«Что за дерьмо с Тиной?» — спросил Люциан.
Нэш вводил его в курс дела о взломах Тины, когда зазвонил мой телефон. Я чуть не вскочил со своего места, чтобы ответить на него.
«Чертовски вовремя, Дейзи».
«Нокс?» От того, как она произнесла мое имя, у меня волосы встали дыбом.
«Что случилось?» — спросил я, уже хватая ключи от машины.
Нэш и Люциан тоже были на ногах.
«Здесь кто-то был. Кто-то вломился внутрь. Это полный бардак. Мне понадобится вечность, чтобы все это убрать».
«Убирайся из дома», — прорычал я.
Люциан натягивал куртку, а Нэш изо всех сил старался натянуть рубашку поверх спортивных штанов. Я бросил ему его кроссовки.
«Никого здесь нет. Я проверила», — сказала Наоми мне на ухо.
«Мы еще поговорим об этом», — мрачно заверил я ее. «А теперь возвращайся в свою гребаную машину, запри гребаные двери и поезжай к Лизе. Не выходи из своей гребаной машины, пока твой отец не выйдет за тобой».
«Нокс, сейчас середина ночи…».
«Мне насрать, даже если это середина его колоноскопии. Сейчас же садись в машину. Я вешаю трубку и хочу, чтобы ты позвонила Нэшу. Оставайся с ним на линии, пока я позвоню твоему отцу».
«Нокс…»
«Не спорь со мной, Наоми. Садись в эту чертову машину».
Я услышал, как она что-то ворчит себе под нос, а затем раздались характерные звуки включающегося зажигания. «Хорошая девочка. Позвони Нэшу».
Я повесил трубку, прежде чем она успела сказать что-нибудь еще, и пролистал свои контакты до номера Лу.
«Коттедж?» — спросил Нэш. У него загорелся телефон. На нем стояло имя Наоми.
«Да».
«Я отвезу Нэша», сказал Люциан, снимая ключи с крючка у двери.
«Ты не можешь водить полицейскую машину, Люци», — возразил Нэш.
«Смотри на меня».
«Да, Лу?» — спросил я, когда ответил отец Наоми. «У нас проблема».
* * *
Мы ворвались по горячим следам, это было похоже на погоню на скоростной машине: я впереди, за мной следуют Люциан и Нэш, фары сверкают в шикарном внедорожнике полиции.
Мои руки крепче сжали руль, когда я увидел всех, включая собак, на крыльце Лизы. Какую часть фразы “оставайтесь, черт возьми, внутри” они не поняли?
Я ударил по тормозам перед коттеджем Наоми. Люциан скользнул рядом со мной.
Я повернулся к нему. «Сделай мне одолжение и отведи всех внутрь, чтобы они не стояли без дела и не ждали, когда кто-нибудь начнет их доставать».
Люциан молча кивнул и растворился в ночи.
«Подкрепление уже в пути», — сказал Нэш, когда мы взбегали по ступенькам крыльца. Сетчатая дверь висела на одной петле, дверь за ней была широко открыта.
«Наоми сказала, что внутри никого нет».
«И откуда она это знает?» — сказал Нэш, и его голос звучал почти так же раздраженно, как я себя чувствовал.
«Потому что перед тем, как позвонить мне, она ходила по дому с хлебным ножом в руках».
«И ты собираешься поговорить с ней об этом, верно?».
«А ты как думаешь?».
«Я думаю, у тебя найдутся слова».
Я должен был признать, что было отчасти приятно, что мой брат вернулся.
«Черт», — сказал я, когда мы вошли.
“Беспорядок” было преуменьшением. Диванные подушки были разбросаны по полу. Все ящики письменного стола были выдвинуты, их содержимое вывалено на пол. Шкаф для одежды был открыт, его содержимое разбросано по всей гостиной.
Все кухонные шкафы и выдвижные ящики были выпотрошены. Дверца холодильника была открыта, половина продуктов вывалена на линолеум.
«Кто-то был зол и торопился», — заметил Нэш.
Я начал подниматься по ступенькам, пытаясь сдержать свой гнев. Дважды за одну ночь над ней надругались, и каждый раз я отставал на шаг. Я чувствовал себя… беспомощным, бесполезным. Какой от меня был толк, если я не мог уберечь ее?
Я услышал, как мой брат поднимается по лестнице позади меня, его подъем был медленнее, чем мой собственный.
Заметив в коридоре розовое одеяло Уэйли, я направился в ее комнату. Здесь дела обстояли хуже, чем на первом этаже. Ее новая одежда была вырвана из шкафа и комода. Постельное белье было сорвано, матрас перевернут и прислонен к стене. Рамки для фотографий, которые висели на стенах большую часть моей жизни, валялись на полу. Некоторые из них сломаны.
«Бывший или сестра?» — вслух поинтересовался Нэш.
Спальня Наоми была наспех прибрана. Кровать разобрана, шкаф открыт и опустошен. То же самое и с комодом.
На комоде валялась косметика, которую, как я сомневался, приготовила Наоми. "СУКА" было нацарапано на зеркале губной помадой.
Я видел красный цвет, который не имел ничего общего с оттенком губной помады.
«Сохраняй хладнокровие», посоветовал Нэш. «То, что ты огрызаешься и сходишь с ума в приступе гнева, делу не поможет».
Мы заглянули в каждый закуток наверху, чтобы убедиться, что там никого нет. К тому времени, когда мы снова спустились на первый этаж, Нэш был бледен и вспотел, и подъехали еще две патрульные машины.
Окружающие леса были окрашены в синий и красный цвета из-за аварийных огней.
Я вышел на переднее крыльцо, чтобы набрать в легкие свежего воздуха и подавить нарастающий гнев.
Я заметил ее, стоящую на грязной дорожке, все еще одетую в свою рабочую униформу, поверх которой была накинута одна из старых фланелевых рубашек моего деда. Уэйлон прислонился к ее голеням, защищая так, как только может защитить бассет-хаунд.
Я даже не осознавал, что бегаю трусцой по ступенькам крыльца. Я просто знал, что меня тянет к ней.
«Ты в порядке?»- спросила она, выглядя обеспокоенной.
Я покачал головой и обнял ее.
Она спрашивала меня, все ли со мной в порядке.
«Я в порядке», — солгал я.
37
Побриться и подстричься
Наоми
«Куда мы направляемся?», — спросила я Нокса, когда мы выезжали из Нокемоута, в зеркале заднего вида.
«Мы идем по магазинам?» — с надеждой спросила Уэйли с заднего сиденья.
Она восприняла новость о том, что мы временно переезжаем в коттедж Лизы Джей. Конечно, я откровенно солгала ей, сказав, что в коттедже проблема с жучками и что мы останемся со всеми у Лизы на несколько дней.
Уэйли была в восторге от продолжительной ночевки.
Мои родители, с другой стороны, испытывали трудности. Не из-за того, что мы все живем под одной крышей. Эта часть привела их почти в экстаз. Но Нокс настоял, чтобы я рассказала правду. Всю правду, начиная с того, почему я сбежала от Уорнера.
В то время как моя мать написала в четыре часа утра на Facebook сообщение в резких выражениях матери Уорнера, Ноксу пришлось физически удерживать моего отца, чтобы он не ушел и не пошел за Уорнером.
Папа значительно успокоился после того, как Люциан заверил его, что Нокс не только вымыл пол вместе с Уорнером, но и сломал мужчине нос.
Правда причинила боль, как я и ожидала, и именно поэтому я не поделилась ею с самого начала. Но мои родители устояли под его тяжестью.
За мамиными тревожными блинчиками мы проговорили почти до пяти утра, прежде чем я завалилась в постель к Ноксу в его детской спальне. Я была уверена, что никогда не смогу заснуть, но когда его тяжелая рука прижала меня к себе, я провалилась в забытье без сновидений и оставалась там до десяти.
Когда я проснулась, я была одна, потому что Нокс поехал в город, чтобы забрать Уэйли с ее вечеринки с ночевкой.
Я вынесла свой гигантский чан с кофе на переднее крыльцо и ждала их, думая о том, что этот человек просто продолжает размывать границы нашего соглашения. И когда они вернулись, когда Нокс положил руку на белокурую макушку Уэйли, взъерошил ей волосы и ласково толкнул ее.
Я поняла, насколько размытыми становились эти линии в моем сердце. Я была в беде. И это не имело никакого отношения ни к проникновению, ни к сестре-преступнице, ни к бывшему жениху.
Я влюблялась в мужчину, в которого поклялась, что этого не сделаю. Но Нокс сделал так, что этого было невозможно не сделать. Он сделал это неизбежным.
К сожалению, в этот момент появилась соцработница, готовая провести домашнее исследование, о котором я совершенно забыла. Я не представляла себе выражение удивления на лице миссис Суарес, когда я попыталась загнать Уэйли в дом Лизы, выдавая расплывчатое оправдание тому, почему мы были не готовы к ее визиту.
К счастью, Нокс снова вмешался, приказав Уэйли сходить на кухню и приготовить нам кофе в дорогу. Когда она оказалась вне пределов слышимости, именно он объяснил миссис Суарес ситуацию.
У меня было нехорошее предчувствие относительно того, что это означало для слушания дела об опеке.
«Мы не собираемся ходить по магазинам», — сказал Нокс Уэйли, выезжая на шоссе.
«А для чего все это барахло на заднем сиденье?» — спросила Уэйли.
Между волнением из-за того, что наша соцработница подумала о том, что я допустила множественные взломы, мне тоже было любопытно. Прежде чем он закрыл крышку кузова грузовика, мы заметили больше дюжины пакетов с покупками.
«Припасы», — загадочно произнес он.
Зазвонил его телефон, и я увидела на экране имя Джеремайи.
«Да», — сказал Нокс вместо приветствия.
Этот человек был не из тех, кто любит вести светскую беседу.
«Мы будем там примерно через сорок пять минут», — сказал он в трубку. «Да. Увидимся там».
“Там” оказалось домом Ханны, приютом для бездомных на окраине Вашингтона, округ Колумбия.
Это было более новое кирпичное здание на большом огороженном участке. Нокс протащил грузовик через ворота и развернул его к входу, где я увидела Джеремайю, стоящего под навесом.
«Прибыла вторая группа», — с ухмылкой сказал Джереми, когда мы выходили из машины. «Отличная работа, Уэй».
Уэйли с гордостью погладила рукой маленькую французскую косичку, которую она уложила вокруг головы наподобие короны. «Спасибо».
Женщина рядом с Джеремай была невысокой, коренастой и очень, очень храброй, потому что она бросилась прямо к Ноксу и крепко обняла его. «А вот и мой второй любимый парикмахер», — сказала она.