Империя еще не видна
Глава 1Дела придворные
Амбиции Великобритании на создание Империи в конце XVIII – начале XIX веков оказались не подкреплены реальными силами и возможностями королевства.
Подальше от начальства – поближе к кухне.
Начальники не глупее других, они отлично знают, что на кухне теплее и сытнее…
– Доброго здоровья, граф!
Сидевший за столом мужчина поднял голову и вгляделся подслеповатыми глазами в визитера.
– А-а, барон! Здравствуйте, друг мой! Рад видеть вас в добром здравии. А я вот… – развел он между тем руками, указывая вошедшему на кресло, стоявшее около стола. – Ума не приложу, где ж это я так? Вот, теперь сижу и бумаги разбираю… Ничего другого, уж извините, делать более не способен.
– Да уж, Михаил Николаевич, угораздило вас! – барон Рюген присел в предложенное ему кресло. – Подумать только, стоило послу отъехать по делам, так на вас все сразу и свалилось. И без того дел невпроворот, а тут еще и простуда эта. Кто бы подумать мог, что в Испании зима порой такая же слякотная, как в Петербурге!
– Такая тут у нас погода, – согласно кивнул граф. – Сколько здесь сижу, а так и не привык, знаете ли… Порою снега хочется, такого, чтоб под ногами хрустел. И не думал, не гадал, что и здесь простуду жесточайшую схватить можно! Однако ж, барон, вы ведь не просто проведать меня зашли? Поди, дело какое-то есть?
– В корень зрите, граф! Есть у меня вопросец…
– Ну, так давайте вопрос свой, покуда я еще более-менее соображать способен. А то доктор наш все грозит меня настоями своими напоить. А уж опосля того я к нормальному разговору зело негоден стану…
– Не буду, граф, отвлекать вас долее необходимого. Известно ли вам, что при дворе короля в пятницу прием предстоит?
– Так это малый, их несколько в году бывает. Дело обычное.
– А кого туда обычно приглашают?
– Моряков да военных, кто отличиться сумел. Награды король жалует да милость свою являет. Дворяне всякие прибывают, чтобы просьбы свои королю представить. Послов в такой раз не приглашают, это дело внутреннее.
– Вот как? Печально сие…
– Да что вам за дело-то, барон, до приема сего? Доселе мы туда не хаживали, что вдруг интерес такой-то появился?
– Да надо было мне там с человеком одним повидаться…
– При дворе?
– Нет. Он как раз из таких вот приглашенных и будет.
– Кто ж таков?
– Полковник армии испанской. Дон Алехандро…
– Да мало ли у короля таких полковников! Что вам этот-то так глянулся?
– По прозванию Ночной Гость.
Граф задумчиво потер висок. Отложил в сторону перо.
– А ведь я слышал о нем чего-то…
– Так от меня небось и слыхивали. Помните, сразу после Рождества пакет прибыл из Коллегии иностранной? Вот там-то про него и писалось.
– Смутно припоминаю. Там чего уж только не понапишут…
– Все так, любезный граф. Только вот как раз мне и поручено полковника этого, буде возможность такая изыщется, повстречать да поговорить обстоятельно. Он ведь не испанец совсем! Русский это, только что служит королю испанскому.
– Ну, а нам-то с этого какой профит? Служит, так и бог с ним! Должно, неплохо служит, коли до чинов таких поднялся. Впору радоваться, не каждый наш соотечественник в землях этих достичь чего-то смог!
– Так-то оно так, граф. Только вот встречались с ним ранее люди из… в общем, разговаривали. Не один он такой. Много их. И высказывались они супротив государыни нашей так, что, мол, и без нее сто лет жили, да и дальше проживем. Помогать нам не стали и интереса в том для себя не усмотрели никакого. Вот и велено мне возможность изыскать, дабы поговорить с полковником этим вдругорядь. Да обстоятельно…
Граф тяжелым взглядом посмотрел на своего гостя. Невысокого роста, в неприметном сером камзоле, он почти ничем не отличался от множества таких же, неприметных на первый взгляд, чиновников, которых можно было во множестве встретить в Мадриде. Вот только глаза у него… совсем не походили на такие, как у обычного небогатого дворянина.
– Темните вы, барон… Дел ваших я не знаю доподлинно – и слава богу! Не мое то дело, пусть с вами посол разбирается. Не просто так вам тот полковник нужен…
– А хоть бы и так, милейший Михаил Николаевич, – не стал возражать гость. – Окажите уж любезность, узнайте, где полковника сего найти можно будет?
– Завтра заходите, – сухо ответил граф, снова беря в руки перо. – А сейчас – великодушно прошу меня извинить. Дела, знаете ли…
Назавтра граф встретил Рюгена уже более официально. От былой расслабленности не осталось и следа. После обмена приветствиями они оба уселись в кресла на застекленном балконе. Так слугам труднее подслушать лишнее.
– Выяснил я про полковника вашего, барон. Действительно, будет он на том приеме.
– А позвольте вас спросить, граф, с какой целью?
– Король соизволил даровать ему кавалерство ордена Сантьяго. И соратников его не обделил. Им тоже всякие милости пожалованы. Как в указе королевском сказано – «за заслуги перед нами на стезе трудов воинских». Так что, барон, хочу вам сказать сразу, ежели какие потуги со стороны вашей в сторону людей сих воспоследуют… зело много неприятностей мы получить можем. И так у нас отношения далеко не самые радужные…
Барон помолчал, рассматривая опустевшую улицу с высоты второго этажа. Повернулся к своему собеседнику.
– Да, любезный Михаил Николаевич, это вы меня сразу раскусили, признаю… Не скрою от вас, задачу таковую имею я. Предписано мне руководством моим и вашим склонить оного полковника к отношениям доверительным.
– А буде он вдругорядь откажется?
– Предать огласке встречу нашу.
– И что?
– Полковник и его люди – не католики. Всегда можно сказать про то, что хотели они у себя церковь православную построить да настоятеля туда выписать от нас.
– И вы думаете, что королю это не понравится?
– А вы?
– Король весьма щепетилен в подобных вопросах…
– Мы так и предполагали, граф!
– Ну, да. И это может весьма болезненно ударить и по вам, любезный барон! Да и послу… тоже на орехи достанется.
– Увы, граф, у меня есть жесткие инструкции… Эти люди могут быть весьма и весьма опасны для начинаний наших в тех краях.
– Хорошо, барон. Смею надеяться, что вы и ваше начальство хорошо отдаете себе отчет в том, к каким последствиям могут привести такие действия. Король весьма благоволит к этим людям. По полученным мною сведениям, на самом высоком уровне, – граф ткнул пальцем вверх, – рассматривается вопрос о создании двух дивизий нового строя. В связи с этим вполне резонно встал вопрос об их командовании. И если с командиром одной из них никаких сомнений не возникало, это будет полковник Маноло, которому в ближайшее время будет присвоено звание бригадного генерала…
– То с командиром второй…
– Такой вопрос действительно имел место быть. Командиром этой дивизии будет назначен бригадный генерал граф де Фуэнтес.
– Э-э-э…
– Вас интересует судьба Ночного Гостя?
– Да.
– Он будет осуществлять общее руководство процессом переподготовки указанных соединений. На него и его людей возложены также вопросы комплектования и оснащения этих частей. Следует ли мне говорить о том, что полковник, каким бы он ни был выдающимся стратегом, не может командовать генералами? Пусть даже один из них является его бывшим подчиненным?
Барон задумчиво молчал.
– Как вы понимаете, – продолжил граф, – никто при дворе не делает из этого особой тайны. Наоборот, у многих на слуху блестящие победы полков нового строя. Придворные воспряли духом и всерьез заговорили о расширении владений короны. В немалой степени этому также сопутствуют успехи испанских моряков. На верфях заложены сразу шесть кораблей нового типа. Эти быстроходные суда очень хорошо зарекомендовали себя в ходе кампании прошлого года. Я далек от мысли связывать еще и это с вашим протеже, но… согласитесь, барон, дыма без огня не бывает! Уж слишком вовремя произошли эти события! И тут вы… со своими идеями. Может быть, выбрать для этого другой, более подходящий момент?
– Увы, граф… – развел руками его собеседник. – Ваши доводы, бесспорно, весомы здесь. Но в Петербурге… нас не поймут. Я просто вынужден настаивать на своей просьбе.
– Как хотите, – буркнул граф, сразу теряя интерес к разговору. – Вот, держите.
Он протянул собеседнику конверт.
– Что это?
– Приглашение на бал в дом герцогини Альмодовар. Там будут все, кого вы так хотели видеть…
Читая в книгах описания великосветских приемов и наблюдая это все в кино, я, грешным делом, иногда ловил себя на мысли о том, как было бы здорово туда попасть. Дождался… Никогда и не предполагал, что это все настолько… зарегламентированно, что ли?
В Мадрид мы прибыли аж за полмесяца до означенного приема. И практически все это время было заполнено тщательнейшей подготовкой этой самой аудиенции.
– При встрече его католического величества следует поклониться вот так… Во время разговора с королем руки следует держать следующим образом… разговаривая с его величеством, не следует смотреть ему в глаза, король этого не любит…
И так далее, и в том же духе, и тому подобное… по делам же общаемся вечером либо ранней (а можно так сказать?) ночью. Вот ведь не было печали! Но без этого – никак. И никуда. Уж больно широко мы размахнулись, без официальной поддержки короля не вытянуть. Даже наши золотые запасы не спасут. А раз так – терплю и учусь.
Наконец пожилой маркиз-церемониймейстер, очередной раз посмотрев на наши выкрутасы, печально вздохнул и махнул рукой. Со слов маркиза можно было понять, что, будь на то его воля, нам бы и двор подметать не доверили. На радостях угощаю его нашими настойками. После того как полубесчувственное тело куда-то уволакивают, продолжаем отмечать этот внутренний праздник уже в своем кругу, со всей положенной тщательностью и прилежанием.
Аудиенция…
Ну вот, говорил же я, что проще на минном поле сплясать!
Столько нервов все это отняло, а на деле церемония уложилась в десяток минут! Король безучастно выслушал церемониймейстера, с такой же невозмутимой миной на лице прослушал и мое (между прочим, тщательно вылизанное и откорректированное. Две недели старались, как-никак я текст наизусть зубрил!) обращение и лишь милостиво покивал головой. Объявил о возведении в кавалеры ордена Сантьяго меня, Старого Империалиста и Котозавра с Климом. Чуть менее значимые награды последовали и прочим. Хотя и не всем, женщин традиционно прокатили. Помимо этого, было объявлено о том, что всем нашим мужчинам присвоено потомственное дворянство. В принципе, пользы для дела от этого было немного, хотя часть вопросов при общении с местной знатью все-таки решалась. На этом, собственно говоря, все и закончилось.
А вот потом… Потом за меня взялся Годой.
Откровенно говоря, именно на него мы и делали ставку. Понятное дело, что это была основная фигура, от чьего решения и зависело практически все. И это он недвусмысленно дал мне понять с самого начала разговора. Не могу сказать, что и у меня в загашнике было совсем уж пусто. Парочка увесистых аргументов была заготовлена заранее и ожидала своего часа.
– Присаживайтесь, дон Алехандро, – указал он мне на кресло напротив себя. – Хотите вина? Или вы предпочитаете напитки собственного изготовления?
– Отчего же, ваша светлость? Вино тоже будет очень кстати. А вам уже приходилось пробовать наши напитки?
– Да, вице-король регулярно их мне присылает. Надо сказать, что ваши мастера неплохо знают свое дело! Вы удивили даже известных ценителей и знатоков!
Однако! Удивить чем-то признанных мастеров винного дела! Это кое-что… учтем…
– Мы старались, ваша светлость.
– Я вижу, вы ко всем делам подходите с должным прилежанием, не так ли, дон Алехандро?
– Так учили, ваша светлость.
– Вот, кстати, любезный полковник, об учителях… Как ни старались мои люди навести о вас справки, но никто и никогда ничего не слышал ни о вас самом, ни о ком-либо из ваших спутников. А учитывая все ваши, прямо скажем, немаленькие успехи последних лет, это выглядит более чем странно, согласитесь?
– Да, ваша светлость. Это действительно может, на первый взгляд, выглядеть несколько необычно.
– На первый? А на второй?
– Простите за любопытство, ваша светлость, но где же пытались ваши люди обнаружить наши следы? Возможно, что я смог бы подсказать им несколько другое направление поисков? Стоило лишь спросить…
– И какое же?
– Вы произвели поиски во Франции, Англии и в других европейских государствах, ведь так?
– Так! – с любопытством смотрит на меня герцог. – Не там искали, хотите вы сказать?
– Не там. А в России не пробовали?
– Хм… – Годой плескает себе вина. На этой встрече, кроме нас двоих, никого больше нет. Герцог отослал даже слуг, оттого и ухаживает за собою сам. – Откровенно говоря, нет. У нас там не так много доверенных людей. Считаете, что эти поиски были бы более успешными?
– Очень даже может быть, ваша светлость. Правда, результаты их могли бы вас немало удивить. В хорошем смысле этого слова, разумеется.
– Ну… я не хочу сказать, что мы не имеем оттуда совсем уж никакой информации. Как вам вот это? – И он, повернувшись назад, берет со стола какую-то бумагу. – Вот, дон Алехандро, почитайте…
«Его высокопревосходительству, полномочному посланнику при дворе короля испанского, барону Криденеру Алексею Ивановичу.
Любезнейший барон!
Прошу вас проследить за появлением при дворе короля испанского полковника Алехандро. Более известен под прозванием Ночной Гость. Указанная персона, равно как и сотоварищи его, представляет собою особый интерес для персон высокопоставленных. Ибо деяния его могут в будущем представить определенные затруднения в планах государственных. Буде таковая возможность представится, поспособствуйте присланному Вам в помощь барону Рюгену. Сей барон специально проинструктирован по многим не входящим в вашу компетенцию вопросам и помощь серьезную оказать может…»
– Дальнейшее уже не так интересно, дон Алехандро. Как видите, означенное государство про вас не забыло…
Годой забирает у меня копию письма и небрежно бросает ее на стол.
– Не могу сказать, ваша светлость, что этот интерес взаимен. Отчего-то вот меня не тянет выяснять, кто и с какой ноги встал сегодня при дворе императрицы.
Герцог удивленно поднимает бровь, и мне приходится пояснять смысл своего высказывания.
– Понятно… Не буду касаться ваших разногласий с императрицей Екатериной. В конце концов – это дело прошлое. Но вот данное письмо…
– А что в нем не так, ваша светлость?
– Да в нем-то как раз все так! Скажу прямо, дон Алехандро, вы и ваша компания мне симпатичны.
Еще бы! Да за такие бабки, что с нас уже поимели… Это даже если всего прочего не учитывать.
– Благодарю вас, ваша светлость!
– Не за что пока… Но, положа руку на сердце, мне бы не хотелось в будущем писать аналогичное поручение нашему послу при каком-либо дворе…
Намек более чем прозрачный.
– Я понял вас, ваша светлость. Позвольте мне быть откровенным?
– А у вас есть еще какой-то выход, полковник?
– Нет, ваша светлость. Хотелось бы начать с самого начала.
– Я весь внимание, дон Алехандро!
– Эта история началась достаточно давно. Если вы, ваша светлость, не в курсе, то знайте – военная реформа в России изначально развивалась по двум направлениям: копирование передовых на то время европейских приемов ведения боя и развитие собственного опыта. Царь Петр выбрал первый путь. Не все были с ним согласны, и тогда он, в свойственной ему жесткой манере, расправился со всеми, перечившими ему. Многие из них были уволены со службы, некоторых посадили в тюрьмы и казнили. Мы, как вы, наверное, уже поняли, относимся именно к проигравшей стороне. В то время мы были отправлены на дальние оконечности империи. Там должна была проходить наша служба. Но уже по прибытии на место стало известно, что полки наши расформированы, а все мы от службы уволены.
– Вы?
– Прошу прощения, ваша светлость, конечно, не мы сами! Наши предки, разумеется.
Годой удовлетворенно кивает.
– Возвращаться им было некуда, и большинство осталось в Сибири.
– Где это?
– Очень далеко, ваша светлость. Отсюда не доехать и за год.
– Надо же…
– Так вот, ваша светлость, поскольку никто им не мешал, предки наши отъехали (а куда бы вы думали?)… в Китай.
Годой морщит лоб.
– Это уж совсем где-то далеко…
– Совершенно верно. Там большинство из нас и родилось. Надо сказать, ваша светлость, что там присутствует множество государств и правителей, которые постоянно между собою воюют. И прибытие в те края профессиональных солдат было очень кстати…
Надо сказать, что легенду эту мы разрабатывали всем скопом. Почти каждый внес туда какое-то свое дополнение или штришок. До кучи пришлось и «алхимическое серебро», и «китайские клады» – все это косвенно работало на нашу версию происшедшего. Вот и сейчас герцог схавал все и не моргнул даже.
– …в конце концов, китайский император, мягко говоря, перетрудился. Отошел от дел и заявил, что собирается уйти в монастырь. Большинство армии было распущено по домам, офицеры уволены. Ну, с местными было более-менее ясно, а вот нам куда идти? Пахать землю? Так там ее и без того немного, на всех не хватает. Население в тех краях не христианское, своими мы для них так и не стали. Поэтому на общем совете было решено искать более приветливые места. Каковые и нашлись там, где нас и встретил посланец вице-короля.
– Но ему вы назвались майором российской службы. Почему?
– А если бы я сказал, что служил в прошлом китайскому императору? Как бы посланец на это отреагировал? А то, что наши имена помнят в России, – неудивительно. Она все же граничит с Китаем, и кое-какие вести оттуда доходят иногда… Думаю, что в военном министерстве уже поняли, что же они тогда потеряли… Нас не хотят видеть в качестве противников, слишком свежа еще память о том, как поступили с нашими предками. И у нас, и там.
– А союзниками?
– Вам ли говорить, ваша светлость, что союзы заключают только с равными? Признать нас союзниками – это значит признать также и то, что почти все военные реформы последних ста лет были неверными. А люди, их проводившие, являлись некомпетентными в этом вопросе.
Мой собеседник понимающе кивает.
– Да, дон Алехандро, это уже политика… Ладно! Думается мне, что у нас с вами могут быть и иные, гораздо более актуальные в этот момент, проблемы, требующие немедленного разрешения…
И таковых проблем, действительно, отыскалось превеликое множество. Так что встречи наши стали почти ежедневными. Приезжая поутру во дворец к герцогу, я получал от него очередную порцию вопросов. А возвращаясь к нему вечером, тащил с собою вероятные варианты решения. Правда, от совсем уж экзотических проблем мы отвертелись, разумно сосредоточившись на военно-технической стороне дела. После нескольких дней такой напряженной работы герцог, по-видимому, уже сам устал и дал нам всем недельную передышку. В качестве компенсации за пережитые мытарства нас всех пригласили на бал во дворец герцогини Альмодовар. Мероприятие сие готовилось достаточно давно, даже и повод какой-то имелся. Не пойти туда было бы верхом неприличия. На этот бал была приглашена вся знать, так что пренебрегать такой возможностью завести нужные знакомства было совсем неразумно. Годой – это, конечно, круто, но он тут не единственная шишка. Хотя, разумеется, самая заметная. Вот и с прочими пришла пора сойтись поближе.
Хреновый из меня танцор. Кроме вальса и твиста, так ничего и не научился танцевать. Хорошо хоть дамы тут никого сами не приглашают. А то не знаю, как и выворачиваться бы пришлось…
Цапнув с подноса проходящего мимо лакея бокал с неплохим красным вином, устраиваюсь в оконной нише. Отсюда хороший вид, почти весь зал на ладони. По случаю торжества все присутствующие в парадных одеяниях. Красиво! Наши тоже не подкачали, еще к аудиенции мы все пошили себе соответствующие прикиды и теперь вовсю этим пользуемся. Куда-то же их все равно девать нужно? Парочка любопытных контактов уже состоялась, будет теперь ребятам занятие после бала. Встретить вдругорядь этих людей, побеседовать неторопливо. Намеки нужные сделать, да и вообще за жизнь поговорить…
– Вы позволите?
Оборачиваюсь.
Проходивший мимо невысокий мужик в темно-бордовом камзоле стоит около ниши и выжидательно на меня смотрит. В руке у него бокал с вином.
– Да ради бога! Присаживайтесь, тут места вполне достаточно, – делаю ему приглашающий жест рукой.
– Благодарю! – кивает темно-бордовый.
Поправляет камзол и аккуратно усаживается на небольшой диванчик, стоящий в облюбованном мною укромном закутке. Отпивает глоток и ставит бокал на подоконник.
– Любуетесь? – делает он жест в сторону танцующих пар.
– Да, тут есть на что взглянуть! Не то что в нашей глуши…
– В глуши? – удивленно приподнимает он бровь.
– Я только недавно прибыл из Нового Света. Сейчас завершу дела – и назад.
– Надолго?
– Думаю, да. Скорее всего, сюда в ближайшее время не вернусь.
– Понимаю, – кивает темно-бордовый. – Теперь ясно, отчего мне ваше лицо незнакомо. Вы не местный!
– Увы… – развожу я руками. – Господь, в своей неизречимой милости, определил мне иной путь…
Мой собеседник понимающе кивает.
– Вы состоите на королевской службе?
– Именно так.
– И по какой же части, осмелюсь вас спросить?
– По военной.
Он морщит лоб. О чем-то думает.
– Странно… не припоминаю, чтобы вас представляли среди военачальников колониальных войск.
Тут уже удивляюсь я сам:
– Представляли? Где и когда?
Собеседник вопросительно изгибает бровь:
– Простите, но… каждый год при дворе происходит представление Его Величеству всех вновь назначенных командиров полков. В том числе и колониальных! Последнее время этому отводится особое внимание… и я не помню вашего лица среди них!
– Ах, вот вы о чем! – успокаиваюсь я. – Это и неудивительно. Свое назначение я получил непосредственно там… – машу рукой куда-то в сторону окна.
– Так вы… – снова морщит лоб мой собеседник. – Что-то я такое слышал… Простите великодушно и не сочтите мое внимание слишком назойливым. Просто не так часто происходят тут подобные случаи. Оттого и известны они поболее прочих. Да, руку на сердце положа, я вовсе о таковых не слыхивал. Это в нашей истории частенько бывало, а чтобы здесь…
– Так и вы тоже не местный обитатель?
– Позвольте представиться, – привстав, отвешивает мне церемонный поклон темно-бордовый. – Граф Чернов Михаил Николаевич. Временно замещаю при здешнем дворе персону посла Российской империи.
– Вельми приятно, любезный граф! – отвешиваю ему ответный поклон. – Полковник Александр Конторович. Сын Сергеев. Дворянин и кавалер. В армии испанской, да и среди прочих, обзываюсь чаще как Ночной Гость. Так уж фортуна сложилась, что прозвище оное гораздо более истинного имени известно стало. Раз уж так сложилось, ваше сиятельство, что мы с вами в некотором роде соотечественники, так, может, и говорить далее по-русски станем?
– Охотно, полковник. Тем более что я про вас тоже немало интересных сплетен наслушался. Так ли оно все истинно? Уж простите любопытство мое, но мало я знаю соотечественников наших, кои при дворах иноземных служат. Да еще в чинах немалых! Такое ведь не сразу заслужить возможно! Тяжек труд воинский, это я уж не понаслышке знаю. Многое совершить надобно, чтобы чинов таковых достичь. Да и своих офицеров тут хватает… – уже по-русски отвечает мне Чернов.
– Это вы, граф, правильно понимаете, – согласно киваю ему, тоже переходя на родной язык. – Много здесь своих офицеров, верно. Только ж таких, как мы, более не имеется. Да и, откровенно говоря, и этот чин уже дело прошлое. Обещано мне звание генеральское, о чем вскорости и указ соответствующий воспоследует.
А вот это сюрприз! Граф аж с лица сбледнул. Не ожидал? А напрасно… Лучше бы уже сразу с собою барона приволок: тот, надо полагать, к таким вот выкрутасам более стоек и привычен. Но, скорее всего, не по Сеньке шапка – не пустят барона на этот прием. Однако тут обломался уже я!
– Вот что, Александр Сергеевич, – приподнимается со своего места граф. – Если не будет на то возражений ваших, то приглашу я сюда еще одного соотечественника нашего. Обидно ему будет, ежели я про встречу сию ему потом расскажу, а он вас и не увидит даже! Вы, откровенно говоря, персона в здешних краях почти мистическая! И слышали про вас многие, ан в лицо-то никто и не знает! Уж извините меня, но не часто с нашими земляками мы тут встречаемся. А в таком-то случае – сам бог велел!
– Да никаких возражений, ваше сиятельство! – пожимаю я плечами. – Тем паче соотечественник. Отчего ж не оказать любезность человеку хорошему?
Чернов кивает и исчезает в толпе. Да… сразу видно человека, ко лжи не привыкшего. Уж как он старается с себя спихнуть миссию, лично ему неприятную! Вот и спешит притащить сюда барона, дабы поскорее откланяться. Рупь за сто, более необходимого он сам тут особо не задержится. А жаль, мужик-то, по всему видать, нормальный.
Пока граф где-то там ходит, успеваю добыть себе еще один бокал. Грех не попользоваться такой халявой! Бокалы лакеи на подносах таскают постоянно всем желающим. Да и вино очень даже неплохое. Пускай там граф по дороге подумает. В разговоре-то я специально устаревшую форму представления произнес. Уж лет тридцать точно подобным образом никто в разговоре не представляется. По имени-отчеству, да. Всякий дворянин это подчеркнет. А вот чтобы так… В начале царствования Петра – еще выражались. А уж после – все! Устарело. Лишний штрих к нашему якобы изгнанию. Всяко лыко в строку, как принято говорить. Умный человек поймет. А Чернов на дурака не похож.
Не успеваю пригубить бокал, как рядом со мною появляется граф. Рядом с ним топает еще один персонаж. Сухой, поджарый мужик. Глаза цепкие, чуть седоватые на висках волосы. Надо полагать, барон Рюген пожаловал. Очень хорошо! На ловца и зверь…
– Позвольте, любезный Александр Сергеевич, представить вам нашего гостя, барона Рюгена Карла Генриховича.
Барон церемонно раскланивается.
– Весьма польщен такой честью, господин полковник! Премного о вас слышал! Не думал даже, что сподоблюсь когда-нибудь самолично вас лицезреть!
– Ну что вы, барон! Чай, я тут фигура не самая интересная! И поавантажнее меня люди рядышком ходят. Наши заслуги весьма скромные… куда уж до них…
– Скромничать изволите, господин полковник? Наслышан я о делах ваших воинских! Немного мне таковых офицеров известно, чтобы за пару лет от майора до генерала дослуживались! Ведь этого вы отрицать не станете?
– Не стану. Однако ж обстоятельства тому виною… да помощь друзей преданных, что рядом оказались вовремя. Вот король и оценил деяния наши. Кавалерией пожаловал, да не меня одного!
– Знать, зело важные услуги вы ему оказали!
– Ну, королю-то лучше ведомо. Чай он повыше сидит да подальше глядит…
– Или рядом есть кто, чтоб подсказать вовремя…
– И этого отрицать не стану я.
Воспользовавшись паузой, граф откланивается, сославшись на неотложную встречу. Мы оба провожаем его почтительными поклонами. Милейший дядька, надо будет время выбрать да потолковать с ним по-свойски. Или ребят кого к нему подвести? Глядишь, и выйдет что-то полезное.
– А вы, полковник, не светский человек? – нарушает молчание барон.
– Правда ваша, не приучен я к балам да приемам. По жизни как-то вот другими делами больше выпадало заниматься.
– Войной?
– Не только.
– Так где ж это вы так? Я в Европах гость частый, однако ранее про вас не слыхивал вовсе.
– Войны, любезный барон, не все только здесь происходят… И других мест изрядно есть…
Он удивленно поднимает брови.
– Я полагал… что все передовые способы искусства военного именно тут рождаются?
– Будут рождаться, барон, так правильнее было бы сказать. По приказу короля приступаю я к подготовке войск строя нового. Пока одну дивизию готовить станем, а чуток погодя и до прочих дело дойдет. И не за морем, как ранее, а здесь. Так что… обождите малость, да сами все и увидите.
– Надо же? – удивляется Рюген. – Интересно… не слыхивал я про то…
– Э-э-э, барон, не только вы! Много кто еще не слыхивал.
Он явно слегка растерян. Не ожидал подобной откровенности. Клиент ничуть не шифруется, вываливает открыто кучу интересных сведений.
– Хм… озадачили вы меня, полковник. Понимать вас так следует, что войны нам ожидать вскорости?
– Вам?
– Ну, я малость неточно выразился. Но ведь как же это? Кто и с кем воевать станет? Причин-то особенных нет!
– Да ну?! Вам пальцем ткнуть?
Чтой-то я не к месту развеселился. Степеннее надобно быть, чай, скоро в генералы произведут, несолидно как-то будет выглядеть такое поведение.
– Премного интересно было бы сие… – осторожно говорит барон.
Есть!
Клюнул!
Ну, дядя, теперь мы с тобою побарахтаемся…
Выдержка из письма барона Рюгена.
«…А граф Чернов, Ваше Сиятельство, вельми исправно поручение ваше исполнил и с означенной персоною меня в срок кратчайший лично познакомил. Не могу не отметить талант графа в делах дипломатических. Ибо достать приглашение на прием, где интересный нам человек присутствовать должен был, трудов немалых стоило. Да и разговор с ним завести, к беседе откровенной расположить – сие дело тоже нелегко ему далось.
Будучи представлен графом полковнику, времени я попусту отнюдь не терял и к разговору серьезному приступил незамедлительно. Ибо не было ведомо мне про то, как долго пробудет персона сия в столице королевства испанского. Смею заметить, что по-русски сей человек говорит правильно, хотя и заметно то, что долгое время он и товарищи его вне пределов Империи пребывали. Словеса его многие привычнее слышать нам из уст человека старого да пожившего много. Из чего заключить можно, что покинули люди эти места наши уже достаточно давно. В беседе приватной поведал он мне про то, что остается ныне в городе означенном. Поручено ему королем подготовить и оснастить войско королевское по образцу тех полков, что уже были созданы им ранее в землях американских. И число тех войск будет увеличено противу прежнего весьма значительно. Тако же повелел король испанский строить корабли быстроходные. По образцу уже построенного фрегата «Св. Елизавета». Фрегат сей зело удачен оказался и способности мореходные изрядно явил. А делать то будет один из сподвижников персоны означенной. Тот урожденный испанец прибыл с острова Куба. Зовется строитель тот полковником Себастьяном Ортегой-и-Аларкон. Корабельный мастер не из последних и в дружбе с Ночным Гостем находится крепкой. Сказать надобно и про то, что король офицеров тех изрядно привечает и ценит. Незадолго перед тем были призваны из них многие и перед королем предстали. Пожаловано им было дворянство и земли в краях американских во владение наследственное. Сам же Ночной Гость был произведен в кавалеры ордена Сантьяго, и сподвижники его таковой же милости удостоены были. Событие сие немалый интерес при дворе вызвало, и гости эти, до того мало кому известные, приняты были при многих домах.
Посему, Ваше Сиятельство, опасаюсь я, что поручение ваше вельми трудно осуществить будет. Ибо надежды на людей этих тут возлагаются крепкие, оттого и не захочет король слухи во внимание принимать. Особливо, если слухи эти, ничем к тому же не подтвержденные, надеждам его помехою стать могут. А надежды эти очень великие. Обещано полковнику скорое пожалование чина генеральского, что свидетельствует о немалом интересе к персоне сей короля испанского.
Осмелюсь я, Ваше Сиятельство, мысль свою высказать.
В общении со мною полковник сей повел себя весьма дружелюбно и к общению тесному расположен был. Рассказал он много интересного, о чем отдельным письмом донесение мною отослано будет вскорости. Посему думаю я, что встречи с ним продолжать следует, ибо много чего интересного и полезного из того проистечь может для государства Российского…»
– Нет, сэр! Вы хотите от меня невозможного! – пожилой мужчина в сером камзоле покачал головой. – Где ж я смогу достать вам такое количество парусины и пеньковых канатов? Да и вдвое меньшее количество было бы для меня воистину манной небесной!
– Ну… любезный Грегори, вот в этом отношении я вам могу помочь…
– В смысле?
– Мне известно, где и у кого есть такое количество товара, – собеседник Грегори поставил на стол свою кружку.
– И что ж в таком случае вы сами его не купите?
– Увы… – развел руками тот. – Я не вхож в эти круги.
– В палату лордов, что ли? – хмыкнул владелец серого камзола. – Так несите деньги – и вас туда пустят!
– Возможно. – Его визави был крепко сложенным мужчиной. Темно-русые волосы спускались до плеч, оттеняя волевое лицо. Одет неброско, в темный сюртук, и среди прочих посетителей паба не выделялся. – Только это будет не завтра.
– А у вас что, пожар?
– Близко к тому.
– Ну, и где же лежит это добро?
– Вы будете удивлены – у вас под носом. В порту.
– Смеетесь? Да я знаю там каждую дыру!
– Склады адмиралтейства знаете?
Грегори осекся. Оглянулся по сторонам.
– Знаю… А вы-то откуда…
– Все любят деньги. Рабочие на складах – не исключение.
– Но… это очень сложно…
– Но выполнимо?
– Не знаю… Мне не хотелось бы… Поймите меня, сэр Энтони, не все деньги, которые можно заработать, нужно зарабатывать!
– Десять процентов сверху. От обычной цены.
– Хм… Ну, как вам сказать… это слишком уж…
– Пятнадцать. Больше вам никто не даст.
– Но начальник склада может и не захотеть… он тоже отвечает за свой груз!
– Он отвечает за что? За количество парусины и канатов на складе, ведь так? Не он плел канаты, и не он ткал эту ткань. Какого качества этот товар, плох он или хорош – за это начальник склада не отвечает.
– Ну… Возможно. И что из того?
– Он получит аналогичный товар. В точно таком же количестве. Пусть и не столь высокого качества. Пока еще эти канаты кому-то понадобятся… и паруса на кораблях Его Величества, слава всевышнему, все еще в целости и сохранности. Да он в отставку уйти успеет, пока кто-либо вспомнит про этот склад!
– Ага… Так вас самого кто-то ловко надул, и теперь вы хотите поправить свои делишки? Так-так-так… За королевский счет, да? Начальник склада без денег в отставку не уйдет!
– Это его проблема. Я с ним незнаком. А то, поверьте, давно уже договорился бы!
– Как сказать…
– Двадцать! – сэр Энтони стукнул пустой кружкой по столу. – Последнее слово! Решайте, или я ухожу!
– Двадцать пять!
– Двадцать!
– Черт с вами! Хорошо! Но с вас задаток – четверть суммы!
– Золотом возьмете?
У Грегори вдруг зачесались ладони. Вот оно – то самое дело, которое выводит незаметного прежде человека в первые ряды удачливых торговцев! Да надо быть круглым дураком, чтобы упустить такой шанс! Правильно говорит этот Энтони, кому какое дело до этих запасов? Нет, на этот раз старина Грегори своего не упустит! Он сглотнул слюну.
– Золотом, вы говорите? Возьму!
Глава 2Тяжело в ученье…
Ничто не дается нам так легко, как заработанное чужими руками.
Скрипнули тали, и набежавшая волна звонко шлепнула о днище спущенной шлюпки. Быстро скатившиеся туда по тросам матросы расселись по своим местам. Придерживая рукой шпагу, по штормтрапу ловко спустился офицер и протянул руку следующему пассажиру.
– Право слово, капитан, я еще в состоянии позаботиться о себе самостоятельно! – Спрыгнувший следом за ним другой пассажир прошел к банкам. – Присаживайтесь. Нехорошо заставлять ждать занятых людей. Вон, посмотрите на берег, они уже траншею выкопали, прогуливаясь по песку!
На берегу в нетерпении топталось около десятка человек в пышных одеждах. Чуть поодаль стояло несколько экипажей и десятка два всадников конвоя.
– А посмотрите-ка в трубу, капитан, кто там входит в состав встречающих? – протянул ему подзорную трубу второй пассажир.
– Сейчас… ага… Полковник Дюшере, начальник гарнизона… вице-губернатор Лассаль… других не знаю, сеньор генерал.
– И впрямь припекло лягушатников! Правильно мы сделали, что выждали пару дней! Авось посговорчивее будут.
Увидев подходящую шлюпку, стоящие на берегу люди оживились, а рассмотрев ее пассажиров, задвигались быстрее. В то место, куда должна была пристать шлюпка, подъехала карета. Встречающие явно не хотели терять времени попусту.
После недолгих приветствий и взаимного обмена любезностями вся кавалькада направилась к городу.
Войдя в зал, осматриваюсь по сторонам. Сам я здесь еще ни разу не бывал, но ребята описали данное помещение очень подробно. Вот и весь ареопаг пожаловал… вице-губернатор, полковник, еще какой-то деятель, перепоясанный трехцветным шарфом, – мэр? Наверное… насколько я помню, они именно так и наряжались. А все прочие из себя кого изображают? Черт с ним, до дела дойдет, обзовутся.
– Мсье! – это вице-губернатор. – Пользуясь случаем, хочу представить вам нашего уважаемого гостя! Господин генерал, мсье Александр, более известен большинству присутствующих под именем Ночного Гостя!
Мне вежливо кивают и расточают фальшивые улыбки. Долг платежом красен – улыбаюсь им в ответ. Ничего, с меня от того не убудет. Известен я тут… ха! Да половина из этих деятелей про меня только что услыхала! Сковородка под вашей задницей ощутимо нагрелась, вот вы нас и пригласили…
– Не будете ли вы так любезны, мсье Александр, поведать нам о том, каким образом вы собираетесь отвести в сторону угрозу, висящую над нашими головами?
Удивленно поднимаю глаза к потолку. Он пуст, и только над столом покачивается люстра. Поскольку сейчас день, то свечи в ней не горят.
– Хм… Ну… не думаю, что для снятия ее с потолка вам потребуется так много людей…
Мой французский язык не так уж и хорош, это вообще какая-то смесь из французских, английских и испанских слов. Даже и из русских. Но мои солдаты и наши мастера меня понимают. Поймут и эти, в конце концов, им дословный перевод не требуется.
– Э-э-э… – вице-губернатор растерян. – Я не понимаю… мсье шутит?
А генералом ты меня называть не хочешь, торгаш хитрозадый! Ладно… я тоже тот еще юморист…
– Простите, мсье, отчего я не вижу здесь самого губернатора?
– Э-э-э… – Лассаль слегка смущен. – Его превосходительство отбыл по делам… Нам нужны подкрепления…
Понятно, бабло наворованное спасать помчался. А на хозяйстве этих вот умников оставил. Ежели что – так с них и спрос. И что же из этого следует? Только то, что денег у них нет. И войск метрополия не дает, раз сам губернатор помчался их выбивать. Учтем…
– В таком случае, мсье Лассаль, мне не совсем понятна цель вашего приглашения. Если она касается отношений между нашими странами – то почему вы, а не его превосходительство? И отчего я – ведь к дипломатическому ведомству никто из прибывших со мною офицеров не принадлежит? Вы же знаете, что все официальные контакты между нами могут быть только в строго оговоренных ситуациях. Право слово, но мне кое-что непонятно…
Давай, черт толстозадый, шевели мозгами! За язык тебя, что ли, тянуть?
Вице-губернатор обменивается несколькими словами со своими подельниками. А как еще прикажете их называть? Отбиться от наглов чужими руками… конечно, верх изворотливости, надо отдать должное хитромудрию местных чинуш. Но таскать для вас каштаны из огня никто из нас не собирается.
– Видите ли, мсье Александр… если вы помните… у нас уже есть опыт делового сотрудничества.
– Например?
– Но… ваши солдаты уже помогли нам один раз.
– И это дает вам основание полагать, что таковая помощь теперь будет постоянной? Мартиника принадлежит Франции, мсье! Пока…
– Но… тогда… в прошлый раз…
– Вы отплатили черной неблагодарностью моим людям! Или я ошибаюсь? Полковой казначей не докладывал мне об оприходовании им каких-либо денежных средств.
– Но ведь тогда… вопрос так не стоял!
– И сейчас не стоит! Армия короля Испании не сдается внаем. Однако же выразить свою личную благодарность солдатам вы могли!
– Мы постарались… их хорошо принимало местное население.
– Исключительно по своей инициативе! Но не вы! Впрочем… это дело прошлое. Что вы хотите от меня сейчас?
– Дело в том, что Англия не успокоилась и теперь, пользуясь объявлением войны, постарается снова захватить наш цветущий остров.
– Не сомневаюсь. Было бы весьма странно, если бы они упустили такой шанс.
– Мы, разумеется, будем сопротивляться, но силы наши весьма ограничены и…
– Полковник! – поворачиваюсь к начальнику гарнизона. – Сколько у вас войск?
Дюшере вздрагивает.
– Три форта в Форт-Рояле и шестьдесят восемь орудий. Три форта в Сен-Пьере и шестьдесят шесть орудий. Семьсот пятьдесят солдат и триста человек местной милиции. Сто человек кавалерии из местных волонтеров.
– Флот?
– Одно посыльное судно. Бриг «Мартен» поврежден штормом и ремонтируется.
– О силах противника вы имеете какое-нибудь представление?
– Три военных корабля и несколько транспортных судов.
– Три линейных корабля. Девяностовосьмипушечный «Бойд», он же флагман, семидесятичетырехпушечный и шестидесятивосьмипушечный линейные корабли. Восемь фрегатов, четыре корвета и бомбардирское судно. Несколько транспортов, точное количество сейчас выясняется. Только в одном бортовом залпе этих кораблей больше пушек, чем на всех ваших батареях, вместе взятых.
Полковник нервно теребит руками перевязь. Отвечать ему нечего.
– Два полка королевской пехоты. Полк шотландских стрелков. Два эскадрона кирасир. Двенадцать пушек. Ну, и еще что-то там есть… морская пехота военных кораблей… впрочем, на фоне всего прочего это уже мелочи. Общее количество войск свыше шести тысяч человек. Как вы полагаете, полковник, долго ли они будут стоять у ваших ворот?
– Мы будем драться!
– И флаг вам в руки! Никто и не мешает. Только… как долго, полковник?
Собравшиеся переглядываются. Даже сугубо штатскому человеку вполне ясна перспектива сопротивления таким силам. Иллюзий ни у кого нет.
– Господин генерал… – Ага, полковника все-таки проняло! – Но что мы можем? Население воевать не хочет. И у нас нет денег, чтобы нанять кого-нибудь еще.
Вице-губернатор мечет в его сторону возмущенные взгляды. Как же – основную тайну раскрыл! Можно подумать, что и без него мы этого не знали… Кобра со своими ребятами землю роют прямо-таки круглосуточно.
– Так как же мне прикажете вас понимать, мсье? – язвительно смотрю на Лассаля. – Денег, чтобы заплатить, у вас нет. На что, позвольте вас спросить, вы рассчитываете? Только не надо взывать к моим рыцарским чувствам! Они распространяются только на подданных моего короля! Я не поведу свою дивизию на помощь жителям другого государства!
Снова шушуканье, на этот раз гораздо более продолжительное.
– Господин генерал… – так, и вице-губернатор уже готов, – мы… мы готовы выслушать ваши предложения…
– Сеньор генерал, – спрашивает меня на обратном пути капитан де Сото. – Как вам удалось убедить этих зажравшихся нахалов?
– Элементарно, Санчес.
Санчес Эухенио де Сото. Он прибыл к нам всего полгода назад. Видимо, еще перед отъездом он имел возможность навести справки и выяснить – куда ж его занесла нелегкая. Тем не менее от такой возможности не отказался.
Перспективы у него были не слишком радужными. Отпрыск некогда богатой и влиятельной фамилии, он, в настоящий момент, никаких особенных богатств за душою не имел. Это компенсировалось вспыльчивым характером и повышенной мнительностью. Любой неосторожный взгляд трактовался им как вызов. Надо отдать должное, чего-чего, а махать шпагой Санчес умел. За ним числилось девять дуэлей, в семи из которых он вышел победителем. Правда, любви командиров эти достижения ему не принесли. Всякий старался спровадить тогдашнего лейтенанта куда-нибудь подальше, резонно не желая расхлебывать последствия санчесовской несдержанности. Вот и влачил свои дни гордый дворянин, командуя отрядом береговой стражи. Дальше было падать некуда, только в отставку. Никаких приличных дивидендов эта служба не приносила. А вот стычек с контрабандистами и разбойниками хватало в избытке. Их в Испании развелось предостаточно, не меньше, чем гаишников и налоговиков в наше время. Как и их последователи, разбойники изо всех сил трясли местное население. А контрабандисты тащили через границу все, что только можно было перепродать. Те и другие не терпели никакого посягательства на свои интересы. Особенно со стороны государства, которое справедливо считали просто еще одним «коллективным разбойником». Намного более удачливым и сильным. Что, с их точки зрения, не давало ему никаких особенных прав. Оттого и резались они с альгвазилами и береговой стражей до самозабвения. Только что артиллерию в бою не применяли.
При формировании новой дивизии я подсунул Годою указ о том, что каждый желающий офицер имел право подать заявку на вступление в нее. Обязательным условием являлось наличие боевого опыта. Не менее года участия в боях. И это сразу срезало большую часть желающих.
Откуда узнал про это де Сото, я так и не выяснил. Но прибыл он в учебный лагерь уже тогда, когда все вакансии были заполнены. Услышав об этом, я только плечами пожал:
– Опоздавшим – кости! Так еще римляне говорили. Пусть топает назад.
Через несколько минут дежурный офицер вернулся.
– Он отказывается уезжать, сеньор генерал. Требует аудиенции.
– Вот как? Хм… настойчивый юноша. Ну, ладно, лейтенант, зовите его. Требует – примем!
Войдя в комнату, де Сото поклонился, описав своей шляпой красивую фигуру.
– Спасибо, конечно. Но пол у меня уже подмели. Еще утром. С кем имею честь беседовать?
Вошедший вспыхнул, но сдержался.
Вообще говоря, моя достаточно зловещая репутация частенько выручала там, где иные средства убеждения пасовали. Рупь за сто, в другой ситуации офицер полез бы в бутылку, вспоминая длинный ряд жутко оскорбленных такими словами предков. А здесь – ничего. Промолчал, только зубы стиснул. Так… выдержка есть, уважаю.
– Лейтенант Санчес Эухенио де Сото, сеньор генерал! Прибыл для дальнейшей службы в вашей дивизии.
– Присаживайтесь! – пододвигаю ему несколько листов бумаги. – Читать вы, разумеется, умеете?
– Я получил хорошее образование, сеньор генерал!
– Отлично. Возьмите перо и отметьте в списках фамилию офицера, которого я должен буду уволить, чтобы принять вас на его место.
Визитер, явно озадаченный таким поворотом событий, медлит.
– Имейте в виду, что с теми, кто останется, вам идти в бой, лейтенант. И они должны вас уважать как боевого товарища. Поэтому и решение ваше должно быть пусть и молчаливо, но одобрено большинством из них.
– Но, сеньор генерал… я же не могу вот так, просто по своему желанию, вычеркнуть незнакомого мне человека! Возможно, вполне достойного и заслужившего это место своим трудом на поле боя!
А ничего парень, толк из него будет. Ежели бы он сейчас кого-то вычеркнул, то вылетел бы из дивизии уже через пять минут.
– Лейтенант, у вас пять минут! Время пошло!
Пяти минут ему не потребовалось. Положив перо, лейтенант встает и снова отвешивает мне церемонный поклон.
– Прошу простить меня, сеньор генерал! Позвольте мне отбыть к прежнему месту службы! У меня не очень много времени.
Я еще больше его зауважал.
– Вы куда-то торопитесь, лейтенант?
– Через неделю, сеньор генерал, шайка Кривого Педро будет передавать свой груз покупателю. Сержант Моралес неплохо знает толк в службе, но вот боевого опыта у него пока недостаточно, увы… А если еще и назначат нового командира… тоже не очень умелого, то…
– Могут назначить?
– Могут, сеньор генерал. Откровенно говоря, будут этому только рады.
– Почему? Вы не слишком удобный подчиненный, так, лейтенант?
– Фамильная честь дороже жизни!
– Деретесь на дуэлях?
– Дерусь!
– Как часто?
– Девять раз. Семь побед.
– Впечатляет… В бою себя ведете так же?
– Как можно, сеньор генерал? Там враг, он законов чести соблюдать не обязан. Здесь все просто – с поля боя уйдет один.
– А если и там дворянин?
– Это среди пиратов-то? Редкое зрелище…
– Приходилось встречаться?
– Я почти два года в береговой страже… Мало какая неделя проходит тихо.
А парень-то боевой! И не борзый. Во всяком случае – не слишком. Тут уже такие крендели появлялись… Список предков – как блох на барбоске, а за душою пусто. Пародия на офицера.
– Есть хотите, лейтенант?
– Не откажусь, сеньор генерал. Шесть часов в седле.
– Тогда не будем кота за хвост тянуть. У нас скоро обед, так что приглашаю вас разделить его со всеми офицерами.
Этот порядок я ввел с первого же дня. Завтрак, обед – все, не занятые неотложными делами, должны присутствовать. Даже если ты только что шлифовал брюхом землю – на обед будь добр прийти чистым. Каких-либо выделенных мест тут не было, все садились – кто где успел. Рассаживаться кучками по интересам здесь тоже не полагалось. Непривыкшие к таким порядкам офицеры первое время напрягались, обнаружив командира полка на соседнем стуле. А уж мое появление и вовсе вгоняло их в оторопь. Но ничего, со временем освоились.
Уже у входа в столовую встречаем Маноло. Полковник возбужденно спорит о чем-то с командиром одного из батальонов. Ишь, сцепились – точно петухи! Того и гляди перья полетят. Увидев меня, оба спорщика обрадованно бросаются навстречу.
Предметом спора является тактика применения инженерно-штурмовых подразделений. Эту новинку мы только начали внедрять, и оттого все приходилось кроить прямо на колене.
Следует ли говорить о том, что через пять минут спорщиков уже было трое? Петухи не петухи, а на трех разозленных котов мы уже походили вполне. А когда еще и комбат того самого инженерно-штурмового батальона подошел…
– Сеньор генерал! – подбегает ко мне дежурный офицер. – Все уже собрались…
Тоже традиция.
Старший офицер опаздывать на обед не должен. Можешь вовсе не приходить – не вопрос. Дело есть дело. Но уж коли пришел, будь любезен не опаздывать – тебя все ждут! И за столы не сядут, пока не войдешь.
Скомкав спор, направляемся внутрь. Обалдевший от такого зрелища Санчес тихонько идет следом.
– Господа офицеры!
Гул отодвигаемых стульев.
– Господа офицеры! Прошу садиться!
Показываю Санчесу на свободный стул:
– Присаживайтесь, лейтенант!
Он осторожно усаживается. Через несколько минут оглядываюсь – наворачивает обед так, будто всю жизнь не ел. Аж за ушами трещит! Похоже, что парень и впрямь несся сюда сломя голову.
Уже снаружи, после того как мы вышли на улицу и еще некоторое время препирались в расширенном составе, лейтенант нерешительно спрашивает меня:
– Сеньор генерал, но… разве такое обращение к вам прочих офицеров… оно…
– Не соответствует субординации, хотите вы сказать?
– Ну да!
– Эх, лейтенант, вы еще и других споров не слыхивали! Это еще что! Так… цветочки…
Он погрустнел.
– Да, сеньор генерал, но теперь… теперь-то уж точно не услышу.
Останавливаюсь и указываю ему на бревно. Присаживаюсь рядом.
– Положа руку на сердце, лейтенант, зачем вам именно моя дивизия? Других частей мало? Только без выдумок!
– Это, сеньор генерал, мой последний шанс! Унизительно потомку знатного рода всю оставшуюся жизнь воевать с разбойниками и контрабандистами! Не спорю, это тоже нужное и важное дело! Но я-то хотел воевать с врагами моей страны!
– И приходилось уже?
– Да. Но потом, когда войны нет, все покрывается тиной, никому ничего не нужно. Офицеры целыми днями не появляются в полку, солдаты пьянствуют. Никто не хочет заниматься делом!
– Делом?
– Солдата надо учить! После каждого боя я неизбежно теряю людей! А этих потерь могло бы быть меньше, знай они, как правильно воевать и что делать.
– Интересно… вы свои идеи командирам доводили?
– Да, сеньор генерал…
– Но, судя по выражению лица, никакой поддержки не получили? Так?
– Все так, сеньор генерал…
Хм! Нормальный парень! Отправлю его назад, и где-нибудь через год-другой лейтенанта неизбежно пристрелят в очередной стычке. Жалко будет, из него что-то приличное вылепить можно.
– Вот что, лейтенант… все офицерские должности у меня заполнены, это так. Принять вас, значит, кого-то выбросить на улицу. Без веских оснований я этого сделать не могу. Это вы понимаете?
– Понимаю. И ни на что особенно не рассчитываю. Я прошу разрешения вернуться назад, к прежнему месту службы.
– Не торопитесь! Своей властью могу зачислить вас в штаб дивизии. На должность офицера для особых поручений. Таковой должности у нас нет, но я могу ее ввести.
Лейтенант слегка морщится. Так! Это уже гут, не хочет штаны в штабе протирать! То, что надо.
– Напрасно вы так скривились, лейтенант. Сидеть в штабе вам не светит. Офицер для особых поручений только тогда сможет исполнять мои приказы правильно, когда сам, на своей шкуре, почувствует, каково это – воевать под моим командованием. Вам придется пройти все этапы обучения, невзирая на ваш прошлый опыт и офицерское звание. Согласны?
– Да, сеньор генерал! – Санчес вскочил с места.
– Еще одно. Может случиться так, что приказывать вам будет даже и младший по званию. Тем не менее это приказ – и будьте любезны его исполнять так же, как если бы таковой исходил от меня лично! Это понятно?
– Да, сеньор генерал.
– Вы подчиняетесь мне лично и более никому, если только вам не будет приказано иное. Но никаких привилегий и преимуществ вам это не дает! Более того, если вы совершаете какой-то проступок или упущение по службе, то, соответственно, и спрос будет больше, чем с равного вам по званию офицера. Согласны?
– Согласен, сеньор генерал! – Санчес уже стоит навытяжку.
– Хорошо. Будем считать, что ваше зачисление в штат состоялось. Доложитесь моему заместителю по строевой службе, майору маркизу де Брега. Он оформит ваше назначение. Сколько дней вам нужно на обустройство личных дел и когда вы сможете приступить к несению службы?
– Один день, сеньор генерал!
– Послезавтра жду вас в штабе. До свидания, Санчес. И постарайтесь не обмануть моих ожиданий…
«И началися его подвиги напрасные, с баб-ягами никчемушная борьба…» Глядя на беднягу Санчеса, так и хотелось вспомнить нетленные строки Высоцкого. И без того не шибко толстый, лейтенант еще более вытянулся и осунулся. А что ж вы хотите? С утра до ночи он мотался по всему расположению дивизии, передавая мои распоряжения и указания. Да еще и учеба выматывала так, что он только что на ходу не спал. Прошедшие огонь и воду усатые сержанты наших полков нещадно гоняли в хвост и в гриву многочисленных учеников. Да, среди них были вполне обстрелянные солдаты и сержанты. Но! Принципов обучения, примененных нами еще в первом полку, я менять не собирался. Оттого и офицеры, вновь зачисленные в штат дивизии, полировали песок собственным брюхом наравне со всеми. А вот текучка оказалась, как ни странно, даже меньше, чем тогда! То ли народ уже смекнул, куда и к кому они могут попасть, и оттого к нам просились вполне сознательно. То ли еще что? Немалую роль в этом, к моему удивлению, сыграл мой зам по строевой части – маркиз де Брега.
Еще принимая его при первой нашей встрече, я настроился было на нелегкий разговор. Дядька был из охренительно знатной семьи и весь из себя титулованный. Даже имя его писалось аж в две строки. Запомнить такое полностью было совершенно нереально.
Но действительность поднесла мне неслабый сюрприз!
Майор оказался прожженным воякой. Хромой на правую ногу и с нехилым шрамом на угрюмой морде, он походил на кого угодно, но только не на знатного дворянина. Уж таких-то «офицеров» я в мадридских салонах насмотрелся…
С первых же слов стало ясно, что никакой синекуры офицер не ищет. Но отправить маркиза в поле? С его-то ногой?
Как выяснилось, именно этого он и хотел.
И вот тут зеленое земноводное насело на меня с дико невозможной силой. Потерять хорошего офицера не хотелось. Но именно это и произошло бы, отправь я его в общий строй. Мужик просто не выдержал бы нагрузок. Да и возраст… ему было уже под сорок. Для нынешних времен, когда лейтенантами становились лет в шестнадцать, – вообще старик.
Положение неожиданно спас полковник Маноло. В его полку произошел конфликт на почве родовой чести между кем-то из его офицеров и одним из вновь прибывших. Разрешить его сам полковник не смог и поэтому приволок обоих спорщиков на мой суд.
Дело в том, что первым же приказом по дивизии я категорически запретил все дуэли на какой угодно почве. Только по решению командира – и никак иначе. А поскольку сам полковник особой знатностью не обладал, то вопросам разрешения обид на подобной почве внимания не уделял ни малейшего.
Вот и ввалилась ко мне вся эта троица.
Уже через пять минут я начал понимать, что совершенно не врубаюсь в смысл происшедшего. Положение неожиданно спас майор.
– Сеньор генерал, вы позволите мне сказать пару слов? – вежливо обратился он ко мне.
– Ради всего святого, маркиз! Только о чем? Мне тут уже совершенно за… в общем, запудрили мозги этими ссылками на родовитость и древность.
– Именно по этому вопросу.
– Прошу!
Майор встает и выпрямляется во весь свой немаленький рост.
– Кто-нибудь из присутствующих меня знает? – обращается он сразу ко всем.
Маноло и его офицер только плечами пожимают. А вот вновь назначенный лейтенант галантно раскланивается.
– Мы были представлены друг другу на балу у графини де Суза. Вы маркиз де Брега.
– Совершенно верно. А вы… лейтенант Мигель-Мария-Родригес де Ту.
– Да, маркиз, – с поклоном отвечает тот. – Весьма польщен тем, что вы соблаговолили запомнить меня.
Ничего себе! А маркиз-то не просто так себе офицер! Что еще про него я не знаю? Лейтенант и предо мной так не кланялся.
– Очень хорошо, – сухо отвечает ему майор. – Надеюсь, вы не будете против того, чтобы я выступил судьей в столь сложном и важном для любого дворянина вопросе?
– Почту за честь, маркиз.
– А вы? – поворачивается де Брега ко второму спорщику.
– Безусловно, маркиз. Всецело полагаюсь на вас в этом вопросе.
Маноло молча кивает, соглашаясь с обоими офицерами.
– Сеньор генерал? – поворачивается майор уже ко мне.
– Вы знаток – вам и карты в руки.
– Благодарю. Согласны ли вы оба, – поворачивается он к спорщикам, – честно и беспристрастно изложить мне все обстоятельства данного происшествия и принять мое решение как окончательное и необсуждаемое?
– Да, маркиз! – чуть ли не хором отвечают оба.
– Приступим…
В последующий час я наблюдал за этим зрелищем со стороны и только рот про себя разевал. Эх, Кобру бы сюда! Какой кладезь информации зазря пропадает! Маркиз, казалось, обладает знаниями чуть ли не обо всех – знатных и не очень – родах Испании. Кто когда родился, на ком женат, где служил и чем прославился – все это было аккуратнейшим образом разложено в его голове по персональным полочкам.
– Таким образом, сеньоры, подводя итог всему сказанному, могу сделать следующий вывод! – Майор, испросив взглядом разрешения, взял со стола бокал с вином и единым взмахом осушил его, промывая охрипшую слегка глотку. – Претензии лейтенанта де Ту в данном случае являются справедливыми и обоснованными.
Спорщик просиял.
– Однако, согласно указу его христианнейшего величества от… – чуть запнувшись, маркиз называет дату, – подобная претензия, предъявленная во время сражения или на поле боя, карается заключением в крепость на срок до трех лет. Ввиду того, что вносит раздор в ряды воинов Его Величества.
Де Ту перестал сиять и поник головой.
– Но… маркиз, ведь сейчас нет войны!
– Согласно тому же указу, воинская учеба, во время которой производятся выстрелы из орудий или иного оружия, приравнивается к военным действиям. В случае же, если во время таковой имели место ранения или травмы, связанные с таковыми действиями, этот день засчитывается офицерам как день, проведенный на поле битвы. Имелись ли в тот день ранения или травмы, сеньор полковник? – поворачивается де Брега к Маноло.
Тот с неослабным интересом наблюдает за разворачивающейся перед его глазами картиной.
– Да, маркиз, такие происшествия были. Капрал Васкес обжег себе щеку в результате непреднамеренного загорания пороха. Направлен в медчасть.
Майор удовлетворенно кивает и поворачивается ко мне:
– Сеньор генерал, дальнейшее решение зависит от вас. Вы имеете право своим приказом направить лейтенанта де Ту для отбытия наказания.
– И все? Я не должен его где-либо утверждать?
– В настоящее время вы, в пределах дня пути, являетесь высшим воинским начальником. Ваши приказания относительно военнослужащих не могут быть обжалованы никем. Разве что кто-то из участников конфликта пожалуется королю. В этом случае он передаст дело суду грандов, если только не соблаговолит решить данный вопрос лично.
– А этот суд?
– Обычно утверждает решения высшего воинского начальника. Особенно в таких случаях, как этот.
Ни хрена себе пельмень! Вот уж не ожидал…
– А что еще я могу сделать в подобном случае?
– Все, что угодно. Вы в данном случае можете оставить вопрос без рассмотрения, можете иным образом наказать обоих участников спора или любого из них, по своему выбору. Каждый из них может обжаловать ваше решение королю либо маршалу королевских войск.
Оглядываю обоих забияк.
– Ну-с, господа офицеры, что скажете? Как вам подобная перспектива? Про лейтенанта де Ту я и не спрашиваю, понятно, что крепостное сидение его не радует. Но вы-то, лейтенант Розарио, что ж полагаете, я вам спасибо должен сказать? За то, что вы меня перед войной офицера лишаете? Не во всяком бою офицер погибает, а вы даже и без войны его у меня отбираете.
Лейтенанты угрюмо молчат.
– Значит, так, – наливаю вина себе и маркизу. Вытащив из шкафа еще один стакан, приглашаю к столу и полковника. – Решение мое будет следующим. Как я понял, спор возник из-за того, что лейтенант де Ту высказал свои сомнения в возможности столь быстрого обучения солдат, так?
Маноло кивает:
– Совершенно верно, сеньор генерал!
– Так вот! Каждому из вас отводится срок в три месяца. Полковник, сегодня же переведите обоих офицеров на новые должности. Каждый из них получит под свое командование новых солдат. Из пополнения. Тех, которых он не знает. Через три месяца мы и посмотрим, кто из вас достиг лучших результатов. Если подготовленные вами солдаты будут на уровне солдат первого полка…
Маноло ухмыляется.
– … Хорошо, пусть не на уровне, но где-то рядом, то спор выиграл лейтенант Розарио. В таком случае ему не за что извиняться. Не сможете подготовить солдат должным образом – лейтенант Розарио приносит свои извинения лейтенанту де Ту. Правда, в этом случае я несколько раз подумаю, прежде чем выдвигать кого-либо из вас на более высокую должность. Всем все ясно?
Присутствующие дружно кивают, подтверждая свои действия словами.
– Очень хорошо! А сейчас оба несостоявшихся дуэлянта получают лично от меня по трое суток гауптвахты с исполнением служебных обязанностей! Ясно?
– Так точно, сеньор генерал! – хором отвечают оба лейтенанта.
– Сидеть будете в одной камере!
– Есть, сеньор генерал!
– Свободны!
Когда за лейтенантами закрывается дверь, оборачиваюсь к майору:
– Весьма благодарен вам, маркиз!
– Не за что, сеньор генерал. Это мой долг. Так уж вышло, что в течение многих лет мне приходилось выступать арбитром в вопросах чести.
– Не скромничайте, маркиз! – качает головой Маноло. – Кто из дворян не слышал о вас? Неподкупном и беспристрастном судье в таких щепетильных вопросах? К вашим словам прислушиваются сильные мира сего! Сам король…
Черта лысого я теперь отправлю майора в строй! Рядом держать буду!
– Значит, так! – ставлю на стол пустой стакан. – С завтрашнего дня, майор, вы – мой заместитель по строевой части!
– Простите? – удивленно поднимает он брови. – Не слышал про такую должность, сеньор генерал.
– Ваша служба, маркиз, состоит в том, чтобы назначаемые на должность офицеры соответствовали по всем критериям тем требованиям, которые я к ним предъявляю! Иными словами, боеспособность дивизии – наша с вами общая задача.
– Однако… сеньор генерал… такая ответственность…
– Ну, уж если и вы не сможете… – удрученно развожу руками.
Де Брега гордо вскидывает голову:
– Еще ни один мужчина в нашем роду не отступил перед трудностями, сеньор генерал! Я согласен!
– Полковник, – поворачиваюсь я к Маноло, – не в службу, а в дружбу – вестового позовите, хорошо? Я за сегодняшний день охрип уже, а вино (тут я посмотрел на просвет бутылку) у нас все кончилось…
– Есть, сеньор генерал! – улыбается Маноло. – Надо сделать втык вашему вестовому – не следит за здоровьем командира!
Маркиз улыбается в усы.
– Кажется, я попал в не совсем обычную дивизию?
– О, маркиз, – почтительно кланяется ему Маноло. – Вы даже не представляете себе, насколько необычную!
Кстати говоря, результатом соревнования спорщиков явилось то, что извиняться пришлось-таки Розарио. Вот так! Неча на лаврах почивать!
Многоопытный де Брега с ходу врубился в тему и, засучив рукава, взялся за работу. Тем не менее он выторговал-таки у меня право принимать участие в обучении офицеров. В том смысле, что учился сам. Всем тем новшествам, которые мы и пробовали впихнуть в головы наших новых учеников. Вечерами маркиз частенько заглядывал ко мне на огонек. Мужик он был одинокий, проводить время в офицерском клубе, по причине многолюдства, не очень-то любил. А вот вместе с ним и Маноло у нас порою были достаточно задушевные посиделки.
Надо отдать должное, вмешательство майора очень здорово помогло решить мне проблему вживания в коллектив многих молодых офицеров. Тот факт, что значительное число офицеров первого и второго полков были выходцами из солдатской среды, иногда создавал нехилый напряг во взаимоотношениях с новым пополнением. И вот здесь решающим словом зачастую было мнение маркиза.
– Любезный мой дон такой-то, – иногда говорил он такому вот офицеру-новичку, – вы же не полагаете, что я плохо разбираюсь в вопросах взаимоотношения между офицерами армии Его христианнейшего Величества? Или вы хотите дать мне совет, как я должен себя вести в подобном случае?
Обычно такой отповеди за глаза хватало. И пристыженный дворянин более на эту тему не возникал. Авторитет де Брега в данном вопросе был непререкаем.
Вот к этому дядьке и попал на выучку Санчес. Бедняга аж с лица сбледнул! Но, стиснув зубы, терпел. А глядя на то, как пожилой, в общем-то, майор лихо ведет себя на полосе препятствий… Да еще когда и мы с Маноло, выбрав момент, тряхнули стариной… Посмотреть на это зрелище собрались почти все офицеры дивизии, и нам пришлось выкладываться по полной. Полковник прошел всю дистанцию почти наравне со мной. Уступил он только дважды. На стрельбе по-македонски (ну, тут со мною мало кто поспорить мог!) и на рукопашке. Здесь я его уделал, хотя далеко и не сразу. Но дело того стоило! Интерес к занятиям резко подскочил.
– Вы не представляете себе, сеньор генерал, – говорил мне вечером де Брега, – какие небылицы рассказывают о вас всех молодые офицеры!
– Ну, маркиз, большая их часть самым бессовестным образом придумана! – возражаю ему я.
– Но не все же?
– Ну… не все.
– Вот видите! Поверьте старому солдату, среди них немало желающих не только догнать вас, но кое в чем и превзойти! И пример полковника Маноло убеждает в этом многих!
Стоило только Санчесу втянуться в работу, как на него свалилась новая напасть. Наши инженерно-штурмовые части.
Создавая эти подразделения, я взял за образец сразу несколько исторических примеров. Французские «негодяйские команды» времен Первой мировой, немецкие штурмовые группы того же времени и советские инженерно-штурмовые бригады.
Вооружение у них было даже на фоне остальных наших частей весьма и весьма мощным. По два обязательных револьвера на каждого. Плюс крупнокалиберный скорострельный дробовик. Сотня патронов двенадцатого калибра. По десятку гранат, в том числе и зажигательных. Один снайпер с винтовкой на отделение. И все без исключения солдаты этих частей таскали на себе еще стальную кирасу и каску. Кираса эта позволяла остановить, без особого вреда для носителя, пулю обыкновенного армейского ружья с двадцати метров. Правда, и весило все это снаряжение… очень даже нехило. Но позволяло обойтись в этом случае синяками и сломанными ребрами. Оттого и отбирали в эти части парней здоровенных и крепких. Исключительно добровольцев. Командным языком в батальоне был преимущественно русский матерный.
В задачу батальона входил не только штурм вражеских укреплений как таковых. Захват артиллерии, уничтожение штабов и перекрытие путей подхода резервов – это лишь перечень основных видов тренировок. А были еще и вспомогательные…
Жалованье у них повышенное – вдвое против обычного. Срок службы существенно сокращен – шесть лет вместо обычных десяти. Но и мороки с ними было… как бы и не впятеро больше…
– Сможешь заслужить уважение этих головорезов, – сказал я де Сото, – сумеешь командовать в бою любым подразделением. Причем, лейтенант, офицерское звание тут не главный аргумент. Естественно, они обязаны выполнить твой любой приказ, это так. Но ведь и делать это можно по-разному. Надо ли объяснять? Это твой экзамен. Сдашь его – одна песня. Не сдашь – другая. Сам выбирай.
Санчес кивает.
– Согласен, стало быть? Ну… флаг тебе в руки, дерзай. Соответствующее указание начштаба подготовит завтра.
Тот день ничем особенным среди прочих не выделялся. Разве что вечером у нас намечались некие торжества. Де Сото выполнил-таки поставленную задачу. На только что завершившихся учениях его инженерно-штурмовой взвод пришел вторым. Так что капитанский чин он должен был получить вполне заслуженно. Учитывая то, что первое место занял ученик самого Старого Империалиста, – это было весьма нехилым достижением.
Отвлек меня от дел вестовой.
– Сеньор генерал, к вам курьер!
– Проси.
Вошедший офицер церемонно приветствовал меня и протянул пакет.
Хм, ну, и кто это нас напрягает?
Писал Годой.
И с первых же строк у меня загудело в голове…
«…Принимая во внимание то, какими выдающимися достижениями вы и соратники ваши уже успели зарекомендовать себя в глазах Его Величества… учитывая сложившуюся обстановку…»
Это все побоку, главное-то где?
Вот оно.
«…Присоединить к владениям короны остров Мартинику. При этом вам предписывается избегать осложнений, могущих повлечь за собой возобновление военных действий между армией Его христианнейшего Величества и Францией. В равной степени нежелательным является и развязывание войны между Испанией и Англией».
Вот так. Коротко и ясно. И рыбку съесть, и на хрен сесть.
Я им что – предшественник Дэвида Копперфильда? Или ученик Калиостро? Чудеса творить не умею, а никаким иным способом данную задачу не решить.
– Ваш ответ, сеньор генерал? – курьер выжидающе смотрит на меня.
– Приказ получен, будем исполнять. О разработанном плане будет доложено особо. Так и передайте. Можете быть свободны.
Как только за курьером закрылась дверь, я послал вестового собирать военный совет.
– В общем, господа офицеры, положение таково. Нам приказано захватить Мартинику. На этот раз – окончательно и бесповоротно. При этом каким-то образом ухитриться избежать войны между нами и Францией. А еще надавать по рылу англичанам, буде потребуется, но так, чтобы и с ними тоже войны не вышло. Ни много ни мало. Какие будут соображения?
Офицеры переглядываются.
Сказать, что задача трудная, – это ничего не сказать. Она невыполнима в принципе. Нет, захватить-то остров мы сможем, тут сомнений особенных нет. Но вот не вызвать при этом войны…
С момента нашего успешного десанта на этот остров мы постоянно старались держать руку на пульсе. Львиную долю работы нашей группы в Англии отнимало отслеживание приготовлений английского флота. Благо, что об оперативном прикрытии подобных мероприятий в данное время никто и представления не имел. Но получить информацию мало, надо еще каким-то образом ее передать. А как? Все наши немногочисленные ресурсы дальнобойных радиопередатчиков были брошены на обслуживание агентурной сети. А было их у нас и вовсе крохи. Подняв всю справочную информацию, которую мы сумели раскопать, удалось, с грехом пополам, установить эпизодическую связь. Да и то… именно, что эпизодическую. Восьмидесятиваттный усилитель из «Грейхаунда», пятидесятиваттный с одного из автомобилей – и все! Больше ничего не было. Кое-какую полезную машинерию выдрали из Дакоты. Благодаря ей нам наконец-то удалось кое-как сляпать на коленке подобие радиоцентра. Чего это стоило нашим инженерам… песня отдельная и печальная.
Наш военный совет затянулся… Собственно говоря, он почти двое суток и не прекращался. С большим трудом, надавив в итоге собственным авторитетом, пробил свой план. Прекрасно понимая, что шансов выйти сухим из воды у нас катастрофически мало. Но здесь – пан или пропал. Если мы сумеем провернуть эту операцию, то уже и сам Годой просто вынужден будет принимать нас как равных ему игроков. Ибо никаких талантов всех дипломатов и политиков Испании для такого фортеля будет недостаточно. А наиболее мощные вооруженные силы – наши полки «нового строя». Уж под эту-то операцию я их так или иначе, но под свою команду получу. И впредь – никому не отдам. Угроза острову никуда не исчезнет, а стало быть, оправдать такое сосредоточение сил в одних руках всегда будет возможно. Кого бы там впоследствии ни назначили командирами этих частей, а мою-то команду они всегда выполнят. Да и сам этот остров… неплохая прибавка к калифорнийским территориям. Используя свои знания по фортификации, его можно будет превратить в мощную крепость. А вот она-то нам точно не помешает. Наибольшие сомнения всех присутствующих вызвала не столько военная часть операции, сколько ее прелюдия. Слишком необычным было предложенное мною решение…
Время пока было. Но отчаянно мало! До выхода эскадры Джарвиса оставалось всего месяц-два. Затягивался ремонт кораблей. Плюнув на все, я отбил указание Котенку – любыми средствами и методами затянуть ремонт и подготовку эскадры. Денег и свинца не жалеть! Каждая выигранная ими неделя – жизни наших солдат.
На ближайший корабль из Калифорнии в спешном порядке были погружены практически все готовые ракеты (которых оставалось и так немного) и изрядные запасы взрывчатки. Десяток крупнокалиберных пулеметов. Все имеющиеся запасы мин и зажигательных снарядов. Форт «ВВВ» опустошал свои склады, отправляя нам максимально возможное количество снаряжения и боеприпасов. В срочном порядке были вызваны из Гаваны Клим и Котозавр со своими головорезами. Все заложенные на верфях фрегаты достраивались авральными темпами. Наши предприятия были переведены на режим работы военного времени.
И без того загруженные учебой, солдаты закряхтели.
– Кормить от пуза! Пусть хоть в три горла жрут! – приказал я заму по МТО дивизии. – Воскресенье – выходной! Пусть отсыпаются и отъедаются. Перешерсти хоть всю округу, но добудь пару сотен девиц нетяжелого поведения. Хоть цыган кнутом сгоняй! Пущай солдаты отрываются по полной! Жалованье платить еженедельно! Если у них не будет хотя бы и такой отдушины – озвереют!
Эти ли меры помогли или авторитет командиров свою роль сыграл, но солдаты втянулись и уже не так сильно ворчали из-за увеличившихся нагрузок.
На это совещание меня выдернули со строек Долины в пожарном порядке. Самое обидное, что я только что туда приехал. Пришлось поспешить обратно в курьерском режиме, меняя лошадей каждые двадцать – двадцать пять километров. Почтовые станции у нас уже были, но лошадей на них содержалось по три-четыре штуки, для курьеров связи. Вот вместе с таким курьером (хрен бы меня в одиночку отпустили) я и выехал. По-другому не получалось быстро преодолеть две сотни километров. В Вихри мы прибыли в середине следующего дня, но бешеная скачка так вымотала, что сил хватило только на то, чтобы, вывалившись из седла, добраться до гостевого домика и плюхнуться в ванну, благо там всегда держали горячую воду и все остальное на такой случай.
Письмо от Дяди Саши зачитал Кобра, когда все собрались пару часов спустя. Слушая о затребованных позициях, я почувствовал, как мои волосы медленно встают дыбом. Оставалось только хвататься за голову – создавалось впечатление, что наш лидер несколько оторвался от реальности.
– Что скажете, коллеги? – Сергей закончил чтение письма.
– Матом можно? – уточнил я.
– Нежелательно, – покачал головой Кобра, – здесь же дамы. Давай по существу.
– Тогда кратко и по сути – жопа!
– Фу как, – фыркнула Елена.
– Тем не менее это так. Сергеич там что, совсем охренел? Где я ему возьму двадцать пулеметов? Рожу?
– Ну, у нас есть минимум месяц… – попытался охладить мой пыл Кобра.
– И что?! Заказ на них надо было делать еще в прошлом году. Мы как вышли на ритм штука в месяц, так и делаем. Если поднапряжемся, за это время сделаем два. Но это все.
– А сколько у нас всего «Кипчаков»?
– Двенадцать. Шесть в долине, шесть здесь. Плюс один в учебном подразделении, но его я в расчет не беру – укатан на тренировках вдрызг.
– Значит, к концу месяца будет четырнадцать. А еще пару месяцев по две штуки давать сможете?
– В принципе, если напрячься и снять людей с производства паровиков, дадим и три.
– Отлично. Если потребуется, отложим паровые машины на некоторое время. А как с боекомплектом?
– На данный момент в наличии около ста пятидесяти тысяч «шестнадцатых» патронов. За месяц доведем до двухсот.
– Нормально. А что по остальному оружию?
– Как и договаривались, начато производство карабинов. Есть где-то около сотни самозарядных и столько же «болтовок». Думаю, если дадите еще несколько человек, к сроку их число можем удвоить.
– Тогда делайте пока только самозарядные, на остальные забейте, – кивнул Кобра. – Людей найдем, но временно. А с патронами как?
– Линия работает уже второй месяц, выход двенадцать тысяч в сутки. Дальше считайте сами. Если все будет нормально, получится по двести-триста патронов на ствол гарантированно. Сколько всего народу отправляется?
– До батальона. Человек шестьсот стрелков плюс пулеметчики.
– Тогда считаем так: триста карабинов, остальное винтовки. Магазинных «слонобоек» у нас хватает.
– По три бэ-ка надо обеспечить, – заявил Курбаши. – А лучше по четыре.
– А почему не пять-шесть? – огрызнулся я.
– Потому что патронов много не бывает, – усмехнулся тот. – Бывает мало, очень мало и недостаточно, но больше не унесешь. Но мало мы точно не повезем.
– Кстати, кто-нибудь мне скажет, сколько патронов наше уважаемое высокомудрое военное начальство считает боекомплектом на то или иное оружие? – с ядом в голосе осведомился я. – А то довести до меня сей факт как-то не удосужились.
– Что??? – удивился Кобра.
– Да-да. Забыли.
– Блин. Тогда считай на карабин сотню, на винтовку шестьдесят, тяжелые у нее патроны.
– На пулемет?
– Тысячу.
– Револьвер?
– Тут полста хватит.
– Приемлемо, потянем.
– Тогда так, – резюмировал Кобра, – пулеметов из долины отдашь пять.
– Четыре, иначе в Дакоте дыра в обороне получается – мама, не горюй.
– Погодь, а как они у тебя там расположены?
– Два в дотах в проходе, два в укреплениях наверху, и еще пара колесных с упряжками, тылы прикрывают со стороны леса. Надо хоть по одному оставить в проходе и мобильный тоже.
– Логично. Совсем оголять наш научный центр не стоит. Вот что, на время перебросим тебе туда несколько пушек с расчетами. А наделаешь пулеметов, снова заменишь.
– Ну, если так… – согласился я. – Вы с потопленных англичан коронады поднимали?
– Да, есть несколько штук, а что?
– А их пока в верхние доты установить по парочке, чтоб, коль припрет, картечью непрошеных гостей шугануть, – пояснил я. – Да, вот еще что, контингент охраны в Долине стоило бы увеличить. А то полурота без пулеметов жиденько выглядит на такую-то территорию.
– Ну, это без проблем, жильем только обеспечьте.
– Сделаем, – подключилась Ирина. – Саша толкового заместителя оставил. Казарма на сотню человек будет к концу месяца.
– Как раз к этому сроку рота новичков заканчивает курс молодого бойца. Половину отправим к тебе. Хватит?
– Вполне. Что за народ?
– Интернационал полный. Индейцы, испанцы, ирландцы. Есть пара французов, итальянец и еще кто-то. Да, что у вас по испанским заказам?
– А что по ним? Все согласно плану. Наборы для переделки ружей и штуцеров неделю назад отгрузили больше двух тысяч штук. Капсюлей полмиллиона. Двести револьверов еще раньше отправили. К отправке наших еще сколько-то всего будет готово.
– А что с дробовиками решите? Сергеич несколько сотен требует.
– Единственный вариант, который мне приходит в голову, – ружья ДБ переделать. Ствол укоротить вдвое. Но снаряжать картечные патроны придется сажать всех, кого не жалко. Гильз полно на складе лежит, тысяч под двести, мы тогда размахнулись и наштамповали. А потом ружья сняли с вооружения, вот и расходуем помаленьку для охотников. Посмотри, может, кого-нибудь еще из индейцев, я имею в виду женщин и стариков, подключить, переговорите с вождями.
– Попробуем что-нибудь придумать, – кивнул Кобра. – Сделаем даже лучше. Есть возможность подключить женщин из Санта-Клары, там несколько подходящих кандидаток намечается. Но это наша проблема, решим.
– Да, кстати, может, будет повод пристроить в дело то уежище, которое у нас в Ломоносове в секретном складе стоит, накрытое брезентом?
– Ты про?..
– Ага. Про супер-пупер-мега-«Гатлинг». По-моему, самое время его англичанам подсунуть, пусть потрахаются.
– Фу, Женя, ты опять говоришь грубости! – сморщилась Ира. Потом улыбнулась.
– Я просто называю вещи своими именами, сударыня, – кланяюсь в ответ.
– Не отвлекайся, – оборвал начинающуюся пикировку Кобра. – Это еще не все. С минами что будем делать?
– Ставлю вопрос по-другому: из чего будем их делать? У нас производство тола пока не слишком велико, разве что химики увеличат производство раза в два. Пикринку же договорились использовать только на порох.
– Не увеличим! – отрезал Зануда. – Мы, конечно, можем перейти на двухсменку, но тогда узким местом станет серная кислота. И – кто и как будет объяснять рабочим, ради чего они в этот раз вкалывают? Или надо народ радикально стимулировать. Материально, я имею в виду. А так, максимум еще плюс десять процентов выдать сможем в этом месяце.
– Вот видишь! – покачал головой я. – Вывод какой?
– И какой? – спросил Сергей.
– Придется опираться на местные ресурсы. Нажимной взрыватель мы сделаем. Собственно, он уже есть, а вот насчет заряда – нужно будет горшок с порохом закапывать или еще что-то подобное.
– Ага! А что за взрыватель?
– Вот он. – Достаю из нагрудного кармана трубочку. – Слегка модифицированный запал от гранаты с предварительным поджимом пружины. Только вместо чеки вставлена стеклянная палочка и рычаг убран. Ну и замедлителя нет.
– То есть если наступаешь на такую штуку, то сначала сжимается пружина, потом ломается палочка?..
– И к клиенту приходит белый и пушистый зверек. Кстати, если этот запал вставить в гранату, то она превращается в мину. Только закапывать ее надо неглубоко, а то эффект теряется.
– Неплохая задумка. И как много гранат можно выделить на это дело?
– А кто у нас складами командует? Я знаю, что сделано около пятнадцати тысяч «лимонок», но какое количество уже израсходовано, мне ж не сообщают.
– Тысяч двенадцать должно в запасе лежать, но из них больше половины с терочным запалом.
– Вот их и надо в первую очередь расходовать, пока «чиркалки» не протухли.
– Разумно. И много такого добра можно наделать?
– Если на испанские заказы слегка забить, то тысяч двадцать – двадцать пять. Все равно, если мы «киты»[86] для переделки пошлем, испанцы к сроку их установить не успеют. Так что, даже при задержке с отправкой на месяц-другой, оно не критично.
– Тогда действуйте.
– Чувствую, спать мне этот месяц не придется.
– Ничего, на том свете отдохнем.
Караван растянулся почти на триста метров. И это был не первый такой заход. Правда, в этот раз «подмели» все имеющиеся свободные упряжки в трех фортах, и бычьи, и конные. В телегах везли ящики с патронами, оружием и другой амуницией. В голове и хвосте колонны шли легкие пароконные повозки со станковыми «Кипчаками», а следом за ними пулеметы на колесных «артиллерийских» лафетах с передками.
Вступление каравана в Вихри ознаменовало окончание нашей трудовой эпопеи, призванной обеспечить экспедиционный корпус калифорнийцев всем необходимым. Я на законном основании мог гордиться собой и своими людьми. Мы мало того что перевыполнили план, но еще и разработали кое-какие новинки, которые, несомненно, должны «понравиться» англичанам. Встречал нас лично Кобра, который не поленился выйти к окраине поселка.
Путь наш был неторопливым и размеренным, бычьи упряжки двигались не спеша, с таким-то грузом. Поэтому Сергей дал мне только отряхнуться с дороги и сразу потащил в кабинет. Следом за нами, повинуясь моему знаку, двое возчиков понесли ящик с «сюрпризами», которые мне удалось создать за это время.
– Ну, что там у тебя, показывай! – нетерпеливо потребовал Кобра, когда рабочие оставили нас вдвоем.
– Да так, ничего особенного, – пожал плечами я. – Просто дробовик сделали чуть более универсальным.
– Это как?
– А вот смотри. – Достаю из ящика ружье. – Обычная «дэбэшка», урезанная для стрельбы картечью накоротке. Только двадцать сантиметров на конце ствола оставлены свободными. Мушка на переднем ложевом кольце, целик чисто символический.
– И зачем? Погоди, дай угадаю, ружейные гранаты?
– Они, родимые. – Из свертка промасленной бумаги на свет появился толстенький оперенный снаряд. – Отстреливаются холостым патроном. Вес приличный, почти килограмм, так что приклад надо в землю упирать. Заряд тротила в четыреста граммов, взрыватель примитивный ударный. В случае попадания во что-то мягкое – в хвостовике фитильный замедлитель. Самоподрыв через двадцать секунд, ну, плюс-минус, конечно. В любом случае, если граната не улетела, времени на то, чтобы разбежаться с воплем «Полундра» и заныкаться, должно хватить. Или ручками ее отшвырнуть.
– А с дальностью как?
– До пятисот метров летят. Прицел, правда, простенький, разброс порядка десяти-пятнадцати метров получается, что по дальности, что вправо-влево. Но одиночному чучелу редко когда осколков не доставалось.
– И много таких гостинцев наделали?
– Не очень. Двести тридцать штук. Из них два десятка на испытаниях израсходовали, так что в наличии две сотни боевых и десять учебных, как обычно, песком с опилками до нужного веса набитых. Их, если не по камням стрелять, а, скажем, по песку, не по разу использовать можно. Патронов под это дело триста штук приготовлено.
– Ну, даже такому подарку Сергеич рад будет. Хоть и не артиллерия, но ему все в дело пойдет. Привет английскому десанту передадут.
Глава 3А отступать некуда…
Снова уходим из боя в бой
Все решает приказ… «Я вернусь».
– Чарли! Чарли, черт длинноногий, обожди!
Шедший вдоль забора матрос с ружьем на плече остановился и обернулся назад. К нему, придерживая висящий на боку тесак, прихрамывающим шагом приближался боцман Макфарлейн.
– И куда ты так понесся? – ворчливо осведомился он.
– Дождь, будь он неладен! Хочется поскорее обойти этот забор, и тогда уже можно будет с чистой совестью отдохнуть в караулке. Плащ уже совсем промок, и скоро я буду напоминать мокрую курицу.
– Так вот же, навес рядом! Давай туда и зайдем.
– Ага, и потом снова под дождь! Нет уж, давай лучше обойдем этот забор, и тогда уже можно будет спокойно отдохнуть в сухом месте.
– Ну, черт с тобой! Я слышал, у тебя есть неплохой табачок? Угостишь старика Джона?
– Да о чем разговор?! Когда это я жалел табаку для старого товарища? Но под навес тогда зайти придется, под этим ливнем трубку не раскурить…
Оба моряка свернули в сторону и присели около кучи тюков, лежащих под навесом. Матрос, отставив ружье, порылся в кармане и вытащил оттуда кисет.
– Вот! – с гордостью продемонстрировал он его боцману. – Принюхайся!
– Н-да… действительно табачок что надо! Где ж ты им разжился, старый пройдоха? Денег-то у тебя, поди, и нет уже давно?
– Да какие тут деньги! – сокрушенно махнул рукой Чарли. – Одни слезки остались… А табак… это удача, если хочешь знать.
Они набили трубки и пару минут сидели, с наслаждением вдыхая ароматный дым.
– Да… Знатный табачок! Как это тебе так подвезло?
– Случайность, Джон! Вчера нас отрядили в помощь мичману Гарвису. Он собирался ехать за какими-то снадобьями для личного врача самого адмирала. А мы должны были тащить все это добро. Вот и потопали мы за ним следом, соображая, что можно будет урвать полезного по дороге. Добравшись до указанного дома, Гарвис велел нам ждать, а сам вошел внутрь. А тут снова дождь!
– Да… он льет уже неделю. Не иначе как бог за что-то на нас разгневался.
– Похоже… Так вот, стоим мы под дождем, прижались к стене. И тут из дому выходит какой-то джентльмен и приглашает нас войти! Мы сначала уперлись, уж слишком это было неожиданно, но он настоял. Не спорить же нам с ним?
– И что это был за дом такой?
– Этот джентльмен оказался тем самым ученым доктором, к которому и направлялся наш мичман. Видели мы и еще одного обитателя этого дома. Это женщина, миниатюрная и прехорошенькая! Правда, молчаливая, и пары слов не сказала. Говорят, она убежала из какого-то испанского монастыря, где ее держали чуть ли не под замком!
– За что же?
– А! От этих иезуитов можно чего угодно ожидать! Она знаток этих самых снадобий. Ходят слухи, якобы эта девушка якшалась с какими-то индейскими колдунами, от которых и узнала много всяких секретов. Монахи озлобились и посадили ее под замок. А этот джентльмен как-то помог ей убежать.
– Так она, что же, просто так у него живет? Вместе с ним?
– Нет, у нее своя половина дома. Туда никто, кроме нее, и не заходит. А сама эта девушка практически не выходит на улицу. Говорят, набожная очень, целые дни в молитвах проводит. Только иногда, когда к ее соседу, доктору, приходит кто-то из важных пациентов, она выходит к ним.
– И что делает?
– Я не видел, но наш мичман говорит, мол, у нее чудесные руки! Может вправить вывих, вылечить спину… да много еще чего может!
– Так она, должно быть, весьма состоятельная особа?
– Не знаю. Наверное, раз к ее услугам прибегают лорды!
– Ого!
– Да… К нам она вышла, когда мы грелись на кухне. Пришла туда за горячей водой. Посмотрела на наши мокрые носы и приказала кухарке согреть всем пунш. Указала нам сесть поближе к огню. А уже после слуга вынес всем по кисету с табаком. Сказал – в подарок. Да и дождь уже поутих. Так что назад мы шли в весьма приподнятом настроении.
– Надо же… За такой особой и приударить не грех!
– Ха! Не с нашими мордами, старина!
Занятые разговором, матросы не заметили, как невысокий человек в черном мешковатом одеянии, бесшумно перемахнув через забор, прижался спиною к стене близлежащего здания. Принюхался. Табачный аромат недвусмысленно указывал на местонахождение курильщика. Плавным движением, скользнув вдоль стены, неизвестный обошел обоих моряков и углубился на территорию порта. Удачно миновав еще одного часового, он подобрался к приземистому одноэтажному дому. Стены этого дома не имели окон, а входная дверь была массивной и основательной. Данное препятствие, однако же, совершенно не смутило незнакомца. Забросив на крышу дома веревку с крюком, он быстро вскарабкался наверх и распластался на крыше. Притихший было дождь в этот момент ливанул особенно сильно. Потоки воды устремились по крыше. Даже просто удержаться на ней – и то стало серьезной проблемой. Тем не менее человека в черном это надолго не задержало. Помогая себе кинжалом, втыкая его в трещины и щели, он продвигался вперед, к слуховому окну.
Вот и оно. Осторожно скользнув внутрь, человек сбросил с головы капюшон. На свет появилась голова, перевязанная черной материей таким образом, что видны оставались только глаза. И эти глаза осмотрели чердачное помещение самым внимательным образом.
На чердаке было пусто, его пространство частично загромождено пустыми ящиками, старыми мешками и всяческим хламом. Медленно продвигаясь по чердаку, руководствуясь слабым светом из слухового окошка, незнакомец ощупывал доски под ногами. Наконец, видимо найдя нужное место, остановился. Сняв со спины мешок, он достал из него ручной бурав. Пристроившись около балки, начал аккуратно сверлить отверстия в доске. В первое же из них он ввернул кольцо. Продев в него веревку, закрепил ее за стропила. Еще одно отверстие, еще… снова ввернутые кольца, одно, второе… Достаточно. На свет божий явилась небольшая пилка, которой человек в черном стал осторожно распиливать доску. Есть! Снова бурав, и снова та же самая операция. Опять пилка…
Чуть хрустнув, обломилась щепка, и выпиленная доска закачалась на веревке. Отодвинув ее в сторону, неизвестный, закрепив на стропилах веревочную лестницу, соскользнул по ней вниз.
Здесь было тихо и сухо, массивные каменные стены и тяжелые двери надежно защищали от разбушевавшейся стихии. Сквозь узкие, забранные решетками и застекленные окна пробивалось скудное освещение, при котором можно было рассмотреть внутренность помещения. В нем вдоль стен и посередине стояли стеллажи, на которых были разложены холщовые картузы с порохом. В глубине склада громоздились пузатые бочонки, надо полагать, с тем же самым содержимым. По самым скромным прикидкам, здесь было не менее десяти-пятнадцати тонн взрывчатого вещества.
Поставив на пол мешок, неизвестный достал из него два картуза с порохом. Точно такие же, как и лежащие на стеллажах. Положив их на пол, поочередно надавил на каждый рукояткой ножа. Что-то негромко хрустнуло. Один картуз он положил на центральный стеллаж, а второй отнес в самую глубину склада.
Оглядел дело своих рук. Принесенные им картузы совершенно затерялись среди своих собратьев.
Закинув за спину мешок, он вскарабкался по лестнице назад. Подтянув доску, приладил ее на место и продел в кольца принесенные с собою палочки. Своими краями они легли на потолок чердака изнутри. Повиснув на них, доска совершенно слилась со своими соседками. И теперь даже внимательный взгляд не смог бы различить тонкие швы, оставленные пилкой незнакомца. А с фонарем в данное помещение мог войти только самоубийца.
Свернув веревочную лестницу, неизвестный убрал ее под груду ящиков. Туда же отправилась и веревка, удерживавшая кусок доски. Достав из мешка кисет с табаком, человек посыпал им вокруг. Убрал его в мешок и двинулся в обратный путь.
Стоявшая недалеко от порта карета появилась на этом месте совсем недавно. Правда, внимательный наблюдатель мог бы и заметить, что она сегодня здесь уже проезжала. И именно на этом месте ненадолго задерживалась. Но мало ли какие причуды возникают у состоятельных господ? Захотел скучающий джентльмен посмотреть на портовые сооружения, так и что с того?
Остановился тут снова? Устал и хочет подремать, не отвлекаясь на неровную дорогу и ухабы на ней. А под дождем дремлется хорошо…
Чуть слышно стукнула дверь кареты, и Артем, всмотревшись в визитера, опустил револьвер.
– Ну ты, Котена, и даешь! Все сроки прошли уже!
– Они усилили охрану, – снимая промокший насквозь комбинезон, ответила Марина. – Отвернулся бы хоть для приличия, чего уставился-то? Ничего принципиально нового тут нет!
– Да ладно тебе, – Артем выглянул в окно. – Дождище какой… в двух метрах ни хрена не видать! Как успехи-то?
– Нормально… – пробурчала Котенок, натягивая сухую одежду. – Оба заряда положила. Один у входа, авось уволокут куда-нибудь завтра, а второй – в самый дальний угол запихала. Выпить у нас есть чего-нибудь? А то промокла насквозь, скоро зубами вместо кастаньетов сарабанду отстукивать смогу…
Письмо лейтенанта флота Его Величества Мартина Дж. Грея.
«Любезная моя Мэри-Энн! Когда я видел вас в последний раз, то клятвенно пообещал вам писать обо всем интересном, что только ни увижу во время нашего похода. Не скрою, меня очень согревает мысль о том, что у меня будет такой прелестный летописец! Я помню ваше желание составить подробное описание дел нашей экспедиции и в меру сил своих буду вам в нем способствовать. Поэтому каждый раз, когда я сажусь за письмо, ваш светлый образ встает передо мною. С нетерпением жду того момента, когда наконец смогу снова вас увидеть! Смею надеяться, что те же самые события, но рассказанные мною лично, будут для вас более интересны, нежели сухие строчки короткого письма.
