– Кто?
– Общество Льва. Они подобрали меня, истекающего кровью, в лесу. Несмотря на глубокую рану, я в бессознательном состоянии еще брел по тропинке несколько километров. К счастью, неподалеку базировался их лагерь. Олы жили под землей. Еще до кризиса многие богачи построили себе подземные бункеры на случай ядерной войны или любой другой катастрофы. Я надеюсь, что ты скоро увидишь эту красоту, Арина. Это настоящие подземные города – ты даже представить себе не можешь, насколько технологично они сделаны. Я попал в подземный город, который вполне мог бы автономно существовать на любой другой планете – будь то Марс или Луна. Под землей они оборудовали фитотроны, в которых выращивали овощи и фрукты. Кислород и воду получить там не сложно, главная проблема – электричество. Для него они используют солнечные батареи. Есть еще ветряные мельницы, но тут существует опасность, что их заметят пограничники и пришлют дивизию на разведку. Мельницы слишком громоздкие сооружения. Я очнулся в бункере, в белой комнате, которая была у них больницей. Местный доктор зашил меня и сказал, что скоро ко мне придет важный посетитель. Это была Изольда. Она предложила мне вступить в их ряды подпольного сопротивления, и я, конечно, согласился. Это было очень благородно с их стороны, потому что я сильно виноват перед олами. Однажды я случайно убил их агента. Мужа моей пациентки.
– Марата? Так вы пошли ради нее на убийство? Вы прекрасный, золотой человек, доктор!
– Да нет же, не золотой и, боюсь, даже не серебряный, – доктор досадливо поморщился. Это была самозащита. Я никогда не верил в ее галлюцинации, я всего лишь пытался вычленить из них реальность. Но иногда эта реальность резво ускользала от меня, дразня и издеваясь. Так было и с ее рассказами про супруга, Марата. Я понимал, что он был в ее глазах страшный тиран и вампир, но мне и в голову не пришло, что он замышляет ее убийство. Конечно, больная женщина в семье – это обуза, но современная медицина справлялась и с более тяжелыми случаями. Тем более что денег у них было, как у дурака фантиков, он смог бы обеспечить ей отличное лечение в лучших клиниках мира. Он не захотел. Я думаю, тут было что-то глубоко личное. Война сильной женщины и волевого мужчины. Я так и не смог до конца проникнуть в их семейную тайну. Понимаешь, их игра под конец зашла в тупик, и они оба знали, что теперь Марат должен убить Несси. Может быть, это было одним из условий расторжения их сумасшедшей сделки. Я не знаю. Хотел он этого на самом деле или нет? Не думаю.
– Он ненавидел ее?
– Возможно, слишком любил. Это обратная сторона ненависти. Но ты еще маленькая, чтобы понять всю сложность подобных отношений. Бывает такая любовь, когда люди не могут существовать вместе, но и отдельно им тоже невыносимо. Так было у Марата. Он пытался ее заполучить со всеми потрохами, но Несси каждый раз ускользала от него. Врала, убегала, изменяла. Добавь к этому еще факт, что у нее окончательно поехала крыша, так что ситуация стала для Марата совершенно невыносимой. Уверен, ему тоже требовалось длительное лечение.
– Он воровал вещи?
– Когда я спросил его об этом, он чуть не убил меня. Возможно, на заре их романа он сам вовлек ее в эту эротическую игру, но позже горько об этом пожалел. Для него игра с вещами так и осталось игрой, для нее же – полностью заменила реальность.
– Расскажите по порядку. Куда делась Несси? Она жива? Мне так хочется ее увидеть, я чувствую родственную душу.
– Нет, нет, вы с ней совсем разные.
Доктор с тревогой посмотрел на Арину, и она расхохоталась.
– Думаете, я тоже сойду с ума после ее записей? Милый доктор, расскажите, что случилось. Я много дней и ночей провела за этими записями и теперь умираю от любопытства. Ее история до сих пор гудит и отдается во мне, словно эхо.
– Хорошо, Ариша. Пора заканчивать это кино. Механик гасит свет и включает пуск. Ложись на подушку, отдохни. Можешь даже закрыть глаза – тебе вредно после болезни слишком долго смотреть на свет. А я расскажу тебе историю ее побега.
– С разгону мы врезались в темноту. Была ночь, черная как воронье крыло, потому что трасса в лесу не освещалась, а снег той зимой где-то задержался, и единственной ярко-белой линией, разрезающей мрак пополам, была разделительная полоса в свете фар. Черная машина вливается в эту тьму, и мы мчимся с Несси под песню Игги Попа Death car по трассе «Скандинавия» на бешеной скорости. Несси курит в окно и уверенно, одной рукой крутит руль. Она одета в больничную рубашку и тапочки, а сверху наброшен плащ моей жены. Марат забрал у нее все вещи, поэтому я принес то немногое, что нашел в шкафу, после позорного побега из дома моей супруги. И вот молодой идиот доктор и его красавица пациентка едут искать некую трансцендентную свалку. И хотя, согласно предыдущим рассказам Несси, бомж обитает преимущественно в Москве (которая кишмя кишит эйдосами), в тот вечер она утверждала, что помойка-граница тянется через весь земной шар, опоясывая его, как лишай. «Если ты знаешь путь, то перейти из мира вещей в мир идей не проблема из любой точки мира», – говорила она, покуривая в окно и сдерживая норов BMW на поворотах ногой в войлочной тапке.
– Вы правда ей поверили?
– Нет конечно. Но есть в психиатрии метод, когда ты подыгрываешь своему пациенту. Я окончательно запутался с ней и думал, что на этой свалке окончательно решу, что делать. Если она, несмотря на то что мы не найдем Великую Свалку, продолжит жить в мире иллюзий, то с чистой совестью отправлю ее в Израиль на медикаментозное лечение. Но, если произойдет слом, и она хотя бы на секунду засомневается в себе – отпущу ее с богом, несмотря на угрозы Марата. Потому что насильственное лечение окончательно добьет ее, уничтожит и эту частичку рацио, что все еще теплилась у нее внутри. Я никак не мог ожидать, что все так ужасно закончится. Что ее фантазии имеют под собой столь серьезные аргументы. Мне до сих пор снится тот вечер, когда солнце встретилось с луной. Было уже около восьми, и мой телефон разрывался от звонков Марата. Мы договаривались, что он заберет ее в десять вечера, после того как я сделаю ей последний укол. Но мы выехали из города не так давно, и я понимал, что к десяти, скорее всего, не вернемся. Лекарство я взял с собой. Мне не хотелось скандалить с Маратом и портить эксперимент, очередной раз подчиняясь его воле, поэтому я выключил звук и стал смотреть в окно. Несси была спокойна, и казалось, чем дальше мы отъезжаем от мегаполиса, тем светлее делается ее лицо. По моим ощущениям, мы были где-то недалеко от Выборга. Я подумал, что она решила сбежать и теперь едет на финскую границу, чтобы уехать из страны.
«Ты знаешь дорогу?»
«Нет, они сами найдут меня».
«Ну-ну».
Несси достала тонкую сигарету и закурила. Тем временем из-за острых макушек сосен вынырнула луна. Такого гигантского желтого блина в небе мне не доводилось видеть за всю мою жизнь. Суперлуние. Черный до этого лес будто подсветили гигантским световым прибором. Несси вдруг резко свернула налево, на грунтовую дорогу. Несколько километров нас подбрасывало вверх на каждой кочке, а потом мы остановились. Неожиданно страшно завоняло.
«Закрой окно, свалка очень вонючая. Можно с непривычки задохнуться».
«Двойная система защиты от эйдосов?»
«Посмеешься, когда мы будем на месте. Если сможешь, конечно. Держи, это тебе».
Несси протянула мне холщовый мешок, набитый банкнотами. Накануне она просила меня снять наличность в банкомате. Я сделал все, как она велела, и принес целую сумку денег.
«Возьми. Сегодня же, после моего перехода, купишь билет на самолет в Африку. Там их меньше всего, у тебя есть шанс спастись».
«Несси, это огромные деньги, я не могу их принять».
«Считай, что это подарок. Или взятка. Как тебе легче думать? Начинается граница, а там вонючие бумажки находятся под запретом. Это последний шанс тебе их отдать».
Я-то понимал, что никакого перехода не будет, но подыгрывал ей изо всех сил. Поэтому взял мешок и бросил его в багажник. Мы поскакали дальше по ямам и ухабам.
«А теперь смотри, начинается красота», – сказала Несси и махнула рукой куда-то влево, показывая на кучи мусора на обочине.
Я понимал, что больной человек живет в своем мире, куда самому искушенному врачу с трудом удается засунуть свой нос даже на миллиметр. Мы проезжали гигантские кучи отходов, над которыми кружилось громкое воронье, и я с грустью думал о том что, вероятно, для моей попутчицы – это гигантские сады Семирамиды или старинные шатры, расшитые золотом. Что она сейчас видит, проецируя древние шпалеры на наш современный мир? Принцессу Терезу с братом, пасущих на лугах белого единорога, или выводок шустрых львят, несущихся по склону зеленого холма? Я видел лишь то, что было за пыльным после долгой дороги машинным стеклом – отвратительные отходы мегаполиса, сваленные в прекрасном лесу.
Луна тем временем взошла над этой гигантской помойкой и теперь венчала одну из самых длинных мусорных пирамид. Если не брать в расчет запах, валивший изо всех щелей, то в отблесках светила свалка и правда выглядела весьма загадочно, будто старая крепость с башнями, над которыми зловеще повисла желтая летающая тарелка. Я стал поощрять свои фантазии, чтобы хоть немного просочиться в мир Несси, понять ее и попытаться вернуть ее сознание обратно, в реальность. В детстве мне казалось, что в сумерках видения могут становиться довольно явными. Когда я выходил вечером во двор в туалет, мне то и дело мерещилось, что кусты напоминают лесных гномов, а старый трухлявый пень – гигантского ежа. Машина Несси равномерно гудит, в динамиках играет легкий джаз, и вот я уже вижу стражника на крепостной стене, около башни, который прислонился к стене и дремлет, не подозревая, что скоро грянет бой. Наверное, под равномерное гудение мотора и неторопливое движение авто в кромешной темноте я задремал. Когда я открыл глаза, рядом со мной сидел небритый узбек в спортивном костюме и щелкал семечки, сплевывая прямо на пол. Несси в салоне не было. Узбек лузгал зерна и напряженно, не отрываясь, смотрел перед собой куда-то вдаль сквозь лобовое окно, словно болельщик, замерший перед теликом в ожидании гола. Я почувствовал, что весь затек, и с хрустом потянулся.