– А Серый уже месяц обещанного ждет, – отрезала Жанка. – Дашка, ты чего? На тебе же лица нет! Что случилось?
– Ничего, – я прикрыла ледяными ладошками щеки. – Елка тут моя как?
– А она по высоте потолка к вам не подошла, – злорадно сообщила подруга. – Поэтому мы ее у меня в актовом зале поставим.
– Наживаешься на чужом несчастье?
– Именно! – Жанка вкусно отхлебнула из своей кружки. – И чужими рабочими ресурсами пользуюсь. Твои все тоже у меня наверху, помогают.
– А ты спустилась, чтоб не работать!
– Ваша проницательность, Дарья Ивановна, ввергает меня в трепет.
За милой перепалкой я очень быстро пришла в себя, налила в фаянсовую кружку чаю с бергамотом и присела в кресло для посетителей. Пообщаться с Жанкой наедине в последнее время получалось редко.
Арбузова принялась мне рассказывать какую-то байку из детсадовского житья-бытья, я подхихикивала. Тренькнул жанкин мобильный, принимая текстовое сообщение. Не прерывая рассказа, Жанка прочла сообщение, набрала ответ и выключила телефон.
Прибежал Коля, но вовсе не для того чтоб вернуться к работе, а за металлическими скрепками, коробка с которыми обнаружилась на шкафу.
– Пак сказал, что человечество лучшего способа шары на елку вешать не придумало.
И убежал, потряхивая добычей как кастаньетами.
– Хорошо, – сказала Жанка, потянувшись. – Только жарко у тебя и душно. Слишком много цветов.
– Ага, – тоже зевнула я. – Святозар все собирается их выбросить к чертовой матери, но…
– Дария-а-а, – напевно начала Джоконда еще от лестницы. – Я нашему папику звонила. Его месяц уже в городе нет. Где-то в теплых странах греется по моему совету.
Кабинет перед глазами поплыл, к горлу подступила тошнота. Голос Джоконды казался далеким и плавился как полиэтилен в пламени костра.
– И секретарша говорит, он никаких распоряжений насчет цветов никому не оставлял. Она бы знала. Так что это не Юрий Сергеевич тебя букетами одаривает, а кто-то от его имени. Понять бы еще кто и зачем…
– Окна откройте! – закричала издали Жанка.
У меня кольнуло под ложечкой. Я икнула, ощутив во рту противный кислый привкус.
– Дашка!
Скрипнула оконная рама.
– Оно примерзло совсем, – растягивая «о» сообщил Святозар. – Ну-ка, поднатужимся!
В кабинет ворвался морозный ветер.
Палата была просторной, со свежим ремонтом и белоснежными крахмальными простынями. В обморок я, вопреки ожиданиям не упала, просто оцепенела, принимая все медицинские услуги, предложенные мне первой городской больницей, с достойным лучшего применения стоицизмом. Скорая, приемный покой, капельница, палата, другая капельница. Острое токсичное отравление, как мне сообщил дежурный врач, рассматривая распечатку анализов.
– Ничего страшного. Организм молодой, здоровый, пару деньков отдохнете, все будет хорошо.
Жанка, которая не оставляла меня ни на мгновение, юркнула за врачом в коридор.
Я привстала на постели, поправила подушку за спиной. Инъекционная игла капельницы крепилась к руке толстым куском пластыря, так что прервать процедуру я не опасалась. Когда подруга вернулась в палату, моя фигура олицетворяла богиню правосудия и праведного гнева в одном лице, ну кроме тянущейся от запястья прозрачной трубочки.
– Не двигайся, – велела Арбузова с учительскими интонациями. – Тебе отдых нужен.
Я непоколебимо хмыкнула:
– Садись, таинственная ты наша. У меня к тебе вопросы накопились.
– Так я не собиралась задерживаться, – суетливо ответила Жанка. – Я же буквально на минутку к тебе забежала, узнать, не принести ли чего тебе вечером. А так-то меня в садике ждут. И вообще…
Я серьезно покивала и похлопала ладонью по крахмальной простыне.
– Полчаса ничего не решают.
– Ну чего ты, Кузнецова? Прямо как неродная… Ну чего там?
Я выдержала хорошую двадцатисекундную паузу, ни на мгновение не отводя взгляда от красивого лица подруги.
– Рассказывай!
– О чем?
Жанка уже поняла, что проиграла, возмущалась для проформы, но в глубине карих глаз угадывалось облегчение.
– Ты вызвала скорую еще до того, как мне совсем паршиво стало. Думаю, ты их вообще смс-кой вызвала. Это раз!
Я загнула палец.
– Два! Ты настояла на том, чтоб меня сопровождать. Оставила своих детишек на моих оболтусов. Странно, не правда ли?
Жанка зло улыбнулась:
– Третий пункт огласишь, или можно сознаваться?
Третьего пункта я еще не придумала. Все остальные мои подозрения никаким фактажом не подкреплялись, так – измышления на уровне догадок. Поэтому я грозно сдвинула брови и кивнула:
– Начинай! Кто тебе о моей болезни сообщил?
– Принц. Кто же еще.
– Эмбер?
– У нас с тобой есть еще знакомые принцы? Он. Конечно, он.
– То есть… – я растерянно подняла руки к волосам и поморщилась от резкой боли в запястье, – ты хочешь сказать…
– А ты думаешь, кто мне помог из Фейриленда выбраться? От благоверного сбежать, из племени его вонючего – это вообще самое простое было. Меня даже не останавливал никто. Думали, через неделю сама на коленях приползу с орущими от голода мелкими. И приползла бы, если бы не Эмбер. Он меня в лесу подобрал, накормил, на путь истинный направил. Ты думаешь, кто меня драться наравне с мужиками научил?
– Неужели тоже он?
В моем вопросе звучал скепсис, представить себе принца Лета, размахивающего бейсбольной битой, не получалось.
Жанка кивнула.
– И он тоже, а еще пара-тройка достойных воинов по его приказу. Поверь, Кузнецова, если бы не защита дома Лета, я бы в этом драном Фейриленде и месяца не продержалась.
– Верю.
Мне стало немножко стыдно. Да что там немножко. Очень. Зверски. Чертовски. Я даже не расспросила Жанку. И ничем ей не помогла. Да какая я подруга после этого.
– А потом он включил меня и детей в свою свиту, – продолжала Арбузова. – И мы вернулись домой через портал, который открыли для нас местные ведьмы. Вот такая история.
Кусочки пазла складывались в логичную картину.
– А что он с тебя захотел за помощь?
Жанка покраснела, потом побледнела, но, твердо встретив мой взгляд, ответила:
– Он хочет, чтоб я тебя охраняла. От всего и ото всех. Он сказал, что не знает, с какой стороны тебя может поджидать опасность, поэтому…
Губы подруги задрожали:
– Денег тоже Эмбер дал, и на садик, и на… все остальное. Так что, Дашка, если ты сейчас меня прогонишь…
Жанка всхлипнула и разрыдалась.
Я накрыла ее ладонь своей:
– Ну чего ты? Ну не плачь! Арбузова, у меня ближе тебя никого нет. Ну куда я тебя прогоню? Сама подумай. И, главное, за что? Ты выживала, как могла. Ну Жанка, Жанка, не плачь…
Жанка сжала мою руку и шмыгнула носом.
– Я думаю, тебя цветочная королева отравить пыталась, ну или кто-то из свиты, чтоб ей приятно сделать. Страшная вещь – ревность, особенно в ее возрасте.
– А что, наша молодая совсем не молода?
Перемену темы я восприняла с облегчением. Я действительно не испытывала к Жанке ни злости, ни отвращения. Да и что ей можно инкриминировать в этой ситуации? То, что не сразу мне призналась? Так и я легкомысленно ее ни о чем не расспрашивала. То, что поддалась моему заклятому врагу? Да какой мне Эмбер враг, если начистоту? Мы с ним шахматные фигуры разного достоинства, он – ферзь на нашей доске, а я, наверное, пешка, которая может стать ферзем только при удачном стечении обстоятельств.
– Невеста – подруга детства матушки жениха, – страсть к сплетням в Арбузовой было ничем не перешибить. – Так что разница в возрасте там приличная.
– А ревнует она за что? Из-за того, что я к Эмберу в гости ходила?
– А ты ходила? И мне не рассказала? И кто ты после этого?
Я потупилась:
– К слову не пришлось просто… Эмбер, он Ларса зачаровал, и я хотела, чтоб…
– Как зачаровал?
– Ну…
И я выложила все открытым текстом. Рассказ занял минуты четыре, три из которых Жанка неприлично ржала, всхлипывая и пофыркивая, как скаковая лошадь на финише.
– Значит, вы с Ларсом как братик с сестричкой живете? А я думаю, чего у тебя характер так стремительно портиться стал. Против физиологии не попрешь! Ха!
– Ты только не рассказывай больше никому, – пробормотала я.
– Могила! – пообещала Арбузова, пружинно поднялась и стала возбужденно ходить по палате. – А ты уверена, что Ларс тебе не врет?
– Назови хотя бы одну причину, зачем ему это делать!
Жанка пожала плечами:
– Ладно, раз мы все обсудили, я пойду. Медсестрам я внушение сделала – никаких цветов здесь не будет, а ночью кто-нибудь из наших у тебя подежурит, Пак или Святозар.
– Все равно я не понимаю, зачем Гридилень меня травить понадобилось, – вполголоса проговорила я, маша рукой на прощание.
– Боже мой, Дашка. Да всем давным-давно известно, что светлейший принц к тебе неровно дышит.
– Что значит всем?
– То и значит. Он после знакомства с тобой места себе не находил. Мне Аддрам рассказывал, у него двоюродный дядюшка в личной охране принца служит. Опять же, раньше Эмбера было в наш мир не затащить, а тут только возможность появилась, свиту собрал и айда. Ну и, наверное, последней каплей твои туфли стали.
– Какие туфли? – застонала я, уже опасаясь за свое душевное здоровье.
– Эти! – Жанка откинула одеяло, демонстрируя мне мои же лодочки. – Ты же в них в резиденции ходила? Цветочным феям на глаза попадалась?
Я суетливо сбросила обувь.
– А с этим что не так?
– Они фейрийские, с первого взгляда видно. Их просто так нигде не купишь и не достанешь. Дорогой подарок, интимный даже, можно сказать. Понимаешь, на что это похоже?
– На любовную связь, – я грустно откинулась на подушки. – Именно на нее и похоже. Только, Жанка, нет у нас ничего с Эмбером. Нет и быть не может. Он хитрый очень. Мы просто его мотивов еще не знаем, но как только узнаем, выяснится, что я всего лишь маленький винтик в его плане.
– Все может быть, – не спорила подруга. – Про хитроумие нашего светлейшего сиятельства тоже сплетничают. Ты выздоравливай, я тебе такого нарассказываю, закачаешься.