— И любовь к себе, — добавила Полина. — Эта твоя Брунова считала себя умнее и прозорливее других. Я знаю таких эгоистичных людей. Ее можно сравнить с избалованным злым ребенком, который из любопытства курочит игрушки, чтобы посмотреть, что внутри. Только Брунова курочила людей.
— Точно сказано, — заключил Сергей. — И начала курочить новую жертву…
— …да, видать, не на того напоролась, — договорила Полина.
Глава 12ЖИЗНЬ УЧИТ
19 апреля, среда, 8 часов
Сергей Дуло пришел на работу раньше, чтобы подтянуть остальные дела, которые запустил, занимаясь убийством Бруновой. Но как только достал из сейфа несколько папок, в дверь постучали, и на пороге появился Олег Сафаров.
Он чертыхнулся:
— Принесла же тебя нелегкая.
Вернув папки в сейф, следователь сел на место и в ожидании уставился на Сафарова.
Тот молча положил на стол компьютерный диск.
— Что это? — осведомился Сергей.
— Запись подъездной видеокамеры за три дня, как вы приказали.
— Я приказал посмотреть и доложить.
— Докладываю: соседка опознала всех входивших в подъезд, кроме одного мужчины и одной женщины. Женщину я нашел по фотографии — она работник собеса. А мужика не нашел.
— Почему?
— Лица не видать. Оба раза входил в надвинутой кепке.
Сергея Дуло заинтересовали его слова:
— Ты сказал — оба раза?
— Возможно, я ошибаюсь, и это были разные мужики, — признался Сафаров. — На записи не поймешь.
— Когда он или они приходили?
— В восемь часов вечера пятнадцатого апреля и в шестнадцать часов семнадцатого.
— Постой… Но ведь именно в это время, в четыре дня семнадцатого апреля, мы осматривали квартиру Бруновой.
— А я о чем говорю?!
В тот же момент от двери послышался голос Курочки:
— Разрешите, Сергей Васильевич?
— Заходи! — Сергей Дуло встал и, заметив у нее в руках листы, спросил: — Что там у тебя?
— Списки владельцев джипов «Вранглер». В Москве их около тысячи, но с тентами — всего сорок пять.
Сергей сел на место и внимательно изучил список, минут через пять поднялся, пошел к сейфу и вернулся на место с делом Бруновой. Порывшись, отыскал протокол осмотра квартиры и со злостью ударил по нему кулаком.
— Ну вот же!
— О чем это вы?!
Сафаров и Курочка сгрудились возле него и впились глазами в протокол.
Сергей Дуло громко объявил:
— Среди владельцев «Вранглеров» есть некто Самвел Мелконян! Но тот же Мелконян был у нас понятым при осмотре квартиры! Трясущимися руками Олег Сафаров вставил диск в ноутбук и перемотал на нужное место. Взглянув на изображение, разочарованно вскрикнул:
— Точно он! Ну как же я его не узнал?!
— Можно подумать, ты рассмотрел его там, в квартире, — заметила Курочка.
Но оперативник никак не мог успокоиться:
— Это все та бабка, что опознавала входящих! Все уши мне прожужжала, все сплетни пересказала. Да я от нее просто одурел!
— Не казни себя слишком строго, — вмешался Дуло. — Такое с каждым бывает. Сейчас возьми кого-нибудь с собой и дуй на адрес, который Мелконян указал в протоколе.
— Уверена, это липа! — сказала Курочка.
— Липа, не липа, проверить надо. — Сергей обратился к ней: — А ты объяви Мелконяна в розыск. Его и его машину!
Олег Сафаров и Курочка бегом устремились к двери.
Минут через пять после того, как они ушли, к Сергею заглянул Тимофеев:
— Ну как движется расследование?
— Кажется, мы нашли того урода, — сказал Сергей. — Осталось только поймать.
— Нашли убийцу бабы на стуле?! — Криминалист вошел в кабинет и остановился возле стола. — Кто такой?
— Ты не поверишь, — криво усмехнулся следователь. — Наш понятой, что ходил по ее квартире.
Услышав эти слова, Тимофеев хлопнул себя по лбу.
— Так вот в чем тут дело! А я-то, дурак, весь измучился! Идентифицировал след преступника на ковре, а он на одних снимках есть, на других его нет. Понимаешь?
— Нет, — помотал головой Сергей.
— На первых снимках он его еще не оставил. Потом походил по квартире, и следи появился.
— Вот оно что!
— А я все списал на освещение. Жизнь. знаешь, учит!
Глава 13МУЖСКОЕ ДОСТОИНСТВО
19 апреля, среда, 20 часов 25 минут
Несколько часов прошли в тревоге и ожидании новостей о Мелконяне. Сафаров сообщил, что по указанному адресу преступник не проживал. И только днем пришло долгожданное известие: его задержали под Смоленском, где он хотел пересечь границу и скрыться в Белоруссии.
В Москву его привезли поздно вечером. И если в квартире Бруновой Мелконяна никто особенно не рассматривал, то теперь, в кабинете Сергея Дуло, три пары глаз буквально буравили его (на допросе, кроме следователя, присутствовали Курочка и Сафаров).
Это был невысокий кругленький парень лет двадцати семи. Его заметной особенностью, которая сразу бросалась в глаза, были маленькие руки и ступни в изящных, похожих на женские кроссовках.
