Еще полчаса такого променада и у меня челюсти сведет.
– Даша, как я рада вас видеть!
Женщина и не думала проходить мимо, а уверено приблизилась ко мне, мазнув вожделенным взглядом по Святозару, проигнорировав Пака:
– Мы не встречались раньше, я Алевтина, одна из ведьм Энского ковена.
Она была вполне обычной. Сухопарая тетка – жертва фитнеса и слабокалорийной диеты, с длинным носом, серыми глазами-буравчиками и нелепой высокой прической, на закрепление которой ушло литра три какой-то клейкой субстанции.
Я пожала протянутую мне вялую ладошку:
– Из ковена я знакома только с госпожой Серовой.
– Да, Лиза много о вас рассказывала, вы же наша местная знаменитость, можно сказать – ожившая древность – вещая птица Сирин. А это, – ее липкий взгляд вернулся к лягуху, – это – ваш личный волот?
С ведьмами я не общалась от слова совсем. Недолгого знакомства с их начальством хватило, чтоб решить держаться от них подальше. Номинально ковен сотрудничал с домом Зимы, но не брезговал одноразовыми контрактами с любыми фейри. Мы с Паком мечтали когда-нибудь разрушить их монополию на порталы в Фейриленд. Шансы у нас были, и неплохие. Джоконда тоже умела создавать ворота между мирами, но пока наша сирена не сможет полностью контролировать свою безумную вторую ипостась, мы опасались связываться с перемещениями. Ну и ревность в моем неприятии ведьм сыграла не последнюю роль. Лиза Серова когда-то была девушкой Ларса, и я до сих пор с болью в груди вспоминала их поцелуи, свидетелем которых когда-то была.
– Вы не ответили, Даша.
Я вынырнула из воспоминаний:
– Простите?
– Мальчик ваш, он волот?
– Нет, тетенька, – ответил за меня Святозар. – Волоты, чтоб вы знали, вымерли еще в стародавние времена. И ежели есть во мне что-то от волотов, то осьмушка, али десятинка какая в крови.
О чем они вообще говорят? Какие еще волоты?
Лягух торжественно воздел руку:
– И великанами они были, не чета мне, говорят макушками облака могли задевать. Оттого, наверное, и вымерли, от размеров своих. Эдакую махину и не прокормишь, особливо ежели таких махин цельная популяция. Волоты, динозавры, мамонты…
Ага, значит, волоты – это древнерусские великаны. Понятно! Святозар тремя предложениями ввел меня в курс дела, одновременно продемонстрировав присутствующим свой недюжинный интеллект.
Алевтина похлопала моего эрудита по плечу:
– Какой славный мальчик. Не одолжите мне его на вечер, Дарья?
Как будто блеск для губ просит попользоваться.
Я широко улыбнулась:
– Я вижу, Ларс уже одолжил вам одного мальчика на вечерок?
Спутник ведьмы страдальчески приподнял брови и подмигнул мне.
– Один мальчик, два мальчика… Какая, в сущности, разница, – протянула ведьма. – Это значит, нет?
– Может вас устроит еще один фейри от Ларса?
– Мода на фейри отходит, к сожалению или к счастью, а вот исконники… Слышали уже новое словечко? Напротив, на пике популярности. С тех пор как кто-то оживил заповедную рощу, наш Энский бестиарий заметно пополнился.
Я заинтересованно хмыкнула, и Алевтина продолжила:
– В городском пруду завелся водяной, в окраинные деревни вернулись домовые, а под опорами моста, знаете, этого, по которому проходит трасса, видели злыдней.
– Мост через Смородину? – встрял Пак. – Это же основная транспортная артерия.
– Значит кирдык вашему мосту вскорости, – решил Святозар. – Злыдни, кроме, как имущество портить, ничего и не умеют.
– Именно, – ведьма отвечала мне. – Самое ужасное, что все эти исконники никому не подчиняются, они не понимают местных реалий, зато полны азарта.
– Как любопытно, – произнесла я, демонстрируя вселенскую скуку, и зевнула в ладошку. – Желаю вам успехов в поиске экзотичного кавалера. И Лизе при случае привет передать не забудьте.
Алевтина намек поняла, она злобно сверкнула своими глазками-бусинками и раскланялась.
Я ухватила Святозара под локоть и куда-то потащила. В помещении цирка не так много мест, где можно уединиться, тем более при таком скоплении народа. Большой зал под куполом шапито я отмела сразу, раздвинула портьеру у одного из выходов и протиснулась в узкий коридорчик, который, видимо, вел в служебные помещения.
– Ты чего? – осторожно спросил лягух, когда я остановилась и обернулась к нему.
– А того, – ответил за меня Пак. – Нашу строгую госпожу интересует, кто еще и в каком количестве вместе с тобой в наш родимый Энск явился, дабы подвергнуть его разрушению?
– Именно, – поддакнула я строго.
– Потому что Дарья наша свет Ивановна, – продолжил нюхач, – как обычно, ощущает огромную ответственность за случившееся.
– Да!
– Она у нас всегда ощущает больше, чем набедокурила. Правильно?
– Да! – азартно поддержала я и смешалась. – Оставить глупости! Мне тут летучки личного психоанализа для полного счастья не хватает. Да, ответственность на мне. Я рощу оживила, значит и вина моя, если что случится. Так что, Святозар? Сколько вас тут?
