человек человеку – враг
И что он замышляет погибель.
Помни об этом всегда,
Помни об этом сейчас…
По правому берегу Итиль-реки возвышались огромные утесы, поросшие темным лесом, соснами, но больше – елями. Темно-зеленые вблизи, утесы издалека казались призрачно-синими, словно размытыми в голубоватой прозрачной дымке. Солнце садилось, окрашивая прощальным багровым цветом мохнатые вершины елей, по всей ширине реки, до противоположного берега, тянулись длинные темные тени. День стоял теплый, но к вечеру похолодало, еще не сильно, но вполне заметно, так что Лейв Копытная Лужа, вышедший из шатра справить малую нужду, покончив с этим делом, тут же заскочил обратно. На ночевку встали у левого, низкого берега, с редким смешанным лесом, одетым в шуршащее золото листьев. Дальше, за редколесьем, начинались луга, переходившие в бескрайние степи, ветер приносил оттуда дым костров и горьковатый запах полыни. Костры горели и здесь, в становище Лейва. Варили похлебку, сушили вымокшую одежду, где могли – конопатили протекавшие суда. Работами распоряжался старый Хакон, чем-то похожий на воблу, он, казалось, за время экспедиции еще более высох, но, тем не менее, двигался довольно бодро и зычно покрикивал на обслугу.
– Старый тролль! – помянул его нехорошим словом Лейв. Еще бы! Ведь именно Хакон косвенно причинил Лейву немалый ущерб, посоветовав оскопить невольников-юношей, дескать, так они будут стоить намного дороже. Оскопили. И что из всего этого вышло? Ни один не выжил, все подохли, твари. От вскипания крови, как определил Истома Мозгляк, тоже, кстати, бывший в числе советчиков заодно с Хаконом. Одни убытки от таких советов! Лейву было жаль потерянных денег. Впрочем, не только денег – что-то он не очень хорошо стал себя чувствовать без любовных услуг самого младшего из умерших – Карла. Тот, правда, умер не сразу, как остальные, болезнь дольше всех терзала его, и Лейв, по доброте душевной, помог ему умереть, а заодно и потренировался в искусстве мечей – из спины несчастного взлетел-таки к небу кровавый орел. Не сразу, правда, получилась у Лейва такая штука, но ведь получилась все же, как ни смеялся Альв Кошачий Глаз. В общем, не зря умер бедняга Карл, как не зря и жил в последнее время. Вспомнив Карла, Лейв Копытная Лужа усмехнулся. За время похода он заметно поправился, и без того круглое лицо еще более округлилось, так, что, по выражению Истомы, из-за спины виднелись щеки. Лейв заматерел, уже не сжимался пугливо, завидев более взрослых, как у себя в усадьбе, нет, теперь пришел черед сжиматься другим. Копытная Лужа не расставался с хлыстом из воловьей кожи и довольно умело – спасибо Истоме, научил – им пользовался. Теперь уж дрожали рабы и слуги и, завидев приближение молодого хозяина, спешили убраться подальше. А Лейву очень нравилось изображать из себя рачительного и строгого хозяина, нравилось размахивать плеткой, наблюдая, как вспыхивают в глазах слуг и рабов дрожащие цветы страха. С помощью Хакона Лейв неплохо расторговался в Булгаре, и вот теперь впереди лежал Итиль, великая столица кагана. Если б и там дела пошли так же, как и в Булгаре, внучка Свейна Копителя Коров, красавица Ингрид, уже через год стала бы его законной женой. А как же? Ведь это он, молодой хозяин Лейв Копытная Лужа сумел так здорово провести торговые операции в Булгаре, Белоозере, Альдегьюборге, он, ну, может, иногда немного советовали что-то Хакон с Истомой. Советовали? Да если б он, Лейв, слушался их советов – давно бы разорился, как вон в том же случае с оскоплением. Таким советчикам прямая дорога в Нифлгейм. Нет, это все он, Лейв, смог! Сам! Один! Как мудрый и строгий хозяин. Ну, как Свейну Копителю Коров не отдать за такого молодца Ингрид? Ингрид… Лейв ее так и не мог вспомнить, как ни старался. Говорят, красивая, хотя не это главное. Кому перейдут луга и земли, данные в приданое Ингрид? Скьольду Альвсену? А кто ему ближайший и самый любимый родственник? Он, Лейв Копытная Лужа… А кроме жены, заведет себе Лейв и красивых рабынь и, может быть, даже красивых мальчиков прикупит. Эх, жаль пришлось убить Карла. Послушал Истому… Тот, кстати, объявился не так давно, да не один, а с невольницей, молодой и красивой. И, похоже, девственной – Истома ее и сам не трогал, и другим не давал, тому же Альву, как тот ни выпрашивал. Видно, хотел выгодно сбыть деваху в Итиле. Что ж, дело стоящее. Только вот… Только вот сам-то Истома Мозгляк разве ничего не должен Лейву за погибших рабов? Любишь советы давать – люби и отвечать за них. Вот и Альв на эту тему не раз уже разговор заводил. Все на новую Истомину рабыню облизывался. И правда, красивая девка – тоненькая, хрупкая, златовласая, с нежно-синими глазами и небольшой, но упругой – Лейв как-то потрогал – грудью. Да, неплохо было бы употребить ее вместо Карла. Хотя бы напополам с Альбом Кошачьим Глазом. Истома, конечно, обидится… А вообще, кто такой этот Истома? Ну, приблудился к каравану, вместе, кстати, с Альбом, и что с того? Считай, из милости и взял их Лейв, да еще потому, что Альв родичем старому Хакону оказался, а родичам, само собой, на чужбине помогать надо, даже самым дальним. Ну, так это Альв Кошачий Глаз Хакону родич, а вовсе не Истома. Тот вообще никому родственником не приходится. Так что – пускай обижается сколько хочет! Правда, человечишко он недобрый, тертый, много чего повидавший и на многое способный. Не хотелось бы, честно говоря, иметь такого врага, да больно уж девка у него аппетитная. Вот и Альв тоже… Ха, вот Альва-то и можно в этом деле крайним выставить. А как именно? Грюм поможет, слуга верный.
– Эй, Грюм! – высунувшись из шатра, закричал Лейв Копытная Лужа. Знал – где-то поблизости Грюм ошивается, готовый явиться по первому же зову.
– Звал, хозяин? – Лысая башка Грюма показалась из ближайших кустов.
– Покличешь Альва, – приказал Лейв. – Скажи – пусть зайдет, дело есть. До по-тихому все исполни, чтоб Истома Мозгляк не видел. Как позовешь, сам тоже далеко не уходи, может, понадобишься.
– Исполню в точности, – низко поклонившись, заверил Грюм.
Альва он нашел дрыхнувшим в шатре старого Хакона, который викинги, как и полагается родичам, по-братски делили напополам.
– А что тебе Альв? – выглянув, зашипел Хакон, пошатываясь, видно, не мало уже успел употребить браги за сегодняшний вечер. Интересно, где они брагу берут? Вроде не варили… А верно, не брагу Хакон с Альбом лакают, а виноградное вино, что закупили в Булгаре.
– Хозяин Лейв звал его на беседу, – поглядев на Хакона преданнейшим взглядом, ответил Грюм.
– Хозяин Лейв, говоришь?.. Надо же… – Хмыкнув, старик скрылся в шатре. – Эй, Альв! Просыпайся! Да вставай же, кому говорю? Иди к Лейву, он тебя видеть хочет. Видно, опять придумал какую-нибудь пакость типа недавнего оскопления. Потом опять же на нас все свалит, дескать, мы посоветовали, как же…
– Ладно, старик, не бурчи.
Проснувшись быстро, как и положено викингу, Альв Кошачий Глаз накинул плащ и, выбравшись из шатра, пошел вслед за лысым слугой. Тот почтительно пропустил викинга вперед и, проводив до шатра молодого хозяина, вернулся обратно к кострам – поискать Истому. Где искать – знал. На стоянках Истома не отходил от пленницы, сторожил, рыскал вокруг, словно голодный волк в поисках доступной добычи, аж похудел весь, извелся. Ну, из-за такого куша стоило похудеть, тем более, что не так долго до Итиля осталось, день-два – и покажется стольный хазарский город.
– А мы и не будем сами напрашиваться, – понизив голос, произнес Альв Кошачий Глаз, поудобнее располагаясь на кошме в шатре Лейва. – Больно надо! Подумаешь, какая-то рабыня, словно у нас других нет… – Тут он едва заметно потупился, ибо втихую пользовал всех оставшихся рабынь Лейва, правда, красавицами их назвать было нельзя, но уж тут Альв действовал по принципу – на безрыбье и рак рыба. Попробовать же красивую молодую рабыню очень хотелось, это правда. Но нельзя же было ссориться с давним компаньоном Истомой. Именно на него почему-то сильно надеялся Альв, когда иногда вспоминал – зачем они здесь и кто их послал. Следить за молодым бильрестским ярлом Хельги. Вызнать о нем все. Вот убивать или нет – этого Кошачий Глаз не помнил, давал ли такой приказ Дирмунд-конунг, или нет? Ну, Истома должен знать… Что касается выполнения приказа Дирмунда – тут, к большому удивлению Альва, им удивительно везло. Как утверждал недавно вернувшийся из Булгара Истома, молодой ярл Хельги вместе со своей малой дружиной еще в Альдейгьюборге нанялся в караван хазарского купца Вергела – их торгового конкурента, коего так бездарно пытались задержать, выкрав дочку. Дочке удалось бежать, и, как сильно подозревал Альв, не без помощи кого-то из людей Копытной Лужи. Истома, кстати, думал точно так же и даже заявил, что тайно проводит дознание. Вот, правда, о результатах что-то не докладывал. Таким образом, этот самый Хельги двигался в одну сторону с караваном Лейва – в Итиль. Вот там-то и можно будет последить за ним попристальнее, а пока почему бы и не поразвлечься, тем более, что Альв на этот счет уже думал и кое-что придумал.
– Мы вот что сделаем, Лейв… – Он нагнулся и азартно зашептал что-то в самое ухо Копытной Лужи. Выслушав, тот кивнул и засмеялся. Потом выглянул наружу:
– Эй, Грюм! Да где там тебя носит? Давай живо сюда.
И ни Лейв, ни Альв Кошачий Глаз, ни даже многоопытный Хакон не замечали то, что давно уже должны были заметить, если б были озабочены целостностью каравана больше, нежели потаканием собственным прихотям. Праздное безделье развратило их, на время притупив осторожность и звериную хитрость, которой так славились викинги. Ибо имеющие глаза давно увидели бы дымы близких костров на горизонте и фигуры одиноких всадников, иногда неосторожно показывавшихся на утесах. А по ночам где-то, все ближе и ближе, позвякивало железо. Что это было? Стремена? Мечи в ножнах? Бряцанье щита о кольчугу? Никто не замечал, не слышал… Никто, кроме Истомы. Вот уж у кого чувства отнюдь не были утеряны за время сладостного ничегонеделанья, а, наоборот, еще более обострились в связи с необходимостью постоянно стеречь неожиданно свалившуюся на голову рабыню. Уж кто-кто, а Истома примечал все: и дымы кострищ, и всадников, и подозрительные звуки перед рассветом. Нет, и раньше встречались по берегам кочевые племена, и даже мирно приходили к стоянкам – меняли кобылье молоко на стеклянные бусы. Приходили… Но то были мирные люди, а эти… кто их знает?