С момента моего последнего к вам послания произошло множество происшествий, которые когда-нибудь, несомненно, будут описаны и истолкованы по-разному. Недаром же говорят – врут, как все очевидцы! Почти наверняка отыщется и множество свидетелей, которые, с их слов, находились в самой гуще событий и были всему происшедшему непосредственными очевидцами или даже участниками. Бог им всем судья, Мэри-Энн. А я расскажу лишь то, чему был свидетелем сам.
Тот день, о котором вы, полагаю, уже слышали, ничем особенным не выделялся. С самого утра я заступил на вахту. Надоедливый дождь, хвала всевышнему, наконец, стих, и эскадра наша принялась приводить в порядок суда. Совсем недавно при проверке кладовых были выявлены вопиющие случаи, которые ничем иным, как недосмотром ответственных лиц, объяснить было невозможно! Часть канатов и запасных парусов, будучи, на первый взгляд, вполне приличного качества, оказались тем не менее с дефектами, подгнили и обветшали. При резких маневрах кораблей они часто лопались и рвались. Адмирал был взбешен! Я, наверное, избрал недостаточно емкое слово для того, чтобы описать его состояние. Он бранился и богохульствовал так, что имей корабельные мачты уши, то и они покраснели бы. Но воспитание не позволяет мне произнести (а тем более написать) те эпитеты, которыми он награждал ответственных за это дело лиц. Самой мягкой характеристикой в его устах послужило слово «ублюдки». Так что вы, Мэри-Энн, несомненно, сможете и сами представить себе всю степень его негодования.
Следствием этого прискорбного случая явился приказ адмирала, которым он предписал всем командирам кораблей самым тщательным образом проинспектировать все корабельные запасы на предмет их пригодности к использованию. А учитывая то, что часть команд все еще была неполной, вы можете представить себе, каких трудов это стоило всем нам.
Увы, но комплектация команд была полностью провалена нашими вербовщиками. Буквально за пару дней до того момента, когда они должны были приступить к этому делу, все пабы и кабачки в порту почти одновременно опустели. А некоторые торговые суда поспешили выйти в море. Причем они настолько спешили, что даже не взяли с собою достаточный запас пресной воды и провианта. Несомненно, они каким-то образом смогли узнать о том, что мы собираемся набирать матросов на наши корабли. Движимые собственным эгоизмом, они поспешили отплыть и тем самым не дали присоединиться к нам многим честным морякам. Которые наверняка вступили бы в наши ряды, имей они такую возможность.
Нам пришлось выслать вербовщиков в соседние порты, но ответа от них нет и по сей день. Вот теперь мы работаем не покладая рук. Одна надежда, что в окрестных портах мало кто знает о факте набора добровольцев на нашу эскадру. Как низко пали нравы простонародья, Мэри-Энн, если даже такое богоугодное дело, как защита законных наших интересов, зависит от их нежелания сделать хоть что-то для своей страны! Но, впрочем, бог им судья. Надеюсь, что справедливое воздаяние за их трусость и эгоизм не заставит себя долго ждать.
Так вот, после того как я отправил на берег часть матросов во главе с баталером и отдал необходимые распоряжения, у меня появилась наконец возможность выйти на палубу и осмотреться вокруг. Стояла хорошая погода, солнце щедро посылало нам свое тепло. От промокших за несколько дней палуб валил пар.
На берегу около пристани виднелось скопление матросов. А по направлению к кораблям и обратно постоянно курсировали шлюпки. Стоявший рядом со мною мичман Пембертон пояснил, что по приказу адмирала производится также замена пороха в корабельных крюйт-камерах. Это обычное дело, ибо даже при самом тщательном сбережении порох может отсыреть. Во избежание этого часть запасов свозят на берег в хорошо оборудованное хранилище. А оттуда привозят сухой порох. Воспользовавшись тем, что дождь наконец прекратился, адмирал и отдал свое распоряжение.
Я посмотрел на часы. Было двенадцать часов и сорок семь минут пополудни, и можно было уже отдать приказание, чтобы нам начали сервировать обед. Но стоило мне сделать пару шагов к люку в кают-компанию, как тяжелый удар вдребезги разнес мирную тишину порта!
Над стоявшим неподалеку от нас шлюпом «Аякс» поднялось облако дыма. Было видно, как в воздух взлетают какие-то части рангоута и обломки палубного настила. Взорвался порох! В воду сбросило множество матросов, которые занимались повседневными работами. По-видимому, они были оглушены взрывом или сильно поранены, потому что уже через несколько мгновений большинство из них пошло ко дну. Они даже не попытались хоть как-то удержаться на поверхности! Это было ужасное зрелище, Мэри-Энн!
Даже до нас долетели какие-то обломки от взорвавшегося корабля! Настолько сильным был взрыв! Бедняга Пембертон был ранен, и его в спешном порядке стали готовить к отправке на берег.
Я распорядился спустить шлюпку. На корабле оставалась всего одна, вторая ушла на берег вместе с баталером и его матросами. Передо мною стояла нелегкая задача – что делать в первую очередь? Отправить на берег раненого мичмана или направить людей для спасения пострадавших на «Аяксе»? Но с окружающих кораблей уже спешила помощь к тонущему шлюпу. Поэтому, видя, что спасение пострадавших уже началось, я приказал заняться транспортировкой раненого.
Пембертона погрузили в шлюпку, и она направилась к пристани. На носу ее стоял матрос, предупреждая всех встречных о том, что на борту находится раненый офицер. Шлюпки сворачивали в сторону, и наша шлюпка смогла достаточно быстро подойти к пристани. В подзорную трубу было видно, как его на руках понесли в глубину порта.
Этим же взрывом у нас было ранено еще пять человек, а один матрос упал за борт и утонул. Пострадавшими занялся корабельный врач, мне же пришлось пройти в салон, чтобы сделать соответствующую запись в вахтенном журнале.
И в этот момент раздался второй взрыв!
Он произошел через пятьдесят три минуты после первого и был уже не таким мощным. Наверное, потому, что на этот раз взорвалась не крюйт-камера корабля, а одна из шлюпок, перевозивших порох. От этого загорелись и также взорвались еще две, двигающиеся рядом, но в целом ущерб был значительно менее разрушительным. Правда, погибло большое количество матросов и портовых рабочих, которые сбежались к пристани, чтобы посмотреть на трагедию «Аякса». Прав был ваш дядюшка, когда говорил, что зубоскальство над чужой бедой до добра не доведет!
С корабля не было видно, сколько именно народа пострадало вследствие второго взрыва. Но мы, глядя на берег в подзорные трубы, оценивали это количество приблизительно в триста-четыреста человек. Кто из них погиб сразу, а кто был только ранен – отсюда рассмотреть было невозможно.
Большой урон был нанесен и окружающим постройкам. Слава всевышнему, что не взорвался порох в складе – последствия были бы и вовсе ужасающими! Даже и после такого взрыва часть построек загорелась, и с кораблей пришлось направлять матросов для тушения пожаров. Никакой надежды на рабочих не было: испуганные взрывом, они разбежались во все стороны.
Но я еще не коснулся самой волнующей части этой истории! Поверьте мне, Мэри-Энн, подобные происшествия нечасто, но иногда происходят во всех частях света. Закурит трубку небрежный матрос, уронит на какую-нибудь железку молоток зазевавшийся рабочий – и вот он, взрыв! Это, увы, неизбежные на море случайности. Хотя, положа руку на сердце, я никогда не слышал о том, чтобы они происходили так часто.
После того как пожар был потушен, мы подсчитали свои потери. «Аякс» утонул, и никаких надежд на то, что он может быть восстановлен, никто и не питал. Погибло около трехсот восьмидесяти моряков, и около двухсот было ранено. Геройской смертью погибли тридцать шесть офицеров и капитан «Аякса». На берегу сгорело множество портовых построек. В той или иной мере были повреждены шесть кораблей. Стало ясно, что выход эскадры в море в оговоренные сроки невозможен. Адмирал был вне себя от ярости. Думаю, что на этот раз могли бы покраснеть не только мачты…
Вспышку ярости Джарвиса прервал вахтенный офицер. Он подошел к адмиралу и что-то прошептал ему на ухо. Тот замолчал и пару минут ничего не говорил. Потом разрешил всем уйти, но мне и еще одному молодому офицеру приказал остаться.
После того как офицеры покинули адмиральский салон, в дверях показался седовласый джентльмен. Он был одет в темный сюртук и цилиндр. Поприветствовав адмирала, он присел напротив него.
Джарвис молча смотрел на нежданного визитера. Зная характер адмирала, я уже стал опасаться, что он сейчас вновь взорвется в ругани.
– Сэр Джон, – прервав молчание, произнес наш гость. – Не будете ли вы так любезны представить мне этих молодых людей?
– Лейтенант Мартин Дж. Грей, лейтенант Роберт Уилкок, баронет Майн, – произнес Джарвис.
Мы оба встали и поклонились этому джентльмену. Надо полагать, он был птицей весьма высокого полета, раз наш командир, обычно весьма вспыльчивый и шумный, так сдержал себя в его присутствии.
– Очень приятно! – в свою очередь произнес этот джентльмен, учтиво наклонив голову. – Мое имя – Джонатан Харгривс, и я имею честь возглавлять э-э-э… специальный отдел при адмиралтействе. Полагаю, что молодые люди уже соответственно проинструктированы?
– Нет, сэр Джонатан, – буркнул адмирал. – У меня были иные, не менее важные заботы.
– Ничего страшного, сэр Джон, – понимающе кивнул визитер. – Я понимаю вас, случай действительно экстраординарный.
– Вам обоим, – посмотрел на нас тяжелым взглядом адмирал, – надлежит отправиться вместе с сэром Джонатаном. Дальнейшие указания получите от него. Возьмете с собою по двадцать человек морской пехоты. С оружием. Отберите самых смышленых и глазастых. Все, можете быть свободны!
Уже на палубе Харгривс остановил нас:
– Вы удивлены, джентльмены? Говорите прямо, сейчас это можно.
Откровенно говоря, мы даже и не знали, с чего начать! Видя это, сэр Джонатан начал сам:
– Вас, несомненно, занимает вопрос, кто я такой и что именно вам предстоит делать?
– Да, сэр, – ответил баронет.
– Отлично! Надеюсь, вы оба понимаете, что война, увы, не всегда заключается в том, что ваши корабли обмениваются залпами с кораблями противника? Что есть и иная война, последствия которой вы имели возможность наблюдать только что?
– Вы полагаете, что эти взрывы…
– Один взрыв – случайность. Это я вполне могу допустить. Но два взрыва, с интервалом менее часа?
– Пятьдесят три минуты, сэр! – добавил я.
– Вот как? Вы и время засекли?
– И сделал запись об этом в вахтенном журнале, сэр.
– Весьма похвально, лейтенант! Далеко пойдете, помяните мое слово!
– Я был вахтенным офицером, сэр! И прибыл сюда только по указанию капитана, сэр!
– Так вот, джентльмены. Мне требуется, чтобы вы, совместно с вашими морскими пехотинцами, самым тщательным образом осмотрели одно здание. При этом меня интересуют все, даже самые незначительные подробности этого осмотра. Любые, замеченные кем угодно мелочи!
– И позвольте вас спросить, сэр, что же это за здание?
– Портовый пороховой склад.
Не могу сказать, Мэри-Энн, что я воодушевился, услышав эти слова. Только что наблюдать за разрушительными взрывами… и потом идти туда, где хранится во много раз большее количество пороха… не каждый сумеет преодолеть в себе вполне естественное замешательство.
– Оружие вам не понадобится. Более того, джентльмены, все ваши морские пехотинцы должны оставить на борту не только его, но и все металлические предметы, даже ложки! Внутрь здания они будут заходить без сапог и без фонарей! Сами понимаете – одна искра, и… сегодняшние взрывы будут лишь жалкой пародией на то, что произойдет в этом случае.
Мы оба заверили его, что вполне понимаем серьезность полученного поручения.
Приказав нам прибыть утром к складу, сэр Джонатан вернулся к адмиралу.
Наутро мы ждали его у склада.
Это было крепкое каменное здание с узкими, зарешеченными окошками. Массивные двери зорко охранялись – снаружи было двое часовых. Еще несколько человек несли службу на подступах к складу.
Солнце уже поднялось, и было достаточно светло. Можно было надеяться на то, что и внутри видимость будет вполне достаточной.
Наконец прибыл сэр Джонатан и сопровождающие его лица. Это были еще трое джентльменов, одетые в темные сюртуки. Я хороший физиономист, Мэри-Энн, но сомневаюсь, что сумел бы подробно описать кого-либо из них спустя некоторое время.
Подошедший служитель открыл нам двери, и, еще раз проинструктировав всех, сэр Джонатан первым вошел внутрь помещения.
Мы проработали там уже около трех часов, осматривая все, даже самые темные углы, но пока ничего не нашли. Удача улыбнулась баронету. Один из его морских пехотинцев, осматривая чердак, обнаружил там выпиленную доску в потолке. Изнутри она была подвешена на кольцах и деревянных палочках. Мы немедленно поднялись наверх, и вот тут повезло уже мне! Мои ребята обнаружили под грудой ящиков веревочную лестницу! Рядом с нею лежала веревка.
Сэр Джонатан был немедленно уведомлен о наших находках. Он лично поднялся наверх и внимательно осмотрел их. Потом, приказав нам ничего не трогать, велел всем спуститься вниз.
По его указанию мы отослали морских пехотинцев на флагманский корабль. Один из спутников Харгривса переписал их имена. Он пояснил нам, что никто из них не может покидать корабля до отхода эскадры и не имеет права кому-либо рассказывать о том, что он видел и где был.
– Вы заметили, насколько узкое отверстие проделано в потолке? – спросил нас Харгривс.
Да, на это многие обратили внимание. Ни один из наших людей так и не смог в него пролезть. Я так и ответил сэру Джонатану:
– По-видимому, сэр, это мальчишка. Или человек небольшого роста.
– Вы так полагаете, лейтенант? Ну-ну… хотел бы я быть уверен в этом тоже…
Более ничего интересного в этот день не произошло, и нам было позволено возвратиться на наши корабли.
Сэр Джонатан попросил нас в письменной форме описать все то, что мы видели, адресовав этот рапорт на имя адмирала. После этого он распрощался с нами и отбыл. Мы оба вернулись на свои корабли».
Это письмо так и не было вручено адресату. Оно было обнаружено спустя много времени при разборе оставшихся от погибшего лейтенанта вещей.
Пометка на полях.
«Это крайне важный и интересный документ! Описанный в письме лейтенанта сэр Джонатан, несомненно, является Джонатаном М. Харгривсом – главой специальной службы адмиралтейства. Впервые мы получили документальное подтверждение тому, что указанная диверсия была организована знаменитой «Черной кошкой». Как общеизвестно, она отличалась достаточно хрупким телосложением и невысоким ростом. В записках, оставленных сэром Харгривсом, к сожалению, отсутствуют упоминания об этом эпизоде. Надо полагать, что поиски воспоминаний баронета Майна могли бы быть весьма полезными для дела. Имеющиеся в них сведения способны пролить свет на обстоятельства данного происшествия. Известно, что он, по состоянию здоровья, не отбыл совместно с адмиралом Джарвисом, а долго жил в своем поместье, где впоследствии и скончался».
Еще одна пометка, сделанная после первой.
«Вот что бывает, когда молодые люди слишком увлекаются чтением авантюрных романов вместо изучения полезных для дела документов! До сих пор нет ни одного заслуживающего доверия подтверждения самого факта существования так называемой «Черной команды». Да и само это название, надо полагать, было изобретено охочими до сенсаций бульварными писаками. Ни одна держава никогда не признавала своей причастности к ряду загадочных происшествий, произошедших в Англии в описываемое время. До сих пор неизвестно, существовала ли в действительности эта загадочная женщина? Не осталось ни одного достоверного описания ее внешности, а все имеющиеся грешат противоречивыми сведениями. А существующая в указанной местности так называемая «могила Черной кошки», как известно, появилась лишь спустя три года после описанных в письме событий…»
Хлопнула входная дверь, и Артем легко взбежал по ступенькам лестницы.
– Котена! Я тут кое-что вкусное притащил!
Он бухнул на стол плетеную корзинку.
– Отыскал тут тетку одну – такие печенья делает! М-м-м! Пальчики оближешь!
– Вечно ты так… – ворчливо заметила Марина, выходя ему навстречу. – Только приляжешь отдохнуть…
– Да ладно тебе! Со вчерашнего дня дрыхнешь!
– Сам бы и мял своего толстопузого борова! У него вся спина салом заросла – что твой кабан! Пуда полтора натопить можно!
– Э-э-э… не трогай лорда Майерса! Он дядя полезный! Хоть и не шибко умен, зато оченно даже болтлив! Кстати говоря, хорошо, что ты мне про него напомнила!
– А что так?
– Да он вчера, пока от твоих пальчиков отходил, поведал мне кое-что интересное… Посмотри-ка вокруг, где там наши домашние глаза и уши отираются?
– Марта на рынок ушла, у нас мясо закончилось. Джон в сарае – колесо в моей коляске чинит. А что?
– А полезу-ка я на чердак…
Достав из тайника сундучок с радиопередатчиком, Артем быстро забрался на чердак дома. Здесь был филиал алхимической лаборатории. Место было мрачноватым, и никого из слуг затащить сюда было невозможно даже под угрозой наказания. Глядя на то, как молится Марина после посещения данного помещения, слуги еще больше убеждались в том, что заходить в эти комнаты – себе дороже. Да и не было там ничего особенно интересного. Двери туда не запирались, и, может быть, именно поэтому желающих сунуть сюда нос было немного. А вот само помещение, благодаря тому, что дом стоял на возвышении, очень подходило для проведения оттуда сеансов связи…
Спустившись на кухню, Котенок взяла из очага чайник с горячей водой и отнесла его в гостиную. Чай в данное время был весьма неслабой роскошью, но прилично зарабатывавший своими консультациями доктор вполне мог позволить себе такую блажь, как ежедневное чаепитие.
Такое положение было достигнуто нашими ребятами далеко не сразу.
Приехавший в Лондон Артем не мог позволить себе резко выделяться среди окружающих. Это неминуемо вызвало бы пересуды и ненужное внимание соседей. Некоторую помощь при легализации оказали коллеги падре, работающие в местном испанском посольстве. Нашли вот этот дом и распустили кое-какие слухи, объясняющие некоторую осторожность и нелюдимость приехавшей парочки.
Поначалу жили скромно, наняли только кухарку, пожилую вдову по имени Марта. Это позволило на первом же этапе внедрения отвести от себя всевозможные слухи. Марина целыми днями не выходила из комнаты (тихонько упражняясь во всяком членовредительстве), а Артем вел жизнь, привычную для небогатого холостого джентльмена.
Так продолжалось несколько месяцев.
Все изменилось, стоило ему повстречаться с доктором Маллеем. Сей почтенный джентльмен был весьма поражен осведомленностью собеседника относительно некоторых чисто медицинских проблем.
– Мистер Энтони, а не купить ли вам практику? – как-то между делом поинтересовался он. – Уверен, вы смогли бы неплохо устроиться!
– Нет, что вы, любезный доктор! Я чужой в этих краях. Да и особо не стремлюсь к известности. Ни к чему это мне…
– Но ведь лишние деньги еще никому не мешали, не так ли?
– Ну… пока мне хватает моих скромных сбережений. А если припрет по-настоящему, пойду просить мисс Марину.
– Она настолько состоятельна? – опешил почтенный доктор.
– Нет. Но она – талантливая ученица… впрочем, это не важно. Важно то, что, только продавая (узкому кругу лиц, разумеется!) изготовленные ею препараты, можно жить еще достаточно долго, ни в чем себе особо не отказывая… Но я, однако, полагаю, что это время пока не пришло…
Семя было брошено на подготовленную почву.
Промучившись сомнениями, терзаемый зеленым земноводным чудовищем, Маллей долго не продержался. И уже через месяц предложил Артему наладить лекарственный бизнес.
Так оно и пошло…
Уже через год имя ученого доктора мистера Энтони в Лондоне не знал только ленивый. Но это не сильно изменило ритм жизни парочки эмигрантов.
Время от времени Марина покидала дом, отправляясь собирать травы и коренья. И действительно привозила их в достаточном количестве. Правда, не все они были собраны в Британии… но кого это волновало? Некоторые снадобья мамы Яги пользовались тут просто-таки бешеной популярностью. А в сочетании с умелыми руками Котенка… Артем уже мог спокойно выбирать себе клиентуру. Чем, разумеется, и пользовался, заводя всевозможные полезные для дела знакомства и обрастая связями. Порою – самыми неожиданными.
Чайник уже давно испускал соблазнительный аромат свежезаваренного чая, но пить чай в одиночестве?
Наконец над головою заскрипели доски, и по лестнице спустился Артем.
– Ты чего мрачный такой? На гвоздь уселся?
– Нет. Радиограмма от Сергеича. У них полный швах с подготовкой, не успевают к приходу Джарвиса.
– Хреновато… Но мы же задержали отплытие!
– Этого недостаточно. Еще хотя бы месяц!
– Но ты же не морской министр, наконец!
– Оно и плохо… Организовать покушение на адмирала?
– Он редко бывает в городе, а на корабле его не достать.
– Знаю… Жалко склад не бабахнул, тогда бы мы эту проблему решили!
– Ну, кто ж знал, что они из того угла вдруг порох станут вывозить?
– Да никто не знал… А охрану они там теперь усилили…
– И в тот раз была неслабой. Только это им несильно помогло.
– Ты о чем?
– Не понял?
– Нет, – покачал головой Артем, – я тебя не пущу.
– Есть варианты?
– Не знаю… Подумать надо.
– Когда? Заезжал мичман Гарвис. Эскадра уходит через три дня.
– Черт! – кулак долбанул по столу – подпрыгнули чашки.
Марина встала из-за стола и подошла к окну.
– Дождь перестал…
– Да и хрен с ним! Нам-то что с того?
– Как говорил один с тобой наш общий знакомый, хреновая погода – залог успешно выполненного задания…
– Вы совершенно в этом уверены, сэр?
– Да, Томас. Они придут. Не могут не прийти. По моей просьбе адмирал назначил дату отправления – через три дня. – Харгривс повертел в руках пустой бокал и поставил его на стол.
– Но ведь флот не готов!
– А кто об этом знает? Все увольнения на берег для матросов и морских пехотинцев запрещены. Разрешения получили только те люди, с которыми была проведена предварительная работа. Они скажут только то, что нам нужно.
– И вы уверены в том, что эти слухи дойдут до ушей «Черной кошки»?
– Доходили же раньше!
– Ну… не знаю…
– Зато, Томас, это знаю я! Как там наши приготовления?
– Все в порядке. Два взвода морских пехотинцев спрятаны в окружающих постройках и в развалинах. Их даже перестали разбирать из-за этого. Еще рота находится в городе и по первому же сигналу оцепит прилегающую к порту территорию. К доске подведена проволока, на другом конце которой прикреплен колокольчик. В помещении склада дежурят посменно четверо опытных парней. У них есть с собою сети и кинжалы.
– Кинжалы зачем? Нам только пожара от случайной искры и не хватало!
– Бронзовые, сэр! А что касается оружия… мало ли… тот, кого мы ждем, может оказать сопротивление.
– Вы дыру эту видели?
– Да, сэр.
– Может ли человек, способный в нее пролезть, оказать сопротивление четырем взрослым мужчинам? Да еще и не самым слабым физически?
– Все может быть, сэр.
– Ладно, Томас, но имейте в виду – если они убьют этого парня, я их запрячу туда, где солнечный свет будет для них величайшей ценностью! Ввиду его полного отсутствия!
– Парня?
– А кого ж вы еще ждете? Уж не саму ли «Черную кошку»? Не стройте иллюзий, Томас: она, судя по тому, что мы знаем про нее, еще не страдает помутнением рассудка!
Артем повертел в руках тяжелый картонный цилиндр.
– А это тебе зачем? Собираешься ставить дымзавесу?
– Да черт его знает, как все обернется… Я вот и подумала, что некоторые вещи могут быть весьма кстати.
– Тогда и вот это возьми.
На стол легла радиостанция, одна из двух, находившихся в распоряжении группы уоки-токи.
– Не спалимся?
– От тебя зависит.
– Хорошо. Ориентир три помнишь?
– А то ж!
– Здание разрушено взрывом, под упавшей стеной в случае чего оставлю заначку. Там был спуск в подвал, вряд ли сейчас кто-то станет его раскапывать. Успеешь забрать, ежели что.
Артем нахмурился и вытащил из тайника «АПС».
– Возьмешь?
– Тебе нужнее. Мне и револьверов хватит. Да и гранаты есть на случай полной задницы. Лучше меч мой принеси.
Спустившись с чердака, он увидел, как Марина упаковывает вещмешок. «Великоват он что-то, – мелькнула в его голове мысль. – Гранаты, дымшашки, мина – а еще-то там что? Судя по очертаниям, что-то мягкое. А что именно?»
Взяв у Артема меч, Марина осмотрела клинок.
– Ну? Присядем на дорожку? – Она набросила сверху плащ, скрывающий все ее снаряжение.
– Слушай, может – ну его на фиг? Возьмешь винтовку и сработаешь по бочкам издалека…
– Не получится. Порох на такой дистанции не зажжем. Пробовали уже, что ты спрашиваешь? Да и уйти днем не сможем незаметно.
– Да понимаю я все! Только на душе муторно.
– Ты думаешь, я ничего не чувствую? Мне вообще хреново, как никогда. Но… эскадра отплывет послезавтра. Мы-то здесь в любом случае уцелеем. А там? Джарвис затребовал подкрепления. Точного количества пока узнать не удалось. Но вряд ли он стал бы ждать пару сотен человек.
– Кто сказал?
– «Маренго» сообщил. Бросил весточку в «почтовый ящик».
– Совсем красота… Ладно, вернешься – передадим. Я вина хорошего припас, отметим!
Качнувшись на рессорах, карета неторопливо двинулась по узкой улочке. Мало ли куда может ехать вечером приличный джентльмен?
Сегодняшняя ночь удалась на славу. Словно компенсируя все предыдущие неудобства, причиненные дождем. За день земля, как следует прогретая выглянувшим солнцем, просохла, не оставив ни единой лужи. Ходившие парами вдоль забора часовые, негромко переговариваясь, с особым вниманием осматривали те места, где забор еще не был восстановлен. Здесь были установлены рогатки, ощетинившиеся острыми концами свежевыстроганных кольев. На время в этих местах затихали разговоры, и проходящие часовые с удвоенным вниманием вглядывались в темноту. Вдоль забора были развешены фонари, скудно освещавшие наиболее темные участки. Но все равно протяженность ограды форта была слишком велика. Всевозможных уязвимых мест там хватало. И за некоторыми из них наблюдали не только глаза часовых… Но делавшие это люди старались ничем не обозначать своего присутствия.
Тем не менее маленькая фигурка в черном мешковатом одеянии проникла на охраняемую территорию там, где, казалось бы, это было сделать совсем нереально, – у самых въездных ворот.
Легко взмахнув на забор, она на секунду застыла, прижавшись к прилегающей к нему стене здания. В данном доме обычно размещались солдаты и матросы, охранявшие въездные ворота. Вот и сейчас там слышался гул голосов, а сквозь щели в окнах можно было ощутить запах табачного дыма. Обождав, когда из дома выйдет очередной патруль, фигурка соскользнула на землю и двинулась следом за ними. Осторожно маскируясь в тени портовых сооружений и штабелей разнообразных грузов, человек подобрался к полуразрушенному складу. Скользнув под наклонившуюся стену, он спрятался в ямку и затих.
– Смотрите, сэр! – патрульный морской пехотинец наклонился к мичману, командовавшему этой группой солдат. – Вон там, в переулке… видите?
– Что там, Оливер?
– Карета, сэр!
– Ага… сейчас вижу. Вот что, Оливер, возьмите-ка трех человек и тихонько обойдите ее. Так, чтобы она не смогла от нас уехать… А мы, когда увидим вас с той стороны, тоже, не торопясь, двинемся к ней. Кто же это такой тут у нас отдыхает?
Натянутая под потолком проволока еле заметно дрогнула. Совсем чуть-чуть, но этого хватило, чтобы привязанная к ней нитка дернула за палец дремлющего мужчину. Еще не открыв толком глаза, он ногою толкнул своего соседа. Тот, в свою очередь, сделал это со своим…
Бесшумно скользнув к окну, четвертый из сидевших в пороховом складе людей дернул за свисавший из окна шнурок… Вернувшись назад, он расправил веревочную сеть и прижался к толстому каменному столбу.
Чуть слышно звякнувший колокольчик мгновенно поднял на ноги сидевших в подвале солдат. Прошло еще совсем немного времени, и вскоре полурота отборных морских пехотинцев уже была на ногах, готовая ко всяким неожиданностям.
– Сэр! – ворвавшийся в комнату солдат чуть не сбил с ног вставшего ему навстречу Томаса. – Караульные видели человека, пробиравшегося к пороховому складу! И только что оттуда пришел сигнал!
– Сэр Джонатан! – обернулся Томас к своему начальнику, мирно дремавшему в кресле.
– Я слышал, Томас. Готовьте людей, пойдем встречать визитера…
Еле слышно скользнула в пазах деревянная палочка, вторая… и освобожденная от крепежа доска закачалась на веревке. Присев на край отверстия, человек наклонился вниз… прислушался…
– Любезный! – стукнула по дверце кареты мускулистая рука. – А не в слишком ли глухой уголок занесла вас нелегкая? Будьте так добры, сэр, откройте, пожалуйста, дверь! Не заставляйте нас быть невежливыми!
Неясная, наполовину укутанная в плащ фигура повисла на краю выпиленного отверстия, выбирая место для приземления.
– Ага!
И выскочивший из-за ближайшего столба мужчина в темном костюме дернул за край плаща. Тот неожиданно легко поддался и соскользнул вниз. Что-то с шумом упало на пол.
– Вяжи его!
И еще трое мужчин бросились месту падения, растягивая в стороны заранее приготовленную сеть. Их руки устремились к упавшему предмету… и столкнулись в воздухе… На полу никого не было.
Шлеп!
Ш-ш-ш-и-н-нь!
Хищно мелькнувшая в воздухе полоска блестящего металла чуть-чуть коснулась затылка первого мужчины. Всего чуточку… но его ноги внезапно подкосились, сильные руки обмякли, а в глазах отчего-то потемнело. Грузное тело мешком осело на землю.
Чуть в стороне от отверстия в потолке, прямо под открытым люком на крышу, около лестницы, стоял человек в мешковатом черном одеянии. В его руке недобро отсвечивал металлом длинный, слегка вибрирующий тонкий клинок.
– Не ждали? – негромко поинтересовался он. – Не всегда же в дырки пролезать… для чего-то и нормальные лестницы есть… Не надо забывать замки на место вешать!
Опомнившиеся засадники бросили свою сеть. В их руках блеснули кинжалы.
– Даже так? – слегка удивился человек с мечом. – Ну что ж, тогда проще… я-то полагал, что у вас оружия не будет. Хоть совесть мучить не станет…
Р-раз!
Мелькнула в воздухе блестящая полоска.
– В-в-ж-и-н-нь!
И отбитый взмахом вибрирующего клинка, кинжал улетел куда-то в темноту.
На противоходе поющий клинок коснулся ноги одного из нападавших, и человек, выронив свое оружие, с воем покатился по земле.
Еще один быстрый взмах клинка, и начавшаяся было песня дрожащего металла замолкла в груди третьего мужчины. Взмах назад, и воющий на земле раненый ткнулся лицом в пол.
Теперь их осталось двое.
Последний из нападавших облизнул внезапно пересохшие губы. Страшный противник плавно сместился в сторону и теперь стоял между ним и входными дверями. Жутко блестящее лезвие описывало полукруги в воздухе, блокируя всякую возможность нанесения удара. Метнуть кинжал?
Один уже лежит… где-то там, в глубине склада. А его хозяин… тот уже и не стонет.
Мужчина перекинул кинжал в левую руку и отвел другую руку за спину. Меч противника тут же среагировал на это движение. А вот так?! И правая рука последнего засадника резко выпрямилась в воздухе! Побрякивая звеньями, из нее рванулась вперед металлическая цепь!
Человек в черном убегать не стал. Не стал и бороться за свое ловко ухваченное цепью оружие. Вместо этого он кувыркнулся вперед. И уже разворачиваясь, засветил своей ногой чуток пониже пояса противнику…
– В чем дело, офицер? – выглянул из открытой дверцы кареты молодой стройный джентльмен. – У вас что-то случилось?
– Случилось? Возможно… только не у нас. Кто вы такой, сэр? И что тут делаете?
– Мое имя – Энтони Арендт! Полагаю, офицер, вы относитесь к эскадре адмирала Джарвиса?
– Да, относимся! А вашего имени я не знаю!
– А имя адъютанта своего адмирала вам известно?
– Мичмана Гарвиса? Разумеется.
– А раз так, то вам должно быть известно, что он вскоре должен проследовать на эскадру. А у меня для него посылка! Флот скоро уходит, так что не думаю, что адмирал будет рад, когда узнает об отсутствии на борту необходимых лекарств!
– Да? – саркастически ухмыльнулся начальник патруля. – Это вы его тут до утра ждать собираетесь, что ли?
– Я еще не повредился умом до такой степени, офицер. Скоро должен подойти его посыльный, я послал за ним мальчишку…
– Артем!
Прижатая подушкой радиостанция подмигнула зеленым светодиодом. Громкость ее была уменьшена почти до нуля, и никто из стоящих около кареты людей ничего не услышал…
– Артем! Тут засада!
Молчание.
Так… похоже, все плохо. Ну, ничего, много народу там быть не может, а он парень резкий, так просто не повяжут.
Убрав в заспинные ножны меч и подобрав с пола обвязанный плащом вещмешок, Котенок скользнула к воротам. По логике вещей, они сейчас должны быть незапертыми… хренушки! Здоровая паранойя – залог безопасности объекта. Ладно, нам с того не хуже. По крайней мере, бесшумно эти створки не открыть. А значит, можно заняться делом…
Гулко топая сапогами, морские пехотинцы окружили здание склада. К Харгривсу подбежал их командир.
– Сэр! Мы готовы!
– Спасибо, лейтенант. Мы снова встречаемся с вами на этом месте. Знак судьбы, вы не находите?
– Все возможно, сэр! – утвердительно кивнул лейтенант Грей.
– Вот сейчас и проверим. Томас, – обернулся Харгривс к своему сопровождающему, – идите со мной. Лейтенант, пошлите вперед несколько человек – пусть откроют ворота. Но внутрь не заходить!
Шаги снаружи прозвучали вполне ожидаемо. Ну, что ж… вот и подкрепление подошло. Встретим…
Брякнул запор с внешней стороны ворот, заскрипели, приоткрываясь, тяжелые створки… и прямо под ноги морским пехотинцам в образовавшуюся щель выкатился цилиндр ручной гранаты!
Бух!
В напряженной тишине взрыв прозвучал неожиданно громко!
– Что это? – командир патруля резко повернулся в сторону порта.
– Кто-то выстрелил? – предположил его собеседник. Он уже спустился на землю и теперь стоял около приоткрытой двери своей кареты.
– Это не выстрел, сэр! Что-то взорвалось!
– Ну, вам виднее, вы человек военный… а вот, кстати, и посыльный мичмана!
Со стороны порта показалась фигура быстро идущего человека.
Морских пехотинцев около ворот скосило веером металлических осколков. Досталось и остальным, два человека, стоявшие в оцеплении, попадали на землю. Вскрикнул и ухватился за плечо Томас.
– Стойте! – вскинув руки, бросился вперед Харгривс. – Не стреляйте, я хочу с вами переговорить!
Некоторое время в воздухе стояла тишина, только переругивались морские пехотинцы, оттаскивавшие назад раненых товарищей. Потом, чуть скрипнув, немного приоткрылась створка ворот.
– Оставайтесь на месте, Томас. Пусть солдаты не двигаются. Человек внутри настроен весьма решительно.
– Но как же вы, сэр?!
– Не в первый раз, Томас… Позаботьтесь-ка о себе, у вас плечо поранено.
Подойдя к воротам, Харгривс постучал костяшками пальцев по дереву.
– Я один! Можно мне войти?
– Входите… – выдохнуло из темноты.
Харгривс осторожно приоткрыл створку.
От факелов и фонарей морских пехотинцев падали отблески света, но рассмотреть что-либо внутри при таком освещении было трудно.
– Не закрывайте ворота… – прохрипела темнота.
«Разумно, – оценил приказание он. – За разговором к ним могут тихо подойти мои люди. И по сигналу ворвутся внутрь».
– Не волнуйтесь, я один. Никто не подойдет к складу, пока мы с вами будем говорить.
Внутри негромко рассмеялись.
– Подойдет? Да ради бога! Посмотрите сюда…
Джонатан повернул голову на звук, и по его спине пробежал озноб.
Совсем недалеко от него, около стеллажа с картузами, возвышалась неясная темная фигура. Отблеск факела отразился от пистолетного ствола, который упирался в кучку пороха, высыпанного прямо поверх зарядов.
– Желающие попробовать могут начинать прямо сейчас.
– Зачем это вам? Так спешите умереть?
– Есть варианты?
– Ну… я бы мог предложить вам сдаться…
– И попасть на виселицу в Олд-Бейли? – незнакомец снова хрипло рассмеялся. – А чем эта перспектива лучше существующей?
– Всегда есть шанс…
– Даже сейчас?
Харгривс помолчал. В его голове лихорадочно прокручивались различные варианты действий. «Схватить незнакомца? Тот просто спустит курок. Даже если пистолет и даст осечку, то искра от кремня… Нет, это не вариант. Да и, кроме того, здесь было четверо крепких мужчин, хорошо владевших своим ремеслом. Уж если они не смогли ничего сделать, то и мне нечего пробовать».
– Отчего вы так последовательно наносите вред нашему флоту? Вам не хочется видеть Британию сильной и непобедимой?
– Нет. Не хочется. Англия и без этого проживет.
– За год вы или ваши люди несколько раз предпринимали диверсии против флота Его Величества. Поджигали строевой лес, портили такелаж… Да и вот эти ваши выходки в порту… Это личное? Вас кто-то обидел и оскорбил? Мы могли бы как-то урегулировать данный вопрос…
– Сомневаюсь. Можете считать как вам угодно. Но не обольщайтесь: прикончив меня, вы мало что выиграете.
– Послушайте, вам не надоело так коверкать ваш голос? Ведь на самом деле он у вас совсем не такой. Боитесь быть узнанной, мисс?
– Не хочу подводить невинных людей. Веры в королевское правосудие у меня нет ни малейшей.
Так… это «Черная кошка», тут никаких сомнений нет. Спорить и увещевать ее бесполезно. Но отчего бы и не попробовать?
– Не могу не отдать вам должное, мисс. Мы долго не могли найти связи между всеми этими случаями. И только когда наши люди предположили, что никакими случайностями тут и не пахнет, все встало на свои места. У вас есть определенный… я бы сказал, почерк, вот! Именно поэтому мне и удалось спрогнозировать ваше поведение в данном случае. Я был уверен, что вы придете. Вы ведь не из тех людей, кого пугают трудности! Вот мы и приготовились соответственно, благодаря чему сейчас и разговариваем.
– Прикажете считать это комплиментом? Если да, то он весьма сомнителен. Я здесь, несмотря на все ваши приготовления.
– Вот что… мисс… Может быть, попробуем договориться?
– На предмет?
– Вы не взрываете склад, а мы отводим от него солдат.
– И что дальше?
– Ну… это уже от вас зависит… мы можем обсудить и этот вопрос.
Незнакомка промолчала. Переступила с ноги на ногу. Что-то звякнуло там, в темноте.
– Это мысль… Идите, мне необходимо обдумать ваше предложение.
– Один вопрос! Мои люди… что с ними?
– А вы сами-то как думаете? После того как меня постарались зарезать… что, на руках их надо было носить? Дают отчет святому Петру, надо полагать.
– Но я могу хотя бы рассчитывать на ваше благоразумие?
– У вас есть основание полагать иное? Я не отойду с этого места и не уберу пистолет, если вы именно это хотели услышать. Но и на спусковой крючок пока что воздержусь нажимать. Можете идти…
Выйдя из помещения склада, Харгривс почувствовал, что у него дрожат ноги. Неудивительно… стоять в полушаге от смерти… это, знаете ли, совсем не светское развлечение. Достав платок, он вытер совершенно промокшие от пота волосы.
– Сэр Джонатан!
«Кого там еще принесло по мою душу? А… коммодор Лэнс, начальник штаба Джарвиса. Стало быть, адмирал уже в курсе всего, разговор будет тяжелый».
– Здравствуйте, сэр.
– Рад вас видеть, сэр Джонатан! Что вы можете сообщить адмиралу?
– Увы, но порадовать мне его нечем. Пусть отводит корабли от берега.
– Почему? Разве опасность столь велика?
– А как вы полагаете, коммодор? Почти пятьдесят тысяч фунтов пороха – это несерьезно?
– Но отчего же вы не вывезли весь порох?
– Куда, коммодор? Здесь есть хоть одно подходящее помещение? Да и, кроме того, это не осталось бы незамеченным и сюда бы никто не пришел.
– Понятно. Вы не сделали этого сознательно. Они пришли. Теперь мы все должны будем расхлебывать эту кашу?
Харгривс тяжелым взглядом окинул собеседника. И ведь нечего ему сказать! Победитель, как известно, получает все. Но и проигравший… тоже… огребает полной мерой.
– Мы постараемся решить эту проблему. Так и передайте адмиралу. Не забудьте сказать ему про корабли. Эта мера предосторожности лишней не будет.
Отойдя к своим людям, Джонатан тихо выругался. Ладно, надо как-то урегулировать эту ситуацию. Все остальное будет (или не будет) потом.
– Лейтенант! Отвести морских пехотинцев от склада на сто ярдов. Так, чтобы их не было бы отсюда видно. Организовать сплошное оцепление. Поставить их так, чтобы они могли достать рукою до соседа.
– У нас не хватит людей, сэр!
– Так снимите их с других постов! Вызовите с кораблей! Мне все равно, где вы их отыщете! У вас есть полчаса, лейтенант!
Подошедший матрос с удивлением посмотрел на многолюдную компанию, стоявшую около кареты. Его взгляд безошибочно вычленил среди всех офицера. Матрос вытянулся.
– Что вам здесь нужно? – голос офицера звучал ровно, без каких-либо интонаций.
– Сэр! Матрос Джозеф Притчард, сэр! Мне приказано найти здесь джентльмена и забрать у него посылку для мичмана Гарвиса, сэр!
– А где сейчас сам мичман?
– Не могу знать, сэр! Мне приказано вахтенным офицером, сэр!
– Кем именно?
– Лейтенантом Мэрфи, сэр!
– Хорошо, Притчард, выполняйте приказание. Вот это – тот джентльмен, к которому вас и направили.
Артем повернулся к карете и, чувствуя всей спиной настороженные взгляды морских пехотинцев, поднял с пола небольшой сундучок. Повернулся и поставил его на землю.
– Матрос, подойдите сюда!
Он присел на корточки и приоткрыл крышку сундучка.
Поднял голову.
Притчард стоял рядом, а по бокам у него красовались дюжие морпехи. Офицер стоял неподалеку, предусмотрительно поставив между собою и сундучком еще одного матроса.
«Боится… подлянки ждет… между прочим – и правильно делает!»
– Притчард? Я правильно расслышал ваше имя?
– Джозеф Притчард, сэр!
– Очень хорошо, Джозеф. Смотрите, вот сюда я кладу тетрадь, видите? Обязательно передайте мичману, чтобы никто не перепутал расположение пузырьков в сундучке. Они помечены разными цветами, и на полу сундучка этому соответствуют специальные отметки, смотрите! – Артем приподнял один из пузырьков, продемонстрировав, что под ним больше ничего нет. – В тетради дано описание лекарств соответственно пометкам на дне и на пузырьках. Как видите, все просто. Несите сундучок бережно, его содержимое представляет немалую ценность, матрос!
– Есть, сэр! Разумеется, сэр!
Офицер кивнул, отпуская матроса. Морпехи немного расслабились.
– Прошу меня извинить, сэр Энтони! – на этот раз голос офицера звучал совсем по-другому. – Надеюсь, все ваши дела на сегодня закончены?
– Разумеется, мне уже так хочется отдохнуть… вы не представляете, как болят глаза после смешивания всех этих препаратов… Да и вас, сэр, не смею более отрывать от вашей миссии.
– Капрал Лорис проводит вас, сэр Энтони. Ведь в таком состоянии даже лошадьми управлять небезопасно, ведь так?
– А как он потом возвратится назад?
– О, не волнуйтесь! Он хорошо знает город!
«И заодно проверит, куда же я еду… разумно, нечего сказать».
– Буду очень вам обязан, сэр! Надеюсь, мы еще встретимся в будущем?
– Лондон не такой большой город, сэр Энтони! Встретимся!
«Ага, а когда ты расскажешь начальству о том, кого встретил сегодня ночью, то тебе ласково попеняют на чрезмерное рвение. Ладно, это уже дело прошлое, но куда теперь придет Котена?»
«Забегали… отводят оцепление. Хм, тут пороха столько, что если все это жахнет, то лишняя сотня метров никакой роли играть не будет. Огребут даже корабли. На что надеется этот тип? Он ждет, что я постараюсь уйти. Причем сейчас, через пару часов, рассвет, и тогда на этом можно будет ставить крест. Что же делать?»
Котенок привстала с бочонка и подошла к окну.
Но окошки, и без того узкие, с мутным стеклом, были еще забраны решетками – видимости не было никакой.
«Чердак? Посмотреть оттуда? А вот, кстати, что бы Сергеич на его месте сделал? Послал бы парней через крышу? Не вариант, могу успеть… Выстрел с дальней дистанции? Нет у них таких стрелков, да и оружия такого нет. Пат? Да, похоже. Надо, кстати говоря, мину все-таки воткнуть! Да еще и на неизвлекаемость, мало ли… Решено, этим и займусь».
Привыкшие к работе руки делали свое дело почти на автомате. Вскоре мина была установлена, замаскирована и ждала своего часа. Закинув в угол проволочки предохранителей, Марина снова подошла к двери.
«Они нашли лестницу. И веревку нашли, я ее по-другому сворачивала. Ну, и что? Знала же, куда идешь? Знала, чего уж тут… Но не идти было нельзя. Артем бы пошел, я же видела, что он готовился. Он большой, шумный, рванул бы с боем… нет, так не дойти. Ладно, что есть – то есть. Где там мои запасы? Начинаем импровизацию…»
– Сэр!!! – растолкав морпехов, к Харгривсу подбежал один из дозорных. – На чердаке порохового склада – пожар!
Если бы среди собравшихся сейчас упала мортирная бомба, то и в этом случае переполоха было бы меньше…
Зримо представлявшие себе последствия взрыва такого количества пороха, собравшиеся разумно решили не принимать участия в подобном эксперименте на выживание. Пытавшиеся хоть как-то задержать обезумевшую толпу, офицеры и люди Харгривса попросту были сметены бегущими. Морские пехотинцы бросали свои ружья и срывали перевязи, чтобы удобнее было бежать.
Бросив поверх голов толпы взгляд на здание склада, Джонатан увидел тугие клубы черного дыма, вырывавшиеся из слуховых окошек. До взрыва оставались считаные мгновения.
«А она таки сказала последнее слово в нашем разговоре…» – думал Харгривс, пробиваясь к своим людям. Бежать в сторону моря, куда и направилось большинство матросов, он не собирался. Та сторона была открытой, и большинство построек на ней уже были снесены предыдущим взрывом. Так что, громыхни склад в эту минуту, для большинства спасающихся моряков можно было бы рыть большую братскую могилу… А вот разбросанные то тут, то там каменные постройки, расположенные между складом и городом, могли дать хоть какую-то защиту от обломков и взрывной волны.
Задыхаясь и хватаясь за сердце, он забежал под прикрытие небольшого каменного строения. Рядом, тяжело дыша, прислонился к стене Томас. За ним подбежали еще несколько морских пехотинцев и лейтенант Грей.
– Что там склад, Томас?
Тот осторожно выглянул из-за угла.
– Горит, сэр…
– Огонь… виден?
– Нет… только дым. Но ведь дыма без огня не бывает, сэр?
– Нет, конечно, Томас… хотя…
«А ведь она снова нас обошла!»
– Лейтенант, Грей! Смотрите, сэр! – вытянул руку один из морпехов. – Вон там, в тени! Там человек!
– Кто-то из наших матросов?
– Нет! Он в черном!!!
– Стоять! – Лейтенант одним махом выскочил из-за укрытия, бросившись за убегающим незнакомцем. – Именем короля, остановитесь! Я вам приказываю!
Еле заметная до того момента тень вдруг распрямилась – блеснула вспышка, и воздух разорвал сухой звук выстрела. Грей сделал по инерции еще несколько шагов и мешком свалился на землю.
– Огонь!
Кто из морпехов это крикнул, так и осталось загадкой навсегда. Да и оружие было не у всех… тем не менее десяток выстрелов вразброд ударил в сторону убегающей фигуры.
– Не стрелять! Брать жи…
Яркая вспышка озарила небосвод. Тяжелый удар всколыхнул землю. Дрогнула земля, и на обезумевших от страха людей обрушились тяжелые камни разрушенных стен…
Рванулась вперед лошадь, запряженная в карету Артема. Проскакав всего несколько метров, она с размаху врезалась в забор заброшенного дома. Колесо кареты намертво застряло в обломках изгороди. Только благодаря этому влекомая перепуганной лошадью карета не исчезла бесследно на темных лондонских улицах.
– Что это, офицер?!
– Склад, сэр! Взорвался пороховой склад!
– Так что ж мы здесь стоим? Там люди гибнут!
– Сэр Энтони! Остановитесь! Я вам приказываю!
– Здесь и сейчас мне может приказать только господь наш всевышний! Я врач! А там – раненые! Матросы – за мной!
Все оставшиеся часы слились для Артема в какую-то бесконечную серую полосу. Он на автомате перевязывал раны. Вправлял вывихи и накладывал шины. Вытаскивал из-под развалин еще живых людей. Постепенно смещаясь в сторону склада, он постоянно обшаривал глазами окрестности, ища знакомую фигурку. Каждый раз, увидев на земле кусок черной ткани, он бросался в ту сторону. Но нет… это снова обгорелые обломки и тряпки. Над портом висело мрачное черное облако – горели развалины построек. С неба неторопливо опускались черные хлопья, покрывая всю землю траурным саваном.
– Сэр Энтони! Сэр Энтони!
Кто это? А… кто-то из офицеров…
– Слушаю вас, лейтенант.
– Адмирал, сэр!
– Что?
– Вас просит сэр Джарвис!
– Адмирал? Сэр Джон?
Прожженный и порванный камзол, превратившиеся в окровавленные лохмотья манжеты рубашки… куда делся подтянутый и франтоватый джентльмен?
– Да… Но… мой вид…
– Попрошу вас проследовать за мной, сэр!
Делать нечего, надо идти…
– Рад видеть вас, сэр Энтони!
– Приношу свои извинения за столь неподобающий вид…
– Пустое, сэр Энтони! Я выражаю вам благодарность от себя лично и от лица флота Его Величества! О вашем мужественном поведении будет доложено! Право слово, немногие мои лекари проявили бы такую самоотверженность! Будь вы офицером – я знал бы, как вас наградить!
– Благодарю вас, сэр Джон! Я буду помнить ваши слова всю жизнь!
– Отныне и навсегда – вы желанный гость на любом корабле флота Его Величества! – Адмирал обвел взглядом свою свиту. – И пусть все запомнят мои слова!
Свита возгласами выразила горячее одобрение его словам.
Вот так и формируется легенда – мечта любого разведчика. Но отчего на сердце так тяжело?
– Не смею более задерживать вас, мой мужественный доктор! Лейтенант! Распорядитесь, чтобы сэра Энтони отвезли домой. Немедленно!
Не слушая более никаких возражений, адмирал со свитой удалился. Ну, что ж… делать тут уже нечего.
Небольшая кучка людей… Штатские и моряки… столпились около каких-то развалин. Подойти?
– Сэр Энтони! Туда нельзя! – трогает за руку лейтенант.
– Но там, может быть, нужен врач!
– Скорее уж – священник, сэр Энтони… пойдемте, вашу карету уже нашли.
А в ней пара пистолетов, радиостанция и автомат… Да, надо идти, не ровен час…
Харгривс грузно наклонился над лежащим на земле телом. Запачканное и частично порванное черное одеяние. Перепачканные землей светлые волосы.
– Переверните ее.
Светлые локоны остались на земле.
– Видите, Томас, она носила парик… Понимаете теперь, отчего все наши агенты уверяли, что у нее светлые волосы?
Тяжелая мушкетная пуля попала девушке в затылок, почти раздробив голову, и разобрать черты лица теперь не смог бы и опытный хирург.
– Мы так и не узнали ее имени, сэр…
– Да… и голос… я все же где-то его слышал…
– Может быть, сэр, пригласить нашего портретиста? Пусть зарисует ее лицо…
– Что тут рисовать, Томас? Распорядитесь… пусть ее похоронят где-нибудь. Тихо и без особого шума. Не надо ничего писать на могиле.
– Почему, сэр? Мы победили ловкого врага и…
– Это вы называете победой, Томас? Зачем нам могила человека, к которой будут совершать паломничество его последователи? Нет, милейший, такого подарка я им не сделаю! Нет и не было никакой «Черной кошки»! Запомните это! – Харгривс обвел окружающих тяжелым взглядом. – Все слышали?
– Да, сэр…
– Выполнять!
Джонатан Харгривс недолго задержался на своем посту. Вследствие сильного неудовольствия короля он был уволен со службы и отправлен в отставку. Прожив еще год в своем поместье, он вконец спился и умер…
Выбежавшая навстречу кухарка всплеснула руками:
– Сэр Энтони! Да на вас лица нет!
– Ничего, Марта… согрейте мне воды… и подайте ее в кабинет.
Поднявшись наверх, Артем сунул в тайник сверток со снаряжением и, не раздеваясь, завалился на кровать. В голове было пусто, руки и ноги гудели. Во рту что-то хрустело – песок? Сажа? Потом…
Прибежавшая кухарка захлопотала возле хозяина, снимая порванную одежду.
– … надо сказать мисс Марии, пусть приготовит вам что-нибудь укрепляющее!
Что?
– Нет, Марта, не надо ее беспокоить. Она… она уехала.
– Куда, сэр?
– В… в Уэльс. Там где-то отыскались свитки с описаниями старых снадобий, вот она и…
– Так внезапно?
– Не в первый раз, Марта, не в первый раз… Вы же знаете ее взрывной (черт!!!) характер…
– Надо же… наверное, она очень спешила, даже забрала свое серое платье. А я ведь так и не подшила его до конца!
– Ничего, Марта… (какое еще, к чертям, платье? О чем она?) Как-нибудь… А сейчас ступайте, я хочу отдохнуть. Меня нет ни для кого, слышите?
Радиограмма.
Задание выполнено. Порт разрушен почти полностью. Выход эскадры отложен на два месяца. В связи с большими потерями среди морской пехоты она комплектуется новобранцами. На эскадру завербовано около двух тысяч человек, сверх прежнего количества. В основной массе – заключенные и всевозможные бродяги. При выполнении задания без вести пропал агент Котенок. Сведениями о ее местонахождении не располагаю.
Артем.
Глава 4Ждать и догонять
Выиграл сражение не тот, кто дал хороший совет, а тот, кто взял на себя ответственность за его выполнение и приказал выполнить.
Спрыгнув с коня, новоиспеченный капитан де Сото бросил поводья дежурному солдату и взбежал вверх по ступенькам. Загораживая ему дорогу, поперек лестницы сидел маркиз де Брега и, начищая кинжал, что-то напевал себе под нос.
– Добрый день, маркиз! Что нового у нас сегодня?
Майор поднял глаза на визитера.
– А, молодой Санчес! Рад вас видеть, капитан! Как успехи?
– Работаем, сеньор майор! Даже слегка опережаем предписанные сроки. Полагаю, что генералу было бы приятно это услышать!
– Г-х-м-м! – Майор убрал в ножны клинок и приподнялся. Взял де Сото под руку. – Вот что, капитан… я все понимаю, вы прибыли сюда не просто так… но… В общем, я, на вашем месте, не беспокоил бы генерала сегодня.
– Не понимаю… – Санчес озадаченно оглянулся на дверь. – У меня приказ…
– Вот и доложитесь мне.
Они спустились с крыльца. Де Сото заметил, что по знаку маркиза его место на ступенях занял незнакомый лейтенант.
– Маркиз, может быть, вы наконец объясните мне, что тут происходит? Генерал, что… арестован?
– Вы с ума сошли, капитан! За что?
– Но раз меня не пускают к нему, то…
– Мы никого к нему не пускаем, Санчес.
– Почему?
– Позавчера приехал курьер. Ты и сам знаешь, что к генералу часто доставляют важные сведения. И это всегда люди из его личного отряда.
– Знаю, конечно! Сам частенько их встречал. Занятные ребята!
– Ну, да… Так вот, после этого генерал вызвал всех старших офицеров и сообщил, что выход английской эскадры задерживается. На два месяца. Ввиду сильных потерь, последовавших в результате взрыва портовых пороховых складов.
– Ничего себе… Могу представить, насколько им там прилетело!
– Я тоже. Так вот, в процессе подготовки этого «несчастного случая» то ли погиб, то ли пропал без вести один из близких к генералу людей.
– И кто же это?
– Солдаты Первого полка ее тоже хорошо знали.
– Ее?
– Да, капитан. Она такой же офицер, как и вы. И в таком же звании. Солдаты, те, что из Англии, звали ее «мисс невидимка». Наши – «сеньоритой Марией».
– Да… я много о ней слышал.
– Генерал был спокоен и держал себя с нами, как всегда. Но вечером, когда я к нему заглянул… мы оба так напились! – Де Брега покачал головой. – Самому стыдно! Генерал песни какие-то пел… по-русски, но я его плохо еще понимаю. Зато песни были душевные! Надо полагать, он к своим настойкам больше привык, и внешне даже особо заметно ничего не было.
– Бывает… мне тоже приходилось… вот так…
– Не совсем, капитан. Генерал сказал: «Нас и так было слишком мало!» Не совсем я его понял, каюсь. Оказывается, они вместе служили уже почти шесть лет!
– Да…
– Вот мы и стараемся ограждать его пока от излишних волнений, – маркиз оглянулся на дом. – Он и из дому-то не выходит уже вторые сутки!
Что-то я раскисать стал… Хреновый пример подчиненным подаю. Завязывать надо с пьянкой, завязывать… да… И не я один, что характерно. Артем, вон, радиограмму прислал. Хочет назад в строй. Ага, щас! С его-то крышей и положением в обществе? Умом повредился? Его ж через год-другой в палату лордов можно будет избирать! Хотя нет, туда назначают… Это в палату представителей избирают. А что? И мы не хуже многих! Вот и будет «наш человек в Гаване». В британском парламенте. Денег мы ему нарисуем, для хорошего человека не жалко.
Выхожу во двор и сталкиваюсь с де Брега.
– Сеньор генерал?
– Добрый день, маркиз! Что-то я от дел отстал… нехорошо! Что у нас нового и хорошего?
– Новое, да вдобавок еще и хорошее? Эх, сеньор генерал, мне бы ваш оптимизм!
И все понеслось по новой. Мины, окопы, строевая… тактические учения, отработка взаимодействия…
– Слушать всем сюда! – прохаживаюсь перед строем солдат. Они все уже порядком потрепанные, с почернелыми от пороховой копоти и загара мордами. – Сегодня отрабатываем групповое взаимодействие! Кто из вас наберется нахальства и покажет мне, как это происходит на практике?
Из строя выходят сразу несколько человек.
– Сержант Мартинес!
– Сержант Голон!
– Сержант Васкес!
А молодцы ребята! Не спасовали перед генералом!
– Сержант Голон! Приступайте. Остальные – в строй!
Голон выгоняет на плац свой взвод. Все правильно, он замкомвзвода. А его командир сейчас переминается с ноги на ногу в стороне, среди всех остальных офицеров батальона. Час назад я их огорошил своим заявлением.
– Вы все, – обвожу рукой стоящих передо мною офицеров, – убиты! Упал кирпич с небес, разверзлись недра земные, пьяный сапер провода перепутал… короче, вас тут нет! Взводом командует ваш сержант. Старший сержант – ротой. Ну, нет офицеров, повыбило всех! Может так быть в бою?
Со мною соглашаются, кивают.
Вот и славно…
– Так вот! Посмотрим, насколько умелых сержантов вы успели обучить.
Голон между тем уже построил своих солдат и ожидает моего приказа.
– Итак, сержант, задача следующая.
Первое – штурм вон того дома, его захват и зачистка. Второе – организация обороны, организованный отход и эвакуация раненного под огнем противника. Цели в доме уже расставлены, стрелять боевыми патронами разрешаю. Вопросы?
– Никак нет, сеньор генерал!
– Приступайте!
Так, начали ребятишки. Ну, здесь пока все правильно, двигаются они грамотно… а вот фланг у него провис… нет, он его с помощью вот той тройки контролирует, умно! Я и сам бы лучше не придумал. А подпустим-ка мы ему шпилечку…
– Сержант! Атака противника слева, силами до десяти человек!
Голон рявкает команду, и взвод на ходу перестраивается. Вперед, в сторону атакующего противника, разворачиваются две тройки. Залегают. Пока один стрелок из каждой тройки ведет частый огонь по выскакивающим то тут, то там мишеням, остальная парочка с ходу ныкается, где только можно. Один в темпе окапывается, молодец, сообразил! Место-то у него открытое. А пока товарищи прикрывают, можно и о спасении собственной филейной части подумать. Так, заныкались, вступили в перестрелку, темп огня сразу же возрос. Теперь уже прежняя парочка стрелков ищет себе укрытия. Ну, здесь все в норме, атаковать этих парней такими силами – себе дороже станет. Молодец сержант, эту часть задания он выполнил хорошо.
Подбежав к зданию, атакующие тройки разделились. Пока часть из них ведет плотный огонь по оконным проемам и крыше, две штурмовые тройки подбираются к дому вплотную. Раз – и в окна пошли гранаты! Окна окутываются дымом, и туда с ходу ныряют первые солдаты. Внутри здания глухо бабахают разрывы, это обрабатывают гранатами прилегающие к точкам входа помещения.
– Санчес, – поворачиваюсь к капитану, – сигнал на отход!
Картина меняется.
Выбежавшие из взятого дома две тройки занимают позиции, прикрывая огнем отходящих товарищей. Те волокут на плечах двоих человек, изображающих сейчас раненых. Прикрывающие группы ведут частый огонь через головы отходящих, вокруг оконных проемов клубится пыль. Вот отходящие достигли позиций прикрытия и теперь занимают их места. Огонь ведется с утроенной силой, а бывшие прикрывающие теперь тащат «раненых» в точку входа. Классическая «караколе», только вот мы внесли в это старое построение некоторые свои изюминки…
– Капитан, командуйте отбой. Сержанту построить взвод.
Спускаюсь со своего наблюдательного пункта. Здесь у нас целый учебный городок построен. Благо, что рабочей силы хватает. Местное население, щедро простимулированное некоторым количеством серебра и меди, готово теперь строить для нас все, что угодно. И в любом количестве – только плати.
Взвод выстроился. Парни стоят разгоряченные, глаза сверкают. Это хорошо, видно, что дело свое они знают крепко. Перед строем стоит сержант.
– Сеньор генерал, взвод по вашему приказанию построен! Разрешите получить замечания?
Так, а вот это уже штучки князя Кулькина! Это с его руки некоторые весьма специфические словесные обороты непобедимой и легендарной прочно вошли в армейский жаргон испанской армии. Да и командный язык, используемый во время боя… тоже стал напоминать что-то очень знакомое… Князь даже оркестр выучил играть «Прощание славянки». Вот, ей-богу, делать ему, что ли, больше нечего? Хотя проходящие под звуки этого марша испанские роты в первый раз вызвали у меня просто онемение. Пожалуй, что князь где-то и прав…
– Сержант, во время атаки у вас провис фланг. Почему?
– Там открытая местность, сеньор генерал. Две тройки стрелков вполне способны сдержать атакующего противника огнем с дальней дистанции.
– Так! А ответный огонь противника?
– Какой, сеньор генерал? Стрелять на такую дистанцию прицельно можем только мы. А любой другой огонь на этом расстоянии принесет мало пользы. Вот если бы наступал батальон, там народу больше, могли бы уже и попасть по такой толпе. А нас мало, идем в рассыпном строю. Не попадут, сеньор генерал!
– Хм… пожалуй… – поворачиваюсь к де Сото. – Где его комвзвода и ротный?
По знаку капитана от группы офицеров быстро подходят двое.
– Капитан Фернандо-Долорес-Мигель-и-Эспиноса, сеньор генерал!
– Лейтенант Хосе-Мануэль де Рамирес, сеньор генерал!
Оба офицера не из зеленой молодежи, видно тертых и опытных солдат.
– Капитан, вы у нас из второго полка?
– Так точно, сеньор генерал!
– Выражаю вам свою благодарность за хорошую подготовку солдат!
Офицеры вытягиваются в струнку.
– Далее. Сержант Голон!
– Я, сеньор генерал!
– Принимаете взвод.
– Есть!
– Проявите себя в бою – станете офицером!
– Непременно, сеньор генерал!
– Лейтенант, вы примете роту.
– Слушаюсь, сеньор генерал!
– Капитан, если мы сейчас проверим других солдат? Из других взводов? Результат будет таким же?
– Проверяйте, сеньор генерал! Мои парни не подкачают!
– Так, капитан, с вами разговор еще будет. Рота для вас – мало, подумаем, куда вас еще назначить. Легко не будет, не обольщайтесь!
– Не в первый раз, сеньор генерал!
– Навались, парни!
Разом выдохнув воздух, группа солдат рывком сдвинула в сторону громадный валун.
– И еще!
Наконец камень лег на предназначенное ему место.
Так, ну, по крайней мере, здесь работы идут нормально. Успеваем. Тронув лошадь шпорами, направляю ее вдоль линии обороны. Де Сото и группа посыльных, тоже верхом, следуют за мной. Вот ведь тоже незадача, подумаешь, на лошади скакать? Здесь любой дворянин это сделает, не задумываясь, чуть ли не с рождения привык. Ладно, я еще в той жизни кое-как умел на коня залезать, и даже в седле пришлось провести около месяца в общей сложности. Так что тут тоже с грехом пополам сумел изобразить подобие всадника. Во всяком случае, особых вопросов это не вызвало. Учили меня в форте этому делу, да, видать, не в коня корм. Наездник из моей персоны получился весьма посредственный.
Теперь вот тоже трясусь в седле, двигаясь неторопливым аллюром по позициям. А вот, не приведи господь, скакать куда-то придется? Так ведь и навернусь со всей дури, конфуз выйдет! Майору, в общем, не так уж и критично. А вот генералу уже не комильфо… Надо бы еще подучиться, да когда? В сутках всего двадцать четыре часа!
Объехав всю линию будущей обороны, возвращаемся в штаб. Под него нам отвели (а точнее, мы сами наглым образом оттяпали) старую башню, одиноко стоящую неподалеку от края береговых скал. Что тут было раньше – бог весть. Наверное, когда-то форт строить хотели. Но сил и средств хватило только на эту башню. Вот и торчит она непонятным памятником неведомо чему. Но стоит хорошо, город отсюда видно, подходы к фортам просматриваются. Не взяв форты, держать под контролем остров нереально. То же самое в полной мере относится и ко второй группе фортов. Но там работами рулит Старый Империалист, так что за этот участок обороны могу быть спокоен.
Впервые увидев наши приготовления, Дюшере в тот же вечер, хватив для храбрости, приперся прямо ко мне.
– Присаживайтесь, полковник, – указываю ему на стул. – Вина?
– Не откажусь, господин генерал.
А плесну-ка я ему нашей настоечки…
Полковник, не глядя, опрокидывает залпом бокал и пару минут напоминает рыбу на мели. Во всяком случае, рот он разевает очень похоже.
– Что это, господин генерал?! Вы пьете… это…
– Да еще как, полковник! Вам тоже понравится! Вот увидите! Вы же француз, а все французы умеют ценить хорошую выпивку.
– Эх, господин генерал, боюсь, что у меня уже не останется на это времени…
– Вы куда-то спешите?
– Нет. Какая уж тут спешка… Вы позволите мне быть с вами откровенным, господин генерал?
– Сочту за честь, полковник. У вас есть какие-то вопросы?
– Да как вам сказать… пожить бы еще хотелось…
Удивленно приподнимаю бровь.
– Ну, в таком разе, полковник, вы перепутали адресата! Я еще не господь бог! И такими вопросами не ведаю.
– Смеетесь? Вы все, не только вы сами, господин генерал, но и офицеры… все какие-то странные… не понимаете очевидных вещей.
– Например?
– Еще со времен того самого боя, когда ваши люди высадились на наш остров, я понял – эти солдаты воюют по-своему. Пусть так. Тем более что своей цели они тогда достигли. Но сейчас… На нас идет лучшая армия мира, а что они делают?
– И что же?
– Перекопали все предполье ямами… зачем? Как они собираются там маневрировать? Не спорю, прятать там солдат от огня корабельных пушек… да, наверное, это можно делать. Но они же не будут сидеть там вечно? Шлюпки выбросят десант, корабли высадят кавалерию… и все.
– В смысле – все?
– Как вы собираетесь остановить наступающую пехоту? Пушки фортов… они смотрят в основном на море, и с суши их недостаточно, чтобы отбить атаку такого количества противника. Но вы запрещаете перемещать орудия! Почему?
– Как давно вы на войне, полковник?
– Десять лет.
– Как вы сами полагаете, опыта и знаний для такой должности хватает?
Он расправляет плечи.
– Меня не назначили бы сюда, если бы я не зарекомендовал себя опытным солдатом, господин генерал!
– А я и не спорю. Тем не менее вас всех тут бросили. Но ведь на материке не могут не понимать, что гарнизон не сможет оказать серьезного сопротивления. Англичан слишком много!
– Видимо, у правительства есть более приоритетные задачи… за нас отомстят!
– И вам от этого легче? На том свете будете руки потирать от удовольствия?
Плескаю ему еще одну дозу настойки. Полковник опрокидывает стакан на автомате и даже не морщится.
– Не понимаю, господин генерал…
– Я тоже пока еще не стремлюсь в лучший из миров, полковник. Еще не все дела здесь переделаны.
– Тогда… я не понимаю…
– Не только вы, полковник. Полдюжины английских шпионов тоже ничего не могут разобрать в наших приготовлениях.
– Полдюжины… кого?!
– Именно так. Достоверно пока мы можем говорить только о двоих. Остальные… то ли обычные зеваки, то ли не очень умелые шпионы, пока еще непонятно.
– Так повесьте их – и все!
– Всех?
– Почему бы и нет?
– На каком основании, позвольте спросить?
– Ну… за шпионаж…
– И потом придут новые, более осторожные и хитрые. Не волнуйтесь, полковник, своей петли они не избегнут. Но пока… пока они поработают на нас…
– Но как?
– Увидите, полковник. А пока… пока у вас есть более насущные вопросы, как мне кажется.
– Э-э-э…
– Вы же помните нашу договоренность?
– Ну, да…
– Держите, – вытаскиваю из сундучка лист бумаги и протягиваю его гостю.
– Что это?
– Патент на должность полковника армии Его христианнейшего Величества. Я свои обещания держу.
– Но… – Дюшере вертит в руках документ. – Я не ожидал этого… так быстро.
– И напрасно. Вы уже не раз могли убедиться в том, что серьезные вопросы мы решаем без проволочек. Да и, положа руку на сердце, что вас держит во Франции? Вы не женаты, детей и родового имения у вас нет. Преданность республике? Так она бросила вас тут на растерзание. Против намного более сильного противника. Даже если произойдет чудо и нападение будет отбито, все лавры припишет себе ваш губернатор, спокойно отсиживающийся сейчас на континенте.
– Вы так думаете?
– Я это знаю, полковник! Между вашим губернатором и его заместителем идет оживленная переписка. И в письмах отсюда вас выставляют глупым и недалеким солдафоном! Который только путается под ногами и всем мешает. Вам объяснить, зачем это делается? Чтобы было на кого свалить вину!
– Но ведь вы договорились и с ними тоже?!
– И свои обещания выполню. Они получат места в новой администрации острова. А то, что я знаю содержание их писем… пусть это вас не удивляет. Никто из нас не относит себя к легковерным простакам.
– Тогда… сеньор генерал, а почему я? Почему вы все это рассказали мне?
– Потому что, Дюшере, в отличие от остальных, вы действительно болеете душой за порученное вам дело. И вам не все равно, чей флаг завтра будет поднят над фортом. Вы ведь на войне уже десять лет?
– Десять с половиной, сеньор генерал.
– Тогда вам ничего специально растолковывать не нужно. Что такое военная хитрость, знаете?
– Полагаю, что да, сеньор генерал.
– Думаю, полковник, что и в этой области вы сможете узнать много нового…
Сегодня отправлен последний караван на Мартинику. Груз сопровождает сводная рота, набранная из тех остатков свободного личного состава Первого полка, пограничников и роты спецназа, что мы наскребли в последние дни. Расчет только на то, что в эти месяцы никто не вздумает попробовать нас «на зуб». Оборона будущей Директории только внешне похожа на ту, что была буквально полгода назад. Там, где раньше несло службу отделение, сейчас приходится выставлять пару-тройку солдат. Хорошо, что все индейские племена, которые раньше представляли какую-то угрозу для нас, раньше успели убедиться в прочности наших границ. И теперь не рискуют к ним приближаться. Да и своих дел у них хватает. Осень на носу, заготовка продовольствия на зиму в самом разгаре. До появления здесь янки – годы, а англы по уши заняты в Европе и на той самой Мартинике. Вроде должны продержаться. Лишь бы у ребят в Карибском море все получилось. Марию я проводил еще в начале лета. Сватовство описывать не буду, поскольку считаю такие вещи слишком личным делом. Предложение сделал, согласие получил, день свадьбы назначили, а дальше – как судьба решит, хотя я и не фаталист. Удержать ее от поездки даже не пробовал. В мыслях подобного не было. Жалею только об одном, что не мог сам отправиться вместе с нею. Нельзя оголять Форт до бесконечности, кому-то и командовать надо.
Все события рано или поздно заканчиваются. Приходят, так сказать, к логическому завершению. Вот так и наши работы по организации достойной встречи англичан закончились. Даже чуток раньше, чем мы планировали.
Пришел Джарвис.
Сначала на рейде замаячили два шлюпа. Потом на горизонте начали проступать громады парусов линейных кораблей.
Ко мне в башню примчался Дюшере. Он был взволнован и не находил себе места. Одно дело – знать, что противник есть где-то там, вдалеке. И совсем другое – видеть его своими глазами.
– Что такое, полковник? Отчего вы так взволнованы?
– Эскадра противника, господин генерал!
– А вы ждали кого-то еще?
Полковник бросает шляпу на стол и грузно опускается на скамью.
– Но… их так много…
– Разве? Вместо шести тысяч десанта стало восемь. В большинстве своем – новобранцев. Вас так пугают лишние две тысячи человек? Уровень подготовки матросов на эскадре – также далек от совершенства. Успокойтесь, полковник, все идет по плану…
Хотел бы и я быть совершенно в этом уверен…
Глава 5И, значит, нам нужна одна победа…
Война заканчивается только тогда, когда все ее участники напишут свои мемуары.
– Итак, джентльмены, – обвел глазами собравшихся офицеров адмирал Джарвис, – мы пришли. Перед нами – цель нашего похода. Прошу капитанов доложить о готовности своих кораблей…
Из подробных докладов вырисовывалась следующая картина. Состояние кораблей оставляло желать лучшего. Легкий ремонт, сделанный во время недавней остановки, разумеется, устранил совсем уже неотложные проблемы. Но существенно общее положение не улучшил.
Не самым хорошим образом обстоял и продовольственный вопрос, требовалось пополнение запасов. И если сухарей и солонины было еще вполне достаточно, то вот с другими продуктами дело обстояло хуже. Большая часть муки оказалась испорченной – проглядели при погрузке еще в Англии.
– Вы хотите сказать, – начал медленно закипать адмирал, глядя в упор на притихшего главного интенданта, – что мы проигрываем это сражение, не сделав и одного выстрела? Из-за того, что вы, сэр! Именно вы! Ненадлежащим образом отнеслись к своим обязанностям? Так я должен вас понимать?!
– Но… сэр… мы всегда брали продукты у этих поставщиков… и никогда ранее…
– Капитан Локкарт!
– Слушаю вас, сэр! – приподнялся со своего места капитан морской пехоты.
– Сформировать два отряда. Включить в них представителей интендантской службы. Вы, сэр, – повернулся адмирал к главному интенданту, – лично возглавите один из этих отрядов! И чтобы я больше ничего не слышал о недостатке продовольствия!
Доклад о состоянии десантных частей несколько успокоил Джарвиса. Здесь все обстояло более-менее нормально.
– Сутки на подготовку. Доложить мне о готовности послезавтра, в десять часов утра. Все свободны, джентльмены!
В адмиральском салоне осталось только три человека: сам адмирал, медленно остывавший после совещания, генерал Грей и некий неприметный человек в штатском.
– Ну, Беккерли, рассказывайте, что хорошего успели разнюхать ваши шпионы? – буркнул Джарвис.
– Как вы знаете, сэр, – начал тот, – перед нашим прибытием сюда к острову был выслан шлюп «Своллоу», который и забрал с него двоих наших агентов. Я самым подробным образом изучил их донесения. Если вам будет угодно, сэр, вы лично можете их расспросить.
– Увольте меня от такой сомнительной чести, сэр Вильям. Рассказывайте сами.
– Как вам будет угодно, сэр! Общее положение дел таково, – Беккерли расстелил на столе карту. – Укрепления острова нами хорошо изучены, и ничего нового в их устройстве не прибавилось. Это форты вобановской системы. Всего их шесть. Сто тридцать орудий. Расположение всех укреплений отмечено на карте. По своему вооружению они существенно уступают нам. В несколько раз.
– Гарнизон?
– Около тысячи человек. И полторы сотни кавалеристов из местных ополченцев.
– Смазка для клинков нашей конницы. Дальше! Что с флотом?
– Один шлюп, сейчас в ремонте. Около острова иногда появляются какие-то корабли. Заходят в бухты, что-то выгружают… в основном – это торговые или транспортные суда.
– И чего ради они сюда заходят?
– На острове присутствуют испанские пехотные части. Около трех тысяч человек. Может быть, чуть больше, они все время перемещаются, трудно сосчитать.
– А эти-то здесь что делают? – удивился адмирал.
– В настоящий момент – ремонтируют форты. Подсыпают валы и перекапывают землю. Надо полагать, создают препятствия для нашей кавалерии.
– Бред какой-то! – фыркнул адмирал. – Пушки?
– Нет. Ничего нет, только пехота.
– Странно… ведь у них война, если я не ошибаюсь?
– В настоящий момент – перемирие. И потом, сэр, это не совсем испанская армия.
– То есть? Поясните ваши слова!
– Это колониальные части, – Беккерли посмотрел в свои записи. – Калифорнийская дивизия. Так ее называют местные жители. Сформирована совсем недавно и в боях не участвовала.
– Кто командир?
– Недавно произведенный в генералы полковник колониальных войск. Его прозвище… – Беккерли снова заглянул в записи, – Ночной Гость.
– Он что, из разбойников в армию попал? У нормальных офицеров есть имена! А не прозвища! Впрочем, бог с ним, с этим фанфароном. Вы говорите – четыре тысячи пехоты?
– Да, сэр!
– Ладно… диспозиция наша будет такова…
– Доброе утро, генерал!
Кто это тут такой… ранний петушок? Нормальные люди в восемь утра (как, уже девять? Во, блин… заработался) еще спят… ну, хорошо, не спят, так потягиваются. Оборачиваюсь к двери. Вот те и здрасьте…
– Барон? Какими судьбами?
Рюген церемонно раскланивается.
– Но вы же сами приглашали меня заезжать в гости запросто?
– Кх-м-м… Карл Генрихович, но вот поле битвы я при этом в виду не имел!
– Разве? – Он, подняв брови, оглядывается по сторонам. – Но я не вижу тут сражения и выстрелов пушечных тоже как-то не наблюдаю…
Ну вот, и что с ним теперь делать? Выпроводить восвояси? С применением мер, далеких от социалистической законности? Неловко выйдет… как-никак дипломат…
– А ежели, любезный барон, тут завтра загрохочет?
– Ну и что? Я лицо неприкосновенное!
– Ядру это объяснять сами будете?
– Х-м-м… – тут уже смущается он.
– Тогда, барон, действуем так! – поворачиваюсь к капитану. – Санчес!
– Да, сеньор генерал?
– Выделить барону охрану. Шесть человек. До поля сражения не допускать, в прочем – не препятствовать! Исполнять!
– Есть!
– Вот так, Карл Генрихович. На войне как на войне! А с вами мы всегда и приватно посидеть сможем. Опосля боя. Засим прошу меня извинить – дела военные!
Старый Империалист, смотревший на эту сцену из угла, сплевывает на пол.
– И кто это такой решительный?
– Как тебе сказать… короче, особист из русского посольства в Мадриде.
– О как! А комиссара они нам прислать пожлобились?
– За комиссарами – к полковнику! – киваю на Дюшере, который сосредоточенно разглядывает карту. – Это у них там самый разгул подобных товарищей. А у нас тут времена суровые…
– … соцдействительность! – заканчивает он мне в тон. Мы оба ржем во все горло. Француз удивленно приподнимает голову.
– Извините, сэр! – побагровевший генерал Грей упрямо наклоняет голову. – Вы предлагаете мне со всеми моими войсками сидеть на кораблях в ожидании того, когда форты спустят флаг? Стоило ли для этого совершать столь длительное путешествие?
– А вы, генерал, предпочитаете штурмовать форты в парадном строю и под барабанный бой? С неподавленной артиллерией? И картечью в упор? – Джарвис резким рывком ослабил галстук.
Оба военачальника мерили друг друга раздраженными взглядами. Первым успокоился адмирал.
– Ладно… раз уж вам так хочется подстрелить пару сотен французов… можете начинать высадку. Но не лезьте, ради всего святого, к фортам! Почти полтораста пушек – это серьезно!
– Их пехота не доставит нам особенных проблем, контратаку французов мы отобьем без труда. Когда мы подведем поближе мортиры, думаю, что с их помощью проблем фортам сможем причинить достаточно! Во всяком случае, мешать вам разбираться с ними мы уж точно не станем. А вот атака с двух сторон одновременно будет неприятным сюрпризом для полковника Дюшере!
– Сеньор генерал! – в помещение штаба ворвался разгоряченный посыльный. Щелкнул каблуками и вытянулся. – Донесение с передовых постов – флот начал высадку десанта!
– Где?
– Все указано в донесении, сеньор генерал! – протягивает вестовой мне пакет.
Так… они обошли остров и высадили пехоту и кавалерию со стороны, противоположной заливу Фор-де-Франс. Со стороны океана, стало быть. Угу… Ходу им оттуда до любого из фортов не менее двадцати километров. Ну что ж, примерно так мы и предполагали. А флот, надо думать, постарается вправить нам мозги уже с моря. Клещи, так сказать. Умно… только вот еще это сделать надо суметь… Денек они с высадкой провозятся, это и к бабке не ходи. Денек флот будет на позицию выходить. Через два дня они начнут обстрел фортов, и в это время к ним с суши выйдут пехотные колонны. Вот тут-то нам и должно поплохеть…
Разглядывавший карту Старый Империалист хмыкает под нос. Это он на мои пометки так реагирует?
– Не согласен?
– Да как тебе сказать… авантюра это все…
– Прикажешь эскадренный бой им давать? Какими силами? Или у нас в загашнике отыскался линкор? Пушек – и тех нет!
– Ладно, хрен с ним, с морским боем… мы, чай, не флотоводцы. Будем уж тут по мере сил бодаться…
Генерал Грей нетерпеливо прохаживался по песку. Стоявший чуть поодаль адъютант внимательно наблюдал за своим начальником, готовый по первому же жесту подойти к нему.
– Уильям!
– Да, сэр!
– Отчего так затягивается высадка?!
– Трудности с выгрузкой артиллерии, сэр! Майор Макфол только что прислал посыльного. Осталось доставить на берег три мортиры.
– Кавалерия?
– Выдвинулась по указанному маршруту, сэр!
– Ну, хоть что-то здесь идет по плану…
Ветки густого кустарника чуть дрогнули, раздвигаясь в стороны. Внимательный взгляд прошелся по берегу. Потом рука наблюдателя отпустила ветку, и ни единое движение больше не выдавало присутствия в районе высадки посторонних.
Спустившись вниз по склону, солдат в маскировочном костюме подбежал к группе всадников.
– Лоран, они заканчивают выгрузку мортир! К берегу направились последние баркасы. Судно подняло паруса и приступило к маневрам.
– Отлично! Теперь я могу отправить гонца к генералу! А вы спрячьтесь подальше, англичане скоро вышлют патрули, чтобы осмотреть берег. Ни к чему им знать о нашем присутствии.
И трое всадников, пришпорив лошадей, торопливо скрылись в густом лесу.
Идущий под парусами линкор – величественное зрелище! А когда их несколько штук – так и вовсе. Всю жизнь мечтал посмотреть на это вблизи! И вот – сподобился. В прошлые разы мне как-то не довелось любоваться подобными красавцами. То далеко от моря сидел, то чем-то другим занят был… Зато вот теперь могу видеть картину, точно сошедшую с полотна кисти Айвазовского, вблизи, во всей ее завораживающей первозданной красоте. Паруса кораблей выглядят отсюда белоснежными на фоне лазоревого неба. Еще не прозвучал ни один выстрел, и ни единое облачко дыма не запятнало их чистоты. Так бы и сидел часами, наблюдая за их неторопливым ходом…
Только вот одна маленькая деталь не дает мне наслаждаться ими безмятежно. На палубах кораблей почти три сотни орудий, заряженных, между прочим, далеко не репой! И все эти неприятные подарки предназначены нам!
Перевожу трубу на форт. Там тихо, только изредка на его валах мелькают фигурки людей. Форт молчит, время для открытия им огня еще не настало.
– Сэр! – капитан корабля повернулся к Джарвису. – Все готово к открытию огня!
– Приступайте.
Громада линкора содрогнулась. Пушки левого борта дали залп.
– Недолет! – прозвучал с марса голос наблюдателя. – Пятьдесят ярдов!
– Вижу… – пробурчал Джарвис, не отнимая от глаза подзорной трубы. – Командуйте к развороту, капитан!
– Сэр! На форту выбросили белый флаг!
– Вот как? Благоразумие взяло верх? Отставить стрельбу! Лечь в дрейф и принять с берега парламентера!
В трубу было видно, как от берега отчалила шлюпка.
– Сеньор генерал! Белый флаг над фортом!
– Угу… – в подзорную трубу это различалось очень отчетливо. – Ну что ж, адмирал, у вас есть еще шанс…
За несколько часов перед этим мы встретились с бароном. Он был несколько утомлен. Еще бы! Как мне сообщили, он почти двое суток с коня не слезал, стараясь поспеть одновременно везде. Надо же… какой настойчивый товарищ оказался. Ну, тогда подкинем ему сладкую конфетку…
– Карл Генрихович! Позвольте вопрос?
– К вашим услугам, сеньор генерал!
– Корабли видите? – тычу рукою в сторону стоящих на рейде линкоров.
– Да. Вижу хорошо.
– Завтра-послезавтра они откроют огонь по форту.
– Ну… надо полагать, они за тем сюда и прибыли?
– Совершенно верно, барон. Так вот, у меня вопрос лично к вам.
– Слушаю вас, сеньор генерал!
– Вот эта ваша поездка… посол российский в курсе дела?
– Разумеется! А как же может быть иначе?
– И письмо соответствующее у вас имеется…
– Предъявить?
– Зачем? Я-то вам и так поверю. А вот англичане… поверят ли?
– Солдатам, это вы верно усомнились, до того дела нет. А вот командующий их поверит, чай, я тоже человек не случайный, со многими их персонами важными встречаться довелось… знают меня там.
Ага, так мы и полагали. Непрост барон, ох как непрост!
– В историю войти хотите?
– Кто я таков, генерал? Фигура не самая важная…
– Однако ж многие знают вас? Не стыкуется, Карл Генрихович, вы не находите?
Рюген закусывает губу. Слабоват ты, дядя, со мною еще в такие игры играть! И покрепче тебя зубры пасовали… Ну да здесь твоей вины нет, не дорос еще тут никто до наших-то игрушек.
– Ладно, барон, не про то ныне разговор. Есть у меня к вам предложение…
Подошедшая к линкору шлюпка была принята к борту весьма аккуратно, что свидетельствовало о хорошей выучке фалрепных. По трапу на палубу поднялись два человека.
– Лэнс, мне изменяет зрение? – повернулся к коммодору адмирал. – На офицере испанский мундир! А второй – это еще кто такой?
– Сэр, я сам теряюсь в догадках! Послушаем их!
Прибывшие на шлюпке люди подошли к стоящим на шканцах офицерам.
– Честь имею представиться, сеньор адмирал! Капитан Его Величества Калифорнийской полевой дивизии Санчес Эухенио де Сото! – отдал честь офицер в испанской форме.
– Чиновник для особых поручений при посольстве Российской империи в Мадриде барон Рюген Карл Генрихович, господин адмирал! – представился второй визитер.
– Рюген? Я слышал ваше имя, барон…
– В позапрошлом году, адмирал, я был представлен первому лорду адмиралтейства. И вы были среди офицеров в тот день.
– Возможно… Но что вы делаете здесь, барон?
– Дела службы, ваше превосходительство! Увы, я такой же подданный своей императрицы, как и вы – своего короля! Меня направили сюда, вот и все, что я могу вам сообщить!
– Но отчего вы сейчас тут? Впрочем, как я полагаю, капитан де Сото не откажется нам это пояснить?
– Сеньор адмирал! При всем уважении к флоту Его Величества я просил бы вас прекратить огонь по форту!
– Это еще почему? Над ним французский флаг!
– Не смею оспаривать данный факт, сеньор адмирал! Но прошу вас обратить внимание на то, что в настоящий момент там присутствуют наши солдаты!
– В каком качестве?
– Мы выполняем работы по ремонту форта, сеньор адмирал!
– Не понял… вы в союзе с французами?
– Нет. У нас с ними перемирие, и командир дивизии приказал нам заняться ремонтом фортов. У нас даже оружия нет, только офицеры вооружены.
– Этим обычно занимаются рабочие!
– Приказы, сеньор адмирал, не обсуждаются. Приказали копать – будем копать. Прикажут зарыть ямы – зароем.
– Вот что, капитан. Англия находится в состоянии войны с Францией. Поэтому я считаю ваше нахождение на французских укреплениях неуместным. У вас есть два часа, чтобы покинуть их. После этого мы вновь откроем огонь.
– Сеньор адмирал, я настоятельно прошу вас этого не делать! У нас уже погибло трое человек и несколько ранено. Ваши ядра легли прямо среди работающих солдат.
– Разговор окончен, капитан. Только мое уважение к Испании заставляет дать вам эти два часа.
– Но мы не можем отступить без приказа! Наш генерал еще ничего…
– Так пусть поторопится! – прорычал Джарвис, выходя из себя. – Речь идет о ваших жизнях!
– Речь также идет и о нашей чести, сеньор адмирал! Мы не отступим без приказа!
– Пеняйте на себя, капитан! У вас осталось на десять минут меньше!
– Увы, барон, – повернулся к Рюгену де Сото, – я не смог убедить сеньора адмирала… Надеюсь, вы засвидетельствуете, что мы не давали повода к нападению английской эскадре?
– Не сомневайтесь, капитан, – сухо ответил тот и повернулся к адмиралу: – На вашем месте, ваше превосходительство, я бы все-таки подумал…
– Я обойдусь без посторонних советов, барон!
– Как вам будет угодно, ваше превосходительство… – учтиво наклонил голову Рюген. – Засим позвольте мне откланяться…
– Прошу учесть, сеньор адмирал, – снова вступил в разговор де Сото. – В случае открытия вами огня по нашим солдатам… мы будем вынуждены защищаться!
– Лопатами и кирками, капитан? – хмыкнул, развеселившись, Джарвис. – Не смешите меня! У вас осталось совсем немного времени! Спешите!
Залп!
На этот раз английские ядра легли точнее. Полетели щепки от каких-то построек, брызнула осколками каменная облицовка наблюдательной башенки.
– К развороту!
Раздались команды офицеров, засвистели переливами боцманские дудки и побежали по вантам проворные марсовые. Все было выполнено слаженно и быстро. Да иначе и быть не могло – все-таки флагман должен подавать пример прочим кораблям эскадры. И величественная громада линкора плавно наклонилась, описывая полукруг.
– Эй, пороховая обезьяна! Сюда! – крики канониров разнеслись над палубами.
В свою очередь, батареи форта также окутались дымом. Ответный огонь был точнее и более эффективен. Хотя большая часть ядер увязла в толстом дубовом борту, только сотряся корабль до самого киля, некоторые из них достигли своих целей. Брызнул острыми щепками планширь, выведя таким образом из строя нескольких моряков, одно ядро ударилось в ствол пушки на верхней палубе, изуродовав орудие и отправив на тот свет большую часть его расчета.
Но уже выходил на позицию для стрельбы второй линкор.
И вновь грянули орудия английской эскадры. С воем прочертили небо чугунные ядра.
– А молодец Дюшере! Вон как канониров выдрессировал! Стреляют-то они как бы и не чаще, чем обычно! – комментирую я наблюдаемую картину.
– Ну, не зря же мы им позиции перестраивали? – бурчит Кулькин, тоже наблюдающий это зрелище в подзорную трубу. – Пушки теперь вбок поворачивают, и заряжать их, на барбет вылезаючи, уже нет нужды. Оттого потери в канонирах меньше, вот и стреляют они так же быстро.
Действительно, простейшая переделка орудийных позиций позволила нам достичь этого эффекта. А всего-то и делов было – поворотный деревянный помост соорудить! Откатившаяся после выстрела назад и вверх пушка скатывалась после остановки по наклонному помосту вниз. Одновременно с откатом пушки опускались ставни, зарывая амбразуру от осколков и картечи, – их приводил в действие трос, прикрепленный к лафету спереди. Колеса пушечного лафета после возврата орудия на место утыкались в упоры, и специально для этой цели назначенный человек дергал за рычаг. Освобождались замки, и щит поворачивался на девяносто градусов. Банить ствол и заряжать пушку теперь можно не высовываясь из-за прикрытия земляных валов. Поэтому ответный огонь корабельной артиллерии резко стал менее эффективным. Заряженная пушка снова разворачивалась в прежнее положение, поднимались и закреплялись на месте защитные ставни, и можно стрелять дальше.
В своей чванливости и зазнайстве англичане не обратили внимания на буйки, одиноко болтавшиеся на волнах. А напрасно! Они обозначали заранее пристрелянные рубежи. И теперь канонирам было достаточно лишь выставить угол возвышения орудия на давно известную величину. Мелочь, скажете вы? Возможно… но в бою мелочей не бывает! И английский флот очень быстро в этом убедился…
Снизу затопали сапоги, и на площадку башни поднялся барон.
– Как прошел ваш визит к Джарвису, Карл Генрихович?
– Он был несколько раздосадован моим появлением, господин генерал.
– Да ладно вам, барон! По имени-отчеству уж давно называть можно, чего уж вы так официально-то? Князь тоже человек не чужой, по-русски понимает. Так что – не стесняйтесь! Кстати, вот голова садовая! – хлопаю себя по лбу. – Я ж вас так и не представил друг другу! Честь имею, барон, представить вам князя Кулькина! Начальник штаба Первого полка Калифорнийской дивизии, начальник инженерной подготовки и инженерных войск, подполковник испанской армии – прошу любить и жаловать!
Старый Империалист вежливо наклоняет голову.
– Что до вас касаемо, барон, то имя ваше, равно как и должность занимаемая, мне ведомы.
Оба они церемонно раскланиваются.
– Однако же, Александр Сергеевич, что такого вам нужно было от визита моего к адмиралу английскому? Ну да, могу я теперь подтвердить, что стрелять по вашим войскам англичане стали сознательно, так и что с того? Сражение-то вам это выиграть не поможет ведь?
– Эх, барон, выиграть сражение – не самое дело трудное! Гораздо сложнее доказать будет, что ты это сделал! Да последствий неприятных избежать!
– Не понимаю я вас…
– А вы смотрите внимательнее, барон, оно ж все на поверхности лежит…
– Что же, Александр Сергеевич?
– Вот, – протягиваю Рюгену трубу, – полюбопытствуйте, барон…
– Сэр! – коммодор Лэнс повернулся к адмиралу. – Посмотрите, сэр!
– Что там?
– Над фортом поднят испанский флаг!
– Что?!
– Да, сэр! Мы ведем огонь по… по союзникам…
– Над фортом поднят испанский флаг? – удивленно бормочет под нос барон. – Но… как же так, там ведь французские солдаты?
– Там есть бывшие французские солдаты, вы правы. И еще там присутствуют солдаты моей дивизии, вот это уже – совершенно точно.
– Но их командир?! Я имею в виду этих самых бывших?
– Служит в испанской армии. Вот, полюбопытствуйте, – протягиваю Рюгену бумагу. – Случайно у меня завалялась копия его патента… склероз, знаете ли…
– Однако, генерал! Вы меня просто удивляете! А как отнесутся к такому пассажу с его стороны… прочие сослуживцы полковника? Не увидим ли мы очередную смену флага над фортом?
– По странному стечению обстоятельств, барон, еще два месяца назад они тоже дружно изъявили желание перейти под руку Его католического величества. Бывают же такие совпадения? Согласитесь, что гораздо правильнее служить законному монарху, нежели толпе взбунтовавшейся черни?
Вот тут барону крыть нечем! Признать обратное он не может при всем желании! Хочет он того или нет, а вынужден будет сыграть на нашей стороне.
– А флаг над фортом? – не унимается Рюген.
– Я же не могу руководить полковником в этой области? Ему виднее, когда и как довести своим солдатам то, какому монарху они теперь служат.
– Понимаю… – дипломат наклоняет голову. – Теперь он может на совершенно законных основаниях требовать у вас поддержки. А английский адмирал, открыв огонь по невоюющей стране, поставил себя в очень неловкое положение. Теперь лучшее, что он сможет сделать, – это отступить!
– Вы сами-то в это верите, Карл Генрихович?
– Собираетесь с ним воевать, господин генерал?
– А чего ради, по-вашему, мы тут три месяца возились?
– У них только пехоты – восемь тысяч!
– Даже чуть больше. И что? На Мартинике большие леса… они способны без остатка поглотить любое количество солдат в красных мундирах…
Генерал Грей устало присел на упавшее дерево. В ушах его еще звучали злые и резкие хлопки выстрелов. Проклятый остров! Проклятые джунгли! И эти… разбойники, нападающие из кустов! В голове уже стоит неумолчный гул от всей этой трескотни и взрывов…
Поначалу все шло как по маслу. Высадка прошла почти без затруднений. Упали в воду несколько человек, повредила ногу лошадь… правда, парочка упавших нахлебалась-таки воды до смерти… но на общем радужном фоне это было почти незаметно.
Стоило, однако, встать на ночевку, как все изменилось буквально за час!
Разбудили генерала взрывы. Неизвестные злоумышленники под покровом темноты умудрились подложить заряды в стволы мортир. Взорвавшись, те прихватили с собою немалое количество оказавшихся поблизости солдат.
И понеслось…
Из окружавших лагерь кустов по взбудораженным солдатам ударила картечь! Скорее, правда, крупная дробь – картечины имели размер от четверти до трети дюйма, но и их оказалось более чем достаточно!
Если бы не удивительно частые и быстрые выстрелы, можно было бы предположить, что нападавшие используют охотничьи ружья. Правда, для них дальность выстрела все-таки великовата… А уж скорость перезарядки – так и вовсе запредельная.
Ответный огонь нескольких тысяч солдат проредил джунгли на десятки шагов вглубь! Но ни одного нападавшего так и не удалось обнаружить. Следы ранений были – и в достаточном количестве, но вот трупов не удалось отыскать ни одного.
Потеря всей осадной артиллерии поставила под вопрос сам смысл дальнейшего мероприятия. Но, поразмыслив, Грей приказал-таки выступить в путь. До ближайшего форта оставался лишь день пути. Громоздкие мортиры, сильно замедлявшие путь отряда, более уже не мешали быстрому маршу. Слабое утешение…
Быстрому, как же! Таким он был только в первые два часа.
А потом… потом земля встала на дыбы… Частые и неожиданные взрывы в самых неожиданных местах. Снопы осколков, выкашивающие целые шеренги в колоннах… казалось, сама преисподняя разверзлась под ногами солдат! Мины были повсюду. На дороге, в кустах и даже на ветках деревьев. Скорость передвижения моментально упала почти до нуля. Ни одного шага было невозможно сделать, не рискуя тут же услышать глухой хлопок дьявольского заряда. Каким образом неизвестные производили подрыв своих ловушек – так и осталось непонятным. Никого поблизости так и не удалось заметить. Самый тщательный осмотр мест подрыва мин тоже не принес никаких результатов. Не считать же за таковые обрывки бечевок и деревянные колышки? Полковник Гордон отдал приказ прощупывать землю штыками и ворошить кусты длинными палками. На первых порах это дало некоторый результат, две мины взорвались при касании палками наклоненных веток, лишь слегка зацепив осколками передовые дозоры. Но, по-видимому, наблюдавшие за отрядом неизвестные тут же сделали выводы… и следующие мины сработали тогда, когда голова колонны поравнялась с местом их установки. Осколки летели теперь с дистанции в двадцать-тридцать метров. Хотя часть их при этом неизбежно застревала в стволах деревьев или бесполезно рикошетировала от камней, своей задачи противник, кем бы он ни был, достиг. Движение практически застопорилось. Выбравшись наконец на большую поляну, отряд остановился на отдых.
Практически тут же из кустов затрещали выстрелы. Но на этот раз, здраво рассудив, что уж по минам-то стрелки противника ходить не станут, майор Мортон во главе своего батальона предпринял дерзкую контратаку. И она наконец-то принесла успех! Было убито около десятка этих негодяев, а батальон прорвался вперед, войдя при этом в узкий проход между холмами. Майор скомандовал немедленно занять оборону и тщательно осмотреть склоны. На них было обнаружено несколько готовых к подрыву куч камней. В каждую такую кучку, весом не менее тридцати-сорока фунтов, был заложен изрядный заряд пороха. Удайся злодеям их замысел, и проход на расстоянии не менее ста ярдов стал бы одной большой братской могилой.
Впрочем, могилу копать все-таки пришлось. Чтобы похоронить в ней погибших за сегодняшний день. Подсчитав потери, генерал схватился за голову! На месте первой ночевки похоронили около ста пятидесяти человек. А завершившийся день уменьшил количество солдат еще на добрую сотню солдат и офицеров. Да раненых имелось уже более четырехсот человек. Не всякий бой приводил к таким потерям!
Ночь прошла тревожно. Почти треть войска стояла под ружьем, готовая отразить атаку неизвестного противника. Да и остальные спали вполглаза. Среди ночи в расположении отряда несколько раз происходили необъяснимые взрывы. Их можно было бы принять за бомбы – но выстрелов орудий никто не слышал. Забросить же так далеко ручную гранату не смог бы ни один человек. И мощность взрывов гораздо больше соответствовала скорее бомбам, нежели ручным гранатам гренадеров. Так что к похороненным вечером солдатам пришлось добавить поутру еще с десяток. И вдвое большее количество пополнило ряды раненых.
Вот теперь пора выходить, а генерал никак не мог отдать команду на начало марша. Злой и невыспавшийся, он сидел на бревне и ясно отдавал себе отчет, что стоит только выйти из-под прикрытия каменистых склонов, как все начнется заново. А как воевать с таким противником – он не знал. Убитые в лесу люди были одеты в самое различное обмундирование. Кто-то во французскую военную форму, кто-то в обычную гражданскую одежду, а один так и вовсе – в форму испанского солдата! Считать их всех дезертирами, от безысходности нападавшими на многократно более сильную колонну английских войск, генерал не мог. Не похоже это было на дезертиров, да и смысла в этом для них не было ни малейшего. И эта странная манера ведения боя… Кому-то же пришла в голову эта идея, вот только кому? В глубине души Грей признавал правоту неведомого оппонента, тактический выигрыш был, безусловно, на его стороне. Но признать свое поражение от кучки сидящих в лесу оборванцев? На это генерал пойти не мог!
– Сэр! – прервал его раздумья голос адъютанта. – Посмотрите, сэр! Парламентер!
Грей поднял голову.
От дальнего входа в ущелье направлялся к ним всадник. Несомненно – офицер, судя по мундиру. В левой руке он держал белый флажок.
– Надо полагать, это командир тех, кто так активно нам вчера мешал…
– Или его адъютант, – вставил свою реплику майор Мортон.
– Возможно, – сухо ответил генерал. – Вот сейчас мы это и узнаем…
Подъехавший офицер ловко спрыгнул с лошади и поприветствовал генерала.
– Сеньор генерал! Капитан Фернандо-Долорес-Мария-Эспиноса-и-Вальдес! Калифорнийская полевая дивизия.
– Слушаю вас, капитан.
– Сеньор генерал, вам не кажется, что дальнейший путь вашего отряда может быть сопряжен с такими трудностями, что никакая, даже самая важная цель не сможет их оправдать?
– Капитан, это ваши солдаты стреляли по нам весь день? Что за бесчестная манера ведения боя? И по какому праву, кстати говоря?! Я что-то не слышал о том, чтобы Англия находилась в состоянии войны с Испанией?
– Представьте себе, сеньор генерал, я тоже ничего об этом не знаю. Но это, однако, не помешало кораблям вашего адмирала открыть орудийный огонь по нашим солдатам и убить и ранить множество из них. Так что можете выразить ему свою горячую благодарность! А мои солдаты, сеньор генерал, в бой пока еще не вступали. Но не преминут это сделать, если в том возникнет необходимость. Что же до нападавших… то я мало знаю таких мест, где появление солдат в вашей форме вызывало бы бурное ликование местного населения. К нему и обращайте свое негодование, возможно, вполне заслуженное.
Грей мрачно поглядел на парламентера. Врет ведь – и не краснеет! А как доказать обратное? Да и смысл в этом какой?
– Что вы хотите от нас, капитан?
– У вас есть только одна дорога – назад. Вперед вам не пройти. Заметьте, сеньор генерал, я не требую вашей капитуляции!
– Да как вы смеете, капитан?!
Испанец вздохнул.
– Сеньор генерал… вы не будете ли так любезны, чтобы пройти со мною… ну, хоть бы вон до того куста? Разумеется, ваши офицеры могут вас сопровождать!
Недоумевая, Грей согласился, и вся группа офицеров двинулась в путь. Указанный куст рос на склоне, около выхода из прохода.
Поднявшись туда, испанец наклонился к кусту и что-то сделал. Потом поднялся и жестом подозвал солдат конвоя:
– Снимите куст и отодвиньте его в сторону.
Глазам генерала предстало обложенное камнями углубление.
– В таких гнездах, вдоль всего края прохода, заложено около полутора тысяч фунтов пороха. Сверху заряды засыпаны мелкими камнями. На той стороне прохода – аналогично. Как вы полагаете, сеньор генерал, много ли ваших солдат уцелеет после того, как будет отдан приказ на подрыв этих минных колодцев? А ведь вам еще надо идти вперед…
– Так это ловушка! Нас заманили сюда сознательно?!
– Разумеется. А вы рассчитывали на встречу с шампанским? Вас тут никто не ждал с распростертыми объятиями! И пришли вы сами, без приглашения!
Грей обернулся на своих офицеров – увиденное им только подтвердило его наихудшие догадки. С живым и реальным противником они еще готовы были воевать. Но вот с таким… Невелика доблесть погибнуть под градом камней.
Он повернулся к испанскому капитану:
– И что же вы хотите от меня?
– Вы, сеньор генерал, даете нам свое честное слово увести свои войска назад, в бухту, где вы и высаживались. И обещаете в течение года не воевать против нас. Со своей стороны мы готовы предоставить проводников для того, чтобы сопроводить вас и ваших солдат в это место. Наши лекари окажут помощь раненым.
– Мы и сами в состоянии дойти назад!
– Вы так в этом уверены, сеньор генерал? Мины на своем пути тоже сами снимать будете?
– А что, они там уже есть?
– Да они тут повсюду… Отчего же, по-вашему, сеньор генерал, я все время по сторонам оглядываюсь? Так что с вашей стороны будет разумным отдать приказ своим офицерам, дабы они пресекали ненужное хождение и отклонение солдат от указанного маршрута.
– Хм… И что же вы еще хотите от нас?
– Ничего, сеньор генерал. Эта битва вами проиграна, и мы хотим предотвратить ненужные жертвы с обеих сторон. Просто уходите, забирайте раненых и покиньте наш остров.
– Ваш?
– Да, сеньор генерал. Уже наш. Я полагаю, ваше командование сделает соответствующие выводы из представленного доклада? И поверьте, будь на вашем месте и вчетверо больший отряд – он тоже не сумел бы ничего сделать в этом случае. Против этого оружия храбрость не только английских, но и любых других солдат не поможет, а ружья и пушки бесполезны…
– Хорошо, капитан. Я даю вам слово увести своих людей назад на корабли. Обещаю, что лично я не подниму оружия против Испании в течение года. Мои офицеры будут тому свидетелями.
– Благодарю вас, сеньор генерал, за ваше благородство и великодушие! – церемонно поклонился испанец. – Я немедленно распоряжусь о прибытии к вам лекарей и проводников! Со своей стороны обязуюсь немедленно выслать парламентера к адмиралу Джарвису, чтобы он прислал за вами корабли.
Капитан сдержал свое слово. Уже через час в расположение отряда прибыли около двадцати человек, которые занялись осмотром раненых и перевязкой их ран. Понаблюдав за их работой, полковые врачи сочли ее достаточно грамотной и правильной, и в итоге вскоре все они работали рядом. С собою лекари привезли целую повозку бинтов, корпии и каких-то мазей. Это было сделано очень даже вовремя, таковые запасы англичан уже подходили к концу. Немалую пользу принесли также и запасы рома – целых две большие бочки, которые были в испанских повозках. Данное обстоятельство позволило хоть немного приподнять дух солдат, который и так уже скатился до минимального уровня. Прибыли проводники – трое малоразговорчивых испанцев… и один ирландец. Его появление было встречено глухим ворчанием солдат, на которое тот не обратил ни малейшего внимания. Офицерам пришлось приложить известные усилия, чтобы пресечь разгорающийся было конфликт.
Перед выходом колонны генерал собрал офицеров.
– Джентльмены! Я принял решение о прекращении вылазки. Наши потери и без того велики, а судя по рассказам испанцев, они и далее будут только возрастать. Мы можем воевать с людьми, но не с бездушными механизмами. Не сомневаюсь, что многие из вас, не колеблясь, поведут своих солдат в атаку и в этом случае. Но на этот раз их смерть будет бесполезной, и мы не принесем этим никакой славы английскому оружию. Полагаю, что Его Величество не осудит меня за подобное решение, позволяющее сохранить так много опытных солдат для дальнейших побед во славу нашего короля и нашей страны! Наши знамена и оружие остаются с нами, и чести полков не будет нанесено никакого урона! – Грей обвел взглядом всех присутствующих. – Если кто-нибудь из вас не согласен с моим приказом, то пусть выскажет это сейчас!
Присутствующие молчали.
– В таком случае – прикажите солдатам строиться!
Еще через полчаса войска выступили в обратный путь. Распределившись вдоль колонны, проводники вели ее странным, извилистым маршрутом. Ирландец, невозмутимо попыхивая трубкой, особо предупредил офицеров о том, чтобы их солдаты не пытались срезать маршрут, чтобы облегчить себе путь.
– Это облегчение может оказаться слишком уж основательным…
Как всегда бывает, нашлись отчаянные головы, решившие пренебречь полученным предупреждением. Увы… ни к чему хорошему это не привело… Раненых стало больше на пятнадцать человек, а троих пришлось похоронить…
Проходя мимо места первой ночевки, Грей обратил внимание на то, что остатков подорванных мортир тут уже не было, испанцы или кто-то еще уже успели их увезти. Все вокруг было тщательно осмотрено провожатыми, которые указали безопасные для стоянки места.
Войска остановились на ночлег, и испанские лекари снова занялись ранеными. В подобных хлопотах прошла вся ночь. К сожалению, около двадцати человек выходить так и не удалось, к утру они скончались.
На следующий день колонна разбила лагерь около самого моря, на берегу бухты. Как-то незаметно исчезли в кустах проводники, посчитав, по-видимому, свою задачу выполненной. Остались только лекари. Но даже их немалые запасы уже стали истощаться, поэтому появление новой телеги с аналогичным грузом оказалось весьма кстати.
И, наконец, на горизонте появились паруса кораблей Джарвиса. Прибыл немалый отряд транспортов, под конвоем нескольких военных кораблей. Воцарившееся на берегу оживление смолкло, едва солдаты рассмотрели подходившие суда. Почти у всех боевых кораблей были видны признаки недавнего ремонта – форты стреляли метко.
В первую очередь погрузили раненых. Ими были заполнены два транспорта, тут же взявшие курс на Ямайку. Для их охраны выделили один из военных кораблей, потрепанный более остальных. Со слов моряков стало ясно, что двумя днями ранее еще один транспорт с аналогичным грузом ушел в том же направлении – повез раненых матросов.
И вот последний солдат ступил на борт корабля. Последняя лошадь погружена в трюм. На берегу остался только генерал и трое офицеров. Из леса не торопясь выехал небольшой отряд всадников. Следом за ними шла колонна солдат в испанской форме.
Подскакав к генералу, испанский капитан ловко спрыгнул на землю.
– Приветствую вас, сеньор генерал! Как мои люди? Исполнили они мое приказание должным образом?
– Да, капитан. Хочу выразить вам свою признательность за это! Некоторые досадные недоразумения вначале были вызваны недостаточным пониманием отдельными сержантами всей сложности вопроса.
– Понимаю вас, сеньор генерал! – наклонил голову капитан Фернандо-и-Вальдес. – Мои лекари оставили вам достаточный запас медикаментов и бинтов?
– Да… – оглянулся на своих офицеров Грей. – Полагаю, что этого вполне достаточно.
– Примите мои уверения, сеньор генерал, в совершеннейшем к вам почтении! – церемонно поклонился испанец. – Надеюсь, впредь мы не встретимся с вами на поле битвы, сеньор!
– Благодарю вас, капитан! А эти солдаты… кто они?
– Моя рота, сеньор генерал!
– Вы хотите сказать, – голос у Грея дрогнул, – что это все ваши войска?!
– Да, сеньор генерал. Других здесь нет…
Глава 6Рубеж атаки
Только он не вернулся из боя…
– Итак, генерал, ваша высадка окончилась неудачей… – Джарвис прошелся по салону. Остановился около стола. Взяв с него подзорную трубу, повертел ее в руках и положил на место. – Так?
– Да, сэр! Но мне удалось сохранить жизни большей части своих войск. Наша честь тоже не претерпела урона, мы отступили со знаменами, оружием и музыкой.
– Потеряв всю артиллерию…
– Обломки взорванных мортир…
– И отступив перед ротой противника?!
На этот раз генерал промолчал.
– Я вообще удивлен, генерал, тому, что вы решились показаться мне на глаза после такого позорного поражения! На вашем месте любой другой офицер… нашел бы способ смыть с себя этот позор!
– Пусть суд чести определит мою виновность или невиновность! Я не собираюсь уклоняться от ответственности! Мне есть что рассказать нашему командованию! Вам, сэр, тоже пока что нечем похвастаться! Форты стоят на своем месте, а количество пострадавших у вас ненамного уступает моим потерям.
– Даже так, генерал? Лишь отсутствие достаточного количества офицеров вашего ранга не позволяет мне собрать этот суд немедля!
– Ну что ж, подождем до Лондона.
– До Ямайки, сэр!
– Там присутствует лишь один офицер моего ранга. Для суда же нужно не менее трех. И вы, адмирал, в их число входить не можете.
– Вот, значит, как вы заговорили, сэр? Хорошо… подождем. До Лондона. Тем хуже для вас! А пока, учитывая данное вами слово, я своей властью отстраняю вас от командования десантом! Вы пребудете под домашним арестом до возвращения домой. На это у меня есть все права!
– Да, сэр! Такое право у вас есть.
– Вот и отлично! Потрудитесь отдать вашу шпагу дежурному офицеру! Честь имею, генерал!
Грей встал и, прищелкнув каблуками, наклонил голову. Четко, как на смотру, повернулся и вышел из адмиральского салона.
Джарвис возмущенно поглядел ему вслед. Тоже мне… нашелся критик… битый. Взяв со стола колокольчик, позвонил.
– Сэр? – на пороге вырос вестовой.
– Через час собрать у меня капитанов кораблей и командиров десантных частей!
– Есть, сэр! Через час, сэр!
Через час адмиральский салон был заполнен офицерами. В отличие от предыдущего совещания на этот раз число присутствующих значительно уменьшилось. Адмирал осмотрел салон, отмечая опустевшие места.
– Я не вижу полковника Робертса…
– Полковник Робертс погиб, сэр! – поднялся с места майор Мортон.
– Каким образом?
– Мина, сэр!
– Кто теперь командует полком?
– Я, сэр! Майор Мортон, сэр!
– Так… хорошо. Полковник Гордон! Доложите о боеготовности ваших частей.
Суховатый полковник встал со своего места.
– В строю шесть тысяч восемьсот сорок два солдата и офицера. Двести пятьдесят кирасир. Артиллерии нет. После пополнения боезапаса солдаты будут готовы к выступлению.
– Сколько времени вам требуется на восстановление сил?
– Нисколько, сэр!
– Так… Благодарю вас, полковник. Лорд Ленокс!
Грузный полковник тяжело приподнялся из-за стола.
– Слушаю вас, сэр!
– Я принял решение, – Джарвис окинул взором командиров десанта. – В связи с известными всем вам обстоятельствами отстранить от исполнения своих служебных обязанностей генерала Грея! Как неспособного более командовать десантом!
Среди пехотинцев послышался ропот.
– Согласно указу Его Величества, я располагаю такими полномочиями! Или кто-то из вас думает иначе?
Таковых смельчаков не отыскалось.
– Я так и думал… Лорд Ленокс! Вы назначаетесь командовать десантом! Доложить о готовности к высадке не позднее завтрашнего полудня!
– Есть, сэр!
– Все свободны!
– Не понимаю вас, господин генерал… – барон рассматривает в подзорную трубу корабли англичан. – Вы могли одним ударом закончить эту кампанию. Но не сделали этого! Почему?
– Вы, барон, место разгрома колонны видели?
– Да, видел. И очень хорошо.
– Вот и представьте себе, что бы написали английские газеты, если бы там полег весь их десант?
– Были бы в ужасе! И зашлись бы от крика, требуя справедливого возмездия… – Рюген запнулся.
– …бесчеловечным испанским негодяям. Это вы хотели сказать?
– Ну… да.
– А проявив к десанту подобное великодушие, мы у этих писак данный козырь отбираем.
– Оставляя взамен семь тысяч солдат?
– Карл Генрихович! Помните, что я вам про здешние леса говорил?
Он морщит лоб.
– Припоминаю…
– Так вот – они меньше не стали…
Высадка десанта началась на второй день после возвращения транспортов. Боевые корабли частыми залпами проредили немногочисленные заросли на берегу бухты. Решив, что после такой обработки там взрываться уже нечему, они отошли от берега, уступив свое место транспортам. А вот тут их ждал небольшой облом-с! Подойти к берегу, из-за обширного мелководья, транспорты не могли. И основная часть работы пришлась на многочисленные гребные суденышки. Их англичане собрали со всего флота.
– Капитан! – поворачиваюсь я к де Сото. – Сигнал полковнику Аларкону – «С нами бог»!
– Слушаюсь, сеньор генерал!
Рюген удивленно смотрит на меня.
– Знакомый девиз, барон? Привыкайте, мы тоже, чай, не все в лесу росли…
– Но… что он означает в настоящий момент?
– По завершении высадки пехоты наши корабли уничтожат все гребные суда англичан.
– И… что?
– Эвакуация десанта станет невозможной.
– Но этим вы заставите их сражаться до последнего!
– Ради бога! Никто не станет им мешать. Джарвис или бросит свою пехоту, после чего ему не подаст руку даже нищий на лондонских улицах, или…
– Или?
– … подойдет к берегу, чтобы прикрыть их артиллерией.
Бредя по пояс в воде, держа высоко над головой ружья, английские солдаты постепенно выбирались на берег. Здесь, повинуясь командам офицеров, они спешно выстраивались в каре. Для этого имелись все основания – недосягаемые для артиллерийского огня, вдали маячили всадники. Количество их с ходу сосчитать было невозможно. Но точно – не менее нескольких сотен. Вот, видимо получив команду, они тронулись с места и, пришпоривая коней, рванулись в сторону выходящих на берег пехотинцев.
– Держать строй! Первая шеренга – с колена! Вторая стоя! К стрельбе! – побежали вдоль строя сержанты. – Готовсь!
На первый взгляд атака кавалеристов выглядела сущим безумием. Это надо было делать раньше, пока пехота еще не встала в каре. Но… кто знает, что сидит в голове у командира этих неразумных? Наверняка это вчерашние поселяне, только сейчас записавшиеся в ополчение. А раз они конные… то деньги у них есть! Этот факт немало воодушевил пехотинцев.
Вот скачущие шеренги приблизились к той черте, за которой уже можно будет открывать огонь…
И внезапно, словно чем-то напуганные, стали притормаживать своих коней, разворачиваясь в обе стороны.
Уходят?
В промежутках между всадниками стали видны какие-то повозки. Их возницы также натягивали вожжи, разворачивая свои экипажи.
Вот последние всадники уже убрались в стороны – на поле, перед стоящей пехотой, остался лишь десяток повозок.
Прочертив в небе дугу, наискось взлетела в воздух красная ракета.
И слитный грохот частых выстрелов разорвал тишину в клочья!
На повозках словно расцвели огненные цветы.
Десятки тяжелых пуль ударили по плотным рядам стоящих в каре пехотинцев. Первые шеренги были скошены, как громадной косой! А чудовищное оружие продолжало свою работу, безжалостно избивая растерянных солдат.
Жалобно звякнула о настил палубы подзорная труба.
– Лэнс! – адмирал в бешенстве сжал кулаки. – Сигнал всем кораблям – подойти ближе и прикрыть наших солдат артиллерией! И по форту тоже открыть огонь! Пусть не обольщаются – мы про них не забыли!
– Но, сэр! Мы не успеем поднять на борт шлюпки – они попадут под наши же ядра! Да и маневрам они будут мешать…
– Отвести их мористее! Пусть ждут команды!
Рявкнули задранные на максимальный угол возвышения корабельные пушки.
И – удачно! Первые же ядра упали в опасной близости от повозок. Одна из них прекратила стрельбу и окуталась дымом. Попрыгавшие с нее возницы и стрелки были подобраны соседней стреляющей колесницей, и все они на предельной скорости поспешили выйти из зоны обстрела. А там и вовсе скрылись из виду. Скорее всего, боевые ресурсы этих механизмов были ограничены.
И слава богу!
Менее чем за десять минут в передовых полках было выбито около тысячи человек. Разумеется, не все они были убиты. Большинство оказались ранены. Тяжелые пули, более чем полудюймового калибра, с легкостью пробивали по два-три человека зараз! Особенно в плотных построениях типа каре… Поэтому следующим приказом уцелевших офицеров было повеление рассредоточиться по полю. Неизбежным же следствием этого приказа стало ухудшение управляемости. Команды уже не так быстро проходили по растянувшимся порядкам. В результате около получаса ушло только на то, чтобы согласовать порядок развертывания войск. Появись в это время кавалерия противника… Но желающих лезть под огнедышащие жерла корабельных пушек отчего-то не нашлось.
В завязавшейся неразберихе сообразительность проявил майор Мортон. Его солдаты, выскочив вперед, утащили в глубь построения обломки стреляющей колесницы. Сорвав голос, майор убедил-таки командование в самом срочном порядке отправить этот трофей на ближайший транспорт.
А корабельные орудия продолжали высаживать по форту залп за залпом. На удивление всем, форт отвечал как-то неактивно. Нет, его ядра были по-прежнему меткими и опасными. И на кораблях то и дело замолкали разбитые орудия, от которых оттаскивали в сторону изувеченных канониров. Но вот стрелять орудия форта стали реже.
– Лэнс! Подойти ближе! Орудия форта сегодня стреляют неуверенно!
– Возможно, сэр, у них просто заканчивается порох?
– Вы правы, коммодор! Об этом я и не подумал… В самом деле, они стреляют уже несколько дней, а пороховые погреба там далеко не бездонные. Поднять сигнал! Всем кораблям – усилить огонь! Смешать с землей этих мерзавцев!
Повинуясь командам флагмана, корабли подошли еще ближе. Огонь форта уже заметно ослабел.
– Отдать якоря! Всех канониров на стреляющий борт! Ускорить стрельбу!
Приказ командира, разумеется, закон… никто и не спорит… но вот чтобы часто стрелять, чем-то приходится жертвовать, не так ли? Вот и рванул в недостаточно тщательно пробаненном стволе пороховой картуз, раскидав в стороны орудийную прислугу… Бывает… война…
– Сэр! С берега доставлен захваченный у противника стреляющий механизм!
– После, Лэнс! Форт уже вот-вот спустит флаг! Впрочем, погрузите эту штуку на корабль, отходящий на Ямайку. Снимите оттуда десяток раненых – трофей важнее!
А форт… форт внезапно затих. Еще вели огонь несколько орудий, перемещались по укреплениям фигурки солдат. Но уже стало ясно – его сопротивлению приходит конец. Правда, оставались два его собрата… но их судьба уже ни у кого сомнений не вызывала. Поддерживать такой темп стрельбы столь долгое время можно было лишь за счет непрерывных подкреплений людьми и боезапасом. А где их еще брать, как не на таких же фортах? Вот теперь, похоже, и то, и другое подошло к концу…
– Джентльмены! – полковник Ленокс принял величественную позу. – Цель – перед вами! Атакуйте форт и принесите мне их знамя!
– Сэр!
Кто там еще?
– Полковник Гордон? Что вам угодно? Вы слышали приказ?
– Сэр, позвольте обратить ваше внимание вон туда… – рука шотландца указала куда-то вбок.
– Что там такое? Башня? И что?
– От нее постоянно отъезжают всадники и отбегают люди. Надо полагать, там присутствует кто-то важный!
– И сколько там может быть народу? Человек пятьдесят? Из-за этого вы оторвали меня от…
– Сэр! Там, возможно, находится командование испанцев!
– Вдали от своих позиций и солдат? Не смешите меня, Гордон!
– И тем не менее, лорд Ленокс!
– Хорошо! Если вы не хотите помочь своим товарищам…
– Пяти тысяч человек на один форт будет вполне достаточно, сэр!
– Ступайте, полковник… куда вам угодно… – И Ленокс отвернулся, всем своим видом выражая недоумение и бескрайнее удивление.
– Сеньор генерал! – возглас де Сото оторвал меня от подзорной трубы.
– Что такое, капитан?
– Посмотрите! – рука его вытянулась куда-то влево.
– Что там? А… еще один полк? Совершает фланговый обход? Флаг им в руки, там все поле перекопано и ловушек полно… Далеко не уйдут.
– А если они свернут в сторону?
– На нас, что ли? С какого бодуна, капитан? Огня отсюда никто не ведет. Наблюдательный пункт, да, хорош. Только и с кораблей вид не хуже.
– Но у нас мало охраны!
– Так и англичане пока что не высказывают никаких враждебных намерений.
– Может быть… отозвать сюда парочку скорострелок?
– И ослабить Эль Гато и Клима? Тогда мы не сможем устроить бяку их флоту – просто стволов не хватит. У нас там внизу полсотни кавалеристов отдыхают, пошлите их, пусть помаячат перед ними, авось притормозят на полчаса. А за это время все и кончится.
Держа в руке подзорную трубу, подходит Рюген.
– Генерал… я… эти ваши стреляющие повозки… Воистину страшное зрелище! Кто же сумел додуматься до такого… даже и не знаю, как все это назвать?!
– Будете удивлены, барон, но и это наш с вами соотечественник. Был такой атаман на Украине, батька Махно…
– Сэр! Со стороны башни выдвинулись полсотни кавалеристов. Скачут на нас!
– Все правильно, Мортон. Я и сам это вижу хорошо. Нас хотят задержать. Мы не ошиблись, там сидит кто-то важный. И сил у него немного… Возьмите свой батальон и прикройте левый фланг. На кавалеристов не обращать внимания и не преследовать. Дайте по ним пару залпов – этого хватит, чтобы отбить у них охоту мельтешить под ногами у серьезных людей.
Разгоряченные боем кавалеристы-ополченцы, увидев разрыв в порядках наступающего полка, со всей дури ломанулись именно туда. За что и поплатились практически сразу же. Буквально на несколько секунд замедлив шаг, пехотные колонны дали залп, еще один… И назад удалось уйти неполным двум десяткам…
Залп!
Содрогается громада линкора. Облако дыма на некоторое время застилает обзор. С криками и руганью возвращают на место свои пушки канониры. Сейчас… Дым разойдется, и можно будет навести пушки поточнее.
– Лэнс! Так стрелять! Еще несколько залпов – и наша пехота подойдет совсем близко. Надо успеть накрыть испанцев, чтобы они не подсыпали угольков за шиворот нашим парням!
– Гу-га! Гу-га! Навались!
Скрипят и сгибаются от нагрузки весла. Ветерок обдувает раскрасневшиеся от азарта (и некоторой дозы спиртного) морды.
– Ходу, парни! Ходу!
И БПТ (Боевые Пулеметные Тримараны – так теперь назывались модифицированные под тяжелые пулеметы Боевые Десантные Каноэ, примененные Котозавром при штурме острова два года назад) выскакивают из-за мыса.
Вот она – цель.
Перед ними – буквально рукой подать – скопище разнообразных шлюпок. Прижавшись друг к другу, болтаются они в тылу английской эскадры. А вот и их лидер – небольшое посыльное суденышко. Среди этих лодчонок оно смотрится как-то основательно и внушительно.
– Пожарники! Поливай!
Упершись ногами в днище, приникли к «Кипчакам» первые номера.
Ду-ду-ду-дут!
Шестнадцатимиллиметровые пули без особого напряжения пробивают тонкое дерево бортов. Походя смахивают с палубы лидера его небольшую команду. Никто из них даже не успевает добежать до маленьких медных пушчонок.
– Топи их всех!
Пробитые тяжелыми пулями борта шлюпок напоминают решето. Даже легкие волны теперь захлестывают дырявые скорлупки.
– Разделились! Обход с флангов! Загоняй!
И десяток тримаранов послушно распадается надвое, огибая свои жертвы с двух сторон. Пулеметы теперь ведут огонь чуть наискосок относительно направления движения плавучих тачанок. Но почти все пули находят свою цель – всевозможных плавсредств на воде еще вполне достаточно.
– Капитан! – поворачиваюсь я к де Сото. – Сигнал москитному флоту! Выбить матросов палубных команд на линкорах! Шлюпкам уже почти кирдык, так что можно на них больше внимания не обращать! Самим бы им выплыть… не до пехоты уже.
– Почему так, сеньор? – маркиз с интересом разглядывает происходящее в заливе избиение младенцев. Иначе как-то трудно охарактеризовать происходящее. Потеряв своего единственного защитника, уцелевшие лодчонки и корабельные шлюпки изо всех сил рванулись под защиту больших кораблей.
– А тогда линкоры, не имеющие хода, станут легкой добычей полковника Аларкона…
– Адмирал! Сэр! Посмотрите туда, – коммодор весьма непочтительно дернул за рукав Джарвиса.
– Что? Наши шлюпки?! Куда смотрел командир «Пенелопы»?
Увы, но он вряд ли сумел бы ответить на этот вопрос… С проходящего вплотную к борту БПТ сильная рука послала на палубу суденышка зажигательную бутылку. И теперь косматое пламя, весело треща, охватывало доски палубного настила. Потушить пожар на борту деревянного судна сложно, даже имея в своем распоряжении полную команду. А уж когда от нее остался едва ли с десяток матросов…
– Коммодор! Открыть огонь по этим нахалам! И что это вообще за каракатицы такие?
– Сэр, но тогда мы сами перетопим большую часть наших уцелевших пока еще шлюпок! Что касается вражеских лодок, сэр, то о похожих мне рассказывал знакомый офицер, плававший в Южных морях. Такие в ходу у тамошних туземцев, сэр.
– Вот как? Не умеют строить нормальные корабли, перенимают выдумки грязных варваров! Не важно… Прикройте наши шлюпки бортами кораблей! Эти скорлупки ничего не смогут сделать с большими кораблями!
А вот это вряд ли… Конечно, толстый, не всяким ядром пробиваемый борт линкора пуля «Кипчака», может быть, и не пробьет… Но этого никто делать и не собирался. А вот ползущие по вантам матросы… у них такой защиты нет! И палубные команды британских кораблей уже очень скоро об этом пожалели…
В горячке боя словил клина один из пулеметов – разорвало гильзу в патроннике. И пока команда тримарана лавировала между уцелевших шлюпок противника, увлеченно паля по ним из револьверов, расчет пулемета с помощью ремкомплекта, матерясь, вышибал застрявшую гильзу. Выбили! Хоть и не сразу, похудев от нервного перенапряга на добрую пару килограммов. Оживший пулемет брызнул горячей свинцовой струей по открывшимся орудийным портам ближайшего корабля.
– Сэр! С зюйда подходят корабли!
– Сколько, Лэнс? – Джарвис благоразумно отступил под прикрытие надстройки. Уже несколько раз визжащие пули пролетали в непосредственной близости от него. Рисковать головой, таким образом и далее оставаясь на виду, было неразумно.
– Один, два… пять вымпелов! Это испанские суда, сэр! Идут быстро, даже слишком.
– Это новые фрегаты Аларкона… – процедил сквозь зубы адмирал. – Лэнс! Мы должны выйти им навстречу! Здесь мы как в ловушке! Маневра почти нет! Поднять паруса, наконец! И откройте огонь по этим нахалам, черт с ними, со шлюпками этими!
С грохотом распахнулись орудийные порты кораблей, обращенные в сторону моря. Оттуда высунулись десятки стволов. Теперь уже не один корабль – вся эскадра готовилась дать ответ безумцам, решившим атаковать их таким образом.
– К повороту! – привстал с банки на командирской канонерке Клим. – Навались, парни! Сигнал остальным – маневр уклонения! Поставить корабельные шлюпки между нами и флотом!
Стрелять по относительно быстро передвигающейся лодке из корабельной пушки XVIII века, разумеется, можно. И иногда – очень даже эффективно. Картечью, например. Но в данный момент пушки были заряжены ядрами – готовились-то стрелять по форту! Так что мощный залп более чем сотни орудий прозвучал грозно, но, по большей части, бесполезно. Ядра вспенили море, некоторые из них упали в опасной близости от своих же шлюпок. Одна невезучая гичка была потоплена прямым попаданием. Если и оставались в ней живые после пулеметного обстрела, то теперь их души точно покинули бренный мир…
А вот ответный огонь пулеметов причинил теперь уже орудийным расчетам гораздо больше неприятностей… Даже закрывшиеся для защиты от пулеметного огня крышки орудийных портов помогли мало – пули легко пробивали их толстые доски, значительно уступавшие по прочности корабельным бортам. Смерть прошлась раскаленной косой по батарейным палубам. В результате этого досталось многим, ослаб даже огонь орудий противоположного борта. Хотя форту это уже помочь не могло, там вели огонь две-три пушки…
Воспользовавшись переносом огня, на верхнюю палубу повыскакивали остатки палубных команд. Повинуясь командам уцелевших офицеров, они ринулись вверх – к парусам. Засвистели дудки боцманов и около кабестанов, надо было поднимать якоря.
– Разворот, парни! А ну-ка – посшибать в море этих обалдуев! Четным номерам – огонь по мачтам, нечетным – по батарейным палубам!
Встав на ноги, сигнальщик лихо отмахивает флажками, передавая сигнал на остальные шлюпки.
– Мистер Морлоу! – хватает за плечо лейтенанта, командовавшего батареей на второй палубе, коммодор Лэнс. – Вон ту канонерку видите?
– Да, сэр!
– С нее отдают сигналы на другие канонерки! Там их командир! Он руководит нападением!
– Передать всем – огонь по нему! Картечь!
– Есть, сэр!
Ленокс привстал на стременах. Вот он – форт. Изрытые ядрами валы, перекопанное ямками и какими-то канавками предполье. Закрытые щитами амбразуры молчат, только отдельные фигурки еще появляются то здесь, то там – отступают к другим фортам. Потянулись в сторону города отдельные всадники – тоже отходят?
– Джентльмены! Еще триста ярдов – и сигнал к атаке! Мы возьмем эти развалины!
– Сеньор генерал!
– Да, Санчес?
– Я взял на себя смелость вызвать подкрепление, наших сил может не хватить, чтобы отбить наступающих.
– Вы так полагаете? Маркиз, сколько здесь у нас людей?
– Кавалерии… ее больше нет. Полторы сотни штурмовиков, десяток посыльных. Оркестр полковой.
– Господи! А они-то здесь зачем?
– А откуда, по-вашему, сеньор генерал, я должен брать трубачей? Нам же потом надо будет к уцелевшим англичанам идти? На переговоры. Положено это делать в сопровождении трубача! – удивленно пожимает плечами де Брега.
– Да? Черт, упустил я как-то этот момент… Санчес, всех взводных снайперов – на крышу башни! Пусть поработают над офицерами этого полка! За каждого сбитого – отдельная премия! Из моего кармана!
Натыкаюсь взглядом на барона. Черт, как я мог забыть!
– Майор, распорядитесь, чтобы охрана господина барона препроводила его в безопасное место, тут скоро может стать неуютно…
Не обращая более внимания на раздосадованного Рюгена, поворачиваюсь к амбразуре.
Так… а ведь дело-то к концу идет!
– Капитан! Сигнал фортам – фаза два!
Полковник Гордон протянул руку.
– Смотрите, Мортон, на крыше башни стоит человек и размахивает флагами. В этом есть какая-то система… Там точно есть кто-то, руководящий боем и знающий то, что задумали испанцы. В башне находится их командование, я в этом уверен.
– Но отчего здесь, сэр? Почему не в форте?
– А зачем, майор? По башне никто не стреляет, опасности никакой нет. А обзор с нее ничуть не хуже, чем с фортов. Если бы не мы… то это могло бы продолжаться до бесконечности.
Вскрикнув, упал с коня один из офицеров. Схватился за плечо второй.
– Мортон! Всем спешиться! Стрелки противника ведут прицельный огонь по всадникам! – крикнул полковник, уже соскальзывая наземь с коня.
– На таком расстоянии, сэр? – Майор тоже уже спрыгнул на землю и сейчас вглядывался в сторону башни.
– Я уже ничему более не удивляюсь, майор! Эта наша экспедиция с самого начала пошла как-то не так…
Повинуясь командам своих офицеров, полк развернулся в шеренги.
– Капитан! – кричу я Санчесу. – Стрелкам – усилить огонь! Надо притормозить этих упрямцев, пока они не подошли к башне! И отсемафорьте Климу, пусть погоняет англов еще немного, корабли уже на подходе!
– Слушаюсь, сеньор генерал!
Подошедший сбоку маркиз выглядывает в амбразуру. Качает головой.
– Они уже и так достаточно близко подобрались… Может быть, отдадим приказ форту?
– Нет, майор. Англичане еще не вошли на минные поля. Потеряют сколько-то народу, но основные силы сохранят. И тогда эта бодяга завертится с новой силой… А у нас не так уж и много солдат. Да и жизни их я хотел бы, по возможности, сохранить.
– Навались, парни!
И снова гнутся весла. Но уже все чаще срываются руки и с хрипом выходит воздух из пересохших губ…
Скорость тримаранов падает. А подходящие фрегаты еще далеко…
– Не торопитесь, Джойс! Дайте ему подойти поближе!
– При всем уважении к вам, сэр, но сейчас мне подсказывать не нужно! У меня только один выстрел! Мы просто не успеем перезарядить орудия – посмотрите вокруг!
Лейтенант Морлоу оглядывается. Орудийная палуба завалена телами матросов. Убитых не так уж и много, больше раненых. Но эти раны… У некоторых просто оторваны руки и ноги, безжалостный свинец, влетая в отверстия орудийных портов, каленой метлой подметает помещение. Со звоном рикошетируя от орудийных стволов, пули по самым неожиданным траекториям летают по всей палубе. И очень часто находят себе жертву, даже в надежном укрытии. Немногие уцелевшие матросы скрываются за толстым бортом, его пули пока что не пробивают. Перезарядить под таким огнем пушки – задача почти невыполнимая. А проклятые испанские канонерки все время вертятся под самым бортом, моментально реагируя на любое движение на кораблях. Что сейчас происходит на верхней палубе, лейтенант не знал. Но ничего хорошего, судя по тому, что корабль все еще стоит на месте, там тоже не происходило. Однако… есть приказ начальника штаба, и его нужно исполнять.
– Фитиль! – вопль канонира резанул по ушам, на мгновение перекрыв трескотню скорострелок противника.
Присевший сбоку матрос протягивает руку… и она, отсеченная пулей по локоть, падает на палубу.
Подхватив из нее пальник, лейтенант подскакивает к пушке.
– Пали!
Сноп свинцовой картечи, просвистев в воздухе, накрывает лодку почти полностью…
– Мортон! Волынщиков вперед! Сигнал к атаке!
И мощные звуки волынок на некоторое время перекрывают даже отдаленную канонаду.
Взяв на изготовку ружья, солдаты с мрачным остервенением двинулись на штурм.
– Однако, сеньор генерал… Англичане оказались упорнее, чем я думал! – присев около окна, майор проверяет свои револьверы. – Может быть, они все же отойдут? Потери среди их офицеров… я бы сказал, весьма впечатляющи!
– Мелодию слышите, маркиз?
– Это волынки-то? Слышу.
– Это «Scotland the Brave», майор. Там не совсем англичане. Это шотландцы, и они не отступят.
– Будем драться, сеньор генерал? – де Брега абсолютно невозмутим.
– И очень жестко, маркиз.
Прихватив дробовик, сбегаю вниз. Там под прикрытием башни стоят угрюмые усачи из инженерно-штурмового батальона. Их немного, всего около сотни человек. Хреновастенько, если учесть, что наступающих шотландцев больше почти в восемь раз!
А у нас сколько? Этих ребят сотня, может, чуть больше. Офицеров и посыльных… ну еще десятка два. Оркестрантов столько же, хотя от них в этой драке толку…
– Слушать всем сюда! Гранатометчики – ко мне!
Из рядов солдат выступают шесть человек.
– Боезапас?
– По шесть гранат, сеньор генерал!
– Открываете огонь, когда пехота противника подойдет на двести шагов. Отстреливаете все и отходите сюда. Основная цель – плотные группы солдат, сержанты и офицеры. Все – марш на позиции!
Топот ног – ребята умчались. А хриплые звуки волынок все ближе…
– Всем остальным! Перезарядить оружие! Пулями! По команде – беглый огонь! Со ста метров. Как раз для ваших стволов. По десятку пуль выпустить успеете без проблем. Когда противник подойдет на пятьдесят метров, следующая перезарядка – картечь! Стрелять с пятидесяти метров, целимся в грудь. Далее – гранаты, все, что у вас есть. Если и это их не остановит – контратака! Стрелять до последнего момента, наше основное преимущество именно в скорострельности.
Вставшие на пути шотландцев разрывы ружейных гранат сбили темп наступления и заставили солдат попятиться. Наличия в этом месте артиллерии как-то никто не ожидал. Следующие гранаты легли в глубине строя, выкашивая сразу по несколько человек.
– Вперед, ребята! – полковник взмахнул над головою шпагой. – Пушки не могут стрелять так часто, это что-то другое! Да и потери от них не так уж велики!
Ну… это еще как сказать… Хотя в одном Гордон оказался прав: сделав по несколько выстрелов, неизвестные стрелки умолкли. Тем не менее урон наступавшим они смогли нанести достаточно существенный.
Вот и башня. Старая, потемневшая от времени кладка. Поросшие плющом стены. С крыши башни поднимаются дымки – стрелки противника продолжают свою работу. Но ничего! Скоро вы, парни, на своей шкуре испытаете всю прелесть полета сверху вниз!
Сигнал трубы!
По нему из травы поднимается редкая цепь стрелков.
Их немного, около сотни.
Но неожиданно частый и беспощадно точный огонь этих солдат наносит просто ужасающие потери!
Ответные залпы шотландцев тоже достигают своей цели, но их выстрелы не столь точны, и большинство пуль попусту вспахивает сухую землю.
– Вперед!
Полковник еще невредим, уцелели и офицеры рядом с ним. Стрелки на башне стараются вовсю, но эта группа людей им пока что не по зубам.
Еще десяток ярдов… еще…
Солдаты противника перестают стрелять и начинают что-то бросать в сторону наступающего полка.
После первых же взрывов майор Мортон кричит во все горло:
– Залечь! Всем лечь на землю…
Спустил курок своего ружья стрелок на башне…
Шпага Мортона косо воткнулась в землю…
– Перезарядка!
Залязгали металлом солдаты, защелкали затворы, перезаряжая оружие картечными патронами.
– Огонь!
И грохот частых выстрелов эхом отдается в опустевшей башне.
– Генерал! – сбоку стоит Санчес. – Возьмите кирасу!
– Некогда, капитан! Не успеем!
– Все равно! Я не выпущу вас так, без защиты!
– Моя защита – это вы все, капитан!
Подскакиваю к сбившимся в угол дворика музыкантам.
– Становись!
Звон металла (это они трубами друг об друга цепляются), и шеренга оркестрантов выстроилась передо мной.
– А ну!
Что?
Что им такого приказать? Я ведь и названия маршей здешних толком выучить не успел, все не до того было.
– «Прощание славянки»! Во всю мочь! Начали!
– Вперед! – Гордон, без шляпы, сбитой пулей, с окровавленной щекой, был в этот момент страшен. – В атаку! Растопчите их в пыль!
Сломав строй, шотландцы с ревом устремились к башне.
Навстречу им грянули выстрелы, и свинцовая картечь щедро проредила ряды наступавших.
Но слишком силен был порыв атакующих, и остановить их было уже нереально…
– Что за задержка? – приложил подзорную трубу к глазу лорд Ленокс. – В чем дело?
– Предполье усеяно ловушками, сэр! – подскакал сбоку адъютант. – В землю забиты колышки, перепутанные веревками, и это не дает возможности идти так быстро, как раньше. Есть какие-то ямки, которые тоже мешают нормальному продвижению.
– Испанцы… – процедил полковник сквозь губу. – Нормально воевать они не умеют, надо полагать?
Со скрипом приподнялись тяжелые ставни на валах, и на подошедших солдат хмуро глянули… жерла целехоньких пушек. Заряженных картечью. Двойным зарядом…
– Огонь! – Старый Империалист сумел-таки выдержать паузу. Быстро передвигаться по усеянному ловушками предполью было совершенно невозможно. А залечь… на ровном, как стол (ну, почти ровном…), пространстве? Ради бога! Эффект все равно был бы одинаковым… Небольшие ямки – плохое укрытие для сотен солдат!
Картечный залп двух десятков пушек немаленького калибра, да почти в упор… впечатление жутковатое производит. А уж воздействие этого зрелища на уцелевших…
– Ракета!
И сидевшие до того момента в окопах стрелки дружно встали на ноги.
– Огонь! Беглый огонь!
Почти тысяча скорострельных ружей да на таком расстоянии… шансов у атакующих резко поубавилось.
– Лейтенант! – повернулся Кулькин к сидевшему у гальванической батареи офицеру. – Замкнуть цепь!
И по проложенным в земле проводам пробежал ток.
Вздыбилась земля под ногами английских солдат. Близкий взрыв опрокинул коня полковника Ленокса, и тот, падая, увлек за собою своего седока. Придавленный конем всадник уже не видел разбегающихся в стороны своих людей.
– Одерживай! Круче к ветру!
Фрегатов новой постройки у нас было всего два. Остальные суда надергали с бору по сосенке. Замыкающим вообще шел французский тридцатидвухпушечный «Калипсо». Общее количество орудий на нашей импровизированной эскадре не доходило и до сотни, причем – самых разнообразных калибров. От вполне современных – на скоростных фрегатах – до откровенного старья на палубах у прочих судов.
Но как бы то ни было, а бортовой залп полусотни стволов… это, знаете ли, очень весомый аргумент. Способный поставить жирную точку в чьей-то судьбе. И военной карьере заодно.
Ядра испанской эскадры прошлись по верхним палубам британских кораблей, окончательно превращая в хлам уцелевший рангоут. Все, теперь ни о каких парусах и думать нечего! Их просто негде (да и некому уже…) поднимать… Собственно говоря, тяжелые пули «Кипчаков» и так уже проредили сложную оснастку кораблей, словно топор пьяного дровосека внутренности концертного рояля. Разобрать, где там чего, с первого взгляда было затруднительно.
– Сэр! – коммодор зажимал окровавленное плечо. – Мы уже не можем сопротивляться, сэр! У нас нет возможности стрелять и маневрировать!
– Вижу, коммодор… Прикажите… спустить флаг…
К борту «Бойда» подошла одна из канонерок. Сидящие в ней усачи злорадно скалили зубы.
По сброшенному вниз трапу наверх, не торопясь, вскарабкался один из них. Огляделся и присвистнул.
Заваленная обломками рангоута палуба напоминала собой японскую деревушку после землетрясения. Пройти по ней прямо, хотя бы и десяток метров, было почти нереально. Огибая груды поломанного дерева, к поднявшемуся на палубу человеку подошел высокий офицер с перевязанным плечом.
Увидев офицера, визитер подобрался. Отдал честь.
– Лейтенант дон Франсиско-Мигуэль-и-Хесус!
– Коммодор Лэнс.
– Честь имею, коммодор! – церемонно поклонился испанец.
– Вы командуете этими канонерками, лейтенант?
На лицо испанца набежала тень.
– Не я, коммодор. Ими командовал капитан первого ранга Клим.
– Отчего ж он не прибыл сюда лично?
– С того света не возвращаются, коммодор. У вас были неплохие канониры…
– Сочувствую, – наклонил голову Лэнс. – Прошу вас следовать за мной, лейтенант.
Джарвис поднял голову. Из-за обломков рангоута показался его начальник штаба, сопровождаемый каким-то офицером. Покрой формы незнакомый… испанец? Да, скорее всего. Адмирал грузно встал на ноги. Тяжелый и позорный момент… но и это надо пережить.
– Передайте своему командованию… – слова давались Джарвису с трудом. – Мы… мы сдаемся.
– Да, сеньор адмирал! Я уполномочен принять вашу капитуляцию!
Уже на обратном пути к трапу Лэнс, наклонившись над фальшбортом, оглядел стоявшую у борта канонерку. Узкий длинный корпус, должно быть, весьма валкое суденышко, если бы не вынесенные на кронштейнах за борта поплавки. Непонятная, поблескивающая металлом установка на носу. Толстый ствол, металлический щит, закрывающий стрелка.
– Скажите, лейтенант, а кому из капитанов пришла в голову эта, несомненно, интересная идея – установить скорострельное оружие на быстроходных судах? Согласен, в подобных условиях, – кивнул он на бухту, – это работает. Но в условиях открытого моря…
– В свое время это предлагал сделать еще лейтенант Рыбаков. Тогдашний начальник таможенной службы Калифорнии. Но в то время… руки не дошли, сеньор коммодор! А вот сейчас – вспомнили.
– Таможенной службы? – удивился Лэнс. – А она какое отношение имеет к флоту?
– Да такое же, как и мы все, сеньор коммодор! Мы же не военные моряки!
– А кто же вы?
– Таможенники, сеньор коммодор…
По усыпанному обломками оружия и мертвыми телами полю двигалась странная компания. Впереди, осторожно обходя убитых и стараясь при этом не запачкать свои роскошные туфли, шел франтовато одетый идальго. Всякие сомнения в его национальной принадлежности отпадали сразу. Достаточно было лишь внимательно рассмотреть платье франта и одеяние сопровождавших лиц. По самым скромным прикидкам, только продав все эти расшитые тряпки, можно было бы, без затруднений, снарядить полк. А то и не один…
Подойдя к башне, идальго окликнул офицера, распоряжавшегося там.
– Лейтенант!
– Слушаю вас… э-э-э… – запнулся тот, слегка удивленный появлением этого франта.
– Маркиз Альваро Родригес де Морон! – ответил на его молчаливый вопрос один из спутников франта.
– Слушаю вас, сеньор маркиз!
– Мне нужен ваш командир… генерал… – маркиз обернулся к своим провожатым.
– Дон Алехандро Конторович.
– Сеньор генерал вон там, – указал рукой лейтенант. – Если таково будет пожелание вашей милости, то я готов вас к нему проводить.
Сопровождаемая им процессия двинулась дальше.
– Крепкий мужик, – сказал я, разглядывая тело полковника. – И командир, судя по всему, не из последних. Жаль, не на той стороне воевал.
Маркиз, припадая на раненую ногу, подошел ближе.
– Да, надо отдать ему должное… я думал, уже все. Заряды у меня все кончились, а шпага сломалась. Жаль, хороший был клинок!
– Де Сото спасибо скажите, майор. Если бы не он…
– Выздоровеет – скажу. И выпьем вместе обязательно.
Нас всех спасла подошедшая рота первого полка. Та самая, за которой послал Санчес. Если бы не они, нанесшие неожиданный удар в спину озверевшим шотландцам… то трудно сказать, чем все это закончилось бы. Мы уже отступили к подножию башни, с крыши которой, расстреляв все патроны, бросались черепицей наши стрелки. В моем револьвере оставалось два заряда, цевье дробовика треснуло от могучего удара прикладом… в общем, было хреново. Капитан, прикрывая от выстрела маркиза, получил пулю в плечо, и его уволокли наверх, туда, куда мы стаскивали всех раненых. Штурмовиков оставалось менее двух десятков. Израсходовав все патроны, они уже отбивались врукопашную. А шотландцев еще было многовато… Подошедшая рота дала залп и бросилась в штыки. И теперь уцелевших солдат противника перевязывали наши санитары.
– Что там, у форта?
– Все в порядке, сеньор генерал. Оставшиеся без командования англичане сложили оружие.
– Ну а то, что их флот спустил флаги, я и сам уже видел.
Поднимаю руку, чтобы вытереть с лица пот, и вижу странную компанию.
– Маркиз, посмотрите! Это еще кто такие?
Подошедший франт отвешивает церемонный поклон и представляется. И что это за фрукт такой?
– Позвольте мне вручить вам, сеньор генерал, послание от Его христианнейшего Величества!
Ага… это такой у короля почтальон… Ну и что ж интересного пишет нам Его Величество?
«… Принимая во внимание… руководствуясь самыми лучшими побуждениями…»
Черт возьми, да смысл-то письма в чем?!
Ага, вот оно…
«…возложить на маркиза дыр-дыр-дыр де Морона… что возложить?! Переговоры?!»
Наверное, на моем лице сейчас можно было увидеть что-то весьма неаппетитное, ибо маркиз со своей свитой шарахнулся в сторону.
Сбоку осторожно протягивается рука де Брега и забирает из моих сведенных судорогой пальцев королевское послание.
Читать между строк его учили, надо полагать, весьма основательно, и смысл письма он уловил почти мгновенно.
– Вот что, любезный мой де Морон… – начинает майор.
– Что вы себе позволяете, майор?! – вспыхивает королевский посланец. – Кто вы такой?
– Маркиз де Брега, – холодно отвечает мой зам по строевой. – А вот кто вы такой, что меня об этом спрашиваете? Или я уже должен представляться? Вам?
Так, сдулся франт.
– Насколько я понимаю текст послания, Его Величество поручил вам провести переговоры с адмиралом Джарвисом?
– Да, маркиз. Все так.
– Предмет переговоров?
– Беспрепятственный вывод наших войск с Мартиники.
– А тут есть кто-то, кто способен организовать таковое препятствие?
– Но… английская эскадра…
– Перед вами, маркиз. Адмирал Джарвис спустил флаг и сдался.
– А… а десант?
– Уцелевшие солдаты сложили оружие. Сейчас идет подсчет пленных. Их слишком много… кстати, маркиз! Вы ведь сюда по морю не пешком пришли?
– Меня ждет бриг!
– Вот и отлично! Заберите с собою пленных офицеров десанта, хорошо?
Подъехавшая к зданию больницы Святого Христофора коляска притормозила около главного входа. Неторопливо вышедший из нее джентльмен важно проследовал внутрь. Доктор Джеймс Кларк никуда не спешил. Прошли уже те времена, когда он, совсем еще молодым человеком, поспешал к своим больным. Жизнь устроилась и вошла в свою колею. Помочь всем и каждому – дело, конечно, благое, но… труднодостижимое. Да и не каждый требующий помощи больной таковой заслуживает. Есть среди них люди достойные, к которым сам доктор Кларк относился с подобающим их положению уважением. Вот на этих пациентов и распространялось все внимание доктора.
А есть и… другие. Кои должны быть рады тому, что ученый доктор уделяет им толику своего драгоценного времени.
Снисходительно отвечая на приветствия немногочисленного персонала больницы, доктор неторопливо проследовал в свой кабинет. Здесь его терпеливо ожидал ассистент Штокман.
– Ну-с… что у нас тут нового? – грузно опустился в свое кресло Кларк.
– Все как обычно, сэр. Ничего особенного. С улиц вчера доставлено трое забулдыг, пострадавших в пьяной драке. Двое уже отдали богу душу, а один что-то подзадержался…
Так… – ассистент перевернул несколько листов в своей тетради. – Скончался один рабочий, тот, что упал с лесов на строительстве корабля… Шестерых других мы отпустили, полагаю, что полученное ими лечение поспособствует скорейшему выздоровлению… Что еще? Да, собственно говоря, и все… Остальные дела вашего внимания не заслуживают…
– Угу! – доктор, кряхтя, приподнялся со своего места. – Стоило за этим ехать… А! Клаус, та девчонка, что подобрали около порта… так ничего и не вспомнила?
– Нет, сэр! Здоровье ее пошло на поправку, но память… Видимо, ее очень сильно ударили тогда по голове.
– Не иначе как за пару пенни… Ходить она может?
– Может. Уже понемногу прибирается в больнице. На улицу мы ей пока не разрешаем выходить.
– И давно она прибирается?
– С неделю.
– Дайте ей… шиллинг и отпустите на улицу. Ничего большего мы для нее сделать не сможем…
– У вас добрая душа, сэр!
Худенькая девушка в простеньком сером платье медленно шла по улице. Порою она останавливалась и приседала на обочине отдохнуть. Видимо, дорога давалась ей тяжело. Правда, в такие моменты внимательный наблюдатель мог бы заметить, как из-под полуприкрытых век ее осторожный и внимательный взгляд ощупывает улицу, останавливаясь на прохожих. Впрочем, на окраинных улицах Лондона их было немного.
В очередной раз устроив себе отдых, девушка осмотрела дом, стоящий в конце улицы. Перед его воротами стояла карета. Сидящий на козлах кучер мирно клевал носом. Спустя несколько минут из дома вышел хорошо одетый джентльмен и сел в экипаж. Кучер подернул вожжами, и карета, тронувшись с места, скрылась за поворотом.
– Эй, парень! – окликнула девушка пробегавшего мимо мальчишку. – Не знаешь, кто это такой сейчас отъехал?
– В карете? Это ученый доктор Энтони! Говорят, к нему приезжают лечиться лорды!
– Да ну?
– Правда! А недавно, на пожаре в порту, его благодарил адмирал!
– Надо же… А не знаешь, ему в доме служанка не нужна?
– Там уже есть миссис Марта! Она строгая!
– Жаль… не повезло мне…
– Попробуй вон там, видишь дом под серой крышей?
– Вижу.
– Там живет пожилой джентльмен, мистер Харроу. У него как раз недавно умерла служанка. Она работала там уже десять лет!
– Так ему и самому уже, наверное, много лет?
– Много! Уже за пятьдесят!
– Спасибо тебе. Найду там место – с меня пенни!
Артем вернулся вечером. Наскоро перекусив, он поднялся наверх. Сегодня четверг – время очередного радиосеанса. Кое-что любопытное ему удалось накопать, будет чем обрадовать ребят в Форте. Прихватив со стола свечу, он шагнул на лестницу… и остановился.
Сильная рука медленно поползла к поясу. Там, под одеждой, висел любимый кукри…
– Может быть, ты не будешь тыкать в меня ножом? – осведомилась темнота.
– Ко…
– Тсс… я еще не вернулась… не шуми.
– Как ты вошла? Хотя… прости, у меня голова идет кругом…
– Завтра встречай меня за городом. В обычном месте.
– Во сколько?
– В обед. Кстати говоря, я не ела целый день!
– Обожди! У меня на столе остался хлеб и ветчина! Сейчас принесу!
Присев на ступени, он наблюдал за тем, как Марина торопливо глотает пищу. Похудела… шрам на виске.
– Мы почти похоронили тебя. Харгривс нашел человека в черной одежде, я думал…
– Он тоже. Я взяла с собою свое серое платье, вот это. А комбинезон остался на чердаке. Ты мое снаряжение забрал?
– Да. Оттого и сомневался в том, что ты…
– Понятно. Надо было еще и комбез сверху положить, не учла.
– А кто был… эта девушка…
– Энн Карлайл. Циркачка и танцовщица. Из ирландских фениев. Мы с ней одного роста, даже волосы похожи. Только голоса разные, оттого я все время и говорила шепотом, его не идентифицировать. Она пробовала делать так же. Ее задача в тот день заключалась в том, чтобы отвлечь на себя внимание часовых у ворот. Зачем она полезла внутрь… и где взяла пистолет? Теперь мы этого уже не узнаем.
– А потом?
– Меня глушануло взрывом, еле выползла на улицу. Отошла кое-как пару кварталов… и все. Пришла в себя только в больнице. Сымитировала потерю памяти, ждала – не пасут ли меня? Когда убедилась в том, что все чисто, пришла сюда. День смотрела за домом, нет ли слежки? Как стемнело, пробралась сюда.
– А…
– Завтра. Когда вернусь. Мне идти пора, еще где-то поспать нужно.
– Так… – взгляд Артема указал на дверь ее спальни.
– И вызвать обморок у миссис Марты? Давай уж до завтра обождем, хорошо? Да, и купи мне на рынке каких-нибудь трав, ладно? Не могу же я приехать с пустыми руками?
– Добро! До завтра так до завтра! Только больше не пропадай!
– Нас так легко не съесть…