Лягух закручинился, склонив голову, прижал руки к груди и забубнил:
– Знать не знаю, ведать не ведаю. Мое дело маленькое. Мамка Маша велела все обсмотреть, а потом ей обсказать. А за других я не ответчик, за злыдней тем более. Злыдни – они вообще сошка мелкая. Еще мельче меня. Негоже мне с ними даже здоровкаться, а не то чтоб дружбу водить.
– Понятно, – я задумчиво запустила руку в волосы. – Значит, придется сейчас к мосту ехать, разбираться, что к чему.
– А ты прям в другом месте злыдней никак не найдешь? Потому что под секущим мокрым снегом да с ветерком, да с гололедицей бродить ох как неохота.
– В каких местах их искать прикажешь? Где они водятся?
– Здесь точно есть, – обрадованный возможной переменой планов выдохнул Святозар. – Чтоб злыдни и на эдакое сборище не пролезли, в жизни не поверю.
– Сюда вход только по приглашениям, – возразил Пак. – Охрана из вервольфов, а у них нюх сам знаешь.
– Найду я вам злыдня, – твердо сказал лягух. – Прямо здесь найду.
– Значит, придется разделиться. Вы с Паком ищите мне злыдня, какого-нибудь их главаря по возможности. А я…
Что буду делать я, в голову не приходило. Потому что мстить Эмберу расхотелось. Не вообще расхотелось, а именно в этот момент. Принц Лета подождет.
– А ты будешь здесь стоять, – властно проговорил лягух. – Без нас с Паком ни во что не ввязывайся, предложенные напитки не пробуй, на других мужиков не заглядывайся…
– Не жди, не бойся, не проси, – поддержал сотоварища нюхач. – Айда, Святозарушка, теперь моя очередь тебя водить.
И они ушли, оставив меня переваривать «Святозарушку» и ценные указания, которые были прямо перед этим.
Почувствовать себя одинокой я не успела, насвистывая, вернулся Пак:
– Последнее предупреждение: здесь сейчас будет небольшое такое искривление пространства, ну знаешь – пол и потолок могут неожиданно поменяться местами. Или коридор вдруг выведет тебя на лужайку с единорогами. Поэтому, действительно, тебе лучше никуда без меня не отходить. Я тебя, конечно, где угодно разыщу, – малыш прикоснулся к кончику носа. – Но лучше не рисковать. Поняла?
Я кивнула и испугалась:
– А почему бы мне в таком случае с вами не пойти?
Но пикси меня не услышал, взяв со старта первую скорость и скрывшись за поворотом.
Я обняла себя за обнаженные плечи и шмыгнула носом. Развлекать себя было нечем: с одной стороны – портьеры, с другой – пыльная тишина коридора. Музыка в мое убежище доносилась как будто сквозь слой оберточной ткани. Я посчитала трещины в линолеумном покрытии, спела в полголоса веселую и задорную песенку из студенческой юности, залихватски подсвистывая на неприличных словах, которыми изобиловал текст, зевнула, присела, потянулась…
– Ыв етеагебзи янем! – раздался серебристый обиженный голосок.
По моему позвоночнику пробежалась орда мурашек. Что происходит?
Я запрокинула голову.
Потолок был ярко-алым и пушистым на вид. Искривление пространства, говорите?
У меня над головой чинно куда-то шествовала пара фейри. До боли знакомых фейри. Женщина, чья реплика чуть было не заставила меня грохнуться в обморок, была цветочной королевой, а ее спутник – ненавистным желтоглазым ничтожеством, которое я сейчас на фантики порву, если допрыгну.
До потолка было метра три.
– Ыв ьсетеабишо, – холодно ответил принц.
Что это вообще за язык? Высший фейрийский? И почему я, черт дери, его не понимаю? Да я даже с суахили на лету перевести смогу, у меня же дар!
Фейри меня не замечали, Эмбер смотрел в сторону от своей собеседницы, она, напротив, всем корпусом повернувшись к нему, пыталась что-то разглядеть в холодных чертах принца Лета.
Я никогда еще не занималась подглядыванием с таким странным углом обзора. То есть для фейри сейчас я находилась на потолке. Как какая-то муха, честное слово.
О чем они говорят? А если о чем-то важном именно для меня? Спокойно, Кузнецова! Королева сказала «ыв» и желтоглазое ничтожество тоже сказало «ыв». И что это нам дает? Ровным счетом ничего. Это может быть глагольное окончание, уменьшительный суффикс, или нежное «я тебе кишки выпущу», принятое между супругами.
Я прислонилась затылкам к стене – напряженная шея начинала побаливать.
Искривление пространства, он сказал «ыв»…
Принц тряхнул головой, отбрасывая за плечо волосы, сверкнул изумруд сережки. В правом ухе, не в левом…
Я не просто муха, подглядывающая с потолка, я муха, подглядывающая с потолки при помощи зеркала.
А потом в моей голове что-то щелкнуло: «ыв», Кузнецова, – это «вы», только наоборот. Значит, королева ему сказала: «Вы избегаете меня!», а он ей возразил: «Вы ошибаетесь». Искривление пространства, Кузнецова!
Я зажмурилась, пытаясь проникнуться новым знанием.
– В эти дни вы обмолвились со мной едва ли парой слов, – всхлипнула Гридилень. – Формальных, пустых слов…
Подавив в себе желание хлопать в ладоши от радости, теперь каждое слово беседы было мне понятно, я обратилась в слух.