Мы немного поболтали об отстраненных вещах, и я окончательно уверилась в том, что мне попался тот редкий экземпляр мужчины, у которого грань между любовью-ненавистью, серьезным-смешным, умным-глупым очень тонка. Протискиваясь сквозь смог недосказанности, я ощущала себя канатоходцем без страховки: в разговоре он был практически неуловим и абсолютно неуязвим. Особенную странность нашей встрече придавало то, что мы, двое солидных людей, сидели в «Макдоналдсе», словно пытаясь втиснуться в кукольный домик на детской площадке, чтобы полепить куличики. Дурацкий желтый клоун, который всунул нам разноцветные воздушные шары, окончательно подтвердил всю нелепость ситуации. На все мои вопросы о себе Марат (а это был он, как ты уже, наверное, догадался) либо отшучивался, либо давал предельно сжатую информацию. С его слов я поняла, что он занимается ценным металлом, но как именно, он умолчал. Может, золото моет в горах, а может, медью торгует. Его бронь «о себе ни слова» была поистине непробиваема, и я, устав туда ломиться, стала рассказывать о себе. Глядя на Марата, на его тонкие и в то же время мужественные черты лица, я продолжала ловить себя на мысли, что он не слишком красив, невысок ростом, но в то же время способен очаровать хоть Мисс Вселенную, если ему это понадобится. Когда ему было надо, он умел тоннами извлекать из себя обаяние и остроумие. В случае со мной я ощущала, что он явно преследует какие-то сторонние цели, стараясь изо всех сил произвести на меня впечатление. Но он мог даже не прилагать никаких усилий, потому что вчерашняя кража и все, что за ней последовало, сблизили нас плотнее, чем соседей по карцеру. Я рассказала ему про Корецкого, мое полное банкротство в любви и делах, про ураган и странные мысли, про дрожащие руки и многое другое. Не знаю, почему я это сделала. Наверное, на тот момент у меня не осталось никого, с кем можно было бы поговорить по душам. Он смотрел на меня теплым и чуть ироничным взглядом. Слушал и, главное, слышал, что случается слишком редко в наши дни. Он грыз картофель фри, давая этим понять, что все мои проблемы – суета сует, а вот сидит он, который мне поможет кое-что понять, кое-что увидеть по другую сторону экрана. Маленькие детки – маленькие бедки, и я была для него всего-навсего глупой маленькой девчонкой, которая плачет из-за разбитых в кровь коленок во время игры в классики.
«Честно говоря, ты совершенно зря впала в депрессию по поводу своего бизнеса, поскольку слухи о могуществе Веры Андреевны и этого мурла Корецкого сильно преувеличены, – сказал он как ни в чем не бывало, вытирая губы буквой «М» на салфетке. – Я уже навел кое-какие справки и могу с точностью сказать: разбомбить этих липовых конкурентов – дело двух минут».
«Что значит, навел справки? И откуда ты знаешь их имена?» – обалдела я от такой прыти вчерашнего сообщника по похищению крокодила.
«Город у нас, милая Несси, не так уж велик, как кажется на первый взгляд, а круг деловых людей и вовсе малюсенький. И, как ты понимаешь, я в него вхож. Так что, извини за прямоту, найти информацию про твою контору было несложно. Тем более, ты давно находишься в центре внимания общественности. Скандал с похищением базы данных и маленькая потасовка возле банка стали хитом сезона. Ты там, честно скажу, выглядела не лучшим образом. Вела себя, как деревенская баба на базаре, которую обвесили на 100 граммов картошки. В следующий раз я не советую тебе марать руки обо всяких уродов. С твоими талантами достаточно только свистнуть, и этим займутся другие. Ну а визитку ты сама мне дала в порыве страсти…»
Мне стало противно, как будто я заглянула в унитаз и обнаружила там всевидящее око видеокамеры. Ненавижу сплетни и интриги. Все, что делается за спиной. А этот типчик, похоже, был мастак копаться в чужом белье. От прежнего ощущения душевного комфорта не осталось и следа. Вместо него к горлу подкатила тошнота.
«Спасибо, Марат Александрович; во-первых, я свистеть не умею, а во-вторых, как-нибудь сама справлюсь со своими проблемами. И уж будьте добры, не наводите больше справки. Если что-то надо – спросите у меня, прямо и без долгих предисловий».
Я вышла из кафе на свежий воздух и решила прогуляться немного по парку, обдумывая навалившиеся дела. Видеть вчерашнего знакомца больше не хотелось. Когда жизнь начинает вертеться против часовой стрелки и ты чувствуешь, как все накопленное ранее превращается в труху, разочаровываться в людях приходится каждый день. Поэтому я не слишком огорчилась из-за того, что ночной гость при дневном свете оказался серой молью. Днем их так много копошится в пыли повседневности. Лучше наша единственная встреча так и осталась бы в виде глупой вазы на рояле. В старости она напоминала бы о том, что я не всегда была злобной старухой, потрясающей клюкой вслед пролетающим мимо глянцевым авто, что я тоже могла пускаться во все тяжкие.
Марат догнал меня в парке и сунул в руки огромный букет хризантем.
«Украли букетик на кладбище, Марат Александрович?» – съязвила я.
«Будем считать, что вы расквитались со мной этим за живописание вашей битвы титанов возле банка и сразу перейдем к делу. Итак, вы хотите вернуть свою базу данных или окончательно решили подарить ее вашей сопернице?»
