– «Гонец Гнева», – подсказал Никифор. – Мы загрузили ее трюмы зерном. Неплохой подарок осажденным, не так ли? Думаю, портовая стража будет к нам снисходительна. Пойдем Мраморным морем, в гавань Феодосия или Юлиана, без разницы.
– Не боитесь, что вас сожгут греческим огнем, прежде чем вы приблизитесь к гавани?
– Нет, – покачал головой Ирландец. – Вряд ли безобидная скафа столь сильно напугает огненосный имперский дромон.
– А этот постоялый двор, – не отставал Хельги. – Что говорил о его хозяине Евстафий?
– Да ничего особо не говорил. – Ирландец пожал плечами. – Это какой-то дальний родственник одного из знакомых Догорола в Суроже. Знакомый этот уж больно сильно хвалил заведение Филофея.
– Что ж, пока не вижу серьезных изъянов, – сцепив руки, признался князь. – В самом деле, почтенные негоцианты направляются в Константинополь из Сурожа. Они, конечно, слышали кое-что о походе кровожадных русов, но особого значения не придали – русы почти каждый год ходят к столице, кто ж знал, что именно в этот раз они явятся в столь устрашающем количестве? Пришлось искать обходные пути, – пользуясь вчерашним туманом, незаметно от варварских дозоров миновали проливы и выбрались в Мраморное море, где с восторгом предались в руки имперского флота. Не самая плохая придумка. Должно пройти.
– Пройде-о-от!
– Не стоит раньше времени обнадеживаться, друже Никифор, – улыбнулся князь. – И пожалуйста, не говори, что все в руце Божьей. Не в Божьей, а в наших! Кого вы посадите матросами на скафу? По-моему, это тоже весьма важный момент. Если начальник морской стражи заподозрит что-то неладное, вряд ли вы доберетесь до постоялого двора – сгниете в тюрьме или умрете под пытками.
– И что же он может заподозрить?
– А все что угодно! У моряков не так повязан шейный платок или вообще его нет, флаг развевается не на той мачте или на той, но не так, да мало ли… – Хельги задумался. – Я бы на месте начальника стражи наверняка захотел бы поговорить не только с хозяевами, но и с кормщиком и, может быть, даже с кем-нибудь из старших матросов. Так кто у вас в матросах-то?
– Все самые верные люди, умелые воины.
– А есть ли среди них умелые моряки, умеющие обращаться с парусами, ведь скафа – это не насад и даже не ладья? Вижу, попал в больное место, а?
Ирландец досадливо скривился.
– Да думал я уже об этом, князь. Как раз сегодня хотел заняться отбором. Полагаю, не стоит посвящать воинов в игру. Чем больше людей знает о наших истинных целях, тем меньше шансов, что они останутся тайной.
Хельги молча кивнул – и в самом деле, Ирландец был прав. Что толку в логове врага от горстки преданных воинов, пусть даже умелых и хорошо вооруженных?
– Да ну вас, – махнул рукой Никифор. – Развели дискуссию, право слово! Ну, у кого могут вызвать подозрение двое не слишком удачливых купцов-сурожцев?
– Трое, Никифор! – неожиданно засмеялся Хельги.
– Что?! – Ирландец и инок недоуменно переглянулись. Одно дело они и совсем другое – киевский князь, которого каждая собака знает. Да и вообще, страшно подумать, что произойдет, если дружинники в одно прекрасное утро не увидят перед собой князя верхом на белом коне.
– Увидят. – Коротко кивнув, князь вдруг громко хлопнул в ладоши.
Тотчас же, колыхнувшись, отодвинулась скрывавшая вторую половину шатра портьера…
– Будьте здравы, други. Что смотрите?
Никифор обалдело захлопал глазами, Ирландец же никак не проявил себя, но все же видно было – взволнован не меньше. Еще бы! Из-за портьеры к ним вышел… Хельги, киевский князь Олег Вещий.
Совсем такой же, как и тот, кто сейчас покатывался со смеху рядом. Был один князь в Киеве, стало два. Абсолютно одинаковых, в красных плащах с золотым шитьем, в длинных темно-голубых туниках, коротких сафьяновых сапогах с узкими голенищами. Только у того, что справа, взгляд потусклей. Да и нос немного длинен… Вообще, есть отличия… Но все же – как похожи!
– Черт побери! – не выдержав, выругался Никифор и тут же перекрестился: – Прости, Господи.
Насладившись произведенным впечатлением, Хельги жестом отправил двойника за портьеру.
– Похож? Это мой рядович, Оженя. Он побудет тут за меня некоторое время.
– В своем ли ты уме, князь? Извини за резкость.
– В своем, в своем, Конхобар. – Хельги ухмыльнулся. – И полностью сознаю, что делаю. Ну, судите сами: брать город штурмом мы не собираемся, чем заняться князю? Правильно, верхом на белом коне объезжать войско, поднимая боевой дух. Иногда принимать посольства – если дойдет до того.
– Но…
– Понимаю вашу настороженность. Расслабьтесь, фальшивый князь ничего решать не будет, для этого найдется человек, который присмотрит за ним. Мой верный воевода Вятша!
– Вятша? – вскинул глаза Никифор. – О да. Ему можно вполне доверять. Но, князь, а что будет, если…
– Если я погибну? – Хельги усмехнулся. – Ничего. Тогда, якобы от рук вражьих лазутчиков, умрет и Оженя. Справив тризну, останется править княгиня. А затем – мой сын Ингвар.
