– Ты как же здесь, друже?
– Следил за волхвами. Давно уже, – развязывая зубами веревки, кратко пояснил Вятша. – Целое осиное гнездо у них здесь. Жаль, мы ничего не сможем с этим поделать. Что у тебя с рукой? Ранили? Ничего, перевяжем! Не журись, друг! Выберемся…
– А я и не сомневаюсь, – слабо улыбнулся Порубор. – Только побыстрее надо. И там, у реки, поискать челнок…
– Поищем, – кивнул Вятша. – А не найдем, так и пешком выберемся. Я тут много троп знаю. – Он вдруг оглянулся и озадаченно открыл рот. – А где же этот?
– Ты забыл? Волкодлака нельзя убить простой стрелой, друже! – покачал головой Порубор.
– Ну я и дурень! Надо было вырезать осиновый колышек… Как же он не набросился-то на нас?
– Думаю, не успел… – отрок кивнул на посветлевшее небо.
За рекою, над бескрайними голубыми степями, вставало солнце.
Глава 11Уход
В Сказании есть выразительный штрих… Имеем в виду религиозный аспект их жизни, засвидетельствованный сооружением «идо-лопоклонных» курганов и холмов, где совершались жертвоприношения.
Июнь 866 г. Рось-река
Хельги-ярл давно ждал засады. Можно сказать, даже жаждал ее всей душою, желая поскорее сойтись с черным друидом в честной схватке, как уже было когда-то несколько лет назад и, увы, закончилось ничем. Но теперь, похоже, друиду удалось изменить время, что и увидели все на примере Рюрика, который, конечно, должен был умереть, но почти на десяток лет позже. Хельги даже точно ощущал, на сколько – ровно на тринадцать лет раньше погиб новгородский князь Рюрик, Рюрик Ютландец, уважаемый всеми конунг и северный русский князь, наследником которого стал теперь Хельги-ярл – князь Олег, прозванный Вещим. Рюрик умер не просто так – его судьбу изменил Дирмунд, вернее, Черный друид Форгайл, действующий от имени второго киевского князя. Если Дирмунду как-то удалось изменить приговор норн, кто знает, не может ли этим воспользоваться Хельги? Если нить судьбы Ютландца была перебита раньше, почему не может прерваться судьба друида Дирмунда? Или – судьба его, Хельги. Но тут уж как повезет, в этом смысле ярл верил в себя и свою удачу, недаром когда-то давно говорила ему девушка-жрица Магн дуль Бресал: «Ты, тот, кто может…»
«…Остановить черное дело друида», – мысленно продолжил ярл, стоя на корме ладьи, рядом с кормчим. Вся северная дружина уместилась на пятнадцати кораблях, всего же их отошло от Киева около сотни! Вместительные, украшенные червлеными щитами насады – суда с надставными бортами, юркие челны-моноксилы, широкие плоскодонные лодки – в них везли лошадей – все это были, конечно, не драккары – быстрокрылые кони моря, но все же, все же… Хельги даже почувствовал давно знакомый азарт, словно перед ним был не Днепр, а дорога ладей – бескрайняя синева моря. Кажется, вот-вот – и за излучиной покажутся низкие берега восточной Англии.
– Трепещите, англы! – со смехом бросил Снорри. – Помнишь, ярл, как тогда, в Мерсии?
Хельги тоже засмеялся:
– Еще б не помнить…
Хотел было сложить приличествующую случаю вису, да раздумал. Кто тут оценит ее, кроме Снорри да еще нескольких норманнов? Хаснульф и его люди были на других кораблях, вон впереди реяли на мачтах их боевые стяги. А Хельги не торопился, поджидал кое-кого, да и так, имел еще планы. Хотя, конечно, по всем обычаям, следовало бы плыть впереди, рядом с ладьей Хаскульда. Ярл уважал обычаи, но полностью игнорировал их, когда дело касалось выгоды, неважно какой, материальной или военной. Он посмотрел назад, высокий и красивый князь северных русских земель! Русы – так еще называли славян, так называли и служивших им норманнов, ведь, призвав Рюрика со словами «Володей нами!», на самом деле хитрые русичи хотели сказать совсем другое: «Управляй!» А это очень непростая работа, и, без ложной скромности, Хельги-ярл, или – Олег, как все чаще называли его даже свои норманны, мог считать, что вполне справился с ней в Ладоге. Ни один ладожский житель не мог сказать о нем плохого слова, и вовсе не потому что боялся, а потому, что явственно ощущал, как лучше и удобнее стало жить под властною рукой варяжского князя и верной ему дружины, в большинстве своем уже состоявшей не из варягов, а из словен, веси, кривичей… Кого только не было, даже затесались рыжеусый фриз Скайлинг и – уж совсем неведомо как – два печенега, Орай с Хакимом. Два дружка «не разлей вода», Орай – маленький, кривоногий, смуглый, Хаким, наоборот, яркий кудрявый блондин, по виду – настоящий викинг из истинных детей фьордов. Вон они, на веслах, а рядом – тоже дружки закадычные – Дивьян с Лашком. Лашк понаглей, поуверенней, Дивьян – тихушник, упрется глазами в землю, слова лишнего не вытянешь. Хорошие парни! Все хоть сейчас голову сложат за князя Олега да за воеводу своего, Снорри. Снорри – умелый, опытнейший воин, побывавший в таких передрягах, что мало кому и присниться-то могут, и в них уцелевший, и приобретший – давно уже – славу, истинную славу викинга, о которой слагали свои песни скальды -
Витязи станом
Стали чеканным!
Бил волн прибой,
Булатный бой.
Да, молодцы один к одному, ничего не скажешь. А сколько уже и погибло их, не упомнить… Не упомнить? Хельги не забыл никого, особенно друзей детства. Ингви Рыжий Червь, Харальд Бочонок, Свейн… Все вы теперь в Валгалле, где вечный пир и вечная битва. В Валгалле и в памяти Хельги-ярла. Интересно, помнит ли их Снорри? Хельги помахал рукою:
– Эй, Снорри-ярл! Не хочешь ли выпить со мною пива?
– Из твоего кубка? Почту за великую честь.
В два прыжка молодой воевода был уже на корме. Высокий, белобрысый, с мальчишеской задорной улыбкой… да, ему было не так уж и много за двадцать.
– Ингви? Харальд? Конечно, помню, ярл, – посмурнев ликом, тихо ответил он. – Я всегда пью за них на пирах и перед битвой. А ты помнишь лагеря Эгиля? И как мы искали его секиру, и ты нашел, а мы утерли нос задаваке Фриддлейву, сыну Свейна Копителя Коров!
– А как злились братья Альвсены за то, что чуть не сожгли их сарай!
– Поделом скупердяям… Помнишь, был на усадьбе Альвсенов мерзкий и противный, сопленосый Лейв, совсем еще мелкий, я тогда нечаянно толкнул его в копытную лужу. С тех пор, говорят, его так и прозвали.
– И немало гадостей он принес нам и нашим людям, – заметил ярл.
– Жаль, я не убил его прямо тогда! – азартно заявил Снорри и, немного помолчав, спросил: – Когда же мы прекратим тащиться позади всех, князь?
– Когда дождемся моего человека, – допив кубок, пояснил Хельги-ярл.
Нетерпеливого воеводу ответ не устроил.
– А если он вообще никогда не явится?
– Ждем до вечера, а с утра прибавим ходу.
– Вот это дело, князь! Я поговорю со своими, мы мигом обставим изнеженных задавак Хаскульда. Увидят, как гребут настоящие викинги!
Хельги еле подавил смех. Подумалось вдруг, а кого это Снорри держит здесь за истинных викингов? Лашка с Дивьяном или печенегов? Видно, их, а первые-то двое у него в любимчиках ходят, хоть и не признает того Снорри.
Ярл всмотрелся в берег. Вроде как челнок бьется бортом о волны… Нет, показалось. Хельги вздохнул. Жаль, не успел Ярил Зевота раскрутить своего дружка-волхва до отъезда. Что ж, на все нужно время, другое дело, что у Хельги в связи с отплытием времени-то как раз и не было. Вот и подзадержался Ярил, а был бы здесь Ирландец, сказал бы – «и правильно сделал». Поход походом, но иные, вполне мирные на первый взгляд комбинации иногда побольше любого похода значат. Вот как, например, сейчас, с Ярилом и новым его знакомцем – молодым волхвом Войтигором. Чувствовал князь, можно через него не только на Борича-Вельведа выйти, но и на кого повыше. На кого, собственно, и надо было! И ведь только в последний день, к вечеру, проговорился про то Войтигор. Про тайную крепость на Роси-реке, где отсиживался, якобы уехав примучить восставших древлян, второй киевский князь, а фактически просто боярин, Дирмунд. Хельги как услыхал про крепость от Ярила, так чуть не затрясся – крепостица тайная, это вполне было в духе Дирмунда, вполне! Сколько было у него этих тайных крепостей да капищ? И сколько еще есть? Кто ведает? Очень может быть – что волхв-чаровник Войтигор… Эти его речи о молодом волхве-облакогонителе… к чему они? И Рось-река…
На ночь причалили к берегу, выставив сторожу. Запалили костер, сварили пойманную тут же рыбу. Такие же костры сотнями светлячков светились по всему берегу, за излучиной и дальше, словно бы сами звезды сошли на землю, упали на берег, повторяя изгибы реки.
– Красиво, – посмотрев в освещенную пламенем сотен костров ночь, мечтательно произнес Дивьян. – Бывало, и мы так с Ладой-чижей соберемся ночью за рыбой… Ты спишь, что ли, Лашк? Вот и вправду ленивец! Ну, спи, спи… Ужо разбужу, как наша очередь на сторожу придет.
Дивьян осторожно накрыл друга плащом. Знал – долго спать не придется, времечко быстро летит. И вправду, пока чистили оружие и котлы, срубали ветки для шалашей и подстилок, уже и стемнело так, что руку вытяни – не увидишь. Часть костров – большая часть – погасла, но все ж некоторые горели – отпугнуть зверье да комаров дымом, ну и вернувшимся со стражи гридям хлебнуть горячего сбитню.
Дивьян даже и не успел толком закемарить. Пока котел песком чистил – его очередь – потом кольчужку – не почистишь, так не успеешь и оглянуться, как изойдет вся кольчуга коричневой ржавчиной, порвется, словно сгнившая рыбачья сеть. Покончив с котлом и кольчугой, Дивьян наконец повалился на пахучие ветки, потеснив сопящего Лашка. Казалось, только глаза закрыл, как затряс его за плечо Орай-печенег:
– Лашка, Дишка, вставайте! Ваша очередь стражить.
В караул собрались быстро – само собой, спали одетые, при оружье, натянули только кольчужки, да луки со стрелами прихватили, хоть и темно. А сторожа их до первого свету длилась. Может, и пригодятся луки?