- Так что же вы князю не жалуетесь? – удивилась Василиса. – Али, ескви князь глух к обращеквиям, царю. Мой батюшка всегда всех выслушивает, жалобы квисьменные квитает и квиходеев сурово наказывает!
- Мой отец кваже квалостив к кваим подданным, - гордо заметил Иванушка.
- Может, и правда, стоит обратиться? А, дядюшка Леший?
- Да мешкотно енто всё, - досадливо покачал головой Леший. – Мы лучше по-простому, по-свойски. В болоте искупнём, кикиморами шуганём, а коли не поймут, так и по страшней пугануть можем. Так-то оно и быстрей, да и веселей получаитси.
Я вспомнила пару проказ, в которых сама принимала участие и звонко расхохоталась. Что верно, то верно, так-то гораздо веселее получается.
- Ты чего? – удивилась Дуняша.
Я лишь рукой махнула:
- Да так, вспомнилось…
- Расскажи! Расскажи! – затеребили меня девчонки.
Вот так незаметно, за смехом и разговорами мы и подъехали к моей родной избушке, и какой же жалкой и заброшенной показалась она мне! Крыша ещё больше скособочилась и просела, брёвна почернели и ощетинились вылезшей паклей и мхом, крыльцо тоже покосилось и прогнило. Мне стало стыдно. Пока я наслаждалась комфортом и практически роскошью Волшебного Университета, тратила время на поиски своего возлюбленного (хотя вместо того, чтобы клевать на сладкие речи Злодея и привечать Принца достаточно было просто внимательно посмотреть на того, кто всегда рядом), моя мамочка обитала в разваливающемся домишке на краю села.
- Добро пожаловать домой, - мамочка низко поклонилась нам, коснувшись рукой земли, а потом звонко хлопнула в ладоши:
- Кикиморы-подружки, шалуньи и резвушки, снимите морок, гость нам дорог!
И в тот же миг избушка покрылась густым болотным туманом, а когда он развеялся, я с нескрываемым восторгом обнаружила крепенькую и вполне симпатичную избушку. Вот мама - хитрюга, всех провела!
- Проходите, гости дорогие, - дядюшка Леший приветливо распахнул перед смутившимися Василисой и Дуняшей дверь, - домой приехали.
Дом, милый дом, как же я, оказывается, по тебе соскучилась! Я цепко ухватила подружек за руки и рванула показывать им нашу милую кухоньку, мамины покои и свою комнатку. По многолетней привычке, едва заскочив к себе, скользнула взглядом по зеркалу: а вдруг там отразится невероятная красавица? Красавица и правда отразилась, даже две, а вот я по-прежнему на это звание не тянула. Всё такая же тощенькая встрёпанная девица с зелёно-карими глазами, рыжевато-русыми волосами и задорными конопушками, даже чёлка слева по-прежнему топорщилась самым настоящим рогом. Я потянулась заправить упрямый рожек за ухо и замерла, пристально глядя на себя в зеркало. Нет, я всё-таки изменилась. Во взгляде появилось что-то… другое, более мягкое, женственное, те самые пресловутые женские чары. Я медленно расправила крылья, распустила волосы и ещё раз внимательно посмотрела на себя. Кажется, я всё-таки стала Феей.
- Слышь, красотка, хорош в зеркало таращиться, гостей-то кормить положено, - пробурчала Хозяюшка, недовольно топчась рядом.
Ой, и правда, про всё на свете позабыла, неловко-то как!
- Простите, девочки, - я торопливо лентой стянула волосы, со второй попытки втянула крылья и смущённо улыбнулась подружкам, - я сейчас…
- Не переквивай, - Василиса ласково обняла меня за плечи, - всё в порядке.
- Тут очень уютно, - Дуняша подошла к окошку и восхищённо ахнула, - а вид-то какой! Прямо дух захватывает!
- Енто у вас от голода, - не сдавалась упрямая домовушка, - живот подвело вот и дышать тяжко.
- Хозяюшка! - мы все трое возмущённо уставились на домовушку, но та лишь воинственно выпятила пузико:
- Чаво?! Долго ентот несчастный квинц за вас троих перед всеми навками – мавками и прочими кикиморами отдуваться будет? Учти, Василиса, ещё немного, и он самым обычным лягухом станет и на болото ускачет. Будешь потом следом за ним по всем кочкам с сачком скакать.
- Мой квинц! – ахнула Василиса и метнулась прочь из комнаты туда, где среди разноголосого шума слышался немного охрипший и раздражённый голос Иванушки.
Мы с Дуняшей отправились следом за подружкой, оставив домовушку наводить порядок в комнате. Ох, чует моё сердце, не надо мне Хозяюшку одну оставлять, как бы после её уборки у меня только стены с полом не остались…
***
С нашим появлением допрос неосторожно оставленного без присмотра Иванушки закончился. Мне достаточно было только бровью повести, как кикиморушки, до этого мало не на колени позеленевшему от смущения квинцу залезшие, с шорохом сухих веток прыснули в стороны, торопливо рассаживаясь за столом.
- Ой, Весенька, - кикимора с миниатюрным мухоморчиком на носу, за который и получила прозвище Мухоморовна, всплеснула сухонькими ручонками, - как здорово, что ты на каникулы-то приехала! Да ишшо и с подружками! А ентот добрый молодец, чай, кувалер твой?
И глазками похлопала, словно ничегошеньки ещё узнать-выведать не успела! Я усмехнулась, но игру приняла, в притворство кикиморное поверила, ответила:
- Нет, это Иванушка, подружки моей, Василисы, кавалер.
- А ты что же без кувалера приехала? – не вытерпела тощенькая зелёная кикимора, с самой настоящей болотной кочкой на голове и звучным именем Болотница. – Нам вон, царевич…
На болтушку энергично зашикали, и она смущённо примолкла, поспешно прячась за спины подружек.
- Мой кавалер к родным поехал, - ровно ответила я и невольно отшатнулась, зажимая уши руками, такой гвалт после этой в общем-то невинной фразы начался.
- Да как жа так?! – возопила Мухоморовна.
- Да рази так можно?! – ужасалась Болотница.
- Эх, дурёха, упустила ты своё счастье, - хмыкнула самая ехидная, зеленовато-жёлтого цвета, которая всю жизнь прожила в ожидании катастрофы, благодаря чему и получимла прозвище Ехида.
- Тю-ю-ю, - присвистнула коричневатая, похожая на гнилую корягу, кикимора с говорящим именем Гнилуха, и безнадёжно махнула рукой, - теперь будешь, как маменька, двадцать лет свово Ероя-Еройского ждать!
- Да как вам не стыдно, - вскипела Дуняша, бросаясь на защиту брата, - разве можно не зная человека так плохо о нём отзываться!
- А ты ентому человеку кто будешь? – желчно поинтересовалась Ехидница. – Чаво он тебе такое содеял, что ты за него горой встаёшь?
- Я его сестра, - Дуняша воинственно сверкнула глазами, - и точно знаю, что Лучезар подлости не сделает. Дурость, да, может, а подлости никогда!
- Полквастью с Квами соквасен, - поддакнул (или, вернее будет, подквакнул?) Иванушка. – С Героем Лучекваром я имею честь быть лично квакомым, веськва достойный молодой человек, веськва.
- Вы правы, мой квинц, - Василиса гордо вскинула голову, - и я готова поруквиться собственной честью за данного квиношу.
- Ишь ты, скока у твово кувалера сторонников, - одобрительно прошелестела Гнилуха, - знать, не так и дурён.
- Ты енто, - Мухоморовна звучно шмыгнула носом, - не держи на нас зла. Сама знаешь, хочешь добра – готовься к худу.
Я махнула рукой, матушка налила всем по большой кружке горячего, щедро пахнущего мёдом отвара, как вдруг в дверь стукнули. Коротко так, боязливо, словно не до конца уверенные, что хотят войти.
- Кого это ещё мрак ночной принёс? – нахмурился дядюшка Леший, по-хозяйски подходя к двери и сурово окликая:
- Кто там?
- Я Марфушка, к госпоже Резеде, - тоненько пропищали из-за двери. – Дело у меня к ней, важное.
Мамочка решительно распахнула дверь и приветливо кивнула мнущейся на пороге бледной девице весьма выдающихся форм:
- Входи, Марфуша, к столу присаживайся, отвару с нами выпей.
Кикиморы, уже навострившие и оттопырившие любопытно уши, под строгим взглядом дядюшки Лешего, понурились и быстрее ветра выскочили из избы.
- Я тоже, пожалуй, пойду, - прогудел дядюшка Леший и боком, чтобы и без того выглядевшая встревоженной посетительница не увидела его зелёной бороды, вышел из избы, в самый последний момент едва увернувшись от неудачно поставленной лавки. Да, боком ходить не очень-то ловко.
- Не до отваров мне, - печально вздохнула Марфуша, пухлым пальчиком проводя по царапине на столе, - мне зелье надобно…
Мы с Василисой и Дуняшей забыли, как дышать, замерли за столом, превратившись в статуи, только моргали изредка. Чего такого могло приключиться с резвушкой и хохотушкой Марфушей, дочерью нашего старосты, что к ней не целителя из города пригласили, а она сама к моей мамочке прибежала?
- Что случилось, девочка? – мама мягко взяла Марфушу за руку, заглянула в глаза. – Что с тобой стряслось?
Серые глаза Марфуши стремительно налились слезами, девушка шмыгнула носом и поспешно опустила голову, но предательницы слёзы закапали на стол.
- Там, - всхлипнула Марфуша и мотнула головой куда-то в сторону печки, - витязь Горитрав с друзьями приехал… на охоту… опять…
Я удивлённо посмотрела на печку, но потом едва не стукнула себя ладонью по лбу. Да что же я, в самом деле, не к нам в печь они нагрянули, а на луга Многотравные! Вот паразиты, сколько мы таких охотничков с дядюшкой Лешим гоняли, а всё без толку! Думают, что если витязи, так нет для них ни закона, ни справедливости.
- Горитрав опять приехал? – мамочка нахмурилась, губы поджала, головой строго покачала. – Опять озоровать, небось, будет.
- А может, не будет? – Дуняша чуть заметно пожала плечами. – У меня отец с друзьями тоже на охоту ездит, иногда и Лучезар с ними, братец у меня больше рыбалку уважает. И ничего, никто пока не жаловался, всё честь по чести.
- Вот в том-то и дело, - мамочка тяжело вздохнула, - твой-то батюшка, надо полагать, перед тем как охоту начинать, хозяину лесному, Лешему там али Чащобнику дары принесёт, дозволение на охоту получит…
- Конечно, а как же иначе!
- А Горитрав никого не спрашивает, творит, что левая нога вздумает, - мамочка досадливо шваркнула кружкой по столу. – Ещё и на лицо пригож, не только зверьё лесное без разбора губит, но и девкам головы кружит…