— Во-первых, счет волос в бороде и в хвосте проводить одновременно, — сказал ходжа. — Тут, в зале, при всех. Я буду выдирать по волоску у тебя из бороды и у ишака из хвоста. Если не сойдется, то я ошибся… Эй, приведите моего ишака! Держите крепко этого седобородого…
— Не надо! — завопил старейший, хватаясь обеими руками за свою роскошную бороду. — Не надо! Я согласен с Насреддином во всем!
— Вы, бородатые обжоры, мне надоели! — сказал бек мудрецам. — Если вы не можете задать ни одного толкового вопроса, то какие же вы предсказатели и гадатели?
— Чтобы закончить эти ученые разговоры, — сказал Насреддин громко, — я готов одним словом ответить вам на сорок вопросов.
— И ответ будет соответствовать нашим вопросам? — удивились мудрецы.
— Конечно. Задавайте! — усмехнулся ходжа.
— И он будет состоять из одного слова? — задумчиво почесал под бородой длинноголовый предсказатель.
— Задавайте! — нетерпеливо крикнул бек.
И на Насреддина хлынул поток вопросов. Спрашивали и об аллахе, и о коране, и о шайтане, и о гробнице пророка, и о тридцати шести других подобных вещах. Когда был задан сороковой вопрос, все замолкли.
Насреддин спокойно допил чай, перевел дух и произнес то единственное слово, из-за которого, столько времени волновалось столько почтенных, убеленных сединами старцев:
— Чепуха.
— Как? — не веря своим ушам, переспросил старейший из мудрецов.
— Чепуха.
— Ха-ха-ха! — послышался голос бека в наступившей тишине.
Мудрецы заорали так, словно на них выливали котел кипящего масла. Толстый гадатель даже засвистел от негодования.
— Молчать! — устало приказал бек. — Насреддин выполнил условие — он правильно ответил на все ваши вопросы.
Мудрецы поклонились, тихо ропща.
— Мне надоели дураки, — продолжал бек. — Да и тебе, ходжа, будет полезно поговорить с умным человеком… Но почему ты оглядываешься? Кого ты ищешь?
— О любимец эмира, — прищурив свои лукавые глаза, невинным тоном произнес Насреддин, — из твоих слов я понял, что среди нас находится умный человек. Вот я и ищу его…
— Это я! — гордо сказал бек.
— И как я раньше не догадался! — притворяясь огорченным, схватился за чалму ходжа. — Прости меня, любимец эмира, но от такого количества мудрецов вокруг я поглупел… Конечно, ты гораздо умнее всех этих прорицателей, гадателей, предсказателей и проходимцев.
— Я хочу, чтобы ты мне задал самый трудный вопрос, — сказал бек, — и чтобы я на него тотчас же ответил.
— Задать-то я могу, — Насреддин понял, что если бек не сможет ответить на вопрос, то дело может кончиться плохо, — а вот ответить…
— Отвечать буду я, — уселся поудобнее на своей груде подушек бек. — Я очень сообразительный.
— Представь себе, о мудрейший из мудрых, — начал ходжа, — что у меня под халатом спрятан десяток куриных яиц. Если ты отгадаешь, что у меня спрятано, то половину этих спрятанных яиц я отдам тебе. А если отгадаешь еще, кроме того, сколько яиц я спрятал, то все десять спрятанных яиц будут твои.
— Так чего же ты хочешь от меня? — в раздумье сморщил чело бек.
— Чтобы ты, о умнейший, ответил на два вопроса; десяток каких предметов я спрятал в моем халате?
— А второй вопрос?
— Он также труден: сколько яиц я спрятал в халате?
— Значит, что же спрятано?.. Что?.. — заерзал бек. — Скажи мне, ходжа, приметы спрятанных предметов.
Насреддин вздохнул — он был готов ко всему, но не ожидал, что любимец эмира так туп:
— Нечто белое, а внутри желтое. Это отгадает каждый, кто хоть раз видел куриное яйцо.
— Нечто… внутри… — Бек снова мучительно сморщился. — Угадал! Это овечий сыр! А внутрь положен шафран!
Мудрецы хихикнули в бороды.
Насреддин наклонился к беку и еле слышным шепотом сказал:
— О любимец эмира! Ты, наверно, хотел сказать что я спрятал десять куриных яиц? Скорлупа которых — как овечий сыр, а желток — как шафран?
— А разве куриные яйца белые снаружи? — спросил бек.
— Ты, о великий, никогда не видел куриных яиц? — удивился ходжа.
— А где же я мог их видеть? — усмехнулся бек. — За птицей у меня смотрит один слуга, а яичницу делает другой
— О мудрый из мудрых, — громко сказал Насреддин — знания твои беспредельны!.. Вы слышали, как мудро ответил любимец эмира на мой сложный и запутанный вопрос?
И хотя опытные в притворстве мудрецы дружно подтвердили, что они никогда не слышали ничего более замечательного, любимец эмира не мог им простить непочтительного хихиканья.
— Пока я буду услаждать свой слух беседой с ходжой, — приказал он, — вы можете отдохнуть после трудной дороги!
Мудрецам ничего не оставалось, как отвесить полагающиеся поклоны и удалиться.
— Ты обрадовал меня своим приездом, ходжа! — сказал бек. — Жаль что я не могу наградить человека, который надоумил меня взять тебя в услужение!
