Жаклина закрыла глаза и погрузилась в мечты. У нее еще никогда не было отпуска…
VII
— Как чудесно! — сказал Луи Фурнье. Через плечо он нес мешок, в одной руке удочки, в другой — старое ведро, в которое положил с килограмм пареной пшеницы, вареную картошку и банки с наживкой. Луи быстро шагал по мокрой от утренней росы траве. За ним едва поспевала его жена Ирэн. Ноги у нее были исцарапаны, подол юбки совершенно промок, покрытые росой ветки деревьев хлестали ее по лицу. Она несла большую ивовую корзину для провизии, которая в Перигоре на местном наречии называется «буйерику».
— Ты только посмотри, как красиво! — снова воскликнул Луи.
Они пошли тропинкой прямо через лес, чтобы сократить путь, и очутились в небольшой ложбинке. Только начинало светать. Тонкая пелена тумана расстилалась над отавой, которую уже пора было косить. Среди луга неподвижно возвышалось несколько тополей, окруженных пушистыми ивами, предвестниками воды. По всем признакам река должна была находиться где-то совсем близко. Горизонт розовел.
— Да, очень красиво, — согласилась Ирэн.
По правде говоря, она предпочла бы сейчас лежать в постели, но Луи так радовался, что она согласилась пойти вместе с ним, и ей не хотелось его огорчать. Он был совершенно счастлив.
— Ты только посмотри, до чего хороша неподвижная гладь реки, как щебечут птицы, как постепенно просыпается природа… Мне жаль тех, кто сейчас нежится в постели и не видит всего этого.
— А еще далеко?
— Мы почти дошли.
Но он направился к лугу, который пришлось пересечь, а трава здесь доходила почти до колен, после этого надо было перебраться через канаву, проползти под колючей проволокой…
— Почему бы нам не остановиться здесь?
— Слишком близко от жилья. Дальше есть совсем укромные места. Если тебе тяжело, дай мне корзину.
— Хорошо, а я понесу удочки.
— Только осторожнее.
Луи замедлил шаг, пытаясь расчистить Ирэн путь среди густых зарослей. Она шла с твердым намерением не сдаваться, но решив в душе, что, если ей еще раз придется принести подобную жертву, она наденет сапоги или хотя бы брюки. Наконец они остановились. Ирэн села на пень, а Луи отправился исследовать берег во всех направлениях. Его не было довольно долго.
— Я нашел чудесное место, идем.
Она с сожалением поднялась, и они прошли еще немного. Он бегом вернулся за удочками, которые они забыли, и немедленно принялся расчищать площадку от колючек. Луи находился в состоянии крайнего возбуждения.
— Ну, что ты скажешь?
В самом деле, уголок был очарователен. Прогалины в несколько метров у подножья большого дуба. Слышалось журчанье источника. Река здесь была не шире пяти метров и казалась довольно глубокой. Обрывистый берег, укрепленный толстыми корнями, нависал над водой; судя по утоптанной земле, место это часто посещалось. Стало светлее, уже четко вырисовывались листья тростника.
— Видишь, мы правильно сделали, что вышли в четыре, да и это слишком поздно.
— Но ведь еще почти темно.
Накануне Луи лег поздно. Он приводил в порядок удочки, готовил наживку, раз шесть просыпался, зажигая каждый раз спичку, чтобы взглянуть на будильник, и в три часа, не выдержав, встал. Ирэн всю ночь не могла заснуть и в тот момент как раз задремала. Она надеялась выспаться здесь, когда солнце немного пригреет землю. А пока что она не двигалась с места, так как Луи просил ее не шуметь и, главное, не ходить из-за звукопроводимости земли.
— Но разговаривать ты все-таки можешь, голос рыба не так слышит.
Он не спеша принялся распаковывать свое снаряжение. Прежде всего он вынул огромный, взятый у товарища сачок, в который могла поместиться рыбина килограммов на десять. Он выложил его на берег, чем рассмешил жену.
— Ты надеешься им воспользоваться?
— На всякий случай.
Затем он вывалил содержимое мешка на кусок брезента. Банки с приманкой он поставил рядом с собой, после чего принялся собирать удочку. Ирэн с улыбкой смотрела, как он пробует гибкость удилища, измеряет длину лески, проверяет кончик крючка.
— Ты готовишь удочку мне?
— Нет, это моя. Для тебя я захватил другую.
Луи промерил глубину реки, стараясь не опускать грузило слишком резко.
— Отлично, отлично. Полтора метра, как раз то, что нужно для плотвы. К тому же неподалеку мель.
Он нацепил на крючок пшеничное зерно, закинул удочку и стал следить за перышком, выступавшим из воды всего на два сантиметра. Потом перешел на другое место, проделал то же самое еще раза три, продвигаясь вниз по течению, которое в этом месте было очень медленное, и передал удочку Ирэн.
— На, подержи, я пойду нарежу рогулек.
Вскоре он вернулся с крючковатыми палками разной длины. Ирэн в это время сражалась с веткой дуба, пытаясь высвободить леску.
— Пробка ушла под воду, и я потянула.
Луи не сделал ни единого замечания, но, распутав лесу, решил больше не давать удочку жене, а пристроил ее на рогульке. Затем он скатал несколько шариков из теста, в которое входили глина, картошка и пшеница, и кинул их точно на середину реки. Все это он проделал с очень сосредоточенным видом.
— Да, надо было мне еще вчера прийти сюда и разбросать прикормку. А теперь я спугнул рыбу, и нам придется ждать, пока она вернется.
Луи занялся удочкой для линей. Он насадил на крючок навозного червяка, самого своего лучшего, как он сказал, и ловким движением забросил крючок к самым зарослям тростника. Наконец Луи наладил удочку Ирэн, она хотела заняться ловлей попозже.
— Поуди один.
По правде сказать, она боялась снова зацепить какую-нибудь ветку и рассердить мужа.
Луи наконец сел, закурил и с наслаждением затянулся. Солнце уже взошло. Ирэн вынула из корзины салфетку, развернула ее и отрезала себе ломоть хлеба.
— Ты что, уже собираешься завтракать?
— Я проголодалась.
— Потерпи немножко, поедим вместе.
Внезапно пробковый поплавок удочки для линей судорожно задвигался. Луи схватил удилище, осторожно вынул погруженную в воду леску и, когда поплавок ушел под воду, резко подсек.
— Ты посмотри, пескарь! Какой красивый.
— А я думала, на эту удочку идут только лини, — ответила жена.
— Во-первых, еще неизвестно, водятся ли здесь лини. Так как вода здесь холодная, то это маловероятно. Но зато здесь есть пескари. Рожэ мне так и сказал. Смотри, еще один. Ну что, покушать захотели? Да, представьте себе… Ага, ребята, мы попляшем…
Ирэн подобрала рыбешек.
— Куда их класть?
— Последуем совету Рожэ.
Луи взял банку и вылил в нее бутылку жирного молока. Пескари явно наслаждались молочной ванной.
— Они не умрут, надеюсь? — спросила Ирэн.
— Не сразу. Они перепьются, потом поднимутся на поверхность, брюхо у них будет надутое и совершенно белое. Тогда, не потроша, их надо кинуть на раскаленную сковородку. Это блюдо славится в Дордони.
— Варварский способ.
— Почему варварский? На, опусти еще этого пескаря. Они любят молоко, я же тебе сказал… Ну и улов будет!
— Мне тоже хочется поймать рыбу.
— Я знал, что тебя проймет. Вот как мы сделаем: я нацеплю зернышко на свою удочку для линей и установлю ее с той стороны, у самого пня, — у меня предчувствие, что там должна водиться рыба. А ты вооружишься удочкой с червяками для пескарей. Я же буду удить на опарышей.
Они уселись рядом. Ирэн волновалась.
— Смотри, у тебя клюет, — сказал Луи.
Ирэн потянула крючок слишком рано.
— Осторожно! Осторожно!
Ирэн потянула крючок слишком медленно.
— Подсекай!
На этот раз она потянула удочку так резко, что крючок снова зацепился за ветку.
— Больше не буду и пытаться, я все перепорчу, — сказала она.
— Нет, нет, я сейчас отломаю эту ветку. Видишь, леска уже распутана.
— Ну хорошо, только я сама.
Луи с трудом удержался, чтобы не вмешиваться, и отправился переставлять удочку для линей в другое место, так как поплавок оставался безнадежно неподвижным.
— Луи! Луи! — крикнула Ирэн.
— Ну подсекай!
— Я не могу ее вытянуть.
— Ясно, ты же зацепила за тростники, все понятно.
Он взял у нее удочку и очень удивился, вытянув застрявшую в водорослях рыбу.
— Чудесная рыбина, это же плотва. Ну конечно, я так и знал, что она здесь должна водиться. Эх, надо было, как я и хотел, захватить конопляного семени. Ну-ка, пожалуй сюда, красавица…
— Ты ее тоже пустишь в молоко?
— Нет, положу в корзину. Ты только посмотри, какая красивая!
Они продолжали удить с такими же бурными переживаниями, но вскоре рыба стала клевать хуже, и Ирэн, поймавшая уже шесть пескарей, объявила, что она вполне удовлетворена, тем более что «а ее удочку рыба совсем перестала идти. Она поднялась и пошла приготовлять завтрак.
— Иди сюда.
— Подожди, сперва я поймаю еще одну плотву.
Но плотва что-то не шла, и он с большой неохотой бросил удочку.
Они уселись на траву лицом друг к другу. Ирэн разложила на скатерти большой кусок ветчины сырого копчения, белый хлеб, лук, паштет и деревенский сыр. Все это было съедено с большим аппетитом.
— Больше ничего нет? — насмешливо спросил Луи, наливая себе стакан красного вина.
— Молчи уж! Сидони дала мне еще колбасы и хотела всучить банку с вареньем.
— Хорошие люди, правда?
Вот уже три дня Луи с Ирэн жили в одной крестьянской семье, проводя здесь свой отпуск. Луи Фурнье и Рожэ Беро были старыми друзьями, они познакомились во время Сопротивления, вместе были в макИ, и даже в одном отряде. После войны каждый вернулся к своей работе.
Беро еще в августе 1944 года, сразу же после Освобождения Дордони, уехал к себе в деревню. Луи вступил в армию, принял участие в боях за Рошель и Пуант Грав, и ему было присвоено звание лейтенанта. Несколько месяцев спустя он был демобилизован, как и большинство офицеров ФФИ, вернулся в Париж и снова поступил на завод. Со дня на день он ждал жену, которая была депортирована в один из немецких лагерей. Она так и не вернулась. Он поверил в постигшее его горе, только когда ее подруга, находившаяся с нею в одном лагере, сказала ему: