— Арестован ли, дружок, этот негодяй Лапиер?
— Я не получал такого приказа, — ответил Ренье.
— Так поди и сразу арестуй его.
— Слушаюсь, генерал!
— Постой. А префект Фрошо собирает комиссию?
— Еще нет, генерал. Фрошо ночевал сегодня в Ножане, и его ждут с минуты на минуту. Он должен скоро подъехать.
— Хорошо, — прикинул Лагори, — я сейчас вернусь в министерство, а ты хватай этого живодера Лапиера…
Холеные лошади герцога Ровиго развернули карету и покатили ее с Гревской площади обратно на набережную. Лейтенант Ренье взвел курок пистолета и поднялся в канцелярию префектуры, где свора чиновников шалела от непонимания событий.
— Господа! — привлек их внимание Ренье. — Кто среди вас по фамилии Лапиер? Сюда его — живого или мертвого.
Чиновники нестройной толпой отхлынули к окнам, похожие на скромных барашков, завидевших голодного волка.
— Лапиер! — помахал Ренье пистолетом, и толпа стала рассасываться перед ним, образуя трагическую пустоту вокруг затравленно глядевшего молодого франта в сиреневых панталонах. Чиновники выдавали его с головой, только б их не трогали…
— Иди-ка сюда, миляга Лапиер, — поманил его Ренье. Но Лапиер вдруг рванулся вперед, панически вытянув руки, и сиреневые панталоны мигом исчезли из канцелярии.
— Стой! — Ренье припустился за ним.
Коридор кончался тупиком, но быстро настигаемая жертва толкнула боковую дверцу. Ренье лишь успел заметить широкую фаянсовую вазу, расписанную нарциссами, назначение которой понятно каждому, — и… задвижка щелкнула изнутри.
Из-за двери слышались заклинания Лапиера.
— Клянусь, — бубнил он, — я ни в чем не виноват. Я всегда был недоволен этим сатрапским режимом императора. Не преследуйте меня, лейтенант. Я взволнован и не могу оправдаться.
Вылезай сюда, — говорил Ренье, силясь выломать дверь нужника. — Не позорь себя… от меня тебе не уйти!
Черта с два! Лапиер уже баррикадировался изнутри чем-то тяжелым. При этом он громко плакал, оправдываясь.
— Хватайте подлинных врагов нации! — кричал он. — А чего вы ко мне-то прицепились?
Впрочем, на Гревской площади граф Фрошо отчасти успокоился: его ждут, без него не начинают, значит, он нужен стране, он еще незаменим… Префект важно вступил в канцелярию.
— Господа, — уверенно начал он, — я этого давно ожидал. Поход в Россию не мог кончиться иначе. Но мы остаемся на своих местах, дабы исполнить гражданский долг перед нацией…
Перепуганные чиновники сообщили ему, что недавно приезжал некий Лагори, который…
— Кто приезжал? — не понял их Фрошо.
— Генерал Лагори.
— Я не знаю такого… Лапиера! — потребовал он. — Зовите ко мне Лапиера, и сейчас все сразу выяснится.
Ему объяснили, что господин Лапиер (правая рука Фрошо) заперся в туалете префектуры и не желает вылезать оттуда.
— Что за афронт! — возмутился префект и решительно отправился выручать своего любимца. Он долго барабанил в двери. — Это я, префект Фрошо… имейте мужество открыть двери…
Подошел с пистолетом Ренье и грубо вмешался:
— Занято. После него — я. А ты за мною.
— Помилуйте, как вы смеете… Я — граф Фрошо.
— Проваливай. Третий лишний.
— Лапиер, вы меня слышите? — взывал Фрошо.
— Да, господин префект, я слышу, что этот жестокий человек не уходит отсюда, а мне не оправдаться. Буду требовать открытого суда — с адвокатами и представителями сословий!
Фрошо в раздумье постоял перед дверью нужника:
— Ничего не поделаешь, милейший Лапиер: вам придется потерпеть, пока все разъяснится… Желаю мужества!
В кабинете графа поджидал бравый Сулье.
— Наконец-то и вы! — обрадовался он. — Такие великие события, что я не мог оставаться в постели.
— Да, да, конечно, — подхватил Фрошо. — Каждый честный патриот Франции на вашем месте поступил бы точно так же.
— Надеюсь, вы уже получили адрес на свое имя?
— Я только что вылез из седла, — ответил ошеломленный Фрошо. — Адреса не получал, но сейчас же велю предъявить таковой, если он на мое имя.
— Впрочем, это и не обязательно, — успокоил его Сулье. — Великие времена наступили, и вот… прочтите этот приказ. Я нахожусь здесь, чтобы охранять вас и ратушу, чтобы собрать побольше стульев для размещения нового правительства…
Фрошо прочел бумагу, но вместо привычной подписи коменданта Гюллена вдруг заметил росчерк — Malet.
— Мале? А где же Гюллен?
— Говорят, убит. Наповал.
— Простите, а этот Мале не тот ли… опасный заговорщик? Впрочем, угодливо-торопливо добавил Фрошо, — к этому человеку я давно питаю самое искреннее уважение.
— Да, это тот самый Мале! Ныне он комендант Парижа и гарнизона, временный командир Первой дивизии.
Сулье на минутку покинул кабинет. Фрошо перечитывал приказ заново, но тут вбежал запыхавшийся курьер префектуры:
— Господин Фрошо! С вами желает говорить министр полиции.
— Просите же. Немедленно.
Префект департамента Сена встал из-за стола и заранее направился к дверям, чтобы встретить столь высокого гостя. Но он так и застыл в неловком поклоне перед ним стоял не герцог Ровиго, а совершенно незнакомый человек. Правда, в петлице его сюртука броско выделялась ленточка Почетного легиона, и поклон графа, таким образом, все же не пропал даром.
— Вы ошиблись, — улыбнулся ему этот незнакомец. — Я лишь врач министерства общей государственной полиции, доктор Рену… Нет, нет, успокойтесь! Я прибыл сюда лишь затем, чтобы узнать, не скрывается ли у вас в ратуше герцог Ровиго?
Минутная пауза. Немая сцена.
— Простите меня, — продолжил Рену. — Я по вашему лицу уже догадался, что министра здесь нет. Но меня послала сюда герцогиня Ровиго — она в отчаянии.
— Что же случилось?
— Случилось… Сегодня на рассвете министр полиции был похищен из своего дворца, его нигде не могут отыскать.
Фрошо схватился за голову:
— Боже мой, мы уже не так молоды, чтобы испытывать подобные катаклизмы политики… Что же нам делать? Пятясь к дверям, доктор Рену откланялся:
— Позвольте мне продолжить поиски министра?
— Конечно, — рассеянно отозвался Фрошо. — И не забудьте выразить герцогине мое душевное соболезнование. Более я ничем не могу помочь! Но я всегда… запомните — я всегда готов к любым услугам его высокопревосходительства герцога Ровиго.
Герцог Ровиго, наспех одетый, восседал посредине наемного кабриолета. Слева от него сидел бранчливый генерал Гидаль, справа — не слишком-то трезвый кучер.
— Вы обещали доставить меня в сенат? — намекнул Ровиго с опаскою. — Но тогда не лучше ли сразу завернуть налево?
— Сначала, — ответил Гидаль, — ты посидишь у меня в Ла-Форсе на гороховой диете, а сената тебе и не нюхать.
Впереди кабриолета выступали солдаты с оружием, в арьергарде следовал прикрывающий с тыла пикет когорты.
— Заворачивай, — велел Гидаль кучеру. — Что ты пьешь, приятель, с утра? Дай-ка и мне хлебнуть…
Встречая на улице знакомых, Гидаль широким жестом приглашал их к обеду — в гости (так он был уверен в успехе переворота!). Кабриолет, развернувшись, выехал на набережную Люннет, где находилось министерство юстиции. Здесь герцог Ровиго совершил ошибку, которая едва не стоила ему жизни…
— Стой, стой! — закричал ему Гидаль.
Не министр полиции вырвался из экипажа, со всех ног кинувшись бежать под защиту имперской юстиции. Солдаты арьергардного пикета бросились за ним с воплями:
— Держи его! Французы, держите…
Прохожие приняли самое активное участие в погоне за министром. Чей-то возглас из толпы был подхвачен другими:
— Вора держите! Хватайте вора…
Герцога сбили с ног. Избитый и сильно помятый, как вор, министр полиции был тут же возвращен в объятия Гидаля.
Ворота тюрьмы Ла-Форс гостеприимно распахнулись.
— Здорово, майор! — весело сказал Гидаль. — Надеюсь, ты не откажешь в приюте этому человеку?
Майор де Бюгонь невольно съежился под взглядом арестованного министра. Перестрелка глазами длилась недолго.
— Вы слышали приказ, майор? — надменно вопросил его герцог. — Так исполняйте, что вам велит новый министр…
Сопровождая Ровиго, комендант сообщил, что Паскье и Демаре уже давно сидят в камерах, как голубки в клетках.
— Так что не вы первый, — утешил его тюремщик. В ответ герцог Ровиго озлобленно огрызнулся:
— Не первый… Зато, надеюсь, буду последним! Не знаю, что из этого выйдет, но безумие должно кончиться.
Он высидел в камере минут пять и стал дергать шнурок сонетки, срочно вызывая коменданта Ла-Форса.
Майор Мишо де Бюгонь не замедлил явиться:
— Что вам угодно, сударь? Параша поставлена…
— Открой двери, — строго повелел герцог. Майор открыл камеру и сам вошел внутрь. Щупая оторванный в уличной свалке ворот мундира, герцог Ровиго сказал:
— Есть ли в тюрьме такая секретная камера-одиночка, которую не сразу отыщут посторонние?
— Есть. В ней когда-то сидела принцесса Ламабль, в ней сидел и генерал Мале.
— Переведи меня туда… как можно быстрее! В новой камере герцог ощутил себя уверенней, кулаком он обстучал массивные, обитые листовым железом двери.
— Как раз то, что мне сейчас требуется, — сказал он. — А теперь слушай… Принеси мне еды со своего стола, запри за мной двери, поставь бутыль с водою, а ключи от камеры забрось куда-нибудь подальше… Есть ли во дворе колодец?
— Бездонный, сударь!
— Вот и отлично. Забрось ключи в этот колодец. Мишо де Бюгонь в точности исполнил приказ. Потом, крадучись, вышел на тюремный двор и, воровато оглядевшись, закинул ключи в мрачную скважину древнего колодца…
— Теперь можно и позавтракать, — решил герцог Ровиго, с большим аппетитом вгрызаясь в сочную куриную лапку.
Он плеснул себе вина, поднял кружку:
— За ваши успехи, генерал Мале! Не знаю, как вы, но я уже в безопасности… Теперь в опасности вы, генерал Мале.
Чего же боялся он? Народа, естественно.
«ДА ЗДРАВСТВУЕТ ИМПЕРАТОР!»