О такой щедрости Воислав не смел и мечтать, и заветная мечта подменить Инегельду смазливой девчонкой показалась ему мелкой и пакостной. Изборск не только перекрывал рогам наиболее удобную дорогу в земли Великого Новгорода, но и нависал над их собственным краем подобно занесенному для удара мечу. Конечно, Изборск следовало не просто оживить и отстроить, но и укрепить, что требовало и времени, и средств, однако само его расположение, само обладание им было куда более весомым ключом к Двинскому пути, нежели золотой ключик Рогхарда, хранящийся в изукрашенном ларце. Князь Воислав, тут же выкинув из головы Инегельду, сбивчиво и горячо благодарил, поднимал кубки во здравие конунга Олега и его мудрого посла, а сам с горечью думал, что зря поддался на уговоры чересчур осторожных думцев, зря принял тайного посланца Рогхарда, зря согласился от собственного имени передать Олегу золотоволосую красавицу. Но внезапная щедрость требовала ответного дара, и он послал за Инегельдой.
Она вошла и, потупившись, молча остановилась у порога. Князь подошел и, подавив вздох, сам сбросил с ее головы легкое шелковое покрывало.
– Соблаговолит ли великий конунг русов принять мой скромный дар, воевода Перемысл?
Он рассчитывал на мужскую оценку, удивление, может быть, даже восторг. Но воевода только что хватил полкубка доброго старого меда и был занят столь же добрым куском дичины. Он мельком глянул на девушку и вновь вернулся к закуске, бросив личному челядину:
– В мои покои. Стеречь пуще глаза. Прими мою благодарность, князь.
Инегельду тотчас же увели, а Воислав усмотрел в этом равнодушии опасное несоответствие взаимных даров. И, поддавшись смутной тревоге, негромко сказал:
– Эту деву привезли торговые люди с Балтики.
– Угу.
Нет, воевода решительно не обратил внимания на тонкий намек. И князь вынужден был осторожно уточнить.
– Ее зовут Инегельда.
– Инегельда, – повторил Перемысл, продолжая рвать молодую оленину крепкими зубами.
Князь Воислав не рискнул продолжать намеки, прекрасно зная, сколько ушей навострено в его личных покоях. Вздохнул, проклиная про себя туповатое равнодушие посла, и собственными руками наполнил ему кубок.
Относительно тупости князь сильно ошибался. «Инегельда, – повторял про себя Перемысл, продолжая делать вид, что занят исключительно едой. – Имя германское. Подарили купцы с Балтики. Есть над чем поломать голову Хальварду…»
Глава седьмая
1
Повеление конунга было выше закона для любого воина варяжской дружины. Неисполнение его каралось смертью, а если неисполнивший, устрашась, решался на побег, его ожидала беда, сходная с отсрочкой казни или медленной смертью. Один, лишенный боевых товарищей в чужой, неведомой стране, клятвопреступник мог прибиться к другому отряду, к иному конунгу, скрыв истинную причину своего одиночества. Но стоило этой причине всплыть, стоило кому-то из случайных встречных или новых сподвижников опознать его, как неписаный закон вступал в силу, и любой конунг в непременном порядке исполнял то, что и обязан был исполнить:
– На мечи!
Об этом знали все, кто вступал в боевое братство варягов. Знали об этом и те два стражника, которые своевременно не доложили Рюрику о бегстве Клеста, понимая, что казнь их всего лишь отложена и что спасти их может лишь голова палача, брошенная под ноги конунга. Тем более что оба были скандинавами, и звали их – пора уж познакомиться поближе – Дитмаром и Виттом. Дитмар был постарше, поопытнее, похитрее, зато Витт обладал медвежьей силой, и в паре они всегда дополняли друг друга.
Князь Рюрик не указал точных сроков исполнения не по забывчивости, а из расчета. Палач знал, что его ожидает, наверняка постарался исчезнуть, раствориться, найти сильных покровителей, и обнаружить его было нелегко. Требовалось и время, и свобода действий, и Рюрик предоставил Дитмару и Витту как то, так и другое.
– Я откладываю казнь. Но если вы не исполните повеления до того, как конунг Олег увезет моего сына Игоря в Смоленск, карающие мечи найдут вас, где бы вы ни были.
Идти напрямую в Полоцк было опасно: Дитмар это отлично понимал. Опасно было и попадать к рогам с какими-либо торговыми людьми: Дитмар никогда не доверял купцам. После некоторых размышлений и осторожных расспросов сведущих людей он решил пробираться в столицу рогов тайными тропами, а там попытаться либо поступить в стражники к Рогхарду, либо найти иной путь к тайному убежищу Клеста. Витт тут же согласился с ним – он всегда с ним соглашался, – и друзья лесами двинулись к пограничному Изборску, надеясь незамеченными проникнуть в земли рогов. Они счастливо избегли новгородских разъездов, обогнули Псков, а в лесах, окружавших выморочный Изборск, вздохнули с облегчением, уверовав, что первые трудности позади. Они даже позволили себе переговариваться, идя сквозь густой березняк, когда вдруг с шумом распрямилась склоненная береза и тяжеловесный Витт взлетел в вышину на тонком сыромятном аркане.
– Дитмар!.. Дитмар, на помощь!..
Он висел вниз головой, береза упруго раскачивалась, и варягу никак не удавалось изогнуться, чтобы ухватиться за ремень и перерезать его ножом. Дитмар бросился к нему, и тут же из кустов с шорохом вылетел еще один аркан. Петля его упала на голову Дитмара, скользнула мимо плеч и резко затянулась, намертво прижав обе руки к телу. Тут же последовал рывок, варяг упал и вдруг исчез в кустах.
– Дитмар! Дитмар!.. – кричал Витт, раскачиваясь на пружинящей березе. – Дитмар, я не могу дотянуться…
Витт замолчал, потому что из кустов вышел Дитмар, крепко связанный арканом. Следом появился могучий кряжистый старик, стриженный по-славянски «в кружок», в кожаной безрукавке, надетой на серую домотканую рубаху, подпоясанную ремешком, на котором висел длинный охотничий нож. Он толкнул Дитмара так, что варяг упал как раз возле дергающихся ног подвешенного приятеля, подошел к Витту, снял с него меч и нож и спокойно уселся в тени.
– Кто это? – с испугом спросил Витт.
– Славянин, не видишь, что ли? – раздраженно ответил Дитмар. – Наверное, охотник.
– Спроси, что ему от нас надо. Спроси, Дитмар, ты лучше говоришь на их языке.
– Я заговорю его, а ты попробуй освободиться.
– Как? Я не могу дотянуться до ремня.
Тем временем могучий славянин достал из сумки кусок дичины, лепешку и начал невозмутимо закусывать, отрезая ножом куски. Он не прислушивался к их разговору и явно никуда не торопился. Дитмар покосился на него, задал вопрос с неохотой:
– Что тебе нужно, славянин? От нас мало проку.
– Куда идете?
– В Полоцк.
– От кого?
– Сами идем. Мы – вольные люди.
– Варяги вольными не бывают.
Дитмар молчал, размышляя, как половчее ответить. Старик со вкусом продолжал завтрак, не обращая на них внимания.
– Что же ты замолчал, Дитмар? – закричал Витт. – У меня уже шумит в ушах!..
– Он может спросить, кто нас послал. А потом спросит, зачем послал.
– Скажи ему, все скажи, Дитмар! – взмолился Витт. – Что ему до Клеста?
Славянин закончил трапезу, уложил остатки в сумку. Ткнул ножом в Витта.
– Он умрет первым. Много крови, она закапает скоро. Сначала из носа и ушей. Плохая смерть. Правда, твоя тоже не легче: здесь много лис, и когда я уйду…
– Что он говорит? – с отчаянием крикнул Витт. – Я плохо понимаю…
– Мы – дружинники князя Рюрика, – начал Дитмар, не обращая внимания на крики Витта. – Рюрик повелел…
– Одно слово лжи, и я уйду, – предостерег славянин. – Скоро на тебя начнет капать кровь подвешенного, а в сумерки придут лисы. Вы погибнете не от меча, и вам не видать костров Вальхаллы.
– Скажи ему все! – кричал Витт. – Скажи ему все, Дитмар!..
– Палач Клест сбежал к рогам. – Дитмар понял, что славянин не шутит. – Рюрик повелел принести его голову.
– Что еще нового в Новгороде?
– Скажи ему все!.. – хрипел Витт. – Скажи ему, что Олег перехитрил Рюрика и спрятал Игоря!..
– Рюрик отдал свое золото конунгу русов Олегу. Конунг решил выступить против Аскольда.
– Говори то, чего я не знаю, варяг. Не теряй зря времени, твой приятель уже хрипит. Кто такой Игорь?
– Сын князя Рюрика. Олег захватил его хитростью и спрятал где-то на болотах.
– Значит, у старого Рюрика появился сын?
– Совсем младенец. Его увез к Олегу воспитанник Рюрика, сын Трувора Белоголового.
Славянин странным долгим взглядом смотрел на Дитмара. Потом спросил:
– Чей сын воспитанник Рюрика?
– Трувора Белоголового. Его зовут Сигурд.
Старик молча поднялся, подошел к Витту и, поддержав тело, ножом перерезал аркан. Затем опустил измученного варяга на траву.
– За добрую весть.
– Пить… – прохрипел Витт.
– Воду получишь после клятвы.
– Ты говоришь на нашем языке? – вздрогнул Дитмар.
– А ты говоришь по-фински?
– Говорю. Финны жили в нашем краю.
– Роги не доверяют варягам. Скажете, что вы – финские знахари, от всех болезней лечите наговорами. Это даст время найти палача. А теперь – на колени.
– Зачем? – Дитмар насторожился.
Славянин, не отвечая, сам поставил варягов на колени и только потом развязал руки. Затем обнажил их мечи и воткнул в землю перед каждым.
– Клянитесь мне, что, выполнив повеление конунга, вернетесь этой дорогой и здесь, у этой березы покажете мне голову палача.
– Клянемся, – вразнобой ответили варяги, положив руки на перекрестья мечей.
– Тогда и получите свои мечи. – Славянин взял оба меча. – Финским знахарям они не нужны.
И, подхватив сумку, исчез в кустах, бесшумно ступая огромными лаптями.
2
– Вот ты и стал побратимом Урменя, – холодно улыбнулся рус. – Мы исполнили повеление Хальварда оба.
– Я исполняю только повеления князя Рюрика и конунга Олега.
– Не гневайся, Сигурд, я имел в виду только нас, его людей.
– Вятичи тоже были людьми Хальварда?
– Конечно.
– Зачем же ты требовал их смерти?