— Но в этом случае она бы закричала, разве нет?
— А он мог и не оставить ей такой возможности. Он же регбист, так? С его силищей ничего не стоит зажать девушке рот и затащить её в квартиру. По крайней мере, это и быстрее, и проще, чем убеждать её уговорами. Как вариант, можно применить не силу, а хлороформ. А это уже отлично сочетается с царапиной у неё на запястье.
— Не понимаю. Причём тут царапина на запястье?
— А вот это уже вторая неувязка. В обычной жизни такую рану не получишь, нечаянно порезавшись второпях. Такую рану получишь, если неудачно попытаешься вскрыть себе вены. Но, судя по твоему рассказу, Киёми Натай не была склонна к самоубийству.
— Тогда что же?
— Логичнее всего предположить, что эту рану ей нанёс Косуги. Чтобы изобразить, будто она пыталась покончить с собой. Если он использовал хлороформ, она потеряла сознание и при нанесении пореза не сопротивлялась.
— Но на самом-то деле её задушили.
— Видимо, что-то пошло не так. Например, ему не удалось вскрыть ей вены как следует. Насколько я слышал, самоубийство путём вскрытия вен на руках — задача весьма непростая.
— Это действительно так. В очень многих случаях все вокруг кричат: «Ах, он вскрыл себе вены!», хотя на самом деле порезана только кожа. Так называемые «нерешительные раны» или «пробные насечки» и есть одна из разновидностей таких порезов.
— Ну вот, а пока он возился, жертва очнулась. Тут он запаниковал — и просто задушил её. Как тебе такая версия?
— Хм-м… — задумчиво протянул Кусанаги. — Но тогда на месте преступления должно было остаться хотя бы немного крови.
— Не сомневаюсь, что он её просто смыл. Всё равно полиция обнаружит, что жертва задушена, и не станет осматривать рану, на которой нет крови.
— Ну, это уже… — возразил было Кусанаги.
— А ты сам подумай, — прервал его Юкава. — Эта рана — прямое доказательство того, что убийство спланировано. А Косуги не говорит правды именно потому, что, даже будучи пойманным, рассчитывает на смягчение приговора за «убийство в состоянии аффекта».
Это звучало убедительно. Наказание за «аффект» и правда на порядок мягче.
— Но разве это делает явление призрака неслучайным?
— Пожалуй, делает, — с важным видом ответил Юкава.
— Но ведь именно благодаря призраку мы и узнали о преступлении.
— Ну я же говорю, — сказал Юкава, — у преступника всё пошло не так, как он задумал.
— Что ты имеешь в виду? Объясни.
— Сам поймёшь, когда выяснишь все детали его дьявольского плана. Первое, что ты и твои сыщики должны раскапывать, — это мотив. А для спланированного убийства этот мотив должен быть очень и очень серьёзным.
— Нет, ну, конечно же, мы копали! Но кроме того, что в Киёми Нагаи из ночного клуба безответно влюблён её постоянный клиент Косуги, никакой информации не нашли.
— И ты готов поклясться, что вы ничего не упустили? — уточнил Юкава. На лице его играла улыбка, но интонация резала ухо, как острый нож. — Ты же сам сказал, что у жертвы были бешеные долги. Вот в эту сторону и покопайте поглубже… А также насчёт кошки и сторожа.
— Кошки и сторожа? А это ещё зачем?
— В ночь убийства в доме Косуги должна была остаться чья-то кошка, верно? Поэтому ему нужно было нанять того, кто бы за ней присмотрел. Не исключаю, впрочем, что как раз это — простая случайность, но проверить не помешает.
— То есть и это входило в план Косуги?
— Если предположить, что появление призрака спланировал он, то да… — ответил Юкава и поправил средним пальцем очки на переносице. — Точнее даже — несомненно.
4
— A-а! Если вы о том снимке, то она мне его показывала, — сказала Фунико Ода, сидя на высоком табурете за барной стойкой. Короткая юбочка, скрещенные ноги, сигаретка в пальцах с длинными серебристыми ногтями.
Кусанаги находился в ночном клубе «Тату» — том самом, где раньше работала Киёми Нагаи. Шёл седьмой час вечера, и посетителей пока не наблюдалось.
— Вы помните, что на нём было?
— Да, помню. Неприятное фото. Снято рядом с кладбищем Тама[15]. Странной формы дерево, а под ним какой-то сгусток белого дыма. Киёми была уверена, что это призрак… Даже не знаю, что тут сказать.
— Значит, кладбище Тама. А больше никаких снимков оттуда она вам не показывала?
— Нет, только этот. Сказала, что сделала несколько, но с призраком получился только один.
— И кроме призрака ничего интересного она там не наснимала?
Фунико немного подумала, но в итоге покачала головой.
— По крайней мере, мне ни о чём таком не рассказывала.
— Ясно. А когда всё это случилось?
— В смысле — когда она показала то фото? Или когда его сделала?
— Лучше и то и другое.
— Показала она его мне, кажется, месяца два назад. А сняла, по её словам, в декабре прошлого года.
— В декабре — то есть четыре месяца назад?
— Ну да. Как она сказала, за неделю до Рождества — значит, семнадцатого декабря. Её парень пригласил на Рождество другую девушку, и она, вся в растрёпанных чувствах, решила поехать в одиночку на кладбище и нафотографировать там привидений.
«Семнадцатое декабря, кладбище Тама», — коротко пометил в блокноте Кусанаги, откланялся и вышел на улицу.
После встречи с Юкавой прошло три дня. Следуя совету учёного, Кусанаги ещё раз проверил долговую ситуацию Киёми Нагаи и обнаружил интересную деталь: за последние два месяца ей удалось вернуть кредиторам около двух миллионов иен. Откуда она взяла такие деньги — загадка. Ясно лишь то, что на своих счетах она никаких накоплений не делала.
Значит, был какой-то разовый доход со стороны? Когда он спросил об этом у Хосотани, тот вместо ответа выдал ему очередную мистическую историю.
Однажды увлекавшаяся фотографией Киёми поехала куда-то, чтобы поснимать привидений, но, пока охотилась за призраками, случайно сняла нечто из ряда вон выходящее. В разговоре с Хосотани она упомянула об этом снимке, назвав его ни много ни мало «мой счастливый кадр».
Сам Хосотани этого снимка не видел, но предположил, что Киёми могла показать его своей лучшей подруге Фунико. Это и заставило Кусанаги появиться в клубе «Тату».
Но оказалось, что Фунико Ода тоже не видела этого загадочного «счастливого кадра».
Выйдя из клуба, Кусанаги отправился в Университет Тэйто. Скорее потому, что возвращаться в отдел ему не хотелось: хотя шеф с уважением отнёсся к его стремлению копнуть поглубже насчёт мотива убийства, само дело в принципе считалось почти закрытым, и сослуживцы уже недобро косились на неуёмного Кусанаги.
— Хм-м… Значит, семнадцатое декабря, кладбище Тама?
Выслушав рассказ Кусанаги, Юкава тут же сел за компьютер и затюкал по клавишам. Стоя позади монитора, Кусанаги не видел экрана, и о ходе мыслей Юкавы ему оставалось только гадать.
— Как думаешь, какого рода фото можно назвать «счастливым кадром»? — спросил Кусанаги. — Может, какое-то случайно снятое редкое явление или событие, снимок которого победил на крутом фотоконкурсе? И она получила денежный приз, которым и расплатилась частично с долгами?
Подобный ход мысли очень развеселил Юкаву.
— Ты ещё не понял, что это была за женщина? Да случись такое, она бы хвасталась своей победой направо и налево! Не говоря уже о том, что ни на каком, даже самом крутом фотоконкурсе тебе не отвалят два миллиона.
— Так-то оно так… — Кусанаги почесал в затылке.
— В квартире Киёми Нагаи вы этой фотографии не нашли, не так ли? — уточнил Юкава, не сводя глаз с экрана.
— Искали, но ничего подобного не обнаружили. Ни негатива, ни фото.
— Значит, высока вероятность того, что этот снимок как-то связан с убийством.
— Да ну? Каким же образом?
— Ну, подумай сам. То, что должно быть в квартире, после убийства из квартиры исчезает. Волей-неволей предположишь тут некую связь!
— А… н-ну да, — выдавил Кусанаги. Такой поворот событий даже не приходил ему в голову.
— А насчёт кошки и сторожа что-нибудь выяснил? — спросил Юкава.
— Да. Кое-какие детали и правда странные. — Кусанаги достал из кармана блокнот и раскрыл его. — Во-первых, кошка принадлежит старику-хозяину книжной лавки по соседству. Крохотная лавчонка, хозяин её держит на пару с женой. С Косуги отлично знаком, да и кошка, видимо, тоже к Косуги привыкла. Кошку старики оставили Косуги на десять дней, поскольку сами уезжали в Канаду проведать сына и внуков. Их сын там в длительной командировке.
— При нынешнем кризисе, конечно, живут на широкую ногу. Но ничего странного я в этом не нахожу.
— Странно вот что. Присмотреть за кошкой вызвался сам Косуги. Поначалу была договорённость, что её заберёт к себе родня стариков в Сэтагае. Но в последний момент появился Косуги и уговорил их отдать кошку ему: дескать, чем ближе к дому, тем животине лучше. До этих пор ничего подобного он им ни разу не предлагал.
— Та-ак, — протянул Юкава, кивнув. — Давай дальше.
— С одной стороны, — продолжал Кусанаги, — на репортаж в Осаку он поехал по указанию издательства. С другой стороны, для самого издательства тот репортаж не был никакой неожиданностью. О том, что он отправится туда именно в этот день, Косуги знал задолго до поездки.
— Иными словами, — сказал Юкава, отрывая взгляд от экрана, — есть вероятность того, что и кошка, и репортаж — части плана, задуманного Косуги.
— В общем, да. Но с какой целью?
— Ну, это просто. Если взять на содержание кошку, дом уже просто так не оставить. Придётся нанимать того, кто бы за ней присматривал.
— То есть цель не кошка, а сторож? Но зачем?
— Как зачем? Чтобы показывать призрака! — Тут Юкава покачал головой. — Хотя в этом случае призраков лучше не поминать.
— О чём ты? Ничего не понимаю.
— Потом объясню. А пока взгляни-ка на это. — Юкава ткнул пальцем в экран монитора.
Обогнув стол, Кусанаги встал рядом с Юкавой и посмотрел на экран. По экрану бежали горизонтальные строки иероглифов.