Все те деньги, что он получал, немедленно расходились, будто бы их и не было вовсе или как будто в его карманах были дыры величиной с кулак. На что хватало средств, так это на пару колечек супруге, с которой он развелся с год назад (да и то подобные вещи иначе как баловством не назовешь). Иногда его одолевала бесшабашная мысль: а что если исчезнуть вместе с грузом?! Благо, что Мировой океан огромен, и если груз достаточно ценный, то его с радостью примет любой океанский остров, на котором он впоследствии легко растворится среди местного населения. А там наладить отношения с супругой и вызвать ее вместе с сыновьями. Вот было бы радости! Они приезжают, а он встречает их на пороге роскошного особняка.
Федор Марков вдруг поймал себя на том, что его губы от приятных мыслей растянулись в мечтательной улыбке. Хорошо, что хоть никто не видел его со стороны.
Правда, у такого расклада имеется одна неприятная сторона: например, надо будет как-то договориться с экипажем, и надо полагать, что ни у каждого из его членов возникнет желание навсегда остаться на каком-то там острове. Пусть даже на самом курортном. Этот вопрос нужно было как-то решать, и не очень приятным способом. Иначе будет большая вероятность того, что через какое-то время на него выйдут хозяева груза, а уж они-то либеральничать не станут: порубят на куски да скормят рифовым акулам.
Существовала и еще одна проблема. Не менее опасная. Нужно было найти людей, заинтересованных в грузе. Если это сухогруз с деревом, так это одна группа; если это танкер с нефтью, то другая, а если оружие, то придется и вовсе впутываться в серьезные криминальные вещи. И при этом нет никакой уверенности, что удастся выйти из переговоров целехоньким. Риск в этом случае повышался на порядок.
Еще нужно обладать опытом ведения переговоров, единомышленниками, которых в команде должно быть подавляющее большинство. А где же их взять, если руководство набирает моряков едва ли не со всех стран мира и делает это намеренно, чтобы они не имели возможности договариваться между собой? И где гарантия, что его переговорщиками не станут полицейские, специализирующиеся на подобных комбинациях? В лучшем случае его передадут в Россию, где он будет отбывать срок за кражу в особо крупных размерах, в худшем – просто запихнут куда-нибудь в зиндан с гремучими змеями, да и позабудут!
Даже если ему удастся найти заинтересованных людей, готовых скупить товар оптом, то ему никогда не получить тех денег, на которые он рассчитывает, – ни для кого не будет секретом, что товар достался ему незаконно. Хорошо, если он выручит за товар лишь пятую часть его реальной стоимости. Полученные деньги нужно будет разделить с экипажем, но даже этих средств вполне хватит на то, чтобы достойно встретить старость где-нибудь на берегу живописного озера с удочкой в руках.
Эх, хотелось бы, чтобы так оно и было в действительности!
Шесть последних месяцев Федор Марков провел в Атлантическом океане, курсируя между Латинской Америкой и Португалией. Судно всегда было одно – многотонный низкобортный сухогруз, но вот флаги на мачте постоянно менялись: первый раз он шел под испанским флагом, потом был тунисский, а в последний раз умудрился сходить даже под филиппинским стягом. Каким образом хозяину компании удавалось столь часто менять национальные штандарты, несмотря на единственный порт приписки, Федор не знал, да и не особенно вдавался в подобные вопросы, но то, что хозяин компании обладал немалыми возможностями, это было вне всякого сомнения!
И вот теперь, по прошествии десяти месяцев, он выпросил у хозяина четыре недели отпуска, чтобы съездить куда-нибудь в экзотическую страну, но уже не в качестве тягловой лошади, а банальным туристом, весьма охочим для разного рода развлечений, тем более что думать о качественном отдыхе позволяла зарплата, выданная накануне.
Однако позавчера вечером к нему в гостиницу позвонил какой-то тип и сообщил, что хотел бы поговорить с ним о серьезном деле, которое значительно улучшило бы его материальное положение. Против подобного предложения Федор Марков ничего не имел против, а если оно окажется действительно весьма интересным, то он готов повременить с намеченным отпуском.
Встретиться договорились в пятнадцать минут первого. Самое подходящее время для конфиденциального разговора. Благо, что идти никуда не нужно, а потому после обстоятельного разговора можно будет дрыхнуть едва ли не до полудня. Ожидая, что разговор будет непростой, Федор отпустил на берег всю команду. В своей каюте оставалось лишь двое филиппинцев, закрывшись, они не выходили уже третий час, и у Маркова имелись серьезные основания полагать, что свободное время они используют для того, чтобы активно покушать наркотическую дурь. Но вламываться в каюту не было ни оснований, ни какого бы то ни было желания: парни честно отработали свой рейс, получили причитающееся вознаграждение, а как они будут просаживать свои доллары, это его совершенно не заботило. Тем более что до места приписки в Карачи им идти всего-то пару дней. А потом вряд ли он их когда-нибудь вспомнит.
Федор Марков глянул на часы: стрелка мягко скользнула по циферблату. Неизвестный должен появиться с минуты на минуту, а в том, что он непременно объявится, Марков совершенно не сомневался.
Задержав взгляд на часах, Федор вспомнил события пятилетней давности. Тогда, не то в силу какой-то патологической невезучести, не то от того, что он угодил в эпицентр неблагоприятного расположения небесных светил, но жизнь показалась ему на редкость скверной, а в его кармане было хронически пусто. Именно тогда Марков вознамерился продать вот эти яхтенные часы. На тот момент он совершенно не подозревал об их раритетности, воспринимая всего-то как симпатичную вещицу, которую можно сбыть за хорошие деньги. Прежде чем тащиться к антиквару, он тщательно осмотрел корпус и вдруг с удивлением обнаружил, что на тыльной стороне часов прикреплена небольшая металлическая пластинка, на которой красивым почерком была выгравирована дарственная надпись: «Адмиралу Беллинсгаузену, губернатору г. Кронштадта на день ангела от Николая Александровича». Отчего-то сразу поверилось, что это был подарок покорителю Антарктиды от самого российского императора. Во всяком случае, когда он на следующий день, любопытства ради, принес часы в антикварный магазин, то сумел удостовериться, что означает поговорка: «Вспыхнули глаза».
Глаза у старого антиквара, повидавшего на своем веку немало интересных вещей, залучились таким светом, что казалось, могли прожечь поверхность стола, где лежали часы. Обмануть Федора не сумела даже его показная ленца, с которой он рассматривал артефакт, и прочие наработанные приемы: кривая ухмылка, пренебрежительный тон и вялые вопросы типа «И сколько же вы за это хотите? Неужели вы думаете, что это кто-то купит?», способные одурачить менее крепких клиентов.
Однако старый жучара держал яхтенные часы весьма цепко, и пришлось вступать с ним в долгий диалог, чтобы он, наконец, разомкнул свою хватку и отдал вещицу полноправному хозяину. Уже при расставании антиквар увеличил первоначальную сумму вдвое. Она показалась Федору на тот момент весьма внушительной. Причем антиквар добавил, что если к этим часам имеются еще какие-то сопроводительные документы, то он готов заплатить за нее втрое больше. Только тогда Марков осознал, что к нему в руки, по воле судьбы, угодила действительно серьезная вещь.
И дал себе слово с ней не расставаться.
Сопроводительные бумаги к яхтенным часам действительно имелись: нечто вроде паспорта от завода-изготовителя, к бумагам он поначалу отнесся весьма пренебрежительно, воспринимая их не иначе, как несколько листочков ненужной макулатуры. И просто чудо, что он до сих пор не выбросил их с прочим хламом!
Так что, если разобраться, то часы стоили куда больше, чем посудина, на которой они работали в последнее время.
Марков услышал на палубе чьи-то быстрые приближающиеся шаги, затихшие у самого порога его каюты, затем в дверь негромко постучали. Неизвестный гость как будто терзался сомнениями, а стоит ли заходить в каюту?
– Войдите, – произнес Марков по-английски. – Незаперто.
Дверь открылась, и в каюту вошел плотный круглолицый человек среднего роста, на вид не более сорока лет, в легких светлых брюках и рубашке с короткими рукавами. Марков невольно задержал взгляд на его руках: коротких и невероятно сильных, словно сплетенных из корабельных канатов. Верилось, что этот человек большую часть своей жизни провел в спортивных залах, да и от природы был наделен невероятной силой. Такого человека легко можно было бы представить стоящим на капитанском мостике, но он так же привычно смотрелся бы в экипировке спецназовца. Вполне универсальный типаж, такой весьма неплохо чувствует себя на любом месте. От него пахло морской солью и опасностью.
Видно, стараясь усилить благоприятное впечатление, вошедший широко улыбнулся и доверительно спросил, протягивая руку:
– Господин Марков? Не так ли?
– Он самый, – произнес Федор, пожимая крепкую плотную ладонь. Казалось, что она была сделана из железобетона, и у него просто не было ни малейшей возможности, чтобы стиснуть ее покрепче. – С кем имею честь беседовать?
– Кэвин Фэрис. – И, погладив широкой ладонью по совершенно гладкой макушке, добавил: – Друзья называют меня Лысый Кэвин. На что я совершенно не обижаюсь. Это уж как вам заблагорассудится. Уверен, что скоро мы с вами будем большими друзьями, так что можете тоже называть меня Лысым Кэвином.
Новый знакомый излучал радушие и выглядел необычайно располагающим парнем. В его манере держаться, да и в самой внешности не было ничего такого, что могло бы раздражить или насторожить: образец учтивости и доброжелательности.
Обычно первое впечатление не только самое верное, но и самое сильное. Федор знал, что оно останется даже в том случае, если гость вдруг выкинет какую-нибудь нелепую глупость или, разобидевшись на хозяина, отправится восвояси, хлопнув на прощание дверью. Расслабляться не следовало, по собственному опыту он знал, что из таких вот симпатичных парней получаются весьма искусные плуты.