Разглядев как следует этого человека, Макмердо со своей обычной смелостью протиснулся вперед сквозь небольшую группу подхалимов, которые пресмыкались перед своим могущественным главарем и громко смеялись любым его шуткам. Отважные серые глаза молодого незнакомца бесстрашно посмотрели сквозь очки в неподвижные черные глаза, устремленные на него.
– Что-то не припомню твоего лица, молодой человек.
– Я здесь недавно, мистер Макгинти.
– Не так уж недавно, чтобы не обращаться к джентльмену как положено.
– Советник Макгинти, – подсказал кто-то из подхалимов.
– Прошу прощения, советник. Я еще не знаю здешних обычаев. Но мне посоветовали повидать вас.
– Ну вот, ты видишь меня. Я перед тобой. Что скажешь обо мне?
– Пока ничего. Если сердце у вас такое же большое, как тело, а душа благородна, как лицо, я не желал бы ничего лучшего.
– Клянусь Богом! Во рту у тебя ирландский язык! – воскликнул владелец салуна, еще не зная, поощрить этого смелого посетителя или потребовать почтения к себе. – Значит, мой вид не отпугивает тебя?
– Нет, конечно, – ответил Макмердо.
– И тебе посоветовали повидать меня?
– Да.
– А кто посоветовал?
– Брат Скэнлен из ложи триста сорок один, Вермисса. Пью за ваше здоровье, советник, и за наше более близкое знакомство.
Макмердо поднес ко рту стакан, который ему подали, и, оттопырив мизинец, осушил.
Пристально наблюдавший за ним Макгинти приподнял густые черные брови:
– О, вот оно, значит, как? Придется мне вникнуть в это поглубже, мистер…
– Макмердо.
– Поглубже, мистер Макмердо; мы здесь не принимаем людей без разбора и не верим всему, что нам говорят. Пройди-ка за стойку.
За стойкой находилась маленькая комната с бочками вдоль стены. Макгинти плотно прикрыл дверь и уселся на одну из бочек, задумчиво покусывая сигару и глядя на собеседника внушающими тревогу глазами. Минуты две он не произносил ни слова. Макмердо спокойно смотрел, как Макгинти наблюдает за ним. Одну руку он держал в кармане тужурки, другой покручивал ус. Внезапно Макгинти нагнулся и достал устрашающий револьвер.
– Видишь, парень: если бы я решил, что ты ведешь с нами какую-то игру, разговор был бы коротким.
– Странно же, – с достоинством ответил Макмердо, – принимает магистр ложи Высокого союза свободных людей незнакомого брата.
– А вот это придется доказать, – произнес Макгинти, – и если не сумеешь, да поможет тебе Бог. Где тебя приняли?
– В Чикаго, ложа двадцать девять.
– Когда?
– Двадцать четвертого июня семьдесят второго года.
– Кто магистр ложи?
– Джеймс Г. Скотт.
– Ваш окружной руководитель?
– Бартоломью Уилсон.
– Гм. Отвечаешь бойко. Что делаешь здесь?
– Работаю, как и вы, – только на менее доходной работе.
– За словом в карман не лезешь.
– Да, я всегда быстрый на язык.
– А на дело быстрый?
– Те, кто хорошо знал меня, считали так.
– Что ж, возможно, мы испытаем тебя раньше, чем ты думаешь. Слышал что-нибудь о здешней ложе?
– Слышал, что к людям в ней относятся по-братски.
– Верно, мистер Макмердо. Почему уехал из Чикаго?
– Вот этого не скажу!
Макгинти широко раскрыл глаза. Он не привык к подобным ответам, и это позабавило его.
– Почему не скажешь?
– Потому что брат не должен лгать брату.
– Стало быть, правда выглядит неприглядно?
– Пожалуй, так.
– Послушай, мистер, не воображай, что я, магистр, приму в ложу того, кто не может рассказать о своем прошлом.
Озадаченный Макмердо достал из внутреннего кармана потрепанную газетную вырезку.
– Вы не донесете на меня? – спросил он.
– За такие слова я морду тебе набью! – гневно вскричал Макгинти.
– Вы правы, советник, – смиренно ответил Макмердо. – Приношу извинения. Я сказал не подумав. Разумеется, за вас я могу быть спокоен. Прочтите.
Макгинти пробежал глазами сообщение об убийстве некоего Джонаса Пинто в чикагском салуне «Озеро» на Маркет-стрит в начале января семьдесят четвертого года.
– Твоя работа? – спросил он, возвращая вырезку.
Макмердо кивнул.
– Почему ты застрелил его?
– Я помогал дяде Сэму чеканить доллары. Может, золото в моих было не такое чистое, как в его, но выглядели они не хуже и обходились дешевле в изготовлении. Этот самый Пинто помогал мне сбывать кругляши…
– Что-что?
– Ну, пускать эти доллары в обращение. Потом заявил, что донесет на меня. Может, и донес. Я не стал выяснять. Прикончил его и махнул в угольный район.
– Почему в угольный?
– Читал в газете, что в этих краях не очень разборчивы.
Макгинти рассмеялся:
– Был фальшивомонетчиком, потом стал убийцей и приехал сюда, полагая, что тебя хорошо примут?
– Да.
– Смотрю, ты далеко пойдешь. Скажи, можешь еще изготовлять эти доллары?
Макмердо вынул из кармана с полдюжины.
– Они не с монетного двора в Филадельфии.
– Что ты говоришь! – Макгинти взял их в громадную волосатую, будто лапа гориллы, руку и поднес к свету. – Не вижу никакой разницы. Ей-богу! Думаю, ты станешь очень полезным братом! Один-два преступника среди нас будут нелишними, друг Макмердо: сейчас такое время, что нам нужно стоять за себя. Нас быстро прижмут к стене, если мы не будем давать отпор.
– Надеюсь, в этом я от других не отстану.
– Храбрости, похоже, тебе не занимать. Ты не скорчился, когда я навел на тебя револьвер.
– В опасности был не я.
– А кто же?
– Вы, советник. – Макмердо достал из кармана тужурки взведенный пистолет. – Я все время держал вас под прицелом. Думаю, успел бы выстрелить раньше.
– Черт возьми! – Макгинти побагровел от гнева, потом громко расхохотался. – Знаешь, у нас много лет не было таких лихих ребят. Видимо, ложа будет гордиться тобой… Так, а тебе какого черта нужно? Пяти минут нельзя поговорить наедине с джентльменом!
Бармен пришел в замешательство.
– Простите, советник, здесь Тед Болдуин. Говорит, должен срочно видеть вас.
В этом сообщении не было необходимости: из-за плеча бармена выглядывало застывшее в зверской гримасе лицо Болдуина. Вытолкнув бармена, он закрыл дверь.
– Стало быть, – начал он, злобно глядя на Макмердо, – ты пришел сюда первым? Советник, я хочу поговорить с вами об этом человеке.
– Тогда говори здесь, при мне! – выкрикнул Макмердо.
– Я сам решу, где и когда говорить.
– Хватит! Хватит! – Макгинти поднялся с бочки. – Так не пойдет. У нас тут новый брат, Болдуин, негоже нам встречать его таким образом. Протяни ему руку, живо!
– Ни за что! – в ярости вскричал Болдуин.
– Я предложил ему подраться, если он считает меня своим обидчиком, – пояснил Макмердо. – Готов сойтись с ним на кулаках или, если его это не устраивает, выбрать любое оружие. Теперь, советник, предоставляю вам рассудить нас, как положено магистру.
– Ладно, в чем дело?
– В юной леди. Она вольна сама сделать выбор.
– Это так? – выкрикнул Болдуин.
– Если выбирает между братьями из ложи, значит, вольна.
– Так вот каково твое решение!
– Да, таково. – Макгинти свирепо посмотрел на Болдуина. – Уж не хочешь ли оспорить его?
– Отвергаешь того, кто был рядом с тобой пять лет, ради человека, которого видишь в первый раз? Ты не пожизненно в магистрах, Джек Макгинти, и, клянусь Богом, на ближайших выборах…
Макгинти тигром бросился на Болдуина, схватил его за горло и швырнул на одну из бочек. В свирепой ярости он задушил бы его, если бы не вмешался Макмердо.
– Полегче, советник! Ради Бога, полегче! – воскликнул он, оттаскивая его.
Макгинти разжал пальцы, и Болдуин, дрожащий, испуганный, потрясенный, ловил ртом воздух, как будто только что был на грани смерти. Он поднялся и сел на бочку.
– Ты давно напрашивался на это, Тед Болдуин, – вот и получил! – Широченная грудь Макгинти вздымалась и опускалась. – Уж не думаешь ли, что, если меня не выберут снова магистром, мое место займешь ты? Это решит ложа. Но пока я главный, не позволю никому поднимать голос против меня и моих решений.
– Я не имею ничего против вас, – пробормотал Болдуин, ощупывая горло.
– Ну вот, – Макгинти тут же перешел к грубоватой веселости, – мы все опять добрые друзья, и делу конец. – Он взял с полки бутылку шампанского и откупорил ее. – Послушайте, – продолжал он, наполняя три высоких бокала. – Давайте выпьем мировую по обычаям ложи. После этого, как сами знаете, между нами не может быть вражды. Так, бери меня за горло левой рукой. Я спрашиваю тебя, Тед Болдуин, что такое обида, сэр?
– Густые тучи, – ответил тот.
– Но они непременно разойдутся.
– И в этом я клянусь!
Они выпили, потом ту же церемонию совершили Болдуин и Макмердо.
– Вот и все! – воскликнул Макгинти, потирая руки. – Это конец вражде. Если вражда не прекратится, вас ждет кара ложи, а она тяжелая в этих краях, как знает брат Болдуин – и как скоро узнаешь ты, брат Макмердо, если ищешь неприятностей!
– Право, не стану с этим спешить, – ответил Макмердо и протянул Болдуину руку: – Я скор на ссору и скор на прощение. Говорят, все дело в моей горячей ирландской крови. Однако для меня все кончено, и я не держу зла.
Болдуину пришлось пожать протянутую руку: на него был устремлен мрачный взгляд жуткого босса. Но по угрюмому лицу Теда было видно, как мало тронули его слова Макмердо.
Макгинти хлопнул обоих по плечам.
– Надо же! Девчонки! Девчонки! – воскликнул он. – Подумать только, одна встала между моими ребятами! Чертовское невезение! Что ж, пусть решает сама; магистр тут не имеет никаких полномочий – и слава Богу! У нас хватает забот и без женщин. Тебя нужно принять в члены ложи триста сорок один, брат Макмердо. У нас свои порядки и обычаи, не такие, как в Чикаго. Собрания проводим по вечерам в субботу, и, если придешь, мы навсегда сделаем тебя свободным человеком долины Вермисса.