м приключением, он даже не испугался, когда не увидел ни в воде, ни на берегу Сереги.
Ванда выплыла, а друг нет.
Он с трудом нашел в воде своего друга.
Юля не остановилась, не замедлила шага, даже не посмотрела на него, и это показалось ему самым правильным, что она могла сделать.
Лена начала бы охать, выспрашивать подробности.
Он никогда ни с кем не откровенничал, он этого терпеть не мог, но сейчас почему-то о сказанном не жалел.
У своей калитки Юля молча ему кивнула. Он окликнул собаку, обнюхивающую что-то в траве, направился к своему дому.
В телефоне был только один неотвеченный вызов, мамин. Юля перезвонила, доложила, что все в порядке, она не голодает, не мерзнет и абсолютно довольна спокойной деревенской жизнью.
Олег так и не позвонил, и Юля неожиданно поняла, что почему-то этому рада.
Маринад для курицы по-мароккански нужно было готовить немедленно, если она хочет попробовать изысканное блюдо сегодня. Готовить маринад Юля не стала. Собакам нельзя острого, а Юле хотелось, чтобы забавная Ванда снова наведалась к ней в гости.
Включила духовку и сунула в нее курицу. Просто и вкусно.
Юля спустила с крыльца кресло-шезлонг, установила его под яблоней. Сходила за ноутбуком, принялась делать эскиз будущего колье.
Она не удивилась, когда рядом послышалось частое собачье дыхание. И не удивилась, услышав над ухом:
— Давайте позвоним участковому.
Роман осмотрелся, подумал и сел на землю у Юлиных ног.
— Пойдемте в дом, — предложила она. — Земля холодная.
— Нормальная, — не согласился он и повертел в руках телефон. — Давайте позвоним.
Глаза у него были грустные, а сам он был чужой и совершенно незнакомый, но ей показалось вдруг, что она все о нем знает. Она знает, что он сейчас скажет и что сделает. С той самой минуты казалось, когда он сказал ей, что у него погиб друг. Или нет, позже, когда он уже шел рядом и косился на нее, думая, что она этого не видит.
Он шел и старался на нее не смотреть, а ей казалось, что смотреть ему хочется.
— Не хочу.
— Почему?
— Сегодня нет настроения. Завтра.
— Ну как хотите, — он пожал плечами, сунул телефон в карман джинсов. Для этого ему пришлось немного привстать.
На экране ее компа были ювелирные украшения. Она меняла их форму, видимо, в каком-то особом редакторе. Он заметил это, когда подходил. Потом она захлопнула ноутбук.
— Любите драгоценности? — что-то надо было спросить, и он спросил первое, что пришло в голову.
— Я ювелир, — объяснила она и засомневалась. — Или надо говорить ювелирка?
— Не знаю, — улыбнулся он. — Редкая профессия.
— Редкая, — кивнула она, провела рукой по ветке яблони, отвернулась.
— А где учат такой специальности? — Роман действительно этого не знал.
— Меня учил дедушка. Он был настоящим мастером, а я так… подмастерье.
Дедушка был настоящим мастером.
Больше всего она любила брошь с гранатами, которую дедушка делал для какой-то давней знакомой. Знакомая не дождалась броши, погибла в автокатастрофе. Брошь долго лежала у дедушки на куске бархата.
— Ты мне сделаешь такую же, когда я вырасту? — спрашивала маленькая Юля, бережно трогая пальцем темные камни. — Сделай, дедушка.
— Я подарю тебе эту, — обещал дед, улыбаясь.
Потом брошь куда-то исчезла, но Юлю она уже не интересовала. Она была современной девушкой и носила совсем другие украшения.
Когда дед умер, в его домашнем сейфе родители нашли приличную пачку долларов и гранатовую брошь. Готовые и недоделанные украшения и камни без оправы лежали в обычных деревянных шкатулках.
Роман ждал, что она спросит, чем он зарабатывает на жизнь, но она не спросила, покачивалась в кресле, и тогда он сказал сам:
— А я пишу пэо.
— Что вы пишете? — не поняла она.
— Пэо, — объяснил он. — Программное обеспечение.
До прошлого лета ему не пришло бы в голову жить в деревне. Он приходил на работу первым и уезжал, когда город еще практически стоял. На машине в это время было не проехать, и он ездил на метро и в начале пути думал о том, чего сегодня не успел, или, наоборот, о том, как удачно сегодня шла работа, а потом начинал думать о Лене. Он вбегал в квартиру, обнимал ее, замирал, а впереди еще был длинный вечер.
Вообще-то он с большим удовольствием проводил бы вечера дома, но Лена была уже по-вечернему накрашена и тащила его в театр, или к друзьям, или просто в ресторан.
Он тогда был очень счастлив.
Ему казалось, что он счастлив.
— Эта работа так хорошо оплачивается? — Юля окинула взглядом его дом.
— Конечно. Я хороший программист. Отличный.
Он уехал в деревню не только из-за Ванды. Он уехал, потому что жизнь разлетелась вдребезги. Он не знал, что жизнь может сломаться за одну минуту.
— Хотите курицу гриль? — спросила Юля, поднимаясь. — Нужно выключить, а то сгорит.
— Хочу, — серьезно ответил он.
Она не сомневалась, что он ответит именно так.
Потом он предложил ей погулять за деревней, и Юля согласилась. Афганской борзой нужно много бегать.
Время тянулось медленно. Недолго пощелкал и смолк соловей, желтая, как будто подсвеченная изнутри луна делала прозрачным пытавшееся закрыть ее облако.
Окно в соседском доме продолжало светиться. Наверное, хозяин пишет свое пэо.
Потом окно потемнело, но тут же зажглось другое. Юля прилегла на диван, боясь закрыть глаза, чтобы не заснуть.
Мысли сбивались, путались.
Если машина сбила человека насмерть, на ней обязательно должен остаться след.
Где-то залаяла собака. Не Ванда, ее голос Юля уже знала.
Человек на ночной дороге произнес только одно слово. Юля весь день пыталась вспомнить голос человека и не могла. Жаль, что регистратор не делает аудиозаписей.
Она в который раз поднялась, подошла к окну. И замерла — света в соседском доме больше не было.
Застучало сердце, она приказала себе успокоиться. В конце концов, ничего страшного она делать не собирается, всего лишь залезть на соседский участок.
Осторожно вышла на крыльцо и тут заметила огонек сигареты у соседского дома. Прижалась спиной к двери, боясь, что Роман ее увидит.
Он докурил сигарету, негромко позвал собаку. Еле слышно хлопнула дверь, только гул пролегающей в двух километрах трассы нарушал почти абсолютную тишину. Днем шума трассы слышно не было.
Юля выждала для верности минут пять, стараясь двигаться бесшумно, подошла к забору, разделяющему участки, и, удивившись собственной ловкости, через него перелезла.
Если Роман посадил возле дома огурцы или клубнику, на грядках точно останутся следы. Очень хотелось посветить себе под ноги фонариком, предусмотрительно захваченным для противозаконного предприятия, но она не рискнула.
Она не сразу поняла, что машины за домом нет.
Она не увидела машину из своих окон еще днем, но в этом ничего особенного не было, сосед мог ее просто переставить.
Послышался тихий шорох, мокрый нос ткнулся Юле в руку.
— Тихо, — прошептала Юля. — Не выдавай меня.
Рядом с домом имелся еще какой-то сарай, который вполне можно было использовать под гараж. Юля прокралась к сараю, открыла дверь, боясь, что она заскрипит. Здесь уже пришлось включить фонарик. Сарай оказался баней.
Опять лезть через забор Юля не стала, пошла к калитке. Ванда ее проводила.
Утро оказалось не таким прохладным, как накануне. Юля постояла на крыльце, вернулась в дом, выпила кофе. Ни Ванда, ни Роман не появлялись, от этого делалось скучно, неуютно, хотя ей и не хотелось в этом признаваться.
Она открыла ноутбук, но работа не пошла, и ноутбук пришлось отложить в сторону.
Юля взяла кошелек и отправилась в магазин.
Как и вчера, народу в магазине почти не было, только какая-то женщина убирала в сумку сыр и пачку сливочного масла. Женщина была невысокая, полная, в светлой ветровке и платке, повязанном как у паломницы.
— Слышала, Татьяна? Вчера к участковому приходил один, говорит, машину у него угнали. Как раз, когда Анатолий под машину попал. Царствие небесное, — женщина быстро перекрестилась.
— А я-то здесь при чем? — вчерашняя продавщица, улыбавшаяся перед этим Юле, сразу помрачнела.
— Так я и не говорю, что при чем, — усмехнулась тетка. — Витька-то ваш, как, на работу устроился?
— Не твое дело! — отрезала продавщица. — Купила и уходи! Нечего мне покупателей задерживать.
Тетка засмеялась, обернулась на Юлю, взяла сумку и, покачав головой, вышла.
Юля попросила кусок говядины. Мясо собаки любят точно.
— Вот ведь зараза какая! — явно про предыдущую покупательницу сказала Таня. — Все неймется ей.
— А что случилось? — поинтересовалась Юля.
Девушка выбрала Юле кусок мяса покрасивее, положила на весы.
— У нас тут раньше угонщики орудовали. Лет пять назад. Приезжали машины, уезжали. А мы-то при чем? Сняли мужики дом, мало ли кто к ним ездит.
— Конечно, — поддакнула Юля. — И картошки килограмм.
— И дом-то был на краю деревни, откуда мы могли знать, что там делается. — Татьяна наклонилась к Юле через прилавок. — Мужиков потом посадили…
Картошка была явно привозная. Откуда-нибудь из Израиля.
Юля положила продукты в сумку, расплатилась.
Вошел какой-то парень, стал позади Юли, принялся рассматривать прилавки.
— А Витя к угонщикам вообще никакого отношения не имел, его только как свидетеля таскали… — тетка Таню явно расстроила, девушка чуть не плакала.
— Не обращайте внимания, — посоветовала Юля и неожиданно призналась: — Я, когда сюда ехала, видела на дороге машину без номеров. Не на трассе, уже около деревни. Я ночью ехала. А утром узнала, что человека сбили.
— Участковому сказали?
— Нет еще.
— Скажите. Правда, он сегодня утром в Москву уехал. С женой. У жены вроде мать болеет. Завтра обещал вернуться.
— Завтра и скажу, — решила Юля. — Обязательно скажу. У меня в машине регистратор, может, на нем что-то полезное для полиции есть.