«Вот сейчас я узнаю, кто заставил меня пересечь пустыню!» — подумал Насреддин и спросил с напускным равнодушием:
— А кто этот благородный человек, о светоч очей моих? Как его зовут или кличут?
— Об имени я его не спросил, — устало молвил бек. — Но он клялся, что хорошо знает тебя!
— А как он выглядел, о мудрейший из справедливых? — проклиная в душе тупость бека, поинтересовался Насреддин.
— Он… небольшого роста. Что еще? Да, быстрые глаза. И длинный нос. Очень подвижной. Просто удивительный нос!
«Так вот почему исчез из города Абдурахман! — ахнул ходжа. — Несомненно, он был тут. Значит, толстому судье и его шпиону я обязан этим приключением!»
Насреддину сразу стал ясен план врагов. Невоздержанный и самовлюбленный бек не терпит правды и насмешек над собой. А в той атмосфере притворства и лести, которая, царит в доме бека, Насреддин сразу же почувствует себя плохо. И тогда какое-нибудь неосторожное откровенное словцо может стать последним словом ходжи на этом свете.
Первый вечер прошел в спокойной беседе.
Утром выяснилось, что старейший мудрец занемог, и выход каравана в столицу пришлось отложить.
Насреддину приходилось удовлетворять любознательность любимца эмира, который задавал бесчисленное количество вопросов, настолько же глубокомысленных, насколько глупых. Например, он очень важно спросил:
— Куда девается месяц, когда он стареет и исчезает с неба?
Насреддин понимал, что бек так же блистательно не разбирается в астрономии, как и в других науках. Поэтому ходжа отвечал если не более мудро, то, по крайней мере, значительно веселее:
— Месяц раскалывают на мелкие кусочки и делают из него звезды!
А когда ходже надоело говорить веселые глупости, он отвечал мудрыми шутками.
Так, на вопрос: «Где лучше всего находиться во время похоронной процессии — в начале ее, в конце или в середине?» — Насреддин ответил:
— Где угодно, только не в гробу!
Однажды бек поехал на охоту и взял с собою ходжу.
Охота была неудачной: не было затравлено ни одной лисицы, ни одного зайца, а когда возвращались домой, то начался дождь, и бек со всей свитой промок до костей.
Насреддин, который отказался ехать на лошади и оседлал на охоту своего ишака, разумеется, был все время сзади.
Каково же было удивление бека, когда ходжа вернулся в дом совершенно сухим.
— Я пришпорил своего осла, и он полетел, как птица! — объяснил Насреддин. — Ни одна капля не успела на меня упасть.
На следующий день, к всеобщему удивлению, бек выехал на охоту верхом на Насреддиновом ишаке.
Охота опять сложилась неудачно: всадники сдерживали коней, чтобы не обогнать ишака с беком, а ведь на ишаке не только зайца, но и кошку догнать невозможно.
А на обратном пути снова начался дождь.
— Не беспокойтесь обо мне — поезжайте вперед! Вот теперь вы увидите, на что годен ишак! — сказал бек и пустил в дело шпоры.
Ишак, который не привык к такому насилию, остановился.
И все, кроме бека, умчались вперед.
Бек же прибыл в дом только через несколько часов. Он так промок, что с него бежали ручьи.
— Ты лгун! — заорал он на ходжу. — Из-за тебя я промок, заболею, а может, и умру! Почему ты обманул меня?
— О любимец эмира, — поклонился Насреддин, — ты наверно, не сделал так, как делаю я: на ишака надейся, а сам не плошай. Я снимаю одежду и прячу ее под себя, А когда дождь проходит, снова одеваюсь. И всегда выхожу сухим из воды!
Бек рассвирепел и начал придумывать казнь для ходжи, но в этот момент вбежал к нему перепуганный слуга и сообщил, что у ворот — богатые гости, которые едут в столицу и просят ночлега.
Это были торговые гости из соседней страны, которые ехали к эмиру для переговоров. Они прослышали о том, что бек — любимец повелителя данного государства, и решили познакомиться с ним.
Бек не хотел ударить лицом в грязь.
«А вдруг они начнут задавать мне какие-нибудь вопросы? — испуганно подумал он. — Надо позвать Насреддина».
Насреддин предложил сделать так: как только бек начнет говорить что-либо не то, ходжа дерзнет его за нитку. Нитку же привязали к пальцу бека, а Насреддин сел рядом с беком. Мудрецы уселись в отдалении — они обиделись, что ходжа сидит рядом с любимцем эмира.
Вошли иноземные гости. Слуги принесли угощение.
Бек начал сам расспрашивать гостей.
— Много у вас в стране столетних стариков? — с глубокомысленным видом спросил он.
— Да, много, — отвечали гости.
— А маленьких… — начал бек.
Насреддин дернул за нитку, но было уже поздно:
— …девочек? — закончил вопрос любимец эмира. Гости удивленно переглянулись, но ответили:
— Много.
— А много ли у вас в стране кислого молока? — Бек задал вопрос так быстро, что ходжа не успел даже дернуть нитку как следует.
— Много… — растерянно произнесли гости.
— Не раскрывайте больше рта! — прошипел ходжа в ухо беку и улыбнулся иноземцам.
«Надо как-то выворачиваться», — соображал Насреддин.
Он пощелкал пальцем по своей бородке и сказал:
— Да прославит аллах ваш род, чужеземцы! Вы догадались, почему наш мудрый бек задавал вам вопросы, полные глубокого скрытого смысла?