Одна держалась как хозяйка и называлась «мадемуазель Перванш». Она носила темное платье и проводила время или на кухне, или в маленьком кабинете рядом с вестибюлем, заменявшим гостиную.
Вторую звали Матильдой. Судя по одежде, она выполняла работу горничной.
Мадемуазель Перванш попросила Жаклину заполнить бланк и, оглядев ее с ног до головы, сухо повторила правила гостиницы.
— Я пускаю к себе только положительных людей. Вы сами будете стелить себе постель. Матильда будет подметать вашу комнату и менять белье каждую неделю. Если вечером вы возвращаетесь после десяти часов, то должны в окошечко назвать свою фамилию. Если же вы придете после полуночи, не предупредив об этом заранее, наружная дверь будет заперта на засов…
После того как кончились наставления, Жак предусмотрительно спросил:
— Можно мне отнести наверх вещи сестры?
— Конечно, мсье Одебер.
Матильда повела их за собой и открыла дверь в комнату.
— Здесь прелестно! — воскликнула Жаклина.
Чуть ли не четверть комнаты была занята узким диваном, обитым веселенькой желтой материей. Напротив окна, выходившего во двор, стоял белоснежный умывальник. Выкрашенные в светлый цвет, под тон обоев, маленький шкаф, столик и два стула составляли всю обстановку. Пол в комнате был чисто вымыт.
Как только они остались вдвоем, Жак обнял Жаклину и поцеловал в губы. Жаклина резко оттолкнула его, увидев Матильду, которая вернулась в комнату с полотенцами. Через несколько секунд она опять пришла и снова чуть не застала их на месте преступления.
— Эта старая ведьма не даст нам покоя…
— Будем благоразумны, — сказала Жаклина, вытирая у Жака с губ следы помады. — Уходи и подожди меня внизу.
Она с трудом удерживалась от хохота. «Лучше было признаться, что она моя невеста», — подумал Жак, спускаясь по лестнице. Но теперь уже было поздно, и он был озадачен когда мадмуазель Перванш, не то издеваясь над ним, не то всерьез, сказала:
— Ваша сестра очень на вас похожа.
Он довольно долго прождал Жаклину. Она переоделась — теперь на ней была красная блузка и черная, подчеркивающая талию юбка. Они вышли на улицу, и Жаклина спросила Жака:
— Куда мы пойдем?
— Ужинать. Скоро восемь часов.
— А куда?
— Ко мне, если ты не возражаешь. Я уже все приготовил.
— Но я должна рано вернуться.
— Ты сможешь отдыхать весь завтрашний день. В воскресенье я попросил подежурить Жюля, и мы проведем весь день за городом.
Жаклина взяла его под руку.
— Как я рада! Ты не можешь себе представить, как я рада…
На следующее утро Жак в радужном настроении сбежал по лестнице со своего седьмого этажа. Правда, предстояло провести весь день в подвале, но зато в шесть часов он уже свободен. Жаклина будет его поджидать у выхода… В их распоряжении весь воскресный день… а начиная с понедельника сколько раз в день он будет иметь удовольствие слышать ее голос, подзывающий его к раздаточному столу кондитерского цеха! Обмен улыбками, никому не заметное прикосновение рук… ему хотелось поделиться своим счастьем со всем миром, пусть все знают, что Жаклина любит его, только его!
Консьержка окликнула Жака.
— Вам письмо.
Жак увидел незнакомый почерк и сунул конверт в карман.
— Поздравляю вас, — продолжала Томасен. — Мне очень понравилась ваша невеста… Надеюсь, вы не собираетесь прятать ее от всех и приведете к нам в комитет, тем более что она живет в нашем же районе. Комната ей нравится?
— Да, но дороговато. Нам нужно подыскать квартирку.
— Когда я вышла замуж, наша комнатка была не больше вашей, и все же самое счастливое время мы прожили в ней.
— Вы думаете, это возможно?
— А что? Будет тесновато, вот и все. Во всяком случае, я вам ничего не говорила и ничего не заметила…
Жак распечатал письмо. Лора, ссылаясь на необходимость что-то сообщить, назначала ему свидание после полудня. Жак не виделся с нею после того, как они встретились на улице, он перестал бывать у Брисаков. Отец упрекнул его:
— Ты им обязан, об этом не следует забывать. Да и вообще он может тебе еще пригодиться. Будь с ним хотя бы вежлив и, вернувшись после отпуска, передай привет от меня.
Жак хотел выполнить эту просьбу и зашел в кабинет к заведующему погребом. Но у того как раз шло объяснение с заместителем, и Жак был встречен очень нелюбезно.
— Ты же знаешь, что я не люблю, когда меня беспокоят на работе. Приходи домой.
Жак обиделся и решил, воспользовавшись случаем, окончательно порвать с Брисаками; в конечном счете ему дороже было хорошее отношение товарищей, чем это отвратительное для него покровительство.
Письмо Лоры ему польстило. Если эта гордая, капризная девушка пишет: «…несмотря ни на что, остаюсь вашим другом», — значит, она здорово в него влюблена. Но как пойти на свидание? Скрыть это от Жаклины? Ведь речь идет о каком-то касающемся его важном сообщении… эта фраза была дважды подчеркнута, и Жак решил повидаться с Лорой. Кстати, всегда можно объяснить Жаклине, почему он пошел, и, если он прав в своих подозрениях, лучше сразу же покончить со всеми недоразумениями.
Он попросил старика Жюля подежурить за него во вторую половину дня.
— Ладно, — ответил тот, — но ты заменишь меня сегодня вечером.
— Никак не могу. Я отработаю за вас на будущей неделе.
— Терпеть не могу всяких махинаций. Тогда я беру выходной в воскресенье.
— Но вы же мне обещали…
— Ни за что, раз ты сам не держишь слова. Ты же должен был заменить меня сегодня днем…
— Ладно, я не уйду.
Все утро они не разговаривали. Жаку не очень-то хотелось выяснять отношения с Лорой, и он даже обрадовался, что так получилось. Но в тот час, когда Жюль должен был уйти, Жак увидел, что тот не переодевается.
— Вы не уходите?
— За кого ты меня принимаешь? Отправляйся на свои любовные свидания, тебе по возрасту положено. Старый Жюль еще не потерял чувства товарищества. Слышишь? Он еще умеет быть товарищем. Заруби себе это на носу.
Лора ждала Жака в Люксембургском саду. Она сидела в тени уже пожелтевших каштанов, на коленях у нее лежала раскрытая книга. Два соседних стула были заняты молодыми людьми, по-видимому студентами. Жак подумал, что эти молодые люди пришли вместе с Лорой, и в замешательстве прошел мимо нее… Она заложила страничку в книге и догнала его.
— Вы меня не заметили?
— Мне казалось, вы с друзьями.
— А если даже и так?
Они нашли укромный уголок и сели за большим кустом бересклета. Жак несколько мгновений рассматривал Лору. Она была в белой шелковой блузке, в очень широкой юбке и в таких тонких чулках, что Жак даже решил было, что у нее голые ноги. Причесана она была по последней моде: короткая стрижка, челка на лбу. Жак нашел нужным сделать ей комплимент:
— Вы одеты всегда с таким шиком, что вас можно и не узнать.
— Только не думайте, пожалуйста, что это ради вас. Впрочем, вам все равно…
— Я вас не понимаю.
— Вчера вечером вы прошли мимо, не заметив меня. Правда, вы были с кем-то.
— С невестой.
— Поздравляю…
Она посмотрела на него с такой грустью, что ему стало жаль ее.
— Простите, Лора, я не хотел вас огорчить.
В ответ она неестественно рассмеялась.
— Да что вы вообразили? За кого вы меня принимаете? Огорчить? Вот вас я в самом деле огорчу: вы будете скоро уволены с работы.
Накануне Лора безразличным тоном сказала отцу:
— Я только что встретила Жака… он был с девушкой.
— Красивой?
— Да, недурна… но бедно одета…
— Меня это не удивляет. Одебер вступил на дурной путь: политика, профсоюз… Ему необходимо переменить обстановку. Надо будет поговорить об этом с Клюзо. Я знаю, что старик Одебер не намерен ему больше помогать. А оставшись без работы, он вынужден будет вернуться в Бержерак. Потом он сам же мне скажет спасибо.
— Ты хочешь, чтобы его уволили? — спросила Лора.
— Я окажу ему этим большую услугу, да и тебе тоже.
— Мне бы не хотелось, чтобы это исходило от тебя.
— Тогда пусть он придет поговорить со мной и ведет себя смирно.
— Во всяком случае, не воображай, что я ему передам твои слова.
Но все же Лора, изорвав несколько черновиков, написала Жаку. На следующее утро прислуга занесла письмо консьержке Томасен.
Сообщение Лоры не особенно удивило Жака.
— Как я понимаю, этим вниманием я обязан вашему отцу.
— Я запрещаю вам плохо говорить о папе. Он вам хочет добра.
— Странный способ делать добро.
— Но вы же сами избегаете отца!
— По-вашему, я должен прийти к нему с повинной? Нет, Лора, такой хлеб мне не по вкусу.
— А что же вы будете делать, если вас рассчитают?
— У меня есть профессия. Найду другое место.
— До чего же вы своенравный!
— Между вашим отцом и мной — стена. Не стану вам объяснять, это слишком долго…
— Имейте в виду, что, теряя место в ресторане, вы теряете и комнату.
— А я все равно уже подыскиваю квартиру.
— С тем чтобы там принимать своих возлюбленных?
— Нет, жену.
Лора гордо поднялась и ушла, разозленная.
Жаклина отнеслась к известию со смешанным чувством удовлетворения и страха. Разрыв Жака с Брисаками положил конец мучившим ее подозрениям. Лора была для нее опасной соперницей. Она до сих пор не решалась говорить об этом Жаку, но ей было нестерпимо, что он встречается с этой девушкой. Она несколько раз мельком видела Лору с матерью, они иногда приходили в кафе при «Лютеции». Жаклина находила ее некрасивой, слишком худой, но Лора умела держаться, вещи на ней выглядели необычайно изящно, а ее страстный взгляд покорял мужчин.
Итак, с этой стороны Жаклина теперь была спокойна. Но зато с предстоящим увольнением Жака появились новые заботы.
— Как же нам быть?
— Во-первых, я еще работаю. Профсоюз встанет на мою защиту. А кроме того, я немедленно начинаю искать другое место.
Накануне Жак снова заговорил с Жаклиной о женитьбе. «На нашем пути теперь нет больше никаких препятствий, — сказал он, — осталось только назначить день». Они подсчитали, сколько у них денег, обдумали предстоящие расходы и никакого решения не приняли.