– Ты, Дивьян, и в самом деле зря стрелял по кольчуге… А что касается Лашка. Хорошая стрела, да еще пущенная из доброго лука, с такого расстояния вполне может пробить и кольчугу. Особенно такую ржавую, как твоя. – Снорри насмешливо провел рукой по колечкам. – Ты что ее, вообще никогда не чистишь?
– Да вчера только…
– Чтоб сегодня к вечеру, да с песочком, – Снорри погрозил кулаком Лашку и быстро повернулся к Дивьяну. – А как у тебя, парень? У-у… скоро мокрицы заведутся. Посмотрим, как у остальных. – Повелительным жестом он подозвал стоявших чуть поодаль дружинников, выстроил в ряд, быстро провел ладонью по кольчугам. – Что ж, хоть у вас порядок… Быстро собирайтесь домой.
Дружинники – молодые безусые парни – повеселели. Лашк шутливо толкнул Дивьяна в спину, подмигнул:
– Еще и на торг сбегать успеем!
– А вы чего встали? – оглянулся на них Снорри. – Вас моя команда не касается. Провинились – остаетесь собирать стрелы. Все, что сегодня выпустили. Кольчуги при этом не снимать.
– А шлемы?
– Шлемы? Леший с вами, можно. Но смотрите у меня – стрелы собрать все до одной. А вечером будете чистить кольчуги, и если завтра увижу, что не блестят…
– Будут блестеть, Снорри-воин!
Выстроившись в две колонны, младшая дружина Снорри направилась по дороге к воротам. Пришедшие поглазеть на ристалища девчонки, улыбаясь, махали им руками.
– Вот бы и нам так, – Лашк завистливо посмотрел на девок. – Может, сбегаем, познакомимся хоть с одной?
– Стрелы собирай, – хмуро отозвался Дивьян. – Вон одну уже пропустил.
– Пить хочется, – подняв стрелу, вытер со лба пот Лашк.
Дивьян усмехнулся:
– И мне.
Оба переглянулись.
– Интересно, стоит еще у моста Олисей?
– Наверное, стоит… Как всегда, с квасом… если наши сейчас не выпили.
– Не должны б выпить, они прямо в город пойдут.
– Сбегаем? Быстро – туда и обратно. А стрелы потом дособираем, чай, до темноты-то еще далеко.
Квасник Олисей появился у моста не так и давно, с неделю. Сначала, как и многие, посматривал на ристалище, потом стал приходить с большим бочонком кваса и двумя деревянными кружками. Брал недорого, по медяхе за кружку. Прознав про то, другие квасники тут же составили ему конкуренцию, даже, говорят, чуть не побили, правда, за Олисея вступился кто-то – отстали. С тех пор стояли рядком, когда младшая дружина возвращалась с ристалищ. Пока ждали, угощали квасом любопытных девчонок. Много было квасников, но самый упорный – Олисей: многие уж уходили, а он самого последнего воина всегда дожидался. Вот и сейчас стоял у мостика.
– Эй, Олисей, Олисей! – замахали руками ребята. – Не уходи, подожди-ка… В долг можно?
– Пейте, пейте, – вытирая слезящиеся глаза, добродушно откликнулся квасник. – Остался квасок-то.
– А девы ушли уже? – напившись, спросил Лашк.
Олисей хохотнул:
– Там твои девы, в березах венки плетут. Где вот цветы нашли, интересно?
– Так есть же уже, желтенькие… Дишка, сбегаем мигом?
– Беги без меня, только не задерживайся. Я покуда еще кружицу выпью. Знатный у тебя квасок, Олисей.
– Стараюсь… – Квасник искоса осмотрел Дивьяна. – Кажись, сегодня ты изо всех самый меткий.
– Да уж, – отмахнулся отрок. – Только все одно стрелы собирать оставлен.
– Что ж так?
– Да кольчужка не чищена.
– Это плохо, – показывая гнилые зубы, засмеялся квасник. – Да и шлем тебе великоват все же. И старый он, проржавел весь.
– Знаю, – кивнул Дивьян. – Только не по средствам мне пока новый. Ужо вот в поход сходим…
– Нешто в этаком шлеме – и в поход? – удивился квасник.
Отрок пожал плечами:
– А что делать-то?
Оглянувшись на березовую рощицу, откуда легкий, пахнущий травами ветерок приносил девичий смех, Олисей понизил голос:
– Есть у меня оружейник-приятель… Да и делать-то ничего особо не надо…
В задумчивости вернулся Дивьян в длинный дом младшей дружины. Сняв кольчугу, вышел во двор, набрал прямо в шлем песочку, принялся яростно драить заржавленные колечки.
– Дырку смотри не протри, – пряча улыбку, заметил проходящий мимо Снорри.
– Не протру, одначе. Я сегодня не в страже?
– Не в страже, – усмехнулся молодой викинг. – Назавтра готовься, а сегодня дружок твой, Лашк.
– Угу…
Начистив кольчугу, Дивьян довольно повесил ее на стену над своей лавкой, вымылся у колодца и, надев рубаху, вышел со двора в город.
– К оружейнику, – бросил он, проходя мимо воротного стража. Тот понимающе кивнул – и самому бы сходить не мешало, да средств нет.
Немного проплутав по улицам, Дивьян обогнул пологий холм и, пройдя кустами, оказался у длинного плетня из тонких жердей, тянувшегося, казалось, вокруг всего холма. Озадаченно почесав затылок, справился у прохожего мужика в синей, расстегнутой на волосатой груди рубахе:
– Ермила Лошади корчма здесь ли?
– Какой еще Лошади? – хмуро переспросил мужик и тут же осклабился: – А наверное, ты про Кобылу спрашиваешь?
– Ну да, про Кобылу. Да я ж так и говорю.
– Ну, тогда иди вдоль плетня, паря.
Уже стемнело, когда, выйдя из корчмы, Дивьян, поправив за спиной лук, направился прямо к детинцу. К самым стенам не подошел, как и условились, схоронился за липой и стал ждать.
Теплый ветерок ласково шевелил молодую листву, где-то совсем рядом щебетали птицы, над самым ухом надоедливо жужжал шмель. Зажглись первые звезды.
Отрок взглянул на верхнюю галерею и пожал плечами. Попасть – плевое дело! Это даже не белке в глаз. Правда, что-то пока не видно там никакого идола. Хотя Олисей сказал, его к ночи вытаскивают, чтоб не пугаться. А может, и не вынесут сегодня? Тогда зря время потеряно, и плакал горючими слезами варяжский шлем, красивый и легкий. Жаль, если так… О, нет! Вроде бы вышел кто-то… Ага… Вот хоть и не видно ничего, а прикинуть можно. Во-он в том углу идол. На прикид бить придется, темно. Ну, Олисей, задачка-то трудна оказалась! Но тоже не белка… Так… Пожалуй, пора…
Дивьян наложил на тетиву стрелу. Черную, с тремя желтыми кружочками у оперенья. Стрелу эту и должны опознать.
Все, можно бить. Светлей уже вряд ли будет. На три пальца влево, чуть выше… вот примерно так… ежели высота идола такая, как и указывал квасник. Сказал – с человека. Ну и ладно…
Просвистев, стрела ушла на галерею… Кто-то громко вскрикнул, и Дишка вздрогнул – идол же не может кричать! Однако где же…
– Молодец, парень, – тихо произнесли у него за плечами. – Хороший выстрел… Думаю, князь после такого уже не встанет.
– Князь?! – холодея, переспросил Дивьян.
– Князь, князь, – ухмыльнулся в темноте Олисей-квасник – посланец волхвов Онгуз. – Ты хорошо поработал, отроче. А теперь – умри!
Тускло блеснув в желтом свете звезд, широкое лезвие ножа вошло Дивьяну в грудь.
Глава 7Змеиная яма
…в деревянную клеть пробирается «змея подземельная», «змея подколодная», но богатырь готов к этому…
Маи 866 г. Ладога
На берегу Волхова, чуть выше Ладоги, в распадке, затерявшемся меж сопок, покрытых сосной, осиной и елью, поднимались вверх вкопанные в землю столбы с вырезанными изображениями богов – идолы. Велес, Святовит, Перун… Идолы почернели от времени, и теперь неясно было, кто из богов – кто? Не было видно и остатков жертвований – ни полусгнивших костяков на ветках, ни засохшей крови на губах идолов, ни даже разноцветных ленточек. Когда-то ведущая к капищу тропка заросла папоротниками – высокими, густо-зелеными, чуть колыхающимися от дуновения ветра. Казалось, никогда больше не ступит сюда нога человека, если только не забредет случайно усталый путник – охотник иль рыболов – да не бросит богам мелкую дичь или рыбу. Тихо вокруг было, даже птицы не пели, лишь многочисленные пауки плели свою паутину, да под замшелыми камнями шипели проснувшиеся от зимней спячки змеи. Одну такую чуть было не раздавил грубый сапог идущего от берега человека. Змея – черная, с зигзагообразной полоской на спине – подняла голову, зашипела… И едва успела убраться прочь – сапог чуть было не расплющил ей голову.
– Осторожнее, брат Велимор, – придержав путника за рукав, сказала следующая за ним жилистая старуха, морщинистая и смуглая, с ожерельем из человечьих зубов поверх длинной грубой туники. – Не подави наших змеек. Эй, Малибор! – Она повысила голос, и ушедший далеко вперед тощий крючконосый жрец обернулся:
– Что такое, Кармана?
– Не беги, подожди нас. Гость наш, наверное, не привык к таким лесищам, как здесь. А, человече? – Она бросила насмешливый взгляд на гостя – молодого смазливого парня, почти совсем еще мальчика, темноволосого, с какими-то наивными светло-голубыми глазами.
– Да уж, не особо-то по нраву таскаться с вами по буреломам, – не скрывая неудовольствия, буркнул гость. – Что, поближе к Новгороду не нашлось капища? Все по лесам таитесь? А Вельвед-волхв мне в Киеве другое говорил.
– Значит, не нашлось другого, – отозвалась уязвленная Кармана. Не нравился ей этот красавчик, да приходилось терпеть – посланец самого Вельведа, а Вельвед был когда-то волхвом знатным, одними заклятьями, говорят, сгубил когда-то мерянского князя Миронега, да прознали про то княжьи, хотели схватить – пришлось Вельведу скрываться, и не где-нибудь, а в самой Ладоге, при дворе молодого правителя Олега. Впрочем, сама-то Кармана отнюдь не считала себя ниже Вельведа, а боялась и уважала лишь одного – того, кто стоял за бежавшим в Киев волхвом. А о нем слухи блуждали разные… Вот и приходилось терпеть и Вельведа, и этого мальчишку, посланного жрецом будто бы в оскорбление – неужели никого не нашлось поосновательнее, постарше?
– Шагу прибавь, брате, – Кармана едва удержалась, чтоб не подтолкнуть гостя в спину.
Тот обернулся, бросил с усмешкой:
– А слуги-то твои, сестра, не заплутают?
– Чай, не заплутают, – глухо отозвалась жрица. – Дорогу ведают. Да ведь и ноша у них тяжела.