«Она мне не соперница, – начала было я опять с ним пикироваться, но голос разума взял верх. – А что, собственно говоря, вы можете мне предложить?»
«Сделку. Я возвращаю вам банк данных и разгоняю фирму-конкурента».
«И чем я должна буду отплатить, сексом в автомобиле на грязном сиденье?»
«Такой юмор оставьте для прыщей, типа вашего супруга Корецкого. Суть сделки заключается в том, что мне, по роду службы, приходится постоянно ходить на всякие банкеты, фуршеты и прочие празднества. Ты пообещаешь сопровождать меня везде и всегда, вплоть до дня рождения пекинеса моей тетки, до тех пор, пока я этого желаю. Если ты согласна, то можешь считать, что твоя фирма спасена».
«Служба эскорта? И кого я должна изображать? Жену или любовницу?»
«Смотря по обстоятельствам. При этом изображать никого не требуется. Ты вполне светский человек и впишешься в любую компанию…»
– И ты заключила с ним сделку, ни секунды не сомневаясь?
– Он предложил мне очень выгодные, как казалось на тот момент, условия.
– Получается, что Марат втянул тебя в игру. Игру если не сексуального характера, то психологического. Как ни крути, но вы проводили своего рода эксперимент. Тебе не кажется, что кое-что не сходится? Зачем тогда он привез тебя лечить? Или он не знал, что все зайдет так далеко?
– Игра, игра. Можно и так сказать. Люди-пешки, люди-кони и ферзи. Вся наша жизнь игра, как говорил наш друг Вилли. Думаю, никто из нас не знал, куда это приведет. Марат, хоть и прикидывался гуру в мире вещей, на самом деле был чуть более зрячий, чем я. А то, что он сейчас там, а я здесь, так это тоже элемент так называемого эксперимента. Только не мы его проводим, а над нами проводят. До того как ЭТИ залезли в него, Марат был удивительным человеком. Я могу ненавидеть и проклинать его, но нельзя не признать, что он настоящий охотник. И в тот нелегкий жизненный период спасти мое захиревшее Я мог только такой «циник от бога», как он. Уже много позже, слушая его едкие высказывания о жизни, я удивлялась, каким образом это знание пришло к нему так рано, всего лишь в 35 неполных лет. В то время как большинство людей понимают весь абсурд, всю нелепость бытия, уже стоя одной ногой в могиле. Осознают, что все, чем они так старательно занимались всю жизнь, обернулось не прекрасной картиной, которую можно украсить золотой рамой и повесить на стену в назидание потомкам, а беспорядочной и пошлой мазней дилетанта. Марат не стремился рисовать или вписывать себя в жизнь, он пытался делать все так, как ему хочется, и плевал на всех, кто думал иначе. Я тоже была или пыталась быть такой в период «до Корецкого», но потом что-то надломилась в хорошо отлаженном механизме моей души. И вот тогда я, как пиявка, присосалась к Марату, надеясь проникнуться его вселенским равнодушием, чтобы и дальше уверенно идти своей дорогой. Глядя на нас, все умилялись, какая прекрасная пара, не подозревая, что мы объединились, словно люди, больные редкой, неизлечимой болезнью, которую никто не в силах распознать, кроме них самих. Мы были хронически, с регулярными приступами абсцессии, больны вещами.
«Я искал тебя всю жизнь», – сказал он мне через неделю.
И это было правдой, потому что найти меня значило для него то же, что для невидимки вдруг увидеть свое отражение в зеркале. Шанс был один на миллион, но он случился. На первых порах тому случаю в кафе я совершенно не придала значения. Ну, подумаешь, пьяная экстравагантная выходка, которая благополучно переросла в новый роман. Марат ничего не говорил по поводу украденного крокодила, и я постаралась эту историю замять, чтобы не позориться перед ним лишний раз и не слушать его мерзкие подколки. Позже я узнала, что Марат был одним из самых богатых и влиятельных людей в городе, а может, и в стране. У него имелся ряд предприятий, связанных с переработкой цветных металлов, а на это, как я сразу поняла, можно было не только жить припеваючи, но еще и оставить наследникам на сто лет вперед. Моя фирма по производству окон и дверей, которой я так гордилась, была просто жалким объедком по сравнению с куском пирога, который успел захапать мой новый друг. Марат был человеком слова, и вскоре фирму Верки и Корецкого закрыла налоговая полиция. Сгубила их все та же холуйская жадность. Если бы они ограничились только банком данных, то, скорее всего, их новоиспеченная контора окончательно бы меня разорила. Но они, судя по всему, хотели вдобавок получать дополнительные дивиденды за счет шантажа. Дело в том, что моя черная бухгалтерия находилась на том же винчестере, что и базы, и соответственно была также ими украдена. Прижать меня как следует или даже упрятать в тюрьму было делом одного дня. Они зря тянули. Я рассказала Марату, что Верка заодно стащила «чернуху», где значились все «нетрудовые доходы», то есть то, что проходило мимо носа налоговой службы и представляло для меня непосредственную угрозу. Но, к моему удивлению, он лишь радостно потер руки, дескать, дело в шляпе. Оказалось, что они не только не сменили пароль и ничего не закодировали, но даже не попытались спрятать мой винчестер в сейф. Когда с легкой руки Марата налоговая полиция припутала их с поличным (руки за голову, всем стоять на месте, ничего вокруг не трогать!), Корецкий тепленьким сидел прямо за столом, в ящике которого притаился