одное время проводили на форумах, в тени портиков, или в общественных банях – термах.
На этот раз Хельги был более внимателен и заметил Диомида еще издали. На плечи юноши была накинута длинная мантия с капюшоном, полностью скрывавшая фигуру.
– Ну и ну. – Вместо приветствия Диомид недовольно скривился. – Ну разве можно в этом… Мы ж с тобой не на заседание синклита идем!
– А что такое? – Хельги оглядел себя. Обычная одежда – туника, тал ар, плащ.
– Больно уж ты чистый, – покачал головой Диомид. – И вообще, не похож на подгулявшего подмастерья. Талар вообще лучше снять, тунику – измазать глиной, вон как у меня. – Он распахнул мантию, показав разорванную на груди белую тунику, вполголоса пояснил: – Белая и рваная, потому что у меня якобы траур – умер любимый родственник. Надоело плакальщиц слушать, вот и решил немного развлечься. Так многие делают. – Юноша огляделся по сторонам и азартно улыбнулся: – Ну, пошли, что ли?
Небольшая площадь, куда они пришли уже ближе к ночи, была застроена какими-то полуразвалившимися зданиями самого трущобного вида. Дырявые крыши, кое-как заткнутые ненужным тряпьем, покосившиеся стены, темные провалы окон. В одном из строений тускло горели светильники, и из распахнутых настежь дверей доносились хриплые песни, прерываемые отборнейшей руганью и женским визгом. Хельги сунулся было туда, но Диомид вовремя схватил его за локоть.
– Эй, мы туда не пойдем. Больно надо получить нож под сердце. Лучше посидим здесь, под липами.
Вечер был теплым, в небе ярко светила луна, и звезды подмигивали собравшейся под липами толпе босяков, азартно рукоплескавших танцовщицам, что под лютню и бубен извивались в бурном танце.
– Давай, давай, Хеломида! Давай, Катрия! Приподними подол, не стесняйся!
Одна из танцовщиц – молодая, не лишенная приятности дева – тут же приподняла подол рваной туники, заголив ноги куда выше колен. Зрители довольно закричали, подбадривая:
– А ты что ж, Хеломида? Снимай с себя все, здесь все свои!
Вторую танцовщицу – Хеломиду – явно не нужно было долго упрашивать: крутнувшись на пятке, она стащила с себя грязную столу, с показной яростью швырнув ее в собравшихся. В следующий миг туда же полетела и туника. Оставшись голой, Хеломида – не первой молодости гетера, тощая, с отвислой грудью – похабно осклабилась, покачивая дряблыми бедрами.
– А теперь ты, Катрия! Ну!
Катрия, как видно, не часто тешила публику подобным образом, поскольку, никак не реагируя на крики, продолжала себе плясать, презрительно улыбаясь. Впрочем, какой-то тип уже обхаживал толпу с шапкой в руке. Зазвенели монеты.
– А ну, кто больше! – закричал человек с шапкой. – Кто же обнажит нашу Катрию?
Монеты полетели чаще.
– Ну, не жалейте же серебра, свободные граждане!
Судя по огорченной морде кассира, серебра явно ни у кого из собравшихся не было, а у кого и было, так те вполне благоразумно не собирались тратить его неизвестно на что. Ну, сбросит жеманная Катрия тунику, и что? Экая невидаль – голая девка.
Из освещенного светильниками вертепа вышел какой-то парень с красивым, но несколько потасканным лицом и циничным взором. Встал за танцовщицами, картинно опираясь на плечо мускулистого зверовидного мужика, видимо охранника.
Диомид быстро потащил князя за липы.
– Это Пулад, хозяин гетер. – Он кивнул в сторону красивого парня. – Мы сталкивались с ним как-то. Не хочу, чтоб узнал.
К Пуладу подбежал мужичок с шапкой, небрежно, без особого подобострастия, поклонился, шепнул что-то на ухо, обернулся к танцовщицам… Жукоглазый, чернявый, с круглым, как бубен, лицом, смуглым, испещренным морщинами.
Хельги вздрогнул. Призрак из прошлого? Нет, не может быть! Тот давно сгинул на каторге вместе с Лейвом Копытной Лужей. Князь еще раз всмотрелся… Жукоглазый уже бежал обратно к зрителям… Нет, показалось.
Пулад повернулся и кому-то кивнул.
– А вот и я! Что, не ждали?! – громко заверещав, выбежала в круг еще одна гетера, совсем уже старая. На ходу сбросив одежку, бесстыдно затрясла грудью.
– Ай, молодец, Вифиния, давай, покажи им! – подбодрили в толпе.
Старуха обняла Хеломиду, покружилась с ней, потом вдруг обе, словно сорвавшиеся с цепи собаки, под свист и хохот присутствующих набросились на более молодую Катрию. Вмиг повалили ее на землю, сорвали тунику.
– Танцуй, тварь! Чем ты лучше нас?
Катрия, закрывая лицо руками, встала.
– Танцуй, а то расцарапаем рожу!
Девушка сделала несколько неуверенных, стыдливых движений. Потом обреченно махнула рукой. Музыканты заиграли громче, жукоглазый снова зашнырял в толпе.
– Ну, бросьте хоть меди…
– Несчастная дева, – проговорил кто-то совсем рядом.
– Не смеши мои сандалии, Кариан, – послышался в ответ каркающий смех. – Она такая же несчастная, как и остальные. Это все плохой театр, и роли, уж ты мне поверь, четко распределены, я не первый раз здесь. О, явился сборщик… Х-ха-рон… Кинь ему обол, Кариан, пусть жирует!
– А вот и стража. – Диомид ткнул засмотревшегося на действо князя кулаком в бок.
Хельги обернулся и увидел десяток вооруженных воинов в панцирях, шлемах, со щитами и копьями. Князь покачал головой.
– Ну вот, сейчас всех разгонят.
– Разгонят? – рассмеялся юноша. – Плохо ты думаешь о Пуладе. Смотри!
Хельги увидел, как от остановившихся невдалеке воинов отделился один, в богатом плаще, накинутом поверх доспеха, – видимо, десятник. Вразвалочку подошел к Пуладу. Тот улыбнулся, кивнул, подозвал жукоглазого. Послышался звон монет.
– За все заплачено, – пояснил Диомид. – Веселись, рванина, гуляй!
– Как бы поговорить хоть с кем-нибудь? – напомнил князь.
– Поговорим. Вот закончатся танцы, и поговорим.
Музыка вскоре стихла. Жрицы свободной любви, уперев руки в бока, внимательно разглядывали поредевшую толпу, выискивая возможных клиентов.
– Ну, у кого найдется десяток медях? – похлопала себе по бедрам старуха – впрочем, не такая уж старуха, просто потасканная некрасивая баба с усталым лицом.
В толпе засмеялись.
– А за обол не согласишься?
– Два! Вифиния, даю два!
К сожалению, больше ей никто не давал. Вздохнув, гетера углядела клиента и, взяв его за руку, потащила в трущобы.
Второй танцовщице, Хеломиде, повезло больше – удалось продаться за пять медных монет. Что же касается Катрии, то она – еще молодая и вполне симпатичная, видно, не так давно начала заниматься своим ремеслом – клиентов среди собравшихся оборванцев не искала. Остановившись у лип, посматривала на красавца Пулада, азартно спорившего с вывалившими из притона людьми – по виду сущими разбойниками. Похоже, сутенер был занят. Зато жукоглазый помахал куртизанке рукою – подожди, мол. Впрочем, молодая гетера вовсе не собиралась его ждать. С тоской посмотрев на Пулада, отвернулась.
– Катрия, – выйдя из-за лип, позвал Диомид.
– Ой. – Увидев его, девушка явно обрадовалась. – Красавчик! Да ты не один… И твой друг такой импозантный мужчина. Кто он?
– Горшечник.
– Я почему-то так и подумала, что не какая-нибудь рвань. Будете сразу вдвоем или по очереди? – деловито осведомилась она. – Вдвоем дороже.
– Идем, – оглянувшись, кратко сказал Диомид.
Кивнув, Катрия поправила тунику и пошла следом. Они вышли на узенькую кривую улочку. Из проходившей рядом клоаки невыносимо тянуло дерьмом.
– Я хочу любить тебя, дева, – остановившись, заявил Диомид.
Куртизанка нагнулась и с готовностью задрала подол.
Юноша засмеялся.
– Нет, не здесь, не у клоаки. И позже. Моему другу, горшечнику, в прошлый раз очень понравилась твоя подружка, Кара. Где она? Что-то ее сегодня не видно.
– Видать, приболела, – разочарованно пожала плечами Катрия.
– Получишь денарий, если проведешь в ее дом.
– Денарий?! – Девушка обрадованно сверкнула глазами. – А точно дашь?
– Я ведь никогда, не обманывал тебя.
– Да, не обманывал… А зачем вам Кара? Я ведь ничуть не хуже!
– Кара – та самая девушка, что сбежала из какого-то жуткого вертепа? – спросил князь.
– Да, она говорила что-то такое, – кивнула Катрия. – Но я особо не слушала – не люблю всякие ужасы.
Хельги вытащил из кошеля денарий, блеснувший в свете луны.
– Возьми и веди.
– Стойте! – прислушался Диомид. – Кажется, там, в клоаке, кто-то ползет!
– Да кто там может быть? – Бережно спрятав денарий, Катрия рассмеялась. – Видно, пес какой-нибудь роется в отбросах. Как бы не покусал… Идем. Тут не близко, надобно обойти клоаку, не пойдем же наперерез, по дерьму.
Повернувшись, Хельги и Диомид пошли вслед за юной гетерой по узкому переулку, и серебряная луна светила им в спины.
Едва они отошли, поднял голову прятавшийся в клоаке человек, проводил ушедших злобным взглядом и, усмехнувшись, выбрался из клоаки с другой стороны, побежал, распространяя вокруг запах фекалий.
Свернув за угол, с ходу перепрыгнул забор, постучал в ставни.
– Кара, открой! Это я, Истома. Принес от Пулада лекарство.
– Лучше бы ты принес серебро, – недовольно загремела запорами Кара. Открыв дверь, выглянула во двор.
– Ну, давай же свое лекарство.
– Н-на!
Хельги с Диомидом еле поспевали за куртизанкой, ориентирующейся в хитросплетениях улиц куда лучше их. Миновав небольшую площадь, свернули к садам, вызвав истошный лай псов, затем юркнули в узкий переулок, обдирая об заборы локти, уперлись в спину остановившейся куртизанки.
– Пришли, – обернувшись, прошептала та.
– Ну и запах. – Хельги зажал пальцами нос. – Словно клоака проходит через ее дом.
– Вот ее ограда. – Катрия постучала. – Эй, Кара, вставай! Кара! Открой же!
– Видно, крепко спит, – с усмешкой заметил князь.
– Да, нужно поколотить в дверь. Лезем!
Перемахнув через ограду, вся компания дружно бросилась к дому. Споткнувшись на бегу, Катрия чуть было не растянулась. Хельги наклонился, разглядывая распластавшееся на земле тело. Перевернул на спину, глядя в распахнутые глаза…