— Возможно, — задумчиво согласился лорд Саркани. — Нужно подумать, как прервать связь. Она совершенно очевидно болезненная. А пока выход не найден, моя племянница будет рядом с эльфом. Она сильный менталист и хороший лекарь. В данном случае удачное сочетание.
Лорд Старенс молча кивнул, взял со стола листок с расчетами. Между красивых бровей залегла глубокая морщина, у глаз появились тени и морщинки, слишком выраженные для сорокалетнего мужчины. И Фарсим неожиданно для себя задумался о настоящем возрасте дракона. «Почти четыреста лет», — ответ пришел из ниоткуда. Тихий, немного робкий, будто говорившая не знала, правильно ли поступает. Фарсим посмотрел на сидящую рядом с ним женщину, встретился взглядом с черноглазой красавицей. Драконица смутилась и, потупившись, положила ладонь эльфу на лоб.
Золотое сияние обняло Фарсима ласковым облаком, мысли исчезли, тревоги растаяли…
* * * * *
Из-за туч стемнело очень рано. Пепел, сыпавшийся то сильней, то тише, мешал идти, Амаэль выбилась из сил быстро. Нальясу тоже приходилось трудно. Казалось, растраченный резерв и частые колебания его наполнения вытягивали жилы, рвали мышцы. Усталость ломила кости, подкашивала колени, не давала думать. Ошибки, совершенные утомленным магом в темноте, могли оборвать две жизни. Доводить до этого Нальяс не собирался и, даже понимая, что до пригорода, куда маг и военный отвезли Ардира, осталось идти едва ли больше часа, решил переждать ночь в покинутом доме.
Несмотря на множество подземных толчков, строение выглядело прочным. Большего и не требовалось. Принцесса с удивлением рассматривала бедную обстановку, деревянные ложки, громоздкую глиняную посуду. Осторожно присев на краешек скамьи, молча следила за Нальясом. Он разжег остывшую печь на кухне, деловито осмотрел шкафы и ящики, заварил мятный чай и приготовил нехитрый ужин из найденных продуктов.
— Думаете, я завтра увижу Его Величество? — малолетняя принцесса ковыряла взявшуюся комком кашу и поглядывала на сопровождающего исподлобья.
— Наверняка, — Нальяс изобразил улыбку, вспомнив фарфоровое, неестественно белое и хрупкое лицо умирающего правителя.
За эту частичную ложь он себя корил и презирал, но сказать девочке правду решился бы, возможно, только под угрозой смерти.
Амаэль кивнула и, хоть это и удивляло невероятно, молча клевала соленую кашу, умудряясь это делать с королевским достоинством. Пока девочка ела, Нальяс принес из крохотной спаленки соломенный матрас и несколько одеял, устроил постель. Уставшая принцесса заснула раньше, чем ее голова коснулась плоской, одетой в залатанную наволочку подушки. Маг уселся рядом, ложиться не стал — боялся во сне пропустить нападение странных тварей.
Натянув на самые плечи одеяло, Нальяс смотрел на пламя лампы и мрачно прислушивался к подземному гулу. Последнее время он притих, стал похож на сонное ворчание старого пса. Но юношу это, как и постоянно увеличивающиеся перерывы между слабеющими подземными толчками, не успокаивало. Ровный монотонный гул казался ему затишьем перед бурей, а не окончанием неприятностей.
Совсем рядом, под забранным ставнями окном, раздался вой. Протяжный, долгий, с подтявкиванием. Принцесса вздрогнула во сне, Нальяс положил руку на плечо спящей рядом девочке, та вздохнула глубоко и спокойно. Маг с сомнением посмотрел на входную дверь, поврежденную землетрясениями. Дверную коробку основательно перекосило, сама дверь открывалась с огромным усилием и жутким скрипом. Нальяс, вспоминая крепкие лапы и поджарые тела неизвестных тварей, был уверен, что для них дверь будет лишь кратковременной проблемой. Как и тяжелый сундук, которым эльф загородил вход. Но, несмотря на ненадежность убежища, Нальяс искренне радовался тому, что в тот вечер они с принцессой из города так и не вышли.
Грызня, звуки борьбы, но криков не было, и эльф решил, твари дерутся друг с другом. Сонливость раздражала, несколько раз Нальяс вскидывался, с досадой понимая, что заснул на несколько секунд. Свет лампы тускнел, масло потрескивало и заметно чадило.
Нальяс проснулся от подземного толчка и детского крика. Рывком подскочив, эльф, толком не разобравшись, что случилось, бросился к принцессе. Пол под ногами ходил ходуном, стены трещали, хрупнуло окно — стекло со звоном осыпалось на пол. Подхватив девочку, Нальяс встал в дверном проходе. С потолка посыпалась побелка, кусок штукатурки упал туда, где мгновение назад стояла принцесса. Печь треснула, из нее на пол вывались угли. Затаптывать их маг не стал.
— Все будет хорошо, — повторяя эти слова как заклинание, Нальяс неотрывно смотрел на тлеющие угольки и ждал, когда же земля успокоится.
Напуганная Амаэль вцепилась во взрослого обеими руками и дрожала. Маг, держась за дверную коробку, придерживал принцессу.
Огонь из печи прожег дыры в полу. На их обугленных краях танцевало пламя. Гул утих, земля перестала дрожать.
— Немедленно уходим, — скомандовал Нальяс, уже на бегу подхватывая сумку с едой.
Амаэль не спорила, только поспешно выскочила за магом на засыпанную пеплом улицу. Рядом горел дом. К ужасу Нальяса, слой пепла, отчетливо видимый в отсветах огня, был таким толстым, что почти доходил до середины икры. Радовало только, что новый сыпаться перестал.
Было еще темно, судя по крохам восстановленной магии, Нальяс проспал от силы три часа. С тревогой вглядываясь во тьму, подумал, что впереди вся ночь. Тратить резерв на светильник было жаль, но обычные фонари не горели. Небо затянули плотные тяжелые тучи. По ним пробегали красные всполохи, но этого света было ничтожно мало, чтобы ориентироваться в городе. Наколдовав маленький фонарик, Нальяс взял девочку за руку и увлек к воротам. Из-за запаха серы и камфоры першило в горле, железистый привкус во рту раздражал и вызывал тошноту. Амаэль раскашлялась, вытирая выступившие слезы пальцами, но старалась не отставать.
Земля снова дрогнула. Рядом трещинами пошел дом. Схватив ребенка на руки, эльф бросился бежать. Раздался грохот и звон стекла. Облако поднявшегося пепла настигло их у перекрестка. Из-за удушливых запахов и пепла Нальяс, как и девочка, зашелся кашлем. Таким сильным, что подкашивались ноги, а перед глазами темнело. Сердце колотилось, из глаз брызнули слезы, легкие болели так, будто их разрывали изнутри. Он силился перестать кашлять, но это ему не удавалось. В голове билась одна лишь мысль, уверенность, что в любое мгновение он умрет от удушья.
Золотое сияние появилось из ниоткуда, успокоило сердце, обезболило саднящие легкие. Девочка на плече затихла, перестала кашлять. Нальяс отчего-то был уверен, что Амаэль жива, здорова, но без сознания.
Открыв глаза, он увидел, что его собственные руки исчерчены сияющими золотыми узорами. Вскрикнув от ужаса и неожиданности, он вытянул вперед свободную правую руку. Ладонь с растопыренными пальцами светилась изнутри, узоры проступали все ярче с каждым ударом колотящегося сердца.
Нальясу потребовалось несколько долгих секунд, чтобы прийти в себя и хоть постараться рассуждать здраво. Самочувствие постепенно улучшалось, а вместе с этим ослабевало и свечение. Единственным разумным объяснением произошедшему была мысль, что Нальяс исцелил себя сам. Неосознанно. Не обладая достаточным для лечения резервом.
Нервно сглотнув, маг опустил дрожащую руку. Выглядела она совершенно обычно, но от странности случившегося Нальяса все же передернуло. Амаэль, которую эльф держал на плече, застонала и явно приходила в себя. Тратить время было нельзя, и Нальяс поспешил к выходу из города. Он рассудил, что со всеми необычными явлениями разберется потом. Если выживет.
* * * * *
— Это случайность! Случайность! — он орал на друзей, чьих лиц не видел.
От собственной боли, от утраты и бессилия разрывалось сердце. И он выплескивал чувства криком.
Друзья осуждали. Молча. Отводя глаза. Отворачиваясь.
Пока не предатели, но только пока.
Они винили его, но Талаас не считал себя ответственным за смерть Теферта! Или за остальные смерти! Не считал!
Диск, проклятая вещь, отвратительное изделие, дрожал, впитывая магию потока. Артефакт так стремился к этой энергии, что завершить ритуал Талаас смог с трудом. И то пришлось принять драконий облик, слишком сильным был поток. Видимо, мощь источников исказила ход ритуала. Точно, так и было! Диск не стал бы бить магией! Не мог, не должен был! Он ведь был пуст, лишен энергии… Это магия потока от него отразилась!
Но что дает разгадка? Ничего, кроме пустоты…
Теферт мертв, больше десятка драконид тоже. Еще два десятка ранены, часть замка разрушена. Уцелевшую часть укрепили друзья, пока сам Талаас был еще занят ритуалом. Пока он пытался стабилизировать энергию, сконцентрировать все на диск и предотвратить новые неконтролируемые разряды, друзья укрыли замок щитами.
Талаас постарался успокоиться. Хотя бы внешне. Хмуро оглядел площадку, отвернулся от пульсирующей синим звезды, еще более поспешно мазнул взглядом по обломанным верхушкам деревьев. Поблескивающий красным защитный купол над замком напомнил, что и среди разрушений и смертей есть поводы если не для радости, то для успокоения.
Его войска в безопасности. Его друзья пока преданы ему. Он сам жив и даже не ранен, хоть и был к сумасшедшему диску ближе всех.
У него еще есть шансы на успех!
Это главное.
— Я сожалею, что это случилось. Сожалею о безвозвратных потерях, — Талаас старался держаться так спокойно, как ожидалось от правителя. — Но диск сейчас набирает энергию. Ее должно хватить, чтобы в ближайшее время открыть полноценный портал. Мы сможем переправить сюда еще войска и, самое важное, сам-андрун!
— А если нет? — голос прозвучал так тихо, что дракон не понял, кому он принадлежал.
— Этого не произойдет! — отрезал Талаас. — Мы справимся! Победа будет наша!
Последние слова он почти выкрикнул. Ожесточенно, зло и одновременно испытывая стыд. Талаас не представлял, что делать в случае неудачи. Теперь, когда большая часть переполнявшей его магии ушла на бой со Старенсом и на ритуал, Талаас мог мыслить более трезво. И сейчас он боялся. До ужаса боялся провала и его последствий.