– Ребенок от Ладиславы, – уточнил дотошный Ирландец. – Что ж, неплохо. Жаль, конечно…
– Хуже другое – если мы не отыщем друида.
– Отыщем, – уверил Никифор. – Обязательно отыщем, князь. Иначе зачем мы сюда явились?
– А уж когда отыщем… – Князь мечтательно посмотрел вверх, на полог шатра. – В конце концов, как говаривала когда-то ирландская колдунья Магн дуль Бресал, только я моху остановить черное дело друида. Именно так толкуют древние предания, к сожалению, незаписанные.
– Да, хранители законов и древних знаний – брегоны – не любят написанных слов. Буква убивает душу.
– Жуткое суеверие, – подтвердил Никифор, когда-то получивший образование в одном из монастырей Зеленого Эйрина. – Но чрезвычайно живучее. А в каком именно предании сказано о тебе, князь? Может быть, в том, где повествуется о Динн Ригг? Или о кровожадных фоморах? Или же о племенах богини Дану, что вышли из пены моря?
– Если честно, не ведаю, – глухо отозвался князь. – Со слов Магн знаю только, что есть такое.
– Дай Бог, оно исполнится, – набожно перекрестился Никифор.
Скафа «Гонец Гнева» представляла собой образец того распространенного типа «круглых» торговых судов, что так любили купцы за емкость трюмов, надежность и неприхотливость в обслуживании, – скафа, в отличие от дромонов и галей, не несла весла, а следовательно, и не нуждалась в гребцах – лишних ртах и обузе. Высокая мачта из крепкого ясеня, косой парус, позволявший лавировать против ветра, четыре якоря, кухня в носу, а в закругленной корме – каюты шкипера и пассажиров. И самое главное, трюмы – вместительные, закрытые от любой непогоды. Много чего можно привезти в таких трюмах – да хоть самого дьявола! Правда, качало судно изрядно, да и скорость была так себе – не сравнится с дромоном. Ну, тут уж выбирать – либо скорость, либо вместительность. «Гонец Гнева» не считался большим кораблем, скорее, относился к весьма многочисленному классу средних – с осадкой в три локтя и командой из десяти человек, включая шкипера. Десяток матросов вполне справлялся с управлением и обслуживанием судна. Правда, можно было бы и сказать несколько иначе – едва-едва справлялся. Что ж, на купеческом корабле никогда не держали излишних ртов. Даже воинов, опасаясь эвксинских пиратов, нанимали только до Гераклеи, а отдельные смельчаки – вообще только до Синопа. Как, на свою голову, поступил и Никифор Амартис, так звали теперь скромного инока, вместе с компаньонами – варягом Хаки и танаисцем Конхом.
Они заметили сторожевой дромон сразу же, как только вынырнули из пролива. Узкое хищное тело военного судна быстро приближалось, уже были хорошо видны изящный, выскакивавший из волн таран и стройные ряды весел. Хельги велел спустить парус. Матросы – воины младшей дружины, – надо сказать, сделали это весьма умело, не зря неустанно тренировались под руководством строгого десятника Творимира.
Миг – и вот уже в борт скафы требовательно ткнулась разъездная шлюпка дромона. Сам боевой корабль покачивался на волнах совсем рядом. Узкий, вытянутый в длину корпус и хищные носовые обводы придавали судну чрезвычайно авторитетный и угрожающий вид, усугубленный установленными на носовой площадке стрелометом, баллистой и какой-то длинной трубой. Стоявшие у бортов дромона воины время от времени кидали на трубу благоговейно-горделивые взгляды.
«Метатель греческого огня», – догадался Твор, вспомнив рассказы Вятши.
На палубу скафы между тем поднялась целая делегация из пяти человек – важный багроволицый толстяк в богатом, надетом поверх туники таларе и мантии из плотной, расшитой золотыми картинками ткани, двое кудрявых мужчин помоложе и пара воинов в блестящих на солнце панцирях с короткими мечами.
Все трое – «хозяин» скафы Никифор и его «компаньоны» – низко поклонились.
– Таможенный чиновник Мелезий, – надменно представился толстяк. – Откуда, куда и зачем следуете?
Еще раз поклонившись, Никифор принялся запутанно объяснять, как почти у самой Гераклеи на них напали пираты – едва удалось унести ноги. Как потом в тумане чуть было не напоролись на многочисленные моноксилы русов, как…
– Довольно. – Махнув рукой, чиновник прервал излияния Никифора. – Я лично осмотрю корабль. Вели своим матросам открыть трюмы.
Досмотр занял немного времени. Таможенник и приказчики сноровисто описали товар – зерно в пузатых глиняных амфорах – и, назвав требующуюся к уплате сумму, оказавшуюся не такой уж и большой, вновь вышли на палубу.
– Вообще-то надо бы отогнать корабль на карантин, куда-нибудь в Никею, – вытерев со лба выступивший от жары пот, лениво заявил вдруг чиновник. – Ничего не поделаешь, такие уж правила.
Хельги незаметно ткнул Никифора кулаком в бок. Тот улыбнулся и, вытащив из-за спины пару собольих шкурок, протянул их таможеннику.
– Возьми, уважаемый господин, в знак самого искреннего признания заслуг таможни.
Ничуть не чинясь, чиновник взял шкурки, тщательно осмотрел каждую, подул на мех от хвоста к голове и, видимо оставшись вполне удовлетворенным, передал их одному из кудрявых приказчиков, строго предупредив: