Вечером в хоромах старосты Доброгаста накрыли столы да закатили пир, такой, чтоб до утра. Доброгаст не скрывал радости – его пошатнувшийся из-за всевластия волхвов авторитет невиданно укрепился авторитетом и силой киевского Вещего князя. Радостен был и Витогост, ну, тот понятно…
Хельги оглядел собравшихся, поднял наполненный кубок, выпил и вдруг нахмурился – не увидел среди пирующих верного Вятшу. Впрочем, глаза князя тут же прояснились и легкая улыбка тронула его губы: что ж, видно, Вятша решил приударить за понравившейся ему разумницей девой. И правильно, не все же горевать о давно погибшей Лобзе, ведь жизнь продолжается и надо жить, надо любить, надо быть для кого-то очень-очень нужным.
Хельги оказался в своих предположениях прав. Мало склонный к пирам и обжорству Вятша просто гулял по селению в сопровождении верного Твора. Отрок все расспрашивал его про дружину, да про Царьград, да про то, правда ли, что у ромейского царя трон из чистого золота.
– Базилевса не видел, врать не буду, – усмехнулся юноша. – И какой у него трон – не знаю. А армия сильная, особенно флот. Есть такие длинные корабли – дромоны, вооружены греческим огнем. Страшная штука этот огонь – и на воде горит не потушишь.
– Неужто и на воде? – усомнился Твор. – Быть такого не может! Слушай, а чего мы тут по сыростям ходим? Давай зайдем к нам в избу, к матушке Хотобуде, чай, и Радослава там, подружек уже всех обежала.
– К вам? – Вятша вдруг смутился. – А не помешаем? Ну, сестрице твоей и этой… матушке Хотобуде.
– Не помешаем, – заверил старшего друга Твор и, схватив его за руку, потащил к неприметной, вросшей в землю, вернее в снег, избенке, похожей на большой сугроб.
Матушка Хотобуда уже укладывалась спать на широком сундуке, придвинутом к круглой глинобитной печке. Рядом, на лавке, было постелено Радославе, а у самого входа – Твору.
Пожелав спокойствия старушке, отрок удивленно спросил:
– А где сестрица?
– Еще посветлу отправилась в капище, – прошамкала беззубым ртом Хотобуда. – Голову там какую-то захоронить хочет, да вместе с телом. Не дело сказала, телу без головы. И в самом деле – не дело.
По всему видно было, что неожиданное возвращение ребят было старухе явно не в радость. Есть такие люди, самое главное для которых – покой, а все остальное – да лучше б и не было.
– Что ж она меня-то не дождалась? – обиделся Твор. – Чай, помог бы!
– А ты б больше шлялся неведомо где, – резонно заметила бабка. – Поди-ка тебя сыщи попробуй.
– Чего-то долгонько нет сестрицы, – встревожился отрок. – Тела-то безголовые ведь в селение принесли, отдать куницам. Там, наверное, и Рада… Пошли-ка, Вятша, посмотрим.
Вятша кивнул.
– Да, подходила девушка. – Куницы как раз накрывали погруженные в сани трупы рогожей. – Смешная такая, стриженая. Все головы в мешке принесла, молодец. Правда, плакала долго, будто прощалась. Ну, это она об Ардагасте, тот уж был парень знатный, жаль вот, убили. По-хорошему – отомстить бы за него, да князь осерчает.
– Ага, – кивнул Вятша. – А потом те, кому вы отомстили, начнут мстить вашим. И так до бесконечности.
– Так наши пращуры делали.
– Тогда законов не было.
– И теперь нет.
– Так будут. Не видали, куда ушла девица?
– Подружек встретила, те сначала испугались, потом обнялись да и пошли все вместе к волхвам. О чем-то договориться с ними хотели.
– К волхвам? – не поверил Твор. – А, наверное, Рада хочет снова вернуться в род, мы ведь с ней сейчас изгои. Ровно бы и нет нас. Ну, мне-то плевать, я тут оставаться не собираюсь и Раду отговорю. Тетка Хотобуда нам не родня, да и вообще мы тут приблуды, чужие и никогда своими не станем. Вот, может, пойдем с вами в Киев.
– Хорошая мысль! – радостно кивнул Вятша. – Город большой, народу много, и кто там свой, кто чужой, на это давно никто не смотрит. У меня там верные друзья есть, пристроим вас куда-нибудь всяко. Только решайтесь.
– Решился уже, – улыбнулся Твор. – Теперь вот уговорить бы сестрицу. Она у меня своенравная.
– А вот это я уж заметил, – хохотнул юноша и, поправив висевший на поясе меч – предмет тайной зависти Твора, предложил: – Ну что? Пойдем к волхвам.
– Пошли, – согласился отрок. – Все равно делать нечего. Может, там и Радославу встретим.
Хоромы волхва Чернобога маячили за распахнутыми воротами усадьбы угрюмым темным квадратом. Ни одно окно не светилось. Впрочем, нет, из избы, той, что слева от сеней, явственно тянуло дымом.
– Там они, – уверенно кивнул Твор. Загремев цепью, в темноте зарычал пес.
– Кого там несет на ночь глядя? – послышался недовольный старческий голос.
– Да я это, дедушка, – звонко отозвался Твор. – С дружком, к волхвам идем.
– А они вас ждут, волхвы-то? – недоверчиво осведомился старый челядинец.
– Ждут, как не ждать! – заверил отрок. – Дева стриженая там уже, ну, а мы припозднились, все на чужих смотрели.
