До настоящего времени само существование этого шедевра скоморошеского сквернословия остается тайной для абсолютного большинства наших современников.
Необходимо иметь в виду, что до нас дошла лишь ничтожная часть подобного творчества. В окружном послании суздальского архиепископа Серапиона (1642) говорится об этом следующее: «Инии безумные человеки говорят скаредные и срамные речи, их же невозможно писанию придати».[601]
* * *
Все вышесказанное не означает, что русская знать была полностью лишена склонности к любовному эстетству, соблазны которого становились известными на Руси благодаря знакомству с литературными сочинениями других народов. И в те времена, когда шумные участники боярских пиров развлекали друг друга непристойными песнями и повествованиями в стилистике «заветных» сказок, на Руси были образованные люди, получавшие удовольствие от чтения романтических любовных историй, запечатленных в «Девгениевом деянии», сербской «Александрии», «Троянской истории» Гвидо де Колумна. Впрочем, каких-либо заметных последствий для русской культуры эта заграничная мода не имела. Можно указать лишь на косвенное свидетельство того, что она была замечена и вызвала решительное осуждение. К такому заключению можно прийти, прослеживая судьбу данной рукописной традиции, восходящей к XV столетию. В следующем столетии она оказалась невостребованной, и остается только гадать, в какой мере повлияла на это моралистическая реакция, те общественные настроения, которые воплотились в создании таких доктринальных сочинений, как «Домострой», в какой — последствия опричного террора, истребившего поклонников подобных развлекательных сочинений.
Светская переводная литература стала вновь популярной только в XVII веке, когда наряду со старыми сочинениями появились и новые переводы романтических любовных историй. В их числе сказание о Еруслане Лазаревиче, наследующее персидским повествованиям о Рустеме, повесть о Бове Королевиче, восходящая к каролингскому сказанию, рыцарский роман «Повесть о Петре Златых ключей», источник которого имеет бургундское происхождение.[602] Где-то в середине XVII века появилось и оригинальное русское любовное сочинение — «Сказание о молодце и девице»[603]. Его анонимный автор отталкивался от переводной традиции — решающим аргументом в объяснении между «молодцем» и «девицей» служит предложение великой любви, указывающее на знакомство с сербской «Александрией» («аки Раксаны царицы царя Александра Макидоньскаго»).
Герой «Сказания...» «емлет красную девицу за б[...]лыя руки, шутя валит на краватку былицею, над девицею шутит, как драх камень праальмаживает...». К моменту написания этих строк прошло уже около полувека с тех пор, как Шекспир закончил «Ромео и Джульетту», однако для русской традиции подобное любовное эстетство представляется инновацией весьма необычной и очень смелой.
В том же XVII столетии, когда было создано «Сказание...», появляются и любовные письма.[604] Какой-либо преемственности со старыми новгородскими обычаями подобных посланий, написанных на бересте, здесь не прослеживается. Любовные письма XVII века создавались под впечатлением соответствующих польских образцов. О проявлении пылких чувств говорить в этом случае не приходится — обращение к любимой женщине кажется скорее затейливым, нежели страстным:
Море мысленное всегда волнуется, и от волн его корабли сокрушаются.
Темность облака закрывает свет сердечный, разлучение же от тебя наносит мрак вечный.[605]
Тем не менее традиция любовной переписки быстро усвоилась в русской культуре. Когда первая жена императора Петра Евдокия Лопухина была сослана в суздальский монастырь и завела там в 1710 году роковой для нее роман с майором Степаном Глебовым, она постоянно обменивалась письмами со своим любовником. По свидетельству ближней монахини Капитолины, ситуация складывалась следующим образом:
К ней царице-старице Елене езживал по вечерам Степан Глебов и с ним целовалися и обнималися. Я тогда выхаживала вон: письма любовные она принимала и к нему писать велела.[606]
В письмах монахиня-царица выражала свои чувства не без некоторого простодушия, но с исключительной страстностью:
Забыл ты меня так скоро. Мало, видно, твое лицо, и руки твои, и суставы рук и ног твоих политы моими слезами... Ох, свет мой, как мне на свете жить без тебя?[607]
Однако в полной мере соблазны прекрасной любви были востребованы российской аристократией только в эпоху, последовавшую за петровскими преобразованиями. Следует отметить, что это общее замечание не относится непосредственно к личности Петра I и к его ближайшему окружению. При всем увлечении императора западной культурой и западным образом жизни его развлечения осуществлялись скорее в скоморошеской стилистике. Организованный Петром и его соратниками «Всешутейший, всепьянейший и сумасброднейший собор» эпатировал столичных жителей кощунственными карнавальными забавами, в своем же кругу был просто вызывающе непристоен. Даже прозвища, которыми обменивались участники «собора», были заимствованы из матерной брани[608]. Любопытно, что к соблазнам красивой любви оказались более чувствительны царевна Софья и первая жена Петра Евдокия Лопухина, т.е. те женщины, которые были враждебны или, по крайней мере, чужды петровским преобразованиям. Похоже, эти настроения, что называется, носились в воздухе, — независимо от чьей-либо персональной воли патриархальный московский быт уходил в прошлое. Однако решительные перемены были закреплены только реформами Петра. И безотносительно к его личным вкусам новая европейская ориентация российского общества с неизбежностью вела к усвоению новых эстетических и нравственных ценностей. Уже в конце XVIII века идеалы значительной части образованного русского общества стали выражать «Мысли о любви» Карамзина, основанные на убеждении, что «любовь сильнее всего, святее всего, несказаннее всего...»[609]. С задержкой на шесть столетий русская аристократия осваивала то страстное поклонение любовному чувству, открытие которого принадлежало провансальским трубадурам.
СПИСОК СОКРАЩЕНИЙ
Аввакум 1960 — Житие протопопа Аввакума им самим написанное и другие его сочинения. М., 1960.
Агапкина 1992 — Агапкина Т.Г. О некоторых магических действиях в масленичной обрядовости славян // Фольклор и этнографическая действительность. СПб., 1992.
Александрия 1965 — Александрия : роман об Александре Македонском по русской рукописи XV в. М. ; Л., 1965.
Алмазов 1894 — Алмазов А. И. Тайная исповедь в православной восточной церкви : в 3 т. Одесса, 1894 (Репринт — М., 1995). Т. III. Приложения. Русские уставы исповеди.
Астарта 1999 — Астарта. Вып. 1. Культурологические исследования из истории древнего мира и средних веков: проблемы женственности / под ред. М.Ф. Альбедиль, А.В. Цыба. СПб., 1999.
Астахова БС — Былины Севера. Т. I. Мезень и Печора / Записи, вступ. ст. и коммент. А.М. Астаховой. М. ; Л., 1938; Былины Севера. Т. II. Прионежье, Пинега, Поморье / подгот. текста и коммент. А.М. Астаховой. М. ; Л., 1951.
Афанасьев 1998 — Народные русские сказки не для печати, заветные пословицы и поговорки, собранные и обработанные А.Н. Афанасьевым. 1857—1862. М., 1998.
Багно 1990 — Багно В.Е. К вопросу о контаминации легенд об оскорблении черепа и о «бабьем пересмешнике» // Филологические исследования. М. ; Л., 1990.
Баранов 2002 — Баранов Д.А. Образ ребенка в народной эмбриологии // Материалы по этнографии. Т. I. СПб., 2002.
Бернштам 1991 — Бернштам Т.А. Совершеннолетие девушки в метафорах игрового фольклора (традиционный аспект русской культуры) // Этнические стереотипы мужского и женского поведения. СПб., 1991
Бернштам 1999 — Бернштам Т.А. «Хитро-мудро рукодельице» // Женщина и вещественный мир культуры у народов Европы и России / сост. Л.С. Лавренева, Т.В. Щепанская. СПб., 1999.
Бернштам 2000 — Бернштам Т.А. Молодость в символизме переходных обрядов восточных славян. Учение и опыт церкви в народном христианстве. СПб., 2000.
Богданов, Панченко 1998 — Мифология и повседневность : материалы науч. конф. 18—20 февр. 1998 г. / сост. К.А. Богданов, А.А. Панченко. СПб. : Изд-во Рус. Христиан. гуманитар. ин-та, 1998.
Богданов, Панченко 1999 — Мифология и повседневность : вып. 2 : материалы науч. конф. 24—26 февр. 1999 г. / сост. и ред. К.А. Богданов, А.А. Панченко. СПб., 1999.
Володина, Федосик 2006 — Белорусский эротический фольклор / изд. подгот. Т.В. Володина, А.С. Федосик. М., 2006.
Володина 2006 — Володина Т.В. Телесный низ в традиционных представлениях белорусов // Белорусский эротический фольклор / изд. подгот. Т.В. Володина, А.С. Федосик. М., 2006.
Герберштейн 1988 — Сигизмунд Герберштейн. Записки о Московии. М., 1988.
Григорьев, Т. І—ІІІ — Архангельские былины и исторические песни, собранные А.Д. Григорьевым в 1899—1901 гг. с напевами, записанными посредством фонографа : в 3 т. / под ред. А.А. Горелова. СПб., 2002—2003. (Полное собрание русских былин).
Дмитриев, Лихачев 1978 — Памятники древнерусской литературы: XI—начало XII века / сост. и общ. ред. Л.А. Дмитриева и Д.С. Лихачева. М., 1978.
Дмитриев, Лихачев 1981 — Памятники древнерусской литературы: XIII век / сост. и общ. ред. Л.А. Дмитриева и Д.С. Лихачева. М., 1981.
Дмитриев, Лихачев 1988—1994 — Памятники литературы древней Руси: XVII век / сост. и общ. ред. Л.А. Дмитриева и Д.С. Лихачева. М., 1988—1994. Кн. 1—3.