Мелконян сидел на стуле посреди кабинета, на его руках были наручники.
— Ну что, Самвел Тигранович? Дадите чистосердечное или будете отпираться?
Тот сгорбился и замотал головой:
— Я не хотел ее убивать. Это была случайность.
— Непреднамеренное убийство тоже карается законом, — заметил следователь и приказал Курочке: — Нина Витальевна, пиши протокол. — Потом снова обратился к задержанному: — Зачем ты ее примотал к стулу?
— Обиделся сильно. — Волнение усилило акцент Мелконяна, порой он ошибался в словах.
— На что именно?
— Сначала Надюша обещала прописать меня у себя в квартире, а потом отказалась. — Он шмыгнул носом. — Еще оскорбила мое мужское достоинство. Сказала, что я возобновил себя Казановым.
Нина Курочка подняла голову и встревоженно спросила:
— Так и писать: возобновил себя Казановым?
Усмехнувшись, Сергей Дуло перевел:
— Пиши: возомнил себя Казановой. — После этого он снова задал вопрос Мелконяну: — Расскажи, как все было.
— Я обиделся и, когда привез Надюшу в гараж, привязал ее к стулу.
— В гараж поехали по ее просьбе?
— Она хотела там что-то забрать.
— Что было дальше?
Самвел Мелконян продолжил:
— Хотел получить компенсацию. Забрал у нее ключи и поехал на квартиру за деньгами. Вернулся, смотрю — она мертвая.
— Что именно собрались компенсировать?
— Возил ее куда скажет! Ну и за остальное… — Самвел опустил глаза.
— У вас были интимные отношения?
— А я о чем говорю?…
— Сколько денег забрали из квартиры Бруновой?
— Двести тридцать четыре тысячи. Ну и золотишка немного. Вы об этом уже знаете.
— Зачем пришли во второй раз?
— Когда был понятым?
— Ну да.
— Зря пришел. — Мелконян вздохнул и помотал головой. — Увидел вас, хотел убежать, но вы же не дали.
Сергей Дуло повторил свой вопрос:
— Зачем пришли во второй раз? Назовите причину.
Мелконян искоса посмотрел на Дуло и, прищурившись, произнес:
— За электрическим чайником. Мой сгорел, а Надюше чайник уже не нужен.
Эпилог
Когда посреди ночи Сергей вернулся домой, его буквально шатало от усталости. Полина, как всегда, поднялась с постели, чтобы встретить мужа.
Из прихожей Сергей переместился в гостиную и сел на диван.
— Есть хочешь? — поинтересовалась она.
Он молча помотал головой.
— Что с твоим делом? — спросила Полина.
— Убийцу поймали. — Он взял ее за руку. — Ты была права — все дело в обиде.
— Вот и хорошо. — Полина помогла мужу снять свитер.
— Ты вот что, — сказал Сергей. — 3автра утром, часам к десяти, собери вещи.
— Зачем?
— Поедем на все выходные за город. Ты, я и Лидочка.
Полина прижалась к мужу и обняла его за шею.
— Договорились.
Татьяна УстиноваИ весь мир в придачу
Она любила его, а он, ясное дело, любил родину.
Такое бывает, и даже довольно часто.
Кроме родины, Глеб любил еще свою карьеру — истово и с огоньком занимался ею, оглаживал и похлопывал со всех сторон, как норовистую лошадь. Карьера гарцевала, помахивала гривой, хорошо кушала, нагуливала бока, отливала глянцем и росла не по дням, а по часам, грех жаловаться.
Еще он любил музыку — джаз, разумеется, — и маму, которая издалека руководила своим мальчиком во всех вопросах, включая любовь, карьеру и джаз.
А Груня любила его с самого первого курса — скоро десятилетний юбилей грянет.
Полная бесперспективность подобного рода любви очевидна всем — но всегда почему-то становится очевидной годам к сорока. Ну, уж точно после тридцати.
Груне до тридцати ждать было еще два года — вон сколько. Поэтому она его любила, а он продолжал любить родину — гарцевать на карьере, выпасать ее на тучных пастбищах и слушать джаз и маму.
Еще был Ванечка, его она тоже очень любила.
Ванечка похож на Макса, а с Максом они развелись очень быстро — как только поженились, так сразу и развелись.
Почти. Почти так.
Ужасное имя — Максим. Отвратительное. И как это свекровь угораздило назвать сына таким кошачьим именем! Впрочем, свекрови имя нравилось. Она им гордилась, всегда выговаривала старательно — Максим, и никаких сокращений от этого имени не допускала. Зато Грунино ей не нравилось нисколько. Груне и самой не нравилось, да что же делать, когда родители, филологи, русофилы и знатоки классической и всех прочих литератур, считали, что у девочки должно быть хорошее русское имя!
— Тебе, Агриппина, тоже не следовало бы…
— Чего не следовало бы, Марья Петровна?
— Да вот этой самой Груней именоваться! Это не имя, это какой-то… мичуринский сорт вроде бы!
— Какой… мичуринский сорт?
— Такой! Груня! Что такое за Груня?! Ты же не дерево!..
Груня была вполне согласна, что она не дерево, но ничего изменить было нельзя, да еще мама все время путалась, называла ее Грушенькой Мармеладовой, хотя та была вовсе никакая не Грушенька, а Сонечка — вот вам и знаток русской классической литературы!