— По крайней мере вы можете объяснить мне, кто в этой стране подстрекает народ к бунту? Уже сейчас более десятка предприятий в столице бастуют. Это не случайно.
— Вы правы, генерал, — спокойно ответил Уоррен. — В стране активно действуют силы, представляющие для нас серьезную опасность.
— Коммунисты?
Уоррен покачал отрицательно головой.
— Публично я, разумеется, буду утверждать это, но между нами: коммунисты не так опасны для нас, как студенты. И…
Тут он замолчал. Генерал удивленно взглянул на него и нетерпеливо спросил:
— Ну и?..
Уоррен не спешил с ответом.
— Складывается впечатление, что сам король ведет двойную игру. На словах он по-прежнему заявляет о надвигающейся опасности слева, а на деле все обстоит иначе. Мы располагаем достоверной информацией, что не только он, но и его жена встречались с вожаками студенческого движения.
От неожиданности генерал даже присвистнул. Это известие настолько поразило его, что он одним глотком осушил полстакана виски с лимонным соком.
— Ах эта одноглазая бестия! Я всегда подозревал его в нечестной игре. Я давно говорил, как только запахнет жареным, он без колебаний встанет на сторону тех, у кого больше шансов выиграть. Такой сорт королей…
— …доставляет нам много хлопот, — с легкой усмешкой докончил Уоррен. «И не только король», — подумал он, вспомнив об Уилкерсе, старосте из Муонг Нан и других делах, которые еще предстояло решить.
— Да, — произнес Уоррен после длительной паузы. — Для нас наступила полоса трудностей. И чтобы преодолеть их, нам нужно сконцентрировать все свои умственные способности и действовать предельно расчетливо.
На следующее утро Уоррен распорядился вызвать к себе Бейтса. Мисс Паркинс позвонила в гостиницу «Эр Америки» и передала пилоту приказ шефа.
Бейтс незамедлительно прибыл в Бюро промышленной кооперации и доложил шефу, что прошлой ночью С-47 доставил в Муонг Нан очередную партию оружия. Как обычно, пилоты заночевали в хижине Ло Вэна. Наутро Бансамму нигде не оказалось, вместе с ним исчезли и десять мешков опиума.
Медленно расхаживая по кабинету, Уоррен напряженно размышлял над происшествием в Муонг Нан. Если Бансамму действительно решил присвоить партию опиума, то рано или поздно он попадет в его руки. Через широкую сеть осведомителей ЦРУ держало под контролем всю торговлю наркотиками в Таиланде.
— Расскажите еще раз, Бейтс, не упуская никаких подробностей, как все произошло, — сказал Уоррен, тяжело опускаясь в кресло. Его сигара потухла, но он, казалось, не замечал этого.
Бейтс пожал плечами, всем видом давая понять, что ничего нового к уже сказанному добавить не может:
— Когда мы приземлились, Наутунг со своими парнями уже был на месте. Нас встретил Бансамму и показал груз опиума. После этого мы отправились в хижину Ло Вэна, чтобы приготовить себе ужин и отдохнуть. Оттуда мы видели, как парни Наутунга выгрузили из самолета оружие и ушли. Как всегда, Бансамму поужинал с нами, выпил пива, и мы легли спать. Наутро мы не нашли ни Бансамму, ни опиума. Некоторое время мы поискали его, но в деревне, кроме пары дряхлых стариков, которые ничего не знали, никого не было.
Уоррен молчал. Прошло немало времени, прежде чем он заговорил:
— Что вы ели?
«Ага, — подумал пилот, — кажется, он выруливает в нужном направлении». Изобразив на лице простодушие, он медленно начал перечислять:
— У нас были с собой консервы, кусок мяса, галеты, сардины… вот, кажется, и все, если не считать пива.
— Вы говорите, Бансамму ужинал вместе с вами. Ну а рисовой водкой он вас не угощал? — как бы между прочим поинтересовался Уоррен и впился взглядом в лицо пилота.
— Водка, — медленно проговорил Бейтс, как бы не решаясь сказать правду. — Да, сэр. Перед едой мы пропустили по стаканчику этого зелья. Признаться, мы всегда это делали. После нее хорошо спится на голых досках.
— Вот видите, чем может обернуться нарушение инструкции. — Уоррен с силой швырнул остаток сигары в корзину. — Бансамму воспользовался вашей привычкой и позаботился о том, чтобы вы покрепче спали, пока он скроется с опиумом.
Бейтс изобразил на своем лице крайнюю растерянность.
— Не могу в это поверить. Бансамму не мог подложить нам такую свинью. Вы же сами знаете старика! Он был для нас образцом честности.
Неподдельное огорчение неудачей было написано на лице Бейтса. В глубоком раздумье он даже опустил голову. Поверив в это, Уоррен снисходительно сказал:
— Я неоднократно предупреждал вас о том, что эти люди умеют произвести на партнера выгодное впечатление. Но за внешней обходительностью и приветливостью скрывается злоба и коварство. В этом-то и заключается вся сложность сотрудничества с нашими союзниками. Так было в Сайгоне, ничуть не лучше, чем на Тайване, обстоят дела в Южной Корее, а о Японии и говорить не приходится. Мы постоянно имеем дело с бандой спекулянтов. Они ценят только доллар. У них начисто отсутствуют такие представления, как честность и порядочность. Я не говорю уже о благодарности. Стоит нам только на одно мгновение притупить бдительность, как они нас тут же продают другим. Именно на эту удочку вы и попались, Бейтс.
Пилот облегченно вздохнул. Кажется, дело выгорело.
— Сэр, — продолжал игру Бейтс, — не понимаю, на что он рассчитывает? Даже если этот тип и продаст кому-нибудь опиум, так он не сможет больше вернуться в деревню.
Уоррен сухо рассмеялся.
— С этих туземцев станется. А он обязательно появится. Я поручу таиландской полиции его розыск. В один прекрасный день он объявится, и мы заплатим ему по счету. А пока эту партию опиума нам придется записать в статью расходов.
«В статью расходов?!» — промелькнуло вдруг в голове Уоррена. Он вспомнил о попытке Ло Вэна самостоятельно сбыть партию опиума. Эти туземцы слишком многое в последнее время стали себе позволять. Надо приструнить их, а потом бросить кость. Уоррен склонился над столом и сделал в блокноте пометку. По опыту он знал, что продовольственная проблема в горах стоит настолько остро, что за мешок овсяных хлопьев крестьянин мог отдать свою дочь в публичный дом.
— Хорошо, Бейтс. — Уоррен встал, давая понять, что аудиенция закончена. — Выбросьте этот случай из головы. Мы все уладим. Сейчас у нас есть более важные проблемы. Когда будете в деревне, об этом происшествии никому ни слова. Вам все ясно?
Уоррен проводил Бейтса до самой двери, что делал крайне редко, и вызвал к себе секретаршу.
— Как только появится Слоан, пришлите его ко мне, — приказал он мисс Паркинс. Пробежал глазами несколько только что полученных телеграфных сообщений и, не найдя в них ничего интересного, вернулся к своим мыслям. «Десять мешков опиума! Такого в нашей практике еще не было. Ну хорошо, мы проучим этих туземцев, чтобы у них навсегда пропало желание обманывать нас».
Полчаса спустя после ухода Бейтса в кабинете Уоррена появился Слоан и доложил, что профессор Уилкерс выехал дневным поездом в Чиангмаи.
— Прикажете вылететь в Чиангмаи, сэр? — осторожно осведомился Слоан.
Уоррен испытующе посмотрел на него и после некоторого молчания решил:
— Нет. Мы сделаем иначе. Теперь мне ясно, что профессор решил отправиться в горы. Вероятно, Блэйк рассказал то, чего Уилкерсу не удалось разнюхать у нас.
— Вы полагаете, сэр, что он собирается обследовать «золотой треугольник»?
Уоррен небрежно кивнул.
— Пожалуй, мы недооценили его. Но по крайней мере нам известны его планы.
— Прикажете ликвидировать его? — услужливо спросил Слоан. Слово «ликвидация» стало в лексиконе разведки настолько привычным, что при его употреблении сотрудники ЦРУ не испытывали абсолютно никаких эмоций.
— Взгляните на карту, Слоан. Кажется, сейчас в том районе, куда направляется наш профессор, действует капитан Хао со своей группой? Свяжитесь с ним по рации и передайте все сведения, касающиеся Уилкерса. Ликвидацию профессора приказываю произвести на обратном пути из деревни. Все должно быть похоже на несчастный случай.
Слоан понимающе кивнул. Хао был главарем бывших солдат гоминьдановской армии, ранее дислоцировавшихся в северо-восточных районах Бирмы, вблизи с китайской границей. Вскоре через своих новых хозяев из ЦРУ высшие офицеры гоминьдановских войск добились права жить не в горных партизанских лагерях северо-восточной Бирмы, а в роскошных виллах в предместьях крупных городов севера Таиланда. Благодаря торговле опиумом все они довольно быстро нажили богатство, и деньги сразу поставили их в разряд уважаемых людей.
Через час Слоан вновь появился в кабинете Уоррена.
— Связь с отрядом капитана Хао установлена. Капитан просил передать, что ваш приказ, сэр, будет выполнен в точности.
В конце дня Уоррен поднялся в свою квартиру, расположенную над его кабинетом, и лег спать, поскольку около полуночи к нему должны были доставить старосту из Муонг Нан. Осведомитель Уоррена узнал и незамедлительно доложил своему хозяину, что Ло Вэн собирается продать перекупщику большую партию опиума. Поэтому по просьбе резидента ЦРУ местная полиция в тот же день арестовала деревенского старосту. Полиции было известно, что еще во время вьетнамской войны Ло Вэн дал обязательство посредничать в обмене опиума на оружие между мистером Уорреном и бандитами из Бирмы.
Ло Вэн лежал на голом каменном полу центральной тюрьмы Бангкока и, несмотря на холод, пытался уснуть, утомленный длинной дорогой.
В Чиангмаи Ло Вэна несколько дней продержали в камере намного меньших размеров, не сказав даже о причине ареста. Изредка ему приносили еду и воду, его никто не бил и не вызывал на допрос. Было похоже, что о нем вообще забыли. Но вот однажды двери камеры отворились и на пороге появился надзиратель со списком.
— Ло Вэн! — громко выкрикнул он и, когда деревенский староста боязливо подошел к нему, сказал: — Забирай свои вещи и следуй за мной. Тебя переводят в другое место.
И поскольку у Ло Вэна ничего, кроме одежды, не было, он попрощался с двумя уголовниками, соседями по камере, и по длинному коридору прошел в канцелярию тюрьмы. Полицейский, который должен был сопровождать его в Бангкок, пристальным взглядом посмотрел на ситцевые брюки и куртку Ло Вэна, его застиранную, некогда белую рубашку, усталое лицо старика и, защелкнув наручники, заметил: