Это описание Базарной площади в «Кондуите». А вот перед нами Брешка, она же Брехаловка, — своего рода культурный центр Покровской слободы, где развертывается действие этой повести. «Вся Брешка — два квартала. Гуляющие часами толкались туда и назад, от угла до угла, как волночки в ванне от борта до борта. Девчата с хуторов двигались посредине. Они плыли медленно, колыхаясь. Так плывут арбузные корки у волжских пристаней».
Сравнения и метафоры у молодого Кассиля редко бывали простыми — чаще они развертывались в широкую панораму.
«Наш дом — тоже большой пароход. Дом бросил якорь в тихой гавани Покровской слободы. Папин врачебный кабинет — капитанский мостик. Вход пассажирам второго класса, то есть нам, запрещен. Гостиная — рубка первого класса. В столовой — кают-компания. Терраса — открытая палуба. Комната Аннушки и кухня — третий класс, трюм, машинное отделение. Вход пассажирам второго класса сюда запрещен. А жаль… Там настоящий дым.
Труба не „как будто“, а настоящая. Топка гудит подлинным огнем. Аннушка, кочегар и машинист, шурует кочергой и ухватами. Из рубки требовательно звонят. Самовар дает отходный свисток. Самовар бежит, но Аннушка ловит и несет его, пленного, в кают-компанию. Она несет самовар на вытянутых руках, немного на отлете. Так несут младенцев, когда они собираются неприлично вести себя.
Нас требуют „наверх“, и мы покидаем машинное отделение».
Смешно потому, что длинно
Знаменитое чеховское выражение «краткость — сестра таланта» применительно к смеху не всегда справедливо. Одним из любимых комических приемов Кассиля служит так называемый перифраз — прием, основанный на замене краткого и прямого выражения мысли обходным, витиеватым, косвенным.
Взять, допустим, первую строку кассилевской автобиографии «Вслух про себя»: «К существованию я приступил в 1905 году». Отчего бы не сказать просто: «Я родился…»? Вместо этого автор пошел зачем-то по более сложному пути…
Ответ несложен: затем, чтобы во фразе появился юмор.
Неожиданно ли его появление? Пожалуй, что нет. Кассилевская усложненная фраза смешна тем, что новорожденный еще не может ни к чему «приступить»: он не только ничего не умеет, но и ничего не помнит. «Приступить» же — глагол солидный, совсем не из детского обихода…
С перифразом сходен прием эвфемизма, применяемый в тех случаях, когда надо заменить грубое выражение более мягким, «приличным». Так, небезызвестные «дамы из города N», с убийственным сарказмом высмеянные Гоголем в «Мертвых душах», вместо «я высморкалась» предпочитали говорить «я облегчила себе нос», «я обошлась посредством платка». Смех вызывается здесь стремлением к «деликатности обращения», которое в данном случае ни к чему: ведь и в выражении «я высморкалась» ничего грубого нет.
Что же касается Льва Кассиля, то он применяет эвфемизмы с некоторой хитринкой: не для того, чтобы смягчить грубое выражение, а больше затем, чтобы придать ему ложную значительность, псевдосолидность.
«…Мы вдумчиво и осязательно исследовали недра своих носов», — сообщает Лёля-рассказчик в «Кондуите».
Сказал бы просто — «ковыряли в носу». Так нет!
Но оказывается, тут эта необычайная, «ученая» солидность звучит неспроста: Лёля ведь повествует о событиях исторической важности, равных открытию Америки! Ведь через какую-то секунду будет открыта совершенно новая, небывалая страна! Можно ли тут допустить «ковырянье в носу»!..
А теперь перенесемся на страницы последней кассилевской повести «Будьте готовы, Ваше высочество!» и убедимся, что пристрастие к эвфемизму писатель сохранил до конца своих дней: «…Тонида обернулась, шагнула обратно на площадку. Молча схватила она принца за шиворот и, прежде чем тот опомнился, влепила три крепких шлепка по тому месту, которое у наследников престола предназначается для трона».
Здесь эвфемизм почти вынужденный: по отношению к принцу выразиться прямее было бы нелегко. Хотя, разумеется, заменяя одно-единственное слово пышным выражением, писатель надеялся в то же время повеселить читателя. (Дополнительный комический оттенок вносится сюда намеком на предмет легко угадываемый. Намек почти всегда таит в себе некоторую дозу комизма; недаром советский ученый А. Н. Лук, автор книги «О чувстве юмора и остроумии», выделяет намек как один из приемов остроумия.)
«А откуда он выгнал?»
Тот беспечно-озорной, наивный, истинно детский юмор, который так ярко осветил лучшие страницы «Кондуита и Швамбрании», можно встретить и в других, более серьезных вещах Льва Кассиля.
Когда в «Дорогих моих мальчишках» маленький, но по-взрослому упорный и самоотверженный труженик Капка Бутырев гордо сообщает своей сестренке об удивительном рекорде Мишки Терентьева, который за смену «четыре с половиной нормы выгнал», а она, поначалу умиленная («А!.. С половиной!»), вдруг неожиданно добавляет: «А откуда он выгнал?» — мы узнаем в этой реплике юмор первой кассилевской книги. Ведь подобный вопрос вполне мог задать Оська.
Когда в «Великом противостоянии» Игорь Малинин, ради спасения которого Сима Крупицына не побоялась перейти фронт, мальчишка, измученный ужасами гитлеровской оккупации и трудной дорогой к своим, трогательно спрашивает у встреченного советского всадника: «Дядя, это место уже наше? Да? Это земля обратно взятая? Это наша земля?», мы в этом детском голосе, в откровенной логике этого вопроса снова слышим Оську. Маленького Оську эпохи расцвета Швамбрании.
От первой до последней
В последних книгах Льва Кассиля уже не найти тех эффектных комических описаний и сцен, какие легко обнаруживаются в «Кондуите» и прочих ранних вещах писателя. Но основой его смеха, как прежде, остается детское ощущение мира, детское озорство и игра. Уже предисловие к повести «Будьте готовы, Ваше высочество!», «задвинутое» внутрь книги и публикуемое «по секрету от взрослых», говорит о многом. Да и контраст повседневно-бытового и официально-дипломатического стиля, с блеском примененный в «Кондуите и Швамбрании», в этой последней кассилевской повести используется с не меньшим успехом.
Но здесь уже не просто дети, а советские пионеры. Это вносит в их отношение к принцу, а позднее королю Дэлихьяру еще один, теперь уже социальный контраст: живут-то они не при монархии, а при социализме. И оттого они не в силах иной раз понять и, главное, оправдать собственнические устремления принца, с его «индивидуальным» слоном и персональными учителями.
С этим контрастом абсолютно разных представлений о жизни и справедливости связана еще одна комедийная линия повести: если в «Кондуите» отстаивалось право рядовых людей быть полноценными и даже замечательными (помните рассуждение о «золотых руках»?), то теперь уж приходится доказывать обратное, что и принц, оказывается, может быть неплохим человеком. Хотя, на наш взгляд, и заблуждающимся.
Доказать это писателю удается. Во всяком случае, Дэлихьяр куда приятней Гельки Пафнулина, сына руководящего деятеля по части снабжения. Вслед за своими родителями Гелька пытается жить в Советской стране по несоветским, в сущности буржуазным законам, но и при монархии он, как видно, лицом бы в грязь, как говорится, не ударил. Если другие ребята, знакомясь с принцем, тут же подчеркивают — порою, правда, излишне резко, — что готовы с ним только дружить, а не прислуживать ему, то Гелька корысти ради (мечтая заполучить в подарок красивый транзисторный приемник) идет решительно на все. «А хочешь, — заявляет он принцу, — так сделаем, что ты меня при всех сборешь на обе лопатки?»
Людям такого склада, как Гелька, неведомы сами понятия гордости или уважения. Для них существуют только люди нужные или ненужные. Отказался принц подарить свой транзистор, и сразу превратился для Гельки из повелителя в «дикаря», «вождишку из дикого племени». И тогда резкая, но справедливая Тоня Пашухина — та, что недавно отшлепала принца по известному месту, — теперь решительно встает на его защиту. А потом уже принц примется утешать Тоню, когда тот же беспардонный Гелька нанесет ей удар прямо в сердце, напомнив о ее сиротстве…
Повесть «Будьте готовы, Ваше высочество!» лишний раз подтвердила огромные возможности Л. Кассиля-юмориста: ее «смеховая палитра» оказалась даже шире, чем в первых кассилевских повестях. В повести, которая оказалась для него последней, Лев Кассиль сумел выйти за пределы чисто юмористического восприятия жизни, что прибавило его смеху глубины и значительности.
Вместе с тем тот факт, что эта последняя повесть, как и первые повести писателя, получилась веселой и озорной, нельзя посчитать случайным. Факт этот говорит о том, что при всех превратностях и невзгодах, выпавших на его долю, Лев Кассиль до последних минут жизни сохранял верность своему детству. Которому он обязан и своим оригинальным талантом, и своим озорным, задорным и всегда оптимистическим юмором.
Библиография
Из книг самого Кассиля к вашим услугам пятитомное собрание сочинений писателя, выпущенное в 1965–1966 годах издательством «Детская литература». Первый том этого издания открывается автобиографией писателя — «Вслух про себя».
О творческом пути Льва Кассиля и его художественном методе рассказывают книги В. Николаева «Дорогами мечты и поиска» (М., «Детская литература», 1965) и С. Лойтер «Там, за горизонтом… Проблемы романтического в творчестве Л. А. Кассиля» (М., «Детская литература», 1973).
А совсем недавно издательство «Детская литература» выпустило сборник «Жизнь и творчество Льва Кассиля», куда вошли статьи и воспоминания о писателе, отрывки из его дневников, письма к родителям, где речь идет об истории создания и публикации «Швамбрании», а также обширная библиография.
Назовем еще несколько статей о жизни и творчестве Л. А. Кассиля, не вошедших в данный сборник:
С. Баруздин. О Льве Кассиле. (В его кн.: «Заметки о детской литературе». М., «Детская литература», 1975.)
A. Ивич. Три повести Л. Кассиля. (В его кн.: «Воспитание поколений». М., «Детская литература», 1969.)