И требовал: читай, читай, читай! Читай труды исследователей, зубри латинские названия животных и растений! Наверстывай все, в чем отстаешь!
И Козлов порадовал своего наставника такими успехами, что тот назначил его своим младшим помощником; старшим был Всеволод Иванович Роборовский, уже участвовавший в путешествиях по Центральной Азии.
О цели своей новой экспедиции Пржевальский, обращаясь к спутникам, сказал так:
— Товарищи! Дело, которое мы теперь начинаем, — великое дело. Мы идем исследовать неведомый Тибет, сделать его достоянием науки… Вся Россия, весь образованный мир с доверием смотрит на нас.
Эта экспедиция стала для Козлова строгим экзаменом. После мирной благодати Смоленщины — ночевки в снегах, переправы через бешеные реки, тяжелые приступы горной болезни на тех заоблачных высотах Тибета, куда не проникают даже горцы. А сверх того — вооруженные стычки с шайками разбойников и даже настоящий двухчасовой бой на прорыв сквозь кольцо окружения.
Козлов был рядом с Пржевальским, когда тот обследовал истоки реки Хуанхэ, а затем проник в центр хребтов Куньлуня.
Козлов был рядом с Пржевальским и во время начатой осенью 1888 года последней экспедиции великого путешественника. Трагедия произошла почти в самом ее начале. Брюшной тиф внезапно оборвал жизнь человека, который за бурные годы странствий десятки раз рисковал ею.
Он умер в полном сознании. Велел похоронить себя там, где его свалила болезнь, — на берегу озера Иссык-Куль. Завещал ученикам продолжать исследование азиатских просторов.
Козлов пережил гибель своего учителя так, как переживают смерть отца. Даже четверть века спустя он признавался, что сознание потери все еще не покидает его.
Экспедицию решено было продолжить. Ее начальником назначили Михаила Васильевича Певцова, обладавшего опытом путешествий по Монголии и Китаю.
Но Географическое общество понимало, что Пржевальский и Певцов — величины все же несоизмеримые, и сократило маршрут, исключив наиболее трудную его часть.
В этой экспедиции Козлов самостоятельно выполнял важные задания. С небольшим отрядом он прошел по необитаемым местам Тибетского нагорья. Певцов не раз посылал Козлова далеко в сторону от основного маршрута. По сути дела, это были довольно продолжительные и далеко не легкие обособленные экспедиции.
Русское географическое общество заметило новую восходящую звезду. После возвращения на родину Петр Кузьмич был награжден золотой медалью имени Пржевальского.
В свою третью экспедицию Козлов направился вместе с Роборовским. Это было в 1893 году.
Обычно принято рассказывать о том, что происходит во время путешествий. Но право, иногда полезно узнать и о том, что делал путешественник в перерыве между ними.
Выполняя завет своего учителя, Козлов окончил военное училище. Приобрел солидные познания в топографии, в умении ориентироваться на местности. Наметил обширную программу самообразования и выполнял ее с редкостной настойчивостью. Так, он полтора года прилежно посещал Пулковскую обсерваторию, изучая теорию и практику астрономических наблюдений. Одновременно учился литературному мастерству, понимая, что мало увидеть и пережить, надо еще и ярко рассказать о пережитом. Его часто видели на лекциях и докладах крупных ученых.
Благоговея перед Пржевальским, ученик, возможно, понял, что даже у великого путешественника были кое-какие пробелы в знаниях. Восполняя их у себя, Козлов серьезно занимается этнографией. Унаследовав у Пржевальского преклонение перед природой, он развивает в себе интерес и к обыденной человеческой жизни, умение подмечать черточки незнакомого быта, особенности психологии людей, с которыми сталкивает его судьба в отдаленных уголках земного шара.
В первое путешествие с Пржевальским в 1883 году отправился восторженный подпоручик. Свое третье путешествие в 1893 году начинает уже достаточно зрелый исследователь. Новую Центральноазиатскую экспедицию справедливо называют экспедицией Роборовского — Козлова: у каждого свои задачи, маршруты сходятся лишь временами.
А затем высоко в горах, уже на втором году трудных странствий, Роборовского внезапно поражает паралич, и Козлов с этих минут до конца экспедиции становится ее руководителем, отвечающим и за жизнь больного товарища.
Кончается XIX век, давший истории открытий столько блистательных имен. И все же на картах полушарий еще достаточно как «белых пятен» в полном смысле слова, так и мест, где исследователи успели сделать лишь первые робкие шаги.
На рубеже двух веков Козлов начинает свое четвертое путешествие. Теперь это его полностью самостоятельная экспедиция, а поведет он ее туда, где мечтал когда-то побывать вместе с Пржевальским.
Он должен продолжать дело учителя. Цель экспедиции — Тибет. Там уже сделано немало, но хватит ли человеческой жизни, чтобы сделать все?
На этот раз предстоит обследовать восточнотибетскую область Кам. Экспедиция снова идет через Монголию, продолжая изучение ее хребтов, пустынь, степей. Верблюдов сменяют высокогорные яки: караван вступает на Тибетское нагорье. Вторично видит Козлов истоки Хуанхэ. Открываются снежные вершины и глубокие ущелья Кама. Экспедиция достигает верховьев Янцзы. Остается проникнуть в бассейн Меконга, еще одной из великих рек Азии. Козлов пересекает не исследованный до той поры высокий водораздельный хребет, назвав его хребтом Русского географического общества. В бассейне Меконга экспедиция зимует, продолжая изучение местной фауны и флоры.
Лишь одну давнюю мечту, которую лелеял еще Пржевальский, так и не удается осуществить его ученику. Он не получает доступа в Лхасу, столицу Тибета, священный город буддистов, где живет их духовный вождь далай-лама.
Лхаса закрыта для иностранцев. Это древний, неукоснительно соблюдаемый закон. Однако англичане несколько раз пытались нарушить его.
Посол от далай-ламы посещает путешественников и прежде всего осведомляется, откуда они. Узнав, что перед ним русские, рассказывает о полученной им инструкции: «Если русские, то приказано тотчас же познакомиться с вами и передать от далай-ламы привет, а если англичане, то, не заводя разговора, ехать обратно с донесением».
Посол приносит извинение от имени далай-ламы: даже сам правитель Тибета не может нарушить заветы и открыть ворота Лхасы чужеземным гостям…
В России между тем давно нет вестей от Козлова. Газеты начинают кампанию: надо искать пропавших. Однако поздней осенью 1901 года экспедиция, ушедшая свыше двух лет назад, дала о себе знать. Она возвращалась, проложив более десяти тысяч километров исследовательских маршрутов по местам, как тогда говорили, забытым богом и людьми.
Пожалуй, только самого Пржевальского в Петербурге встречали некогда с таким триумфом, как теперь его ученика.
За два десятилетия скромный конторщик из местечка Слобода превратился в одного из наиболее прославленных русских географов и натуралистов своего времени, в путешественника, получившего мировую известность и признание.
*
Итак, 19 марта 1908 года Петр Кузьмич Козлов увидел Хара-Хото.
Все произошло проще, обыденнее, чем представлялось. За долгую дорогу через Монголию трудности и помехи были куда серьезнее, чем на последнем этапе к желанной цели.
Покинули бивак налегке маленькой группой, захватив с собой запас воды и продовольствия, самые необходимые инструменты. Углубились в пустыню. Вскоре появились первые обнадеживающие находки: там след древней канавы, тут жернов, подальше глиняные и фарфоровые черепки.
Потом показались субурганы — нечто вроде глинобитных невысоких башенок, сооружаемых последователями буддийской религии в честь знаменательных священных событий или на могилах праведников. Субурганы как бы охраняли древнюю дорогу, ведущую в Хара-Хото.
Нетерпение и волнение Козлова и его спутников все нарастали. Но вот преодолены последние холмы…
Город был полузасыпан песками. Сохранились стены его крепости. За ними виднелось какое-то куполообразное здание, развалины дворцов или храмов. И всюду — субурганы, большие и малые, один особенно высокий и массивный.
Всадники въехали в мертвый город через крепостные ворота. Наскоро разбив лагерь в середине Хара-Хото, тотчас принялись за дело: набросали план развалин, измеряли стены, пробовали, податлив ли грунт при раскопках. Подъем духа был всеобщим. Прикосновение к тайне сулило открытия.
Чьими руками были сложены эти стены? Чем занимались люди, ходившие когда-то по улицам города в пустыне? Почему опустел, умер Хара-Хото?
Пока что город лишь задавал вопросы, не давая ключей к ответам.
Незаметно наступившая ночь придала развалинам суровый и мрачный вид. На вершине главного субургана зловеще, резко вскрикивал сыч. Спали в первую ночь плохо, нетерпеливо дожидаясь рассвета.
Вероятно, даже опытный археолог растерялся бы при встрече с мертвым городом. Откуда начинать раскопки? Что и где искать? А ведь у маленького отряда в запасе было всего несколько дней.
Внутри города угадывались улицы. На плане появились условные названия: «Главная», «Торговая». А дальше просто «Развалины № 1», «Развалины № 2», «Развалины № 3».
Обследуя стены, Козлов нашел в одном месте пролом, через который мог проехать конный воин.
Так не подтверждает ли эта брешь правдивость старого предания? Будто во времена незапамятные властелин Хара-Хото был настолько могуществен, что осмелился выступить против самого китайского императора. Но воинское счастье изменило властелину, и после нескольких схваток с китайскими войсками он отступил под защиту стен Хара-Хото.
Город мог выдержать длительную осаду. Однако императорские войска не пошли на штурм, а принялись заваливать мешками с песком русло протекавшей возле Хара-Хото реки.
Им удалось отвести Эдзин-гол в сторону. Осажденные, оставшись без воды, тщетно копали глубокий колодец: грунт был сухим. Тогда, зарыв в колодце свои сокровища, властелин Хара-Хото повелел тайком пробить в городской стене брешь и через нее ночью вывел свое войско для последней схватки. В этом бою он сложил голову, а китайские войска, ворвавшись в город, разграбили его.