– Я не предполагал, что мне придется заняться этим делом, иначе приготовил бы вырезки. По-моему, проблема лишь на первый взгляд кажется экстраординарной. На самом деле решение задачи не представляет особого труда. Обвиняемая производит на всех весьма положительное впечатление, однако это ничуть не противоречит выдвинутому против нее обвинению и показаниям свидетелей. Так постановили коронер и полицейский инспектор. Сейчас дело передано на рассмотрение выездной сессии суда в Винчестере. Боюсь, меня ждет неблагодарная работа. Я могу вскрыть какие-то факты, но не могу изменить их. Уж и не знаю, чем помочь клиенту, – разве что обнаружатся новые неожиданные обстоятельства.
– Вы сказали: клиенту?
– Ах да, я совсем забыл: вы ведь еще не знаете. Боюсь, Уотсон, я усвоил вашу привычку начинать рассказ с конца. Прочтите для начала вот это.
Он передал мне письмо, написанное твердым, решительным почерком.
«Отель Кларидж, 3 октября
Уважаемый мистер Шерлок Холмс!
В отчаянии от мысли, что лучшую женщину, сотворенную когда-либо Богом, ожидает виселица, я решил предпринять все возможное для ее спасения. Я не могу объяснить произошедшего – не могу даже попытаться объяснить это, но абсолютно убежден, что мисс Дунбар невиновна. Вам известны обстоятельства дела – кто их не знает? – о нем судачит вся страна. И ни один человек не подал голос в ее защиту! Дьявольская несправедливость обвинения сводит меня с ума. У этой женщины нежнейшее сердце – она не обидит и мухи. Я буду у Вас завтра в одиннадцать; посмотрим, удастся ли Вам пролить свет на это темное дело. Возможно, я, сам того не подозревая, располагаю важными сведениями. В любом случае все, что я знаю, имею – весь я полностью в Вашем распоряжении, только спасите ее! Вот Вам шанс проявить свои замечательные способности.
Искренне преданный
– Теперь вы знаете все, – сказал Шерлок Холмс, вытряхивая пепел из своей трубки и снова неторопливо набивая ее табаком. – Я ожидаю этого джентльмена. Что же до его дела, то, полагаю, у вас вряд ли найдется время пересмотреть все газеты, поэтому я возьму на себя труд обрисовать его вам в основных чертах, чтобы вы испытали свои интеллектуальные возможности.
Нейл Гибсон – крупнейший финансист в мире, а в жизни, судя по отзывам, человек жестокий и даже страшный. О его жене, жертве трагедии, мне известно только то, что пора ее расцвета уже миновала. Для нее это было тем более досадно, что воспитанием двоих ее детей занималась прехорошенькая гувернантка. Таким образом, мы имеем три персонажа, а место действия – огромный старинный дом, расположенный в центре исторического английского поместья.
Теперь к трагедии. Жену Гибсона нашли в полумиле от дома, с простреленной головой. На ней были вечернее платье и легкая шаль. Оружия рядом с телом не обнаружили – отметьте это, Уотсон! – впрочем, как и других улик. Видимо, преступление свершилось поздним вечером – заметил тело лесник в одиннадцать часов. Потом приехал врач, за ним – полиция. Я не слишком быстро рассказываю? Вы успеваете следить?
– Пока мне все ясно. Но почему в убийстве подозревают гувернантку?
– Против нее есть прямая улика. В ее комнате на дне платяного шкафа был найден револьвер соответствующего калибра с одной использованной пулей. – Взгляд Холмса устремился в одну точку, и он повторил, делая большие паузы между словами: – На… платяного… шкафа… в ее… комнате.
После этой фразы Холмс погрузился в молчание. Я видел, как напряженно работает его мозг, и не осмеливался помешать мыслительному процессу. Неожиданно он снова вернулся к жизни.
– Да, Уотсон, его нашли. Какие еще доказательства? Так рассудили коронер и полицейский инспектор. Кроме того, убитая держала в руках записку, в которой гувернантка назначала ей встречу в том самом месте, где произошло убийство. Как же так? Наконец мы пришли к мотиву. Сенатор Гибсон – привлекательный мужчина. Кто вероятнее всего станет его следующей супругой, как не юная леди, которой он оказывал внимание еще до смерти жены? Любовь, состояние, положение – всем этим благам препятствовала всего лишь одна жизнь, которая уже наполовину использовала отмеренный ей срок. Как же это отвратительно, Уотсон, – просто отвратительно!
– Да уж, действительно, Холмс.
– Гувернантка не смогла представить алиби. Более того, она подтвердила, что была возле Торского моста, на месте, где разыгралась трагедия, приблизительно в час убийства. Она и не смогла бы отрицать этого – ее видел проходивший мимо крестьянин.
– Вина ее кажется доказанной.
– И тем не менее, Уотсон, и тем не менее! Этот широкий каменный мост с перилами пролегает через самое узкое место глубокого водного пространства, поросшего тростником. Его называют Торской топью. Убитая женщина лежала у самого моста. Таковы основные факты… Но вот, если не ошибаюсь, наш клиент, и намного раньше времени.
Билли открыл дверь, но назвал совсем не то имя, которое мы ожидали услышать. Мы оба не знали никакого мистера Марлоу Бейтса. Высокий, худощавый, нервный мужчина с испуганными глазами нерешительно топтался на месте, ломая руки, и, на мой профессиональный взгляд, находился на грани нервного припадка.
– Вы очень взволнованны, мистер Бейтс, – сказал Холмс. – Прошу вас, садитесь. Боюсь, не смогу уделить вам много времени, на одиннадцать у меня назначена встреча.
– Я знаю, – ответил наш посетитель, хватая ртом воздух и бросая отрывистые фразы, как человек, которому тяжело дышать. – К вам придет мистер Гибсон, мой хозяин. Я работаю управляющим в его поместье. Мистер Холмс, он – варвар, настоящий варвар.
– Вы сгущаете краски, мистер Бейтс.
– Мне приходится называть вещи своими именами, потому что время не терпит. Он не должен застать меня здесь. Он вот-вот появится. Но обстоятельства не позволили мне прийти раньше. Его секретарь, мистер Фергюсон, лишь сегодня утром сказал мне, что хозяин собрался к вам на встречу.
– Так вы его управляющий?
– Я предупредил его, что увольняюсь. Через пару недель я стряхну с себя это проклятое рабство. Он очень тяжелый человек, мистер Холмс, и это чувствуют все. Вся его хваленая благотворительность призвана скрыть ужасные беззакония, которые он творит постоянно. Но главной жертвой была его жена. Он был ужасно груб с нею – да, сэр, груб! Уж не знаю, сэр, как она встретила свою смерть, но этот человек обращался с ней так, что жизнь стала для нее сущим наказанием. Она ведь была дитя тропиков, родом из Бразилии – вы, конечно, знаете?
– Нет, этот факт ускользнул от меня.
– Она была тропиканкой по рождению и тропиканкой по натуре. Дитя солнца и страсти. Она любила его так, как умеют любить только южанки, но когда ее внешняя привлекательность померкла – а, по слухам, она была необыкновенно хороша, – он утратил к ней всякий интерес. Мы все любили хозяйку и сочувствовали ей, хотя и не могли ей помочь. Мистер Гибсон изобретателен и хитер. Вот все, что я хотел вам сказать. Пусть вас не обманывает его внешность. Ну, я пойду. Нет, нет, не удерживайте меня. Он вот-вот придет.
Бросив испуганный взгляд на часы, наш странный визитер почти бегом направился к двери и исчез.
– Ну и ну! – сказал Холмс, помолчав. – Похоже, мистер Гибсон не пользуется расположением своих слуг. Что ж, это предупреждение нам пригодится, а пока дождемся прихода самого героя.
Ровно в назначенный час мы услышали на лестнице тяжелые шаги, и знаменитый миллионер собственной персоной появился в дверях. Едва взглянув на него, я сразу понял, почему его так боится и ненавидит управляющий, и ясно представил, какие проклятия должны сыпаться на его голову со стороны менее успешных конкурентов. Если бы я был скульптором и захотел изобразить человека на вершине власти, с железной волей и кристально ясным умом, я выбрал бы в качестве модели мистера Нейла Гибсона. Его высокая, грубо сколоченная фигура излучала жадность и ненасытность. Вообразите Авраама Линкольна, поставившего во главу угла низменные инстинкты, и вы получите портрет Нейла Гибсона. Лицо его было словно высечено из гранита: грубое, шероховатое, безжалостное, с глубокими продольными морщинами – следами пережитых потрясений. Холодные серые глаза, устремленные на собеседника из-под насупленных бровей, рассмотрели нас обоих по очереди. Он небрежно поклонился, когда Холмс представил меня, затем властным жестом придвинул стул поближе к моему другу и уселся прямо напротив него, почти касаясь его коленями.
– Позвольте мне сразу сказать, мистер Холмс, – начал он, – что деньги в этом деле не имеют для меня никакого значения. Вы можете сжечь их, если это поможет вам выявить правду. Эта женщина невиновна, и ваша задача – добиться ее оправдания. Назовите свою цифру!
– У меня фиксированные расценки, – холодно ответил Холмс. – Я не меняю их, кроме тех моментов, когда пересматриваю полностью.
– Что ж, если доллары вам безразличны, подумайте о своей репутации. Если вы справитесь с этим делом, вам будут аплодировать вся Англия и Америка. О вас станут говорить на двух континентах.
– Благодарю, мистер Гибсон, но аплодисменты меня не интересуют. Возможно, вы удивитесь, услышав, что в большинстве случаев я работаю анонимно и совершенно бесплатно. Прежде всего дело должно заинтересовать меня. Но мы впустую тратим время. Давайте перейдем к фактам.
– Полагаю, вы почерпнете всю информацию в газетных отчетах. Едва ли я могу добавить что-нибудь полезное. Но если вы считаете необходимым спросить меня о чем-то – спрашивайте, я к вашим услугам.
– Пока меня интересует только одно.
– Что же?
– Каковы были ваши истинные отношения с мисс Дунбар?
«Золотой король» в ярости привстал с места, но затем самообладание вернулось к нему, и он снова опустился на стул.
– Полагаю, ваше право и, возможно, даже долг – задавать подобные вопросы.
– Согласен, – сказал Холмс.
– Могу вас уверить, что это были чисто деловые отношения. Мы почти не пересекались, и я видел ее только в обществе детей.