Весь шар земной... — страница 14 из 76

Сам город, впрочем, приобрел весьма европейский облик, а крупнейшие мировые монополии открыли в нем свои заводы: рабочая сила здесь дешевле, чем во многих странах.

Сегодняшний Сингапур в числе самых больших портов мира. На его рейде можно увидеть и советские корабли.

Ну, а пираты, о которых упоминал Гончаров, конечно, давно вывелись? Представьте, они-то как раз дожили до века радаров! И даже умело используют их.

Пиратство в южных водах не идет на убыль. Недавно Организация Объединенных Наций признала, что пираты стали серьезной угрозой для судоходства.

Одно время существовала знаменитая «пиратская империя» во главе с некоронованной императрицей, некоей мадам Вонг. Ее люди нападали даже на пассажирские лайнеры.

Пираты занимаются не только разбоем. Их привлекает более выгодное и менее опасное дело: контрабандный провоз наркотиков. Центр этого промысла постепенно переместился из Сингапура в Гонконг.

Найдем посвященные ему страницы «Фрегата «Паллада». Гончаров упоминает, что «рыжие варвары» — англичане — превратили уголок китайской земли в свою колонию, причем заставили самих китайцев строить крепость на островке Гонконг. «Обладание Гонконгом, пушки, свой рейд — все это у порога Китая обеспечивает англичанам торговлю с Китаем навсегда, и этот островок будет, кажется, вечным бельмом на глазу китайского правительства».

Слава Британской колониальной империи закатилась. Бывшие ее колонии завоевали независимость. Но по давнему договору с Китаем Гонконг был арендован Великобританией на 99 лет. Срок аренды истекает лишь в 1997 году.

Над Гонконгом, или, как его чаще называют китайцы, Сянганом, каждое утро поднимают британский флаг. Здесь резиденция английского губернатора. Плавно катят двухэтажные автобусы — совсем как в Лондоне. Можно увидеть в толпе английского солдата или моряка в военной форме.

Британский флаг поднимается по соседству с небоскребом, фасад которого испещрен иероглифами. Там помещается Китайский банк, один из многих в Гонконге. Китай ведет здесь выгодную торговлю, зарабатывая валюту. Свыше трехсот предприятий принадлежат КНР.

А что же англичане? Совсем вытеснены? Нет, лишь потеснены китайскими, американскими, японскими дельцами.

Гончаров с другими офицерами «Паллады» ездил осматривать в гонконгской гавани «образчик неутомимой энергии и неутолимой жадности и предприимчивости англичан» — торговое заведение и верфь, принадлежащие неким Джардайну и Мэтисону. Он услышал мнение капитана датского судна, что предприятие этих господ не окупится.

Ошибся датчанин! Господа вполне преуспели, получив в свое время монополию на торговлю опиумом. Сегодня фирма «Джардайн и Мэтисон» одна из самых процветающих в Гонконге. Портрет ее основателя Уильяма Джардайна, прозванного «старой крысой с железной головой», украшает зал правления корпорации, которой принадлежит множество торговых предприятий, домов, судов, а также три издающиеся на английском языке гонконгские газеты.

Мир меняется непрерывно. Но старое подчас оказывается очень живучим, оно приспосабливается, меняя форму.

Поперёк Америки — пешком

В первые послевоенные годы мне случайно попалась у букиниста редкая книга. Заинтересовало название — «Русский среди американцев». Пониже заглавия мелким шрифтом было напечатано: «Мои личные впечатления как токаря, чернорабочего, плотника и путешественника». Имя автора — М. М. Владимиров — не говорило мне решительно ничего. Книга была издана в 1877 году.

Автор безыскусно, мало заботясь о красоте слога, рассказывал о том, что видел, пережил, узнал, пешком путешествуя по Америке. Он не забывал упомянуть, чем питался, кого встречал, о чем разговаривал. Иные страницы заполняли выписки из статистических отчетов. Документальность книги делала ее особенно ценной для тех, кто захотел бы представить, как жила Америка в семидесятых годах прошлого века.

Я напечатал статью об этой книге и вскоре получил письмо. Оказалось, что живы родственники автора, две дочери и племянник. Так мне стали известны некоторые подробности его жизни, я узнал и о том, что он собирался вторично побывать в Америке, чтобы дополнить книгу, но не успел.

Последние годы жизни Владимиров работал в Пярну. Кроме книги, сохранились его корреспонденции, которые он писал из Соединенных Штатов в русские газеты.

Я снова вспомнил о «русском среди американцев», когда сам впервые собирался в Америку. Потом побывал там еще и еще раз.

А недавно, во время новой поездки за океан, мой маршрут местами совпал с тем, который когда-то избрал для себя Владимиров.

Книга была со мной. Я мог сравнивать увиденное с тем, что наблюдал мой соотечественник сто лет назад.

*

Сентябрь в Нью-Йорке, пожалуй, лучший месяц, когда нет уже изнуряющей жары, особенно несносной в прокаленных каменных ущельях улиц. В эту раннюю осеннюю пору стараешься каждую свободную минуту провести на воздухе.

Но воздух в центре города перенасыщен едкой смесью газов, выбрасываемых сотнями тысяч автомашин. От нее першит в горле и слезятся глаза. Хочешь глотнуть свежего воздуха — отправляйся в Баттери.

Баттери — южная оконечность Манхэттена, острова, на котором расположены центральные районы Нью-Йорка. Это место открыто ветрам с океана и отделено от остального города хребтом небоскребов. У их подножия оставлена незастроенная зеленая лужайка с редкими деревьями. Посередине ее — Кастл-Клинтон, круглый кирпичный форт старых времен.

Этот форт знаменит отнюдь не геройским отражением вражеских атак. Военным целям он по-настоящему не служил и часа. Его построили во время Войны за независимость, опасаясь нападения английского флота. Потом переделали в увеселительное заведение. Наконец, с середины прошлого века, форт превратился как бы в проходную будку для сотен тысяч людей, которые приезжали за океан из Европы.

Тех, кто внушал властям подозрение, сначала выдерживали в карантине на небольшом «Острове слез», который виден правее статуи Свободы. В Кастл-Клинтоне переселенцам давали временное пристанище. Отсюда они разбредались по Нью-Йорку.

Впервые разглядывая форт, я думал о тех, для кого начиналась здесь Америка. Сколько надежд приносили сюда люди! А Нью-Йорк, словно гигантская мельница, начинал перемалывать их. Приходило ожесточение, цепкая хватка в борьбе за существование. Одним удавалось выкарабкаться наверх, других жернова стирали в порошок.

Последнюю четверть прошлого века океан пересекло довольно много русских людей. Были среди них народники, мечтавшие о каких-то «свободных коммунах». Были ученые, которых интересовало развитие американской промышленности, горного дела, земледелия. Были писатели, ищущие истины в сравнениях своего и чужого.

Никто, кажется, не отправлялся в Америку с предубеждением.

Между Россией и Америкой «целый океан соленой воды, но нет целого мира застарелых предрассудков…» — писал в «Колоколе» Герцен.

Менделеев, знакомившийся в Соединенных Штатах с нефтяной промышленностью, вспоминал, что ехал туда с желанием все оправдывать, видеть там только хорошее. Однако на обратном пути он записал о себе и своих русских спутниках: «Скучали не от того, что оставили Америку, а от того, что оставили в Америке веру в правдивость некоторых идеалов… В Америке думалось найти их подтверждение, нашлась куча опровержений…»

Летом 1893 года, когда открылась Всемирная выставка в Чикаго, пересек океан Короленко. Американские газеты объявили, будто бы писатель, подвергавшийся преследованию русского царя, испытавший сибирскую ссылку, решил навсегда покинуть родину.

А Короленко писал: «Плохо русскому человеку на чужбине, и, пожалуй, хуже всего в Америке… Там русский человек тоскует больше, чем где бы то ни было, в том числе и такой русский человек, который знавал Якутскую область».

Да, многих Америка разочаровала. Но кажется, не находилось таких, которые бы утверждали, что ее не стоило узнавать. Америка — это интересно! И удивительно ли, что одно лишь желание повидать ее заставило героя нашего рассказа отправиться за океан с тощим кошельком и готовностью претерпевать любые лишения.

Владимиров не относился к «политически неблагонадежным». Царская полиция не докучала ему. Он не причислял себя и к неудачникам, которых гонят по свету поиски лучшей доли. Напротив, дела на родине у него шли вполне прилично. Он был учителем, любил свою школу, любил родные места, с гордостью называл себя коренным волгарем и отнюдь не собирался надолго оседать в Америке. Он хотел лишь своими глазами увидеть Новый Свет.

В приволжском городке, где вырос Владимиров, юноши увлекались книгами о жизни за океаном. Прерии, буйволы, индейцы — как все это заманчиво! Под окнами мечтателей несла воды Волга, а им слышался всплеск волн Миссисипи.

Михаил Владимиров выделялся среди сверстников твердостью характера. Решив побывать за океаном, он не только зубрил по самоучителю английский язык, но и проводил каждую свободную минуту у токаря и переплетчика, изучая их ремесло.

В полночь 20 июля 1872 года молодой учитель сел на волжский пароход. До той поры он и родную-то страну едва знал: Саратов да Царицын — вот и все. А тут — в Америку!

В Америку с тремя сотнями рублей в кармане и двумя рекомендательными письмами. В Америку, в Америку, в Америку!

…На шестнадцатый день плавания через океан показалась едва заметная полоска берега. Пассажиры, измученные теснотой и качкой, столпились у борта. Словно из воды постепенно поднимались каменные громады Нью-Йорка.

Судно бросило якорь в гавани. Пассажиры выстроились длинной очередью. Доктор бегло осматривал их. Чиновники перетрясали багаж. Наконец, русский в числе прочих оказался в Кастл-Клинтоне перед полицейским, регистрировавшим переселенцев.

— Имя, откуда? Чем будете заниматься? — скороговоркой сыпал тот. — Есть в Нью-Йорке родственники? Знакомые?

Владимиров сказал, что заниматься будет ремеслами, а приютят его друзья, давно переселившиеся за океан.

Через полчаса в сопровождении соотечественницы он шагал по улицам, глазея во все стороны и расспрашивая о Нью-Йорке.