корову. Вынув из кобуры револьвер, он положил его на сиденье между Эммой и собой. Эмма прикрыла свой револьвер юбками, после чего поставила себе на колени корзинку с принадлежностями для шитья. Когда вооруженные люди их настигли, она сосредоточенно орудовала иглой.
Поравнявшись с фургоном, шериф придержал лошадь, поерзал в седле, устраиваясь поудобнее, и спросил:
— Эй, люди, вы видели кого-нибудь?
— С тех пор, как выехали из Джаспера, никого, — ответил Нед.
— Банк ограбили. Мы ищем двух мужчин на лошадях.
— Мы слышали об этом. Нам клерк в отеле сказал, — произнес Нед.
— Он сказал также, что во время ограбления был ранен кассир, — проговорила Эмма, откладывая свое рукоделие. — Как он себя чувствует?
— Он умер, но перед смертью сообщил, что на него напали братья Майндеры. Мерзкие же это типы, доложу я вам. Зачем, спрашивается, было убивать Стинги Дэна, да пребудет душа его с господом, коли он и так отдал им деньги? — Сдвинув свою широкополую шляпу на затылок, шериф добавил: — Если это и впрямь братья Майндеры, я бы на вашем месте держал ушки на макушке. Кто знает, где они сейчас.
— А почему, собственно, вы поехали по этой дороге, шериф? — спросил Нед.
Шериф указал большим пальцем на одного из своих троих заместителей, которые его сопровождали.
— Уотти сказал мне, что сразу после ограбления из города выехали двое и поехали по этой дороге. Конечно, это может быть кто угодно, но надо же нам куда-то двигаться, а эта дорога, на мой взгляд, ничем не хуже любой другой. Вообще, информации об этом налете немного. Уотти, правда, полагает, что грабителем мог оказаться и Нед Партнер. Он наделал в наших краях немало шума, но в последнее время я о нем ничего не слышал.
— Ну а честные люди в ваших краях обитают? — сварливо осведомилась Эмма.
— Похоже, леди, вы считаете таковыми только себя с братом, — пошутил шериф, а потом спросил: — Скажите, нет ли у вас часом при себе ведерка с пахтаньем? У меня так запылилось в глотке, что я с удовольствием выпил бы сейчас стаканчик.
— Я бы тоже не отказался от стаканчика. Я могу пить пахтанье с утра до вечера, — сказал Нед, хотя пахтанье терпеть не мог.
Шериф, казалось, совершенно не спешил уезжать. Тут Нед вспомнил его рассказы про геморрой и желудочные колики и понял, что представителю власти нисколько не улыбается тревожить свои болячки, трясясь в седле по разбитой дороге, и он использовал встречу с ними как предлог, чтобы передохнуть.
— Боюсь, нам надо поторапливаться, шериф, — сказал он. — Нам с сестрой не хотелось бы повстречаться в темноте с такими отчаянными людьми, как братья Майндеры, а до нашей фермы путь еще неблизкий.
— А где ваша ферма? — спросил шериф.
Нед сглотнул.
— Мы живем на ферме Джонсона, — ответил он.
Шериф поднял глаза к небу и, с минуту поразмышляв, кивнул. Нед готов был голову дать на отсечение, что о ферме Джонсона он и слыхом не слыхивал, просто не хотел в этом признаваться.
— Все-таки, шериф, мы с вашего разрешения тронемся. Если, конечно, больше вам не нужны, — снова вступила в разговор Эмма. — Мы тут не на загородной прогулке, и дома нас ждут дела.
Нед закатил глаза, как бы сетуя на допущенную сестрой бестактность.
Шериф вежливо дотронулся рукой до полей своей шляпы, сказал: «Мадам», — после чего, кликнув своих людей, умчался в клубах поднятой лошадьми пыли.
— Шериф Тейт кроток как овца и глуп как теленок, — заметил Нед, вытягивая вожжами своих задремавших одров, чтобы сдвинуть наконец фургон с места. — Но мне все равно не по нутру, что у него в голове засела моя фамилия.
— Между прочим, мы здесь как на ладони, — сказала ему Эмма. — Быть может, нам лучше бросить фургон и пересесть на лошадей?
Нед об этом уже подумывал, хотя и не был уверен, что они поедут намного быстрее, если пересядут на заморенных кляч, которых он имел несчастье приобрести. Можно было, конечно, попытаться сменить лошадей на какой-нибудь придорожной ферме, но Нед на это особенно не рассчитывал. Тут он вспомнил об одном своем приятеле, с которым когда-то имел общие дела и который, оставив опасное ремесло джентльмена удачи, заделался фермером. Его ферма находилась неподалеку; он, кроме того, славился радушием по отношению к старым друзьям. Нед сказал Эмме, чтобы она укрылась под тентом фургона и переоделась в мужское платье, а когда она, не задавая лишних вопросов, натянула на себя штаны и рубашку, попросил ее сложить одеяла по-походному, предварительно завернув в них самые необходимые вещи и как можно больше продуктов. Пока Эмма разбирала припасы и паковалась, Нед свернул с дороги и покатил по вившейся по дну глубокого оврага тропинке. Остановившись в защищенном от посторонних взглядов месте, Нед попросил Эмму взять одеяла, вылезти из фургона и ждать здесь его возвращения. Дав ей лопату, он велел ей закопать в землю предметы женского туалета, которые не поместились в скатках из одеял. Ему не хотелось, чтобы его приятель догадался о том, что он путешествует с женщиной. Пообещав вернуться через час, Нед прищелкнул языком, хлестнул своих кляч и выехал из оврага, прежде чем Эмма успела у него спросить, что он будет делать, если его приятель в отъезде или если у него не окажется запасных лошадей.
Но приятель был дома и с радостью предоставил в распоряжение Неда двух лошадей и седла, хотя и выдвинул при этом кое-какие условия. Нед должен был отдать ему своих кляч, фургон с оставшимся в нем провиантом и заплатить пятьдесят долларов наличными. Времени, чтобы торговаться, у Неда не было. За время его отсутствия с Эммой могло произойти что угодно, поэтому он согласился бы заплатить за лошадей и большую цену.
К тому времени, когда Нед вернулся к оврагу, небо приобрело закатный малиновый оттенок. Эмма дожидалась его, сидя у насыпи из камней и засохшей глины, сложив рядом саквояжи, толстенные скатки из одеял и воткнув в землю лопату. Привязывая саквояж к седельной луке, Нед объяснил, что на западе находится глубокий каньон, где они и остановятся на ночь. Навьючивая на лошадь скатку, он также сообщил, что в фургоне они бы туда не проехали, поскольку передвигаться в тех местах можно только верхом. Нед стремился добраться до каньона еще засветло, хотя и не сомневался, что сумеет отыскать его даже во мраке ночи. Он предупредил, что поездка будет не из приятных, и пристально посмотрел на Эмму, пытаясь определить, готова ли она к предстоящим испытаниям.
Эмма, закончив привязывать к седлу свою скатку, кивнула, давая понять, что принимает его слова к сведению. Неда поразило, как быстро и сноровисто она навьючила лошадь, и он не мог не задаться вопросом, где она этому научилась. «Уж точно не на ферме», — подумал Нед. С другой стороны, этот вопрос в данную минуту особой важности не представлял, и он скоро выбросил его из головы. Вскочив на лошадь, Нед ударил ее каблуками и послал в галоп; Эмма последовала за ним.
Они пересекли дорогу и поскакали на запад по необъятному пространству прерии, стремясь избежать встречи с отрядом шерифа. Им было бы непросто ему объяснить, почему Эмма переоделась в мужское платье и по какой причине они бросили фургон и пересели в седла. Перед ними не было даже едва заметной тропинки, и до наступления темноты они мчались по бескрайнему морю высохшей, пожухлой травы. В случае необходимости они могли разбить лагерь прямо в прерии, но это, по мнению Неда, было не только неудобно, но и не безопасно. Поскольку Нед прекрасно ориентировался на местности и обладал острым зрением, ему даже в полутьме удалось разглядеть знакомые очертания скалистой гряды, к которой они с Эммой и направились. Соскочив с лошади и ведя ее в поводу, Нед отправился на розыски узкого прохода между скалами, который вел в глубь каньона. На это у него ушло минут тридцать, после чего он сообщил Эмме, что им потребуется не менее часа, чтобы добраться до места. Он посмотрел на нее в упор, пытаясь определить по выражению лица, до какой степени она утомлена скачкой, но солнце к тому времени уже село, и черты лица ее были скрыты мраком. Эмма, впрочем, поняла, о чем он подумал, и сказала:
— Не беспокойся, сил на это у меня хватит.
Когда Нед, возглавив их маленькую кавалькаду, въехал в расселину, ему на руку упала тяжелая капля, потом другая.
— Вот дьявольщина! Тут лет пять дождя не было, но сегодня, как видно, его не избежать, а это сильно замедлит наше продвижение.
— Зато дождь смоет все следы, — сказала Эмма, — и нас уж точно здесь никто не найдет.
Каньон оказался неважной защитой от разгулявшейся стихии, и они продвигались вперед с черепашьей скоростью. Вившаяся по краю склона тропинка была узкой и обрывистой. Нед боялся, что дождь сделает ее еще более опасной для передвижения, поэтому перевел лошадь на шаг. Ливень усилился; потом с неба вместо дождевых струй стали падать градины размером с яйцо цесарки. Нед подумал, что град может напугать лошадей, и решил сделать остановку, чтобы его переждать, но лошади все равно пугались и ржали, поэтому им ничего не оставалось, как продолжить путь. По мере того как они в полной темноте спускались в разверстый зев каньона, град сменился дождем — мелким и надоедливым. Справа от тропинки уходил вверх поросший редким кустарником крутой каменистый склон, слева зияла пропасть; Нед знал, что если его лошадь ненароком споткнется или заскользит на мокром камне, то он вместе с ней почти наверняка сорвется с тропы и рухнет на дно каньона, глубина которого достигала нескольких сот футов. Непонятно только, что будет делать Эмма, если он свалится в пропасть. У него за спиной лошадь Эммы задела копытом камешек; он покатился по тропинке и упал вниз; пропасть была такой глубокой, что Нед даже не услышал звука падения. Зато через минуту он услышал сдавленный крик Эммы и обернулся.
— Что случилось?
— Меня хлестнула по лицу ветка.
Нед подумал, что, возможно, было бы правильнее идти пешком, ведя лошадей в поводу, но потом отбросил эту мысль. Чтобы осуществить этот маневр, требовалось хоть немного свободного места, а его-то как раз и не было. Кроме того, тропинка была мокрая, а подкованной лошади легче двигаться по скользкой поверхности, нежели пешеходу в обуви на гладкой подошве. Нед вздохнул и предоставил лошадям право решать, как и куда ставить ногу. Впереди замаячил небольшой просвет; это означало, что тропинка в этом месте расширяется. Остановившись, Нед стал ждать, когда Эмма догонит его.