– Да, пробегала такая девица, – прошамкал дед и придержал пса за ошейник. – Ну, проходите, коль ждут… Постой-ка! Чего ж ты тогда за дровами-то не пришел?
– Да некогда было, – проходя мимо, отмахнулся Твор.
Старик еще бурчал ему в спину что-то, парни его не слушали, дошли до самых сеней, остановились. Снова пахнуло дымом, каким-то необычным, сладким.
– Волхвуют, наверное. – Вятша потянул носом воздух и подергал закрытую дверь.
– Знаю я, как они волхвуют, – неожиданно зло отозвался отрок. – Дверь вышибить сможешь?
– Смогу, – поднимаясь на крыльцо, сказал Вятша. – А лучше – засов мечом поддену… Во-от так! Прошу, входи, что ж ты стал на пороге?
– Здорово у тебя получилось, – восхитился Твор. – А меня так научишь?
– Посмотрим, – не стал обещать юноша. – Ну, пошли, пожалуй, в гости? Хоть нас тут и не ждали…
Их и в самом деле не ждали. Мало того, появление незваных гостей напрочь перечеркнуло все планы приблудных волхвов, которые…
Которые стояли вокруг лежащей на полу жрицы, одетой в просторную хламиду, через которую как раз и проползала сейчас голая Радослава. Обряд этот, производимый волхвами честно, по всем канонам домашней магии, символизировал новое рождение девушки. Она ведь считалась взятой на тот свет, и вот через второе рождение возвращалась на этот.
Радослава выползла из-под хламиды, поднялась на ноги и поклонилась.
– Нарекаем тебя именем Любонега, – загнусавили волхвы. – Добро пожаловать в объятия матери твоей, Черноземы, дщерь!
Радослава улыбнулась волхвам. На этот раз, похоже, все было без обмана, по-честному. Обряд этот девушка хорошо знала, ее саму вместе с братом именно так принимали в род лет десять назад. Правда, с той поры она мало что помнила, зато потом видала, как принимали других.
Ярко горели светильники на высоких ножках, обнаженная Радослава стояла посреди горницы и улыбалась. Волхвы – Колимог и Кувор – облизывали девушку взглядами. Улучив момент, Колимог незаметно кивнул Кувору. Тот отошел в сторону и, взяв со стола заранее приготовленную чашу, с поклоном протянул девушке.
– Испей, новоявленная дщерь.
– Испей сам, пес! – выхватив из ножен меч, выскочил на середину горницы Вятша.
Увидев его, оба волхва побелели, как снег. В руках Кувора затряслась чаша.
– Вижу, узнали, – нехорошо прищурился Вятша, и пламя светильников отразилось на его клинке.
Волхвы попятились. Колимог бросился на колени и, вытянув руки вперед, возопил:
– Не убивай!
Вятша усмехнулся:
– Наверное, о том же просила вас несчастная Лобзя?
– Не знаем мы никакой Лобзи! – наперебой завизжали жрецы. – Это все Вельвед с Велимором!
– Хорошо валить все на мертвых… Впрочем, вам недолго оставаться в живых.
– Пощади!
– И в самом деле… – Голая Радослава недоуменно взглянула на Вятшу. – Не понимаю, что тут вообще происходит.
– Сейчас поймешь. – Вятша показал клинком на чашу и приказал волхвам: – Пейте!
К его недоумению, Кувор тут же с великой охотою выхлебал полчаши, остальное допил Колимог.
– Странно, – разочарованно пожал плечами Вятша. – А я думал, в ней яд.
– Да какой яд? – неожиданно расхохоталась девушка. – Взгляните только на этих волхвов.
Оба жреца, повалившись на пол, храпели, смешно вытянув губы.
– Ага, – сообразил Твор. – Похоже, мы и в самом деле явились вовремя. Выпила бы ты, Радка, чашу и…
Радослава вдруг покраснела и закрылась руками.
– Ну, что пялитесь? Стоят и смотрят… Хоть бы отвернулись для приличия, что ли…
Утром Хельги проснулся с больной головой. Это была приятная боль – боль от хорошо исполненного дела. Без стука в горницу вошел Вятша, осунувшийся и смурной, принес с собою мешок.
– Снова нехорошие новости, князь, – вздохнув, произнес он.
– Говори, – приказал Хельги.
– Исчез Чернобог…
– Ничего, мы с ним еще свидимся. Что еще?
Вятша развязал мешок.
– Вот что сегодня нашли в капище!
Из мешка выпали и покатились по полу отрезанные девичьи головы – одна рыжая, рябая, с толстыми синими губами, вторая узкая, с плоским перебитым носом.
– Тела? – быстро спросил князь.
– Там же, рядом, в капище. Убиты ударом острого прута в сердце.
– Друид… – шепотом произнес Хельги. – Он все-таки смог вернуться.
Глава 4Височное кольцо Ерофея Коня
…Харчевни, винные и пивные, наконец, разные бесчестные игры… – разве все они не посылают своих приверженцев прямо на разбой, быстро лишив их денег?
Апрель 868 г. Киев
На холме перед Подолом привольно раскинулись укрепленные княжеские хоромы, бывшие хоромы Аскольда и Дира. По приказу Хельги многое было перестроено – кое-что расширено, возведены дополнительные башни, а за главным двором, за амбарами, за хлевами и птичниками, наособицу, располагалось требище с позолоченными идолами местных богов – Даждьбога, Перуна, Рода, Велеса, Мокоши и прочих. И не было здесь ни Одина, ни Тора, ни Фрейи – Хельги считал себя русским князем и старался показать людям, что он им не чужой, даже с приближенными варягами разговаривал по-славянски.