, если вам нужно, чтобы я поверила в ваше предостережение, стоит открыть мне правду.
— Да, наверное, так будет лучше, — пробормотал Нат. — Дело в том, миссис Хокинс, что я обладаю некоторыми познаниями в области магии. Благодаря им я и проведал о готовящемся нападении индейцев.
— Хотите сказать, что вы колдун? — ровным голосом, но далеко не дружелюбно спросила Эмма.
— Нет, не совсем, — запинаясь, ответил Нат. — Но у меня действительно есть… кое-какие силы… и возможности. Эмма, я говорю правду, и Бог тому свидетель! Индейцы вот-вот нападут! Умоляю, поверьте мне.
— И что я, по-вашему, должна делать? — спросила вдова.
— Забирайте сына, грузите на повозку самое ценное и уезжайте на Запад. Индейцы захватят ваш город и территории на сотни миль отсюда.
— А вы, мистер Сингер?
— Я поеду с вами, — сказал Нат.
— Понимаю, — сказала Эмма Хокинс. — Вы, я и Билли сбежим от опасности. А как же остальные горожане?
— Они мне не поверят, — ответил Нат.
— А вы хоть пытались их убедить?
— Нет, не пытался! Если преподобный Харрелсон прознает, что я веду такие разговоры, и часа не пройдет, как я буду повешен. Он и так меня подозревает.
— Мистер Сингер, мне тоже не нравятся подобные разговоры. Если существует угроза, в чем я сомневаюсь, вам следует пойти в городской совет и там честно и открыто рассказать о своих опасениях. А потом, если вам не поверят, вы сделаете все, что в ваших силах. Неужели вы допускаете, что я уехала бы с вами? Сбежала бы, как вор под покровом ночи, из города, где похоронен мой муж? Бросила бы соседей на произвол судьбы?
— Мэм, вам надо позаботиться о Билли.
— Билли тоже не трус. Он останется здесь, со мной. Вижу, у вас теперь есть лошадь, мистер Сингер. Полагаю, вы уже собрались в дорогу?
— Да, мэм. Я собираюсь уехать.
— Тогда не стоит медлить, мистер Сингер. Вроде бы за работу я вам ничего не должна. Будет лучше, если вы уедете утром. Когда вы появились здесь, я была о вас лучшего мнения. Я думала… Впрочем, это уже не важно.
Нат пересек луг и вошел в рощицу. Близились сумерки, золотой свет дня мерк. В кронах весело пели черные дрозды. Нат лег на траву, и почти в ту же секунду к нему обратился голос:
— Попал в переплет, Нат?
— Это ты, Мардук? Я тебя не звал.
— Не звал, но я взял на себя смелость явиться.
— Что ж, ты прав насчет переплета, — сказал Нат. — Я даже не знаю, когда индейцы нападут на город. То есть знаю, что скоро, но когда именно? Эмма мне не верит. И другие не поверят.
— Сейчас я немного облегчу твои страдания, — пообещал Мардук. — Я позволил себе провести небольшое расследование от твоего имени и теперь знаю, когда нападут индейцы.
— Когда?
— Утром, Нат, с первыми лучами солнца. Два Койота с трудом удерживает племена под своим началом. Ему не очень-то верят. Боятся — да, но не верят. В совете все громче звучат голоса несогласных. Они требуют, чтобы он отложил нападение и предпринял еще одну попытку замириться. Если шаман утратит инициативу, восстание не состоится. Большинство племен настроены уже не так воинственно, как прежде. Они склоняются к тому, чтобы принять неизбежное.
— А не может ли кто-нибудь поговорить с индейцами? — спросил Нат. — Неужели не найдется человек, который мог бы объяснить, что шаман ведет их к гибели?
— Ну почему же, такой человек есть, — ответил Мардук.
— И кто же он?
— Ты отлично его знаешь, — сказал дух. — Хотя, с другой стороны, ты его совсем не знаешь.
— Ты имеешь в виду меня?
— Кого же еще!
— Индейцы не станут меня слушать! Я не говорю на их языке!
— Ты владеешь универсальным языком, — сказал Мардук. — Я, конечно, имею в виду язык колдовства. Если одолеешь Двух Койотов в Стране Сновидений, индейцы без всяких слов поймут, насколько безнадежны их притязания, и вернутся в свои вигвамы. Будет спасено много жизней.
— Ты хочешь, чтобы я сразился с шаманом? Мардук, у меня нет опыта в боях колдунов. И я уже давно не практикую магию. Как только тебе в голову пришло, что я могу пойти на такое?
— О, ты, конечно же, прав, — сказал Мардук. — Кому придет в голову, что ты пальцем пошевелишь или хоть на секунду подвергнешь себя риску ради спасения нескольких сотен поселенцев и нескольких тысяч индейцев? Это исключено. Нижайше прошу простить меня.
— Ты несправедлив, — сказал Нат.
— Отчего же?
Нат надолго погрузился в молчание, а потом сказал:
— Я поразмыслил и понял, что ты прав.
— А я не сомневался, что ты придешь к такому выводу, — сказал Мардук. — Ты неплохой парень, Нат, просто немного испорченный.
— Да, теперь я это понимаю.
— Что ж, я все сказал. Идем отсюда, Нат.
— Погоди, — ответил Нат. — Сначала мы должны кое-что сделать.
— И что же?
Нат встал и пошел по пастбищу к реке.
— Куда ты? — спросил Мардук.
— Искупаться.
— Ты меня удивляешь, — сказал дух. — Не поздновато ли купаться?
— В подобных случаях принято совершать ритуальные омовения.
— В каких случаях, Нат?
— Ты прекрасно знаешь, о чем я. Пришло время нам с Двумя Койотами выяснить отношения.
— Смело сказано! Но разве ты не боишься? Этот индеец такой грозный!