Уилкерс был слегка разочарован, когда минут десять спустя такси остановилось у Бюро промышленной кооперации. Здание, в котором оно размещалось, ничем не отличалось от остальных бетонных колоссов, выстроившихся вдоль улицы. Глядя на них, почти невозможно было отличить внешний фасад Бангкока от крупнейших городов Америки.
За долгие годы работы Уилкерс побывал во многих азиатских городах, и везде он наблюдал пеструю суету, царившую там: рикш, детей, игравших на обочинах дорог, тележки, запряженные мулами, запахи кухонь, расположенных прямо на улицах, пронзительные крики уличных торговцев и людскую толчею. Бангкок был совсем иным, во всяком случае, центр города, Уилкерс не мог с уверенностью сказать, что его можно было бы назвать современным, но если тайские буквы под рекламными щитами пепси-колы, авторучек или зубной пасты заменить латинскими буквами, то этот город можно было бы принять за один из городов Флориды или Калифорнии. Вместе с ростом экономической зависимости Таиланда от Соединенных Штатов страна все больше и больше теряла национальное своеобразие и колорит. И этот процесс не удается скрыть ухоженным старинным храмам, потерявшимся между огромными современными зданиями. Все мужчины были одеты в костюмы европейского покроя, а короткие юбки девушек едва ли отличались от тех, что можно увидеть в Лос-Анджелесе или на Майами. Где журналисты видели на женщинах Таиланда саронги из дорогого шелка? Где они вдохнули тысячу ароматов Востока? Жалкое подобие этого можно было, конечно, найти на городских окраинах, в заповедных туристских зонах, где еще сохранились лодки, дома на сваях, экзотические фрукты или даже действующий храм в каком-нибудь тихом дворике.
Уилкерс вошел в просторный холл Бюро промышленной кооперации. Молодая тайка с улыбкой попросила профессора немного подождать, пока ее соединят с шефом.
В это самое время на шестом этаже коренастый американец лет пятидесяти, сидя за массивным письменным столом, нажал микровыключатель. Медленно отошла в сторону висевшая на стене большая картина с ландшафтом Соединенных Штатов, и на экране четырех мониторов, встроенных в стену, появилось изображение профессора, сидящего в кресле в холле.
Американец некоторое время внимательно рассматривал посетителя, затем передал по селектору: «Направьте его ко мне», — и выключил мониторы. Все его действия соответствовали деловой обстановке кабинета, атмосферу и дух Америки в котором подчеркивали два скрещенных звездно-полосатых флага на стене, позади письменного стола. Он неторопливо достал сигару, подошел к окну и, заложив руки за спину и слегка раскачиваясь на носках, стал смотреть на улицу. Мистер Эверетт Уоррен, резидент Центрального разведывательного управления США в Бангкоке, был готов к визиту профессора Лео Уилкерса. Ему уже было известно, что врач-швейцарец состоял в международной комиссии по борьбе со злоупотреблениями наркотиками, штаб-квартира которой находилась в Нью-Йорке; он отнюдь не из молодых, усердных карьеристов, мечтающих в один день построить Рим. Да, таким, как этот профессор, порой удается узнать многое из того, что им знать не следует.
— Сэр, профессор Лео Уилкерс, — простуженным голосом произнесла мисс Паркинс, его секретарша. Уоррен повернулся, изобразил на своем лице приветливую улыбку и протянул навстречу Уилкерсу руку: — Рад с вами познакомиться.
Он проводил профессора к маленькому круглому столику, предложил ему кресло. Но прежде чем начать беседу, Уоррен открыл большую серебряную сигаретницу и протянул ее гостю. После того как Уилкерс вежливо отказался, он аккуратно поставил ее на прежнее место. В результате этой на вид весьма естественной манипуляции незаметно для профессора был включен магнитофон.
— Вам, должно быть, известно, что в рамках международного соглашения наша комиссия ведет борьбу с контрабандой наркотиками, — начал Уилкерс после того, как мисс Паркинс закрыла за собой дверь кабинета. — Наши методы, правда, отличны от методов, используемых полицией и таможней. В основном мы анализируем данные о производстве наркотического сырья, где оно изготовлено и по каким причинам доставлено в ту или иную страну. По нашему мнению, разведение культур, из которых изготавливаются наркотические средства, представляет собой явление, имеющее под собой вполне определенные, хотя и различные по своей природе, социальные причины. На основании тщательных исследований мы вносим на рассмотрение компетентных международных организаций предложения, которые в дальней перспективе позволят с корнем вырвать существующее зло.
Этим заявлением профессор не открыл Уоррену ничего нового, поскольку резидент был прекрасно информирован обо всем центром. С выражением неподдельного интереса на лице он тем не менее постарался заверить:
— Разумеется, я постараюсь сделать для вас все, что в моих силах, мистер Уилкерс.
Профессор поблагодарил Уоррена:
— Это существенно облегчит мою работу. Итак, по имеющимся у нас сведениям, более половины всего опиума, который в форме героина впоследствии попадает на нелегальный рынок наркотиков, производится на территории Таиланда. Что вы можете сказать по этому поводу?
— Дело обстоит не совсем так, дорогой профессор. Вначале я позволю себе выразить сомнение по поводу производимого количества опиума. Выращивание опиумного мака в Таиланде ограничено законодательством.
— По официальным данным нашей организации, количество опиума, ежегодно производимого здесь, оценивается приблизительно в семьсот тонн, — возразил Уилкерс. — Интересно отметить, что часть указанного количества наркотического сырья, вывозимого как опиум, уже здесь, на месте, перерабатывается в героин[18].
Уоррен покачал головой и, любезно улыбаясь, ответил:
— Мистер Уилкерс, приведенные вами цифры явно завышены, и если в своей работе вы желаете достичь положительных результатов, то советую вам положиться на хорошо проверенные нами факты. Того количества опиума, которое вы назвали, не найдется во всей этой стране.
— Ну хорошо, — сказал Уилкерс. — Комиссия, конечно, не может привести неоспоримых доказательств того, что указанное количество опиума выращивается только в Таиланде. Поэтому можно предположить, что значительная часть его просачивается сюда через неохраняемые границы на северо-западе страны.
— Мы анализировали и эту возможность. Конечно, через северо-западную границу Таиланда ведется в небольших количествах контрабандная торговля, но и с учетом ее названного вами количества опиума не наберется. Не забывайте к тому же, что столько опиума вывезти из страны не так-то просто. В этом отношении таможенный досмотр весьма строг.
— И вы полагаете, что его нельзя обойти?
Уоррен кивнул головой. Затем подошел к столу и зажег сигару.
— Члены нашей комиссии пришли к аналогичному выводу, — спокойно продолжал Уилкерс. — Таможенный досмотр в таких размерах невозможно обойти даже в такой стране, как Таиланд. Поэтому мы естественным образом предположили, что здесь есть люди, располагающие средствами для вывоза за пределы страны столь огромных количеств опиума. Нам даже известно, что в этом деле замешаны высшие военные чины. Подобные случаи уже имели место в Южном Вьетнаме.
— Я бы не стал полагаться на подобные догадки, — серьезно заметил Уоррен. — Насколько мне известно, их невозможно подкрепить фактами.
— Итак, если я вас правильно понял, вы считаете невозможным вывозить опиум из Таиланда в количествах, указанных нашей комиссией? Вы полагаете также, что столько опиума вообще не найдется в этой стране, даже если учесть контрабанду через границы?
Несколько раздраженный настойчивостью профессора, Уоррен откинулся в кресле и перешел к пояснениям, которые заготовил заранее на этот случай.
— Мистер Уилкерс, в своем расследовании вам необходимо учесть множество различных факторов. В частности, вам, вероятно, мало что известно о положении дел в этой части Азии. Поэтому начну с того, что весь север и северо-восток страны в некотором смысле ненадежные области. Там, в горах, живут сино-бирманские племена, с некоторых пор попавшие под коммунистическое влияние. Неоднократно эти племена поднимали мятежи. Правительство, конечно, приняло соответствующие меры и установило «санитарный кордон», держать всю эту область под постоянным контролем оно не в состоянии. Итак, уже один тот факт, что в горах имеет место опасное для страны коммунистическое влияние, вынуждает власти строго контролировать поступающие оттуда грузы. Перевозить в этих условиях опиум тоннами не представляется никакой возможности.
— Итак, вы твердо убеждены, что семьсот тонн опиума в год не могут попадать в страну из горных областей?
— Да, это маловероятно.
— Откуда же тогда они берутся?
Уоррен ожидал этот вопрос, но с ответом не спешил. Он глубоко затянулся, не торопясь выпустил дым и лишь после этого произнес:
— Ну что ж, мистер Уилкерс, если вас интересует мое мнение, то советую обратить внимание на западного соседа этой страны.
— На Бирму?
Уоррен кивнул.
— Я располагаю точными сведениями, что в северо-восточных районах Бирмы выращиваются значительные количества опиума, особенно много в пограничных с Таиландом областях, где проживают такие племена, как шан, карен и другие. К тому же не следует забывать, что бирманское правительство практически изолировало свою страну от внешнего мира. Виза на въезд в Бирму сегодня намного ценнее акций Форда. И я не единственный, кто считает, что источник опиума, который вы ищете в Таиланде, в действительности находится в Бирме.
«Почему этот человек, которого в комиссии мне рекомендовали весьма солидные люди, так настойчиво старается навести меня на ложный след? — неожиданно поймал себя на мысли Уилкерс. — Бирма! Очевидно, он принимает меня за простачка. Что ж, не будем его разубеждать. Этот мистер Уоррен, конечно, не догадывается, какую огромную работу проделала комиссия, прежде чем прийти к окончательным выводам. Тот, кто внимательно следил за положением дел в этой части Азии, прекрасно знал, что племена шан и карен долгие годы вели непрерывную войну с правительством Бирмы, которое никак не могло решить вопроса о границах районов, занимаемых отдельными племенами. Зная это, абсурдно предполагать причастность бирманского правительства к торговле мятежных племен опиумом. К тому же со времени провозглашения независимости Бирмы разведение и торговля опиумом повсеместно запрещены. Напрашивается естественный вывод: Уоррену выгодно убедить меня в том, что все следы ведут в Бирму. Но почему?» Вслух же